Главный охотник еще на подходе понял, что что-то не так. Скрытая деревня всегда была очень тихой, а сейчас там было шумно. Далеко за грубый частокол доносились рык, удары, визг, утробный смех.
Уходить и прятаться было нельзя, это уничтожило бы авторитет. И добыча могла помереть без мучений, так было нельзя — боги разозлятся. Так что отряд все-таки вошел в деревню, и догадка подтвердилась — огры заявились. Середина деревни была развалена и растоптана, из обломков дерева жирдяи сложили костер, а на палатках сидели как на ковриках.
Конечно же, добычу они тут же заприметили. И конечно же, тут же забрали себе. Один из охотников разозлился и попытался оттолкнуть загребущие руки от добычи, и тут же получил по башке дубиной. А заодно и еще двое, которые ничего не сделали.
Главный охотник был в бешенстве, но держал себя в руках. Это был не тот расклад, где маленький гоблин может что-то сделать. Скрипя зубами, молча смотрел, как связанного эльфа закатывают в глиняный ком. Не будет ножа шамана, не будет благосклонности богов, не будет вкусного мяса. Все забрали огры.
Была только одна надежда, что эльф был в лесу не один. Главный охотник уже прикидывал, как искать его стоянку. Хорошо, если там найдется женщина. И новую добычу он точно сразу в деревню не потащит. Сначала убедится, что нет злых гостей.
Он первым засек новых гостей, еще до того, как они ворвались через проломанный ограми частокол. Они были очень похожи на гоблинов, только больше раза в два и мясистее. Первый гость запустил в главного огра топором. Гоблин едва уследил за полетом тяжеленной железяки.
Топор с сочным хрустом вошел в грудь главарю огров почти на две трети. Тот выпучил глаза, закашлялся, и недоверчиво осмотрелся. Остальные огры застыли пораженные такой наглостью.
А новые гости времени совсем не теряли. Пока огры прытались понять, у кого хватило смелости наехать на лесных хозяев, несколько новых гостей уже добежали до них.
И заплясали топоры с дубинами. Огры в бешенстве ревели так, что срывало еще оставшиеся стоять палатки. Гости не особо и отставали. Они оказались удивительно ловкими, быстрыми, уворачивались от дубин и рубили, рубили, рубили в ответ.
Не всем удавалось увернуться от дубин, кому-то нет-нет да и прилетало. Одного из гостей почти сразу снесло ударом в сторону. И вот тут гоблину стало по настоящему страшно. Изломанная двухметровая туша, с обвисшей рукой, из которой торчали кости, встала и засмеялась. Страшным, диким смехом. И бросилась обратно в бой. Получив еще один удар дубиной, зеленый псих схватил ее здоровой рукой и вцепился зубами огру в кисть. И умер, все так же смеясь.
Гостям было смешно от ран. Им было весело драться насмерть.
К демонам все это, подумал гоблин. Пора делать ноги. Но оказалось, что гости не только с ограми развлекаются.
Глазам охотника предстала самая настоящая резня. Громил было много, и они по всей деревне рубили гоблинов на куски. Местами пылал огонь на месте построек, все застилал едкий дым, со всех сторон доносились лающий хохот и отчаянные крики. Меньше чем за минуту деревня превратилась в пылающую бойню.
Гоблин все-таки попытался сбежать, и у него почти получилось. Под покровом жирного дыма он прополз через порушенные палатки, сквозь мусорные ямы, между куч костей к стене, где был заветный пролом. Он выбрался за пределы разоренного селения и рванул прочь, но смог сделать всего пару шагов.
Резкая боль пронзила ногу и гоблин упал. Выхватив скрытый под лохмотьми костяной нож, он попытался перевернуться. Резко навалилась такая боль, что гоблин не выдержал и заорал. Несмотря на непослушные конечности, он смог вывернуться и глянуть, в чем дело.
В ноге, в колене с обратной стороны, торчал топор. От рукояти куда-то назад уходила тонкая веревка. Как раз, когда гоблин заметил ее, веревка натянулась. От боли перед глазами всё поплыло, и он не уследил момент, когда двухметровый владелец топора оказался рядом, сильно придавив пальцами тонкую шею.
— И куда это мы крадемся?
Глава 11
В деревне стояла тихая паника.
Несколькими днями ранее, когда в поселение пришли бывшие пленницы жестокого 'хозяина' этих мест, дочка травницы, Анника, с восторгом рассказывала о благородных чудовищах. О том, как добрые монстры победили злых людей и освободили несчастных. Обычная невероятная история о чудесном спасении. С той только разницей, что герои и злодеи поменялись месами.
Восторгов Анники никто не разделял, особенно ее мать, и у нее были на то причины.
Когда-то давно, ей случилось попасть в руки гоблинам. Она была одной из нескольких людей, притащенных злобными тварями в их поселение. Выжить удалось по чистой случайности — когда очередь жариться живьем дошла до нее, в логово зеленокожих заявились авантюристы с карательной миссией. И пусть с тех пор прошло много лет, каждое мгновение плена было живо в памяти пожилой женщины.
Ее дочери неверотяно повезло остаться в живых, и это было благом. Ее матери оставалось лишь надеяться, что Анника не столкнется более с монстрами. Пусть ребенок верит в сказки, если ему хочется. И пусть эти сказки сказками и останутся.
За несколько дней ничего примечательного не произошло. Прибывших пристроили к работе, жизнь начала входить в привычную колею. Но в одно прекрасное раннее утро рыбак Пальт вернулся куда раньше, чем обычно. Мужчина, взьерошенный, выбившийся из сил, забежал в деревню и рухнул назем, прокричав:
— Монстры идут!
Сначала никто не понял, что он имеет в виду. Конечно, на всякий случай ворота были незамедлительно закрыты, и выставлен дозор. Мало ли — вдруг волки или еще какие перерожденные звери. Рыбака осмотрели, но ран не было, и даже одежда была не более потрепанной, чем обычно. Парень лишь твердил, как заведенный:
— Они идут сюда. Идут за нами.
Староста, глядя на назревающую панику — а как ту не запаникуешь, с учетом, где они живут — тряхнул Пальта за шиворот.
— Эй, прекрати истерить. Кто идет, куда, зачем?
Пальт лишь водил дурными глазами по собравшейся толпе и твердил:
— Они идут сюда, теперь нам точно конец. Ко-нец. Всё.
Помогло ведро воды, принесенное кем-то из селянок. После того, как его окатили ледяной водой, Пальт кое-как пришел в чувство.
— Ну? — сердито вопросил староста.
— А... Я шел проверить снасти, и когда был у реки, они уже были там. Огромные гоблины.
Огроменные, выше меня даже. Я дал деру, но меня догнали, думал, все. Со страху чуть в штаны не навалил, а их главный меня спрашивал, кто я и откуда. Я рассказал, и он отпустил меня, велел передать, что они скоро будут здесь.
— Прямо так и отпустили? — недоверчиво протянул староста.
Дело было очень странное. Гоблины никогда не упускали свою добычу. Да что гоблины, никакие полулюди из этих мест так бы не поступили. Може быть, людоящеры и могли, но они живут на другом краю леса. И их с гоблинами никак не спутать.
— Ага, — ответил Пальт. — Говорю же, отпустили, чтоб я пришел и сказал всем. Сказал, что они идут сюда.
— Когда они придут?
— Сказали, что сегодня днем.
К этому времени на площади деревни собрались все жители. Побросав все дела, каждый хотел узнать, откуда в селении такой шум. Те, кто подтянулся позже, пропустили начало, но со слов остальных тоже примерно понимали, что произошло.
В воцарившейся после последних слов тишине раздался звонкий детский голос:
— Я их знаю, это они нас всех спасли!
Староста гневно рявкнул на Ханну:
— Убери свое дитя отсюда! Сейчас не до ее бредней.
Анника было начала возражать, но мать строго шикнула на нее и повела в дом. Девочка попыталась было возразить, получила подзатыльник и разревелась.
Глядя, как мать с дочерью удаляются, староста окинул взглядом толпу. Без малого полторы сотни людей, не считая тех, кто попрятался в дома с детьми. Из толпы послышался старческий фальцет:
— А я говорил, что Акуро нас защищал! Вы все так радовались его гибели, и вот, вот, нас некому защитить теперь!
— Заткнись, идиот! — взбеленился староста. — Заткнись, или клянусь, я сам тебя задушу.
Он еще раз посмотрел на собравшихся.
— Я знаю, о чем вы думаете. Но нам некуда бежать, а если бы и было, то далеко нам не уйти. Есть одна надежда — эти монстры умеют говорить. Может быть, удатся уговорить их оставить нас в покое. А если нет, что ж. Дадим им отпор. Нам всем есть, что защищать. Хватит с нас и одного ублюдка-работорговца.
Решимости в глазах поселенцев не было, зазвучал ропот, но староста не первый день их знал. Уходить и в самом деле было некуда, почти у всех семьи и маленькие дети. Даже если ничего не случится по дороге, кто им будет рад в соседних поселениях? А тех, кто был бы готов бросить свои семьи и сбежать самому, здесь не было.
Конечно, хотелось верить, что все обойдется. Вот только загадочные монстры дали о себе знать уже второй раз за несколько дней. И на этот раз послали вполне конкретный знак — людей в покое не оставят.
Староста твердо посмотрел на людей.
— Берите все, что можно использовать как оружие. Топоры, вилы, колья, всё. Берите и поднимайтесь на стену.
Люди с мрачным ропотом начали расходиться по домам. Мужчины и женщины покрепче возвращались, вооруженные вилами, косами и прочим инструментом, который можно было использовать как оружие. Спустя час на стенах и под ними собралось менее ста человек. Настроения были далеки от радужных.
Староста сокрушенно покачал головой. Он осуждал тех, кто решил спрятаться и переждать, в надежде на чудо. Осуждал, но понимал.
Потянулось напряженное ожидание. К полудню панические настроения сошли на спад, и это было естественно. Появилась надежда, что никто не явится, мало ли, что там наплел Пельт, или что наплели ему самому.
В полдень монстры все-таки пришли.
Из-за поворота дороги показались человекоподобные существа. Рослые, широкоплечие, увитые буграми мышц. Почти у всех были голые торсы, а бедра покрывали какие-то то ли широкие штаны, то ли юбки из потрепанной кожи. На поясе у каждого висел топор, а у кого и два. Староста понял, почему их называли гоблинами. Из-за болотного цвета кожи и клыков, торчавших из мощных челюстей. Больше в них от гоблинов, пожалуй, ничего не было.
Визитеры вразвалочку подошли к стенам на расстояние броска камня и остановились, рассматривая перепуганные лица защитников. От них буквально разило превосходством и подавляющей силой. Спустя пару минут игры в гляделки, где люди явно проигрывали, вперед вышел самый крепкий из них. Подойдя к воротам почти вплотную, он посмотрел вверх и вполне членораздельно рявкнул:
— Кто тут главный?
Все взгляды обратились к старосте. Староста вздохнул и взобрался к стене у ворот.
— Я здесь старший. Кто вы такие и что вам от нас нужно?
— Я Джей-Гул. Мы орки. Этот лес теперь наш. И все что рядом с ним, вместе с деревнями по краю — тоже наше.
— Весь лес? Вас всего двадцать... — нерешительно уточнил староста.
— Это здесь нас двадцать. В лесу нас тысячи. Скоро сами поймете.
Прокатился многоголосый шепот. Тысячи? Может ли такое быть? Может, простое бахвальство?
— Короче, старик. Босс сказал, что эти земли теперь принадлежат нам. Можете согласиться, и подчиняться нам. Можете валить отсюда, мы не будем гнаться. Можете сражаться.
Староста замялся.
— Что вы потребуете, если мы согласимся?
Теперь задумался здоровяк. После небольшой паузы он ответил:
— Здесь будет наш лагерь. Будете слушаться босса. Делиться едой, если надо. А мы будем вас защищать.
— От кого защищать?
— Да '?; % от всех. Кто придет тут права качать, получит в '?; %:. Все просто.
— Ээ... Думаю, мы могли бы обсудить подробности, — начал было староста, но здоровяк его перебил.
— '?; %: твои подробности. Завтра придем за ответом.
Орк махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и вместе с остальными ушел по дороге обратно в лес.
Староста, чувствуя на себе сотню взглядов, протянул:
— Да уж... — и обернувшись к присутствующим, уверенно продолжил. — Вечером собирайтесь все на площади. Это не то решение, которое я мог бы принять за всех. Будем обсуждать...
**
К поместью, за коорым начинались равнины Каз, Талик с остальной групой добрался только через три дня. Шли пешком, Брайс продал и лошадь и повозку. На вопросы Талика, почему бы не оставить удобный транспорт, сначала смотрели с недоверием, а потом Даймон пояснил.
Повозка, безусловно, вещь крайне удобная, если путешествовать по равнинам и вообще по освоенным землям. Авантюристы же преимущественно работают у черта на рогах, там, где не то, что повозка не пройдет, а где и ноги переломать недолго. На шее носить лошадь с телегой по непролазным топям, чащобам, ущельям и прочему никто не будет. А оставить транспорт без присмотра — все равно, что выбросить.
Талику были вновинку такие долгие пешие переходы. Конечно, живя в мегаполисе, ему иногда приходилось проходить пешком значительные расстояния. И все же — не сравнить. В мегаполисе ты никогда не остаешься один, взгляду всегда есть за что зацепиться, все постоянно меняется. Снуют машины, мелькает реклама, инфоборды вещают последние новости. С собой всегда выход в сеть, либо через импланты, либо со смарткома.
Здесь все было намного однообразнее и... медленнее, что ли. Без сплошного информационного потока со всех сторон, время едва тянулось. К природным видам Талик как-то очень легко и естественно привык еще несколько дней назад, и сейчас ощущал острый информационный голод.
Он за все время в этом мире ни разу не чувствовал усталости, даже после целого дня на ногах, с зари до заката. Было скучно. Попутчики экономили дыхание, да и знакомы были уже очень давно, и в пути разговор не клеился. Когда останавливались на ночлег, общение все равно сводилось к текущим делам. Хотя именно вечерами к Даймону можно было прилипать с вопросами.
Этот парень знал не так и много легенд, интересующих Талика, зато был в курсе событий, происходящих в условном 'сейчас'. Талик узнал много интересных подробностей. Поскольку Даймон не был предвзят в отношении какой-либо из стран континента (ну, кроме Теократии), его точка зрения казалась наиболее полной.
В частности, стали более понятны взаимоотношения аристократии с короной. Короля никто не будет слушаться просто потому, что он того захотел. К короне должна была прилагаться серьезная военная сила. В обычное время короля поддерживали наиболее высокородные дворяне со своими армиями. Этого было вполне достаточно, чтобы обеспечить полное повиновение более мелких дворянских родов. Эти более мелкие роды могли бы, теоретически, и противопоставить что-нибудь верховной власти, если бы обьединились. Однако, раздираемые мелкими дрязгами, взаимным недоверием, желанием вырваться повыше в титульном статусе, они не продержались бы одним формированием и нескольких дней. Тут же началась бы грызня за главенство, как минимум. Ну и предательство ради личной выгоды.
Чтобы объединить мелких дворян против короны, потребовалось бы что-то по-настоящему серьезное. И дело мудрого короля — не допускать подобного.
