Разер дернулся. Это было что-то незначительное, но определенное, вроде спазма, который иногда заставлял Фуру внезапно просыпаться как раз в тот момент, когда она собиралась заснуть. Она хотела спросить, не было ли у него чего-нибудь, каких-нибудь следов контакта, но огромным усилием воли удержала язык. Лучше помолчать. Она и сама потребовала бы того же.
Он снова дернулся и перевел дыхание. Она знала, что он собирался заговорить. Собирался поделиться каким-то перехватом или предположением, который он уловил через череп.
Разер рассмеялся.
Это был такой смех, который можно было бы издать из вежливости, услышав не особенно удачную шутку или анекдот, который и близко не был таким комичным, как предполагал его автор.
Фура напряглась.
Разер снова рассмеялся, на этот раз дважды. Теперь в его смехе слышалось злорадство, смех за счет кого-то другого. Разер ухмыльнулся, но это была скорее гримаса, чем усмешка, как будто невидимые крючья впились в его лицо, придавая ему пародийное выражение, напоминающее нормальное.
Разер дрожал. Его руки потянулись к нейронной короне.
— О, капитан, — сказал он, с трудом выдавливая слова из себя, несмотря на застывшую улыбку. — О, дорогой капитан! Вы действительно думали, что эта маленькая... уловка... это маленькое приспособление... когда-нибудь сработает?
Это был голос Разера, но в то же время и не Разера. Голос его, но за ним стоял другой разум, который управлял им через череп. Фура никогда не слышала о таком, но ее чувства свидетельствовали о том, что это действительно происходило.
— Отстань от него, — сказала Фура.
Разер схватился за нейронную корону. Он пытался оторвать ее. По крайней мере, какая-то часть его тела еще сохраняла контроль. Фура бросилась на помощь. Ей нужно было только снять корону или отсоединить контактный провод, что-то одно или оба сразу.
— Но мы едва начали разговаривать.
Одной рукой она ухватилась за корону, а другой — за штеккер. Но Разер оказался быстрее. Он накрыл ее руку своей, прижимая металлические пальцы к черепу, а другой сопротивлялся ее попыткам сдвинуть корону. То самообладание, которое он сохранял несколько мгновений назад, теперь исчезло.
Фура застонала, вырываясь из хватки Разера. — Отстань от него!
— Капитан Несс, я разочарован. Очень серьезно разочарован. Зачем вам посылать мальчика выполнять женскую работу? Или вы... хех... боитесь... меня? Боитесь, что мы снова соприкоснемся разумами? Боитесь, что я могу что-то узнать?
— Кто вы? — требовательно спросила она.
— Поможет ли вам в этом имя? Даст ли оно вам что-то, на что можно было бы опереться в своей слабости? Что-то, о чем можно было бы кричать в ночи, когда наши снаряды вскрывают ваш корпус и ваша кровь начинает закипать в вакууме?
— Просто скажите мне.
Безумная ухмылка Разера мгновенно стала серьезной, но выражение лица по-прежнему оставалось насмешливым.
— Очень хорошо, — произнес голос тихим доверительным тоном. — Это дань вежливости, между капитанами. Я Инцер Сталлис, капитан Инцер Сталлис, или, точнее, командир эскадры Сталлис, и мое лицо будет последним, что вы увидите.
— Я думала, идея заключалась в том, чтобы доставить нас живыми.
— Таково по-прежнему общее намерение, хотя они предоставили мне свободу действий для уничтожения на большом расстоянии, если поимка окажется чрезмерно трудной или дорогостоящей. Но я все еще очень надеюсь взять вас живой.
— Тогда это ваше небольшое хвастовство не будет иметь большого значения, не так ли? Если вам все-таки удастся передать меня властям, я уверена, что увижу много других лиц.
На лице Разера мелькнула быстрая извиняющаяся улыбка. — Вы неправильно поняли меня, дорогая капитан, я намерен оставить вас слепой и сильно изувеченной. Видите ли, они попросили меня доставить вас сюда, но были ужасно неточны в отношении того, в каком состоянии я должен вас доставить... и, что ж, дайте человеку время, и он пройдет целую лигу, а?
— Вам пришлось бы подобраться довольно близко, чтобы попытаться сделать что-то подобное.
Разер оживленно кивнул. — Да, я бы так и сделал.
— Тогда и у меня это отлично получается. Вы напали на ни в чем не повинный корабль, несмотря на то, что вас предупредили не делать этого. Я собираюсь наказать вас за это, наказать очень жестоко, и не остановлюсь только на ваших глазах.
— Я так люблю пустые угрозы. Проблема в том, что все, что вы сейчас можете сделать, это угрожать мне. В то время как я уже могу причинить вред этому мальчику...
Разер замолчал. Она подумала, что, возможно, на данный момент Инцер Сталлис покончил с ним, но ей действительно следовало быть осторожнее. Разер пристально, не мигая, смотрел на нее, как будто он все еще был там, все еще смотрел наружу и хотел, чтобы она что-то узнала. Он сжал губы, но не совсем плотно, и на них начала пузыриться красная пена.
Ужасное, пузырящееся кровоизлияние, когда Инцер Сталлис попытался заставить Разера откусить кончик собственного языка...
Разер резко дернулся. Его шея выгнулась назад так сильно, что она испугалась, как бы он не сломал себе позвоночник. Его рот открылся в кровавой пасти, кончик языка был уже наполовину отрезан. Фура закричала, вложив все свои силы в последнюю попытку, и наконец оторвала его руку от черепа, прихватив с собой штеккер, и разорвала контакт.
Разер мгновенно обмяк. Он отпустил корону, позволив ей выхватить ее у него и практически швырнуть на стену, когда череп покачнулся от резкого толчка разъединения. Она сжала свой металлический кулак и была в шаге от того, чтобы пробить дыру прямо в черепе, но вовремя спохватилась.
Разер медленно откатился кувырком назад, кровь все еще хлестала из него, когда он ударился головой о стену и зацепился лодыжкой за один из тросов подвески. Его трясло, казалось, что каждая мышца его тела парализована. Фура схватила его за плечи и приблизила его лицо к своему. Его окровавленный рот работал с удвоенной скоростью, но из него не вырывалось ни звука. Веки были открыты, но глаза были почти белыми, зрачки закатились до предела.
Она хлестала его по щекам, но не с жестокостью, а с отчаянной добротой, пытаясь выбить из него тот осколок ее врага, который все еще оставался в нем или оказывал на него влияние.
— Разер! Это я, Фура. Ты не в себе! Вернись!
Но Разер не хотел возвращаться. Он просто продолжал дрожать, отводя глаза или уставившись на что-то, что мог видеть только он.
Доктор Эддралдер приподнял веки мальчика, вгляделся в глаза под ними и сказал: — Если в какой-то момент вы перестанете приводить ко мне пациентов, я буду признателен.
— Я не знала, что это произойдет.
На кончике носа доктора была закреплена лупа, из-за чего его глаза за стеклянными линзами виделись слишком большими, так что, казалось, ни для какой другой части его лица не осталось места.
— И что же именно произошло?
Эддралдер был прав, когда задал вопрос. Фура отнесла Разера в каюту милосердия, а затем немедленно отправилась в капитанскую каюту, дав минимум объяснений до своего возвращения.
— Я не знаю. После того, как вы рассказали мне о Стрэмбли, я подумала, что стоит рискнуть черепом, чтобы получить хоть какие-то сведения о передвижениях эскадры. Но я не хотела быть той, кто подключается к черепу.
— Итак, Разер принял на себя основную тяжесть... что бы это ни было.
— Я не просила его делать что-либо, выходящее за рамки его обычных обязанностей.
— За исключением того, что Разер обычно не был мишенью для... того, кто это сделал. — Эддралдер закончил осмотр крупным планом, снял увеличительные линзы, сложил их и убрал в маленький мягкий мешочек. — Вы сказали, что другая сторона получила полный контроль над ним?
Это было примерно то, что она сказала ему для начала.
— Это было так, как если бы они были внутри него. Не просто шептали через череп, а управляли им, как марионеткой. Разер пытался бороться с этим, но у него не хватило сил. Затем он начал говорить другим голосом, как если бы они находились в комнате. Какое-то время Разер даже не был похож на Разера. Эта другая личность завладела его лицом, натянув его, как маску.
— И вы не подумали помочь ему разорвать контакт?
— Я пыталась, но Разер — кто бы ни был внутри него — сопротивлялся. В конце концов, я отключила его, но к тому времени он был в таком состоянии. — Она заглянула ему в глаза, которые теперь приобрели обычную большую бледность. — Подбодрите меня, доктор. Мне нужен Разер.
— Вы хотите сказать, что он нужен вам для нормальной работы, как мотор для управления парусом или герметичный шлюз?
— Нет. То есть, я, конечно, согласна с этим, но я также не хочу причинять ему боль. Он... теперь один из нас. — Внезапно сила взгляда Эддралдера стала для нее невыносимой. Она отвела взгляд в сторону. — Уэрранвелл, очевидно, заботился о мальчике, возлагал на него большие надежды. Я чувствую, что теперь несу за него ответственность. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
— Но не настолько сильно, чтобы вы не захотели поместить его в каюту с костями, зная о риске.
— Это была ошибка. Мне жаль.
При этом признании в его суровости появилось едва заметное облегчение, и он провел языком по губам. — Кажется, он не так уж плохо отделался, если мои инстинкты меня не подводят. Со временем его язык заживет — ему очень повезло, что он не откусил его напрочь. Сейчас он без сознания, но если бы вы привели его ко мне, не сказав ни слова о черепах и дистанционном овладении, я бы просто сказал, что он был очень истощен и нуждался в отдыхе и пристальном наблюдении. Которые он получит.
— Спасибо, доктор. Я стараюсь быть сильной, пытаюсь защитить этот корабль и его команду. Я знаю, что мои решения не всегда будут пользоваться популярностью. Но я не хочу, чтобы они казались жестокими.
Эддралдер выслушал ее заявление, его глаза изучали ее лицо, пока он обдумывал ее слова, затем — с огромной осторожностью — он кивнул. — Я верю вам, каким бы глупым это ни казалось. В вас есть глоуи и что-то от той женщины, которую вы убили, но я не думаю, что они сильнее вашей сути. Более того, они стали доспехами, которые вы носите, и полезны вам, но не своей бывшей хозяйке.
Фура подождала немного, затем достала футляр, который захватила с собой из капитанской каюты. — Возможно, вы правы насчет этих доспехов, я не знаю. Что я могу сказать, так это то, что на данный момент я держу глоуи под контролем и думаю, что смогу сдерживать его до тех пор, пока мы не доберемся до Тревенза-Рич. Я хочу, чтобы у вас были эти двадцать доз мефрозина, если есть хоть малейший шанс помочь Стрэмбли. Я постараюсь... обойтись без них.
Эддралдер потянулся за футляром, но его пальцы сомкнулись на нем не сразу.
— Вы должны быть уверены в этом. Пути назад не будет.
— Я уверена, — сказал Фура, вкладывая футляр ему в руку. — Сделайте для нее все, что сможете.
К тому времени, как Коссел спустилась из смотровой в камбуз на борту "Веселой кобылы", холод пробрал ее до костей. Адрана была там вместе с Ласлингом, Лагганвором и Вугой, на столе были разложены древние схемы такелажа и механизмов управления. Листы бумаги размером с простыню, потемневшие от времени и обтрепанные по краям, были исписаны старательным почерком дюжины сменявших друг друга парусных мастеров. Надписи датировались начиная с конца XVI века: примечания к изменениям; примечания о намерении внести изменения; списки закупок; отчеты о закупках; измерения проводились в спанах, лигах, квадратных лигах и еще в нескольких малоизвестных единицах измерения, которые с тех пор полностью вышли из употребления.
Адрана выровняла расшифровку Коссел и прикрепила ее к схемам двумя круглыми подставками для пивных кружек.
— Вы сказали, что видели телеграф?
— Без вопросов. Это было как раз там, где должна была быть "Мстительница". Маленькая желтая звездочка, которая то вспыхивала, то гасла: кто-то с телеграфным ящиком отправлял нам сообщение.
— Что это говорит?
Коссел внимательно посмотрел на него.
— Точка, тире, точка, точка, точка. И так далее.
Ласлинг снисходительно улыбнулся. — Честно говоря, я сам так и не выучил этот код. Поскольку мы были честной командой, нам почти ничего не требовалось, кроме радиоречи и костей.
Лагганвор развернул лист и несколько секунд, прищурившись, смотрел на него. Его губы беззвучно зашевелились, затем он начал говорить. — Здесь написано... дум-де-дум. "Сохраняю курс. Информирую, что... командиром эскадры может быть... Инцер Сталлис. Разер... недееспособен, но, как ожидается, восстановится. У Стрэмбли дела неважные, Эддралдер предпринимает все необходимые шаги. Сообщу.
Вуга скрестил руки на груди. — И последняя часть?
Он бросил на собеседника раздраженный взгляд. — Я как раз к этому и шел. — Не пытайтесь отвечать, если только не возникнет чрезвычайная ситуация. Оставайтесь на курсе и ждите новостей. Арафура.
— Очень любезно с их стороны держать нас в курсе, — сказал Ласлинг.
— Кто, во имя всего святого, такой этот Инцер Сталлис? — спросила Коссел, явно не ожидая ответа.
— Тот самый проныра, который не отводил от вас маг-пушки даже после того, как стало ясно, что вы ни в чем не повинный корабль, — сказала Адрана. — Мы с Фурой получили представление о его разуме благодаря черепу, который забрали у вас. Она хочет, чтобы мы знали, с кем имеем дело.
— Как они это выяснили? — спросил Ласлинг.
— Полагаю, что через череп, — ответила Адрана. — И это может быть как-то связано с тем, что Разер выведен из строя, хотя, надеюсь, с ним все будет в порядке. Больше всего меня беспокоит Стрэмбли.
— Эддралдер, похоже, знает свое дело, — сказал Ласлинг. — Меггери тоже подтвердила бы это.
— Знать свою работу не всегда достаточно, — сказала Коссел с той прямотой, которая легко давалась одним людям и с трудом — другим, и на которую невозможно было обидеться.
— Говорить чистую правду, — сказал Ласлинг, — вошло у нас в привычку после той череды неудач, которая привела нас в вашу компанию. Таким образом, мы не цепляемся за ложные ожидания. — Он бросил на Коссел взгляд, в котором были и любовь, и мягкий упрек. — Некоторые из нас говорят об этом яснее, чем другие.
— Как вы думаете, с ней все будет в порядке? — спросила Коссел Адрану.
Адрана решила, что вопрос был задан искренне, поэтому ответила так искренне, как только могла. — Нет, я думаю, что она не оправится. Рана на ноге появилась от прикосновения призрачного лезвия. Мы думали, что в Колесе Стриззарди нам удалось вылечить ее, но, похоже, ошибались.
— У меня никогда не было причин сомневаться в существовании призрачного габбинса, — сказал Вуга, разглядывая свое отражение в потертой крышке пивной кружки. — Я всегда верил, что они где-то там, ждут, когда их обнаружат. Но я никогда не слышал ни о чем хорошем, что вышло бы из их поиска.
Ласлинг покачал головой, но не в знак несогласия с утверждением Вуги, а в знак печального согласия.
— Я знаю об одном исключении из этого правила, — сказала Адрана.
