Придя вновь в хорошее настроение, Том уже более спокойно просмотрел оставшиеся книги и отправился ужинать.
— Реддл! — увидев его, воскликнул, улыбаясь озорной улыбкой, Орион, перестав жевать сосиску. — У меня для тебя прекрасная идея.
— И какая именно? — поинтересовался мальчик, накладывая себе в тарелку лазанью.
— Ты ведь можешь переехать жить в библиотеку! И получишь возможность всю ночь читать свои любимые книжки. И заодно освободишь для нас свое место.
— Перестанешь будить, приходя посреди ночи или вставая ни свет, ни заря, — меланхолично добавил Абраксас, аккуратно обсасывая куриное крылышко.
— Замечательное предложение! Ты уже договорился с мадам Пэйн? — невинным тоном спросил Том.
— А кто это? — удивился Блэк.
— Невежда! — захихикала Поппея. — Экзамены уже начали приближаться....
— Блэки всегда хорошо учились, — отмахнулся юный волшебник. — Знания у нас заложены еще при рождении. Они в моей крови от многих поколений моих предков.
— А на уроке ты не смог назвать имя того гоблина... — язвительно заметил Абраксас.
— Выходит еще не время. Оно придет, и они обязательно проявят себя, — Орион с довольным видом подмигнул Тому. — А запоминать, как зовут обслуживающий персонал, я вовсе не обязан. Их ведь всех так много.... А я один такой. Главное, что они знают, кто я. И этого достаточно!
— Один — какой? — поинтересовался Том наигранно заинтрегованным голосом, решив слегка отомстить молодому аристократу за его шутку с библиотекой.
— Богатый и знаменитый!
— Знаменитый? С чего ты решил?
— Как с чего? — искренне изумился Орион. — Все знают Блэков.
Том не нашелся, что возразить, поэтому сказал, просто так, чтобы хоть немного попытаться озадачить молодого аристократа, вывести его из равновесия:
— На деньги нельзя все купить....
Поппея прыснула, едва не пролив на себя сок. Орион вскинул вверх брови, а затем с широченной улыбкой в свою очередь спросил:
— Да неужели! И что же нельзя, по-твоему, получить за деньги?
— Уважение, например.....
Блэк на мгновение перестал улыбаться и посмотрел на Абраксаса, а затем громко засмеялся:
— Оно мне и не к чему, Реддл! Хотя, я уверен, меня и так все уважают.
— И с чего ты так думаешь?
— Хочешь, докажу? — он вновь повернулся к Абраксасу. — Малфой! Ты меня уважаешь?
— Разумеется, — медленно растягивая по слогам произносимое слово, отозвался тот и похлопал приятеля по плечу.
— Еще не все, Реддл подожди, — Блэк жестом остановил пытавшегося возразить ему Тома и громко обратился к сидевшему неподалеку от них рыжему прыщавому мальчику: — Сэм! А Сэм!
— Чего тебе? — тот прервал разговор с черноволосой худенькой девочкой и с недовольным видом повернулся к ним.
— Скажи, ты меня уважаешь?
— Что? — рыжий непонимающе уставился на молодого аристократа. — Опять твои шуточки? А хотя.... Конечно уважаю. Мы же друзья.
— Вот видишь? — Орион удовлетворенно повернулся к Тому. — Два из двух. Еще нужны доказательства?
— Все дело в твоей фамилии, — ответил мальчик. — А ты уверен, что к тебе относились бы точно так же, если бы ты был, к примеру, богатым, но из другой семьи?
— Не знаю, — честно признался тот. — Но мне все равно. Да, я прекрасно понимаю, что мне повезло родиться в доме Блэков. А Абраксас думаю не жалеет, что он Малфой. Или жалеешь? И тебе по душе фамилия Реддл? — он ткнул своего друга в бок.
— Не-а, — блондин недовольно поморщился. — Я, к слову, до сих не могу понять, что это за фамилия такая 'Реддл'. Она мне абсолютно неизвестна. Я никогда никого не встречал из семейства Реддлов. А ты? — он посмотрел на Ориона.
— И я тоже, — заметил тот и поинтересовался у Тома: — Твой отец точно волшебник?
— Я о нем ничего не знаю, — соврал мальчик. — Он бросил мою беременную мать, оставив ей только свое имя и фамилию для меня. — Но уверен, что да...
— Грустно, — лениво протянул Абраксас.
— И трагично, — с печалью в голосе добавила Поппея.
— А второе имя Марволо у тебя от папы? — спросил Орион.
— Нет. В честь деда по матери, — начиная уставать от неожиданного допроса, ответил Том.
'Вот привязались! Я уже надеялся, они никогда не начнут интересоваться моей семьей. Проклятые аристократы!'
— 'Марволо' — старинное и очень редкое имя, — с умным видом заявила Поппея. — В основном его давали детям в старинных магических семьях. Я читала такое в книгах.
Мальчик, стараясь не показывать насколько сильно его заинтересовали слова молодой волшебницы, во все уши слушал Маквин.
'Старинное и редкое имя....', — повторил он про себя. — 'Неужели, я действительно ошибался насчет матери?'
— Интересно! Может мы, наконец, хоть что-то вытянем из Тома, — обрадовался Орион. — А то я до сих пор практически ничего не знаю про него. А живу с тобой в одной комнате! — он шутливо погрозил мальчику пальцем. — Вдруг среди твоих предков водились маньяки? И их наклонности в самый неожиданный момент проявятся в тебе? Я тебя чем-то обижу, а ты в ответ прирежешь меня ночью? — он подмигнул Тому.
Поппея развеселилась:
— Нет, Том не такой. Он наш друг и я в нем уверена.
— Я тоже уверен, — поспешил вставить Орион и добавил: — А вот в его родителях нет. Я ведь ничего про них не знаю.
— Я тоже, — устало вздохнул мальчик. — И мне незнание совсем не греет душу.
— Ладно, — отодвигая от себя тарелки, заявил Блэк. — С отцом кое-как, вернее никак разобрались. — А как звали твою маму?
— Меропа Мракс.
— Мракс... — задумчиво пробормотал про себя Абраксас. — Скорее всего, однофамильцы....
— Ты о чем? — поинтересовался Орион.
— Мраксы! Ты разве ничего о них не слышал?
— Были на слуху пару раз, но я ничего о них не знаю.
— Мраксы — одно из древнейших колдовских семейств. Мне о них рассказывал домашний учитель на уроках геральдики.
У Тома бешено заколотилось сердце.
'Я из старинной семьи!' — однако, следующая мысль мигом скинула его с небес на землю. — 'Тогда почему никто из родственников до сих пор не разыскал меня? Не забрал из приюта? Абраксас прав. Я всего лишь однофамилец древних Мраксов....'
Он в смятении, не зная, что и думать, опустил голову, уткнувшись в пустую тарелку.
— Неужели? — между тем изумился Блэк. — Домашний учитель?
Малфой хмуро посмотрел на него и небрежно бросил:
— Мне по статусу положено знать все гербы древнейших фамилий.
— И какой же герб у Мраксов? — спросил Орион.
— Не знаю, — пожал плечами блондин. — Учитель говорил, что их род прервался несколько поколений назад и не стал меня заставлять его заучивать.
Его слова окончательно растоптали еще теплившиеся надежды Тома. Он не тот Мракс, не аристократ. Отец — магл, а мать — непонятно кто. И все же, кем-то она являлась. И он обязательно разузнает про нее все, что только сможет.
— Обидно! — протянул Орион. — Твой учитель своим своевольным поступком лишил Реддла герба.
— Он не может быть из тех Мраксов, — возразил Абраксас. — Их больше нет.
— Но Том, то есть, — улыбнулась Поппея. — И он все равно Мракс.
— Ладно, пойдемте отсюда! — махнул рукой Блэк. — Позже разберемся, вымерли Мраксы или нет.
Он вылез из-за стола и направился в сторону коридора. Все, кроме Тома, последовали за ним. Тот же остался сидеть в одиночестве, продолжая бессмысленно разглядывать пустую тарелку. И лишь спустя несколько минут мальчик заставил себя встать и медленно побрел вслед за остальными.
В гостиной стоял несмолкаемый шум и радостные крики веселящихся студентов. Заканчивалась еще одна учебная неделя, и видимо приближение уикенда придавало слизеринцам дополнительных сил для шуток и баловства. В дальнем углу Том заметил Гилберта Даунинга. Тот сидел на диване и громко спорил с тремя другими старшекурсниками, членами команды по квиддичу. Приближался очередной матч и они, видимо, обсуждали предстоящую игру.
Мальчик до сих пор прибывал в плохом расположении духа и не был настроен к общению, особенно с Орионом или Поппеей. Однако и уходить из гостиной ему не хотелось. Он сейчас не испытывал никакого желания шататься по пустеющим коридорам или одиноко торчать на астрономической башне, подставляясь вечером под далеко не теплый октябрьский ветер. Но и заниматься уроками ему в настоящий момент также не хотелось.
Присев в пустое кресло, стоявшее неподалеку от шумно споривших старшекурсников, Том сделал вид, что не интересуется их беседой. В отличие от других слизеринцев. Привлеченные интересной для них темой, те принялись поодиночке или маленькими группками подтягиваться к месту разговора, вскоре образовав вокруг четверых игроков в квиддич тесный кружок.
— Я говорю тебе, Алан! — воскликнул Гилберт. — Из моей идеи точно выйдет толк!
— Дурь! — возразил ему худой, не выспавшийся на вид студент. — Если пройдет любимый финт Мэтью, то все! Наша оборона останется в дураках.
— Ничего у него не получится, — не сдавался Даунинг. — Послушай! Он не сможет выполнить его на таком узком пространстве. Ему вначале придется хорошенько разогнаться, а мы, как раз сделать это ему не позволим....
Том фыркнул и перестал вслушиваться в слова говоривших. Сплошной адреналин и ноль конструктива. Взяв в руки оставленный кем-то из студентов вчерашний номер 'Ежедневного пророка', мальчик меланхолично принялся разглядывать фотографии. Однако, продолжавший громко спорить со своими друзьями Даунинг, навел Тома на новые планы на сегодняшний вечер. Взглянув в очередной раз из-за развернутой газеты в сторону старшекурсника, он вспомнил о его рассказе Горацию Слизнорту про посещение Визингамота вместе с дядей.
'Хм....', — Том вновь закрылся газетой, делая вид, что увлеченно читает, а на самом деле принявшись обдумывать только что пришедшую ему в голову мысль. — 'Он действительно ничего не понял, стоя под дверью и, наверняка, слушая во все уши, или просто по какой-то причине решил всех нас обмануть? Все же сомневаюсь, что Гилберт способен на такую тонкую ложь.... Может, попробовать сейчас применить на практике все, что я вычитал в книжке? '
Момент складывался на редкость подходящий, можно даже сказать идеальный. Гилберт все еще с жаром отстаивал свою точку зрения, не обращая ни на кого кроме своих собеседников никакого внимания. Эмоции слизеринца, бьющие буквально через край, делали его мозг в данной ситуации весьма уязвимым для опытного легилемента. По крайней мере, о таких, так называемых классических условиях для использования легилеменции, писалось в книге.
Однако Том медлил. Его начали одолевать сомнения. Не только в своих способностях, но и в способностях Гилберта. Вдруг тот почувствует чужое присутствие в своей голове? Как он тогда, когда Дамблдор слегка прощупал Тома в своем кабинете или Амадеус в Косом переулке, грубо, как он сейчас понимал, пытавшийся выяснить, что скрывает Том? Мальчик на сей счет не был до конца уверен. Он, вообще, многого до конца не понимал. Знание науки по легилеменци и связанной с ней окклюменции казалось ему очень важным и едва ли не первоочередной задачей для любого колдуна. Но к своему удивлению мальчик узнал, что в Хогвартсе ее не преподают ни на каком курсе и даже не устраивают ускоренных факультативных занятий. И все же видимо многие волшебники владели ее техникой, Дамблдор и Амадеус являлись ярчайшими примерами.
'Вдруг Даунинга обучили в кругу семьи? К примеру, родители перед тем, как отправить сына в школу решили, на всякий случай, посвятить его во все тонкости этой науки. Хотя какой там случай! Я за неполные два месяца жизни в волшебном мире успел уже пару раз столкнуться с ее использованием. И давно уже понял все плюсы владения ею. Поэтому, думаю, взрослые маги должны прекрасно осознавать даваемые ею преимущества. И просто обязаны обучать, хотя бы азам легилеменции, своих детей.'
Он расположился, как можно удобнее, стараясь абстрагироваться от криков и громких возгласов, стоявших в гостиной.
'Разумеется, я понимаю, Министерство запретило пользоваться легилеменцией. Но оно же запретило и темную магию. Однако у нас ведь есть предмет 'Защита от темных искусств'.... Почему нас не учат защите от легилеменции? Неужели все настолько глупы и послушны, что неукоснительно выполняют все правила, установленные Министерством? Быть такого не может! Никогда и ни за что не поверю! Как они собираются побеждать Гриндевальда, если никому нельзя, к примеру, учиться заклинаниям, способным его одолеть? Или кому-то все же можно? Тогда получаются двойные стандарты. А вдруг, эти колдуны в один прекрасный момент решат стать плохими? Ведь большинство волшебников не смогут им противостоять..... Мда-а-а.... Вопросы, вопросы....'
Том расслабился и все же решился попытаться. Слишком был велик соблазн и одолевающее его любопытство. Глядя себе под ноги, он сосредоточился на Гилберте и постарался выполнить все в точности так, как читал в украденной в библиотеке книге. С тех пор, как мальчик заполучил ее, он еще ни разу не применял вычитанные в ней знания на практике. Прикрывшись газетой, всем своим видом демонстрируя, что просматривает ее, мальчик осторожно взмахнул волшебной палочкой, едва слышно, одними губами, произнеся:
— Легилименс.
И начал ментальную связь с Гилбертом, четко выполняя все изложенное в книжке. Усилие, напряжение, сопротивление со стороны старшекурсника.... Медленно, с трудом появляется легкий образ, окутанный туманом. Нечеткий расплывчатый.... Краски густеют, становятся ярче и насыщенней и разбегаются, словно окрашиваемые гуашью.... Срыв.
Том откинулся на спинку кресла, едва не порвав с досады газету.
'Не получается! Что я делаю не так? Надо успокоиться, расслабиться.... У меня ведь вышло раньше. Хоть и не осознано, но ведь получалось. Значит, и сейчас я сумею увидеть воспоминания. Надо только лучше сосредоточиться.'
Расположившись поудобнее, держа перед собой газету, будто бы читая ее, он вновь мысленно устремился к сознанию Гилберта, пытаясь стать с ним одним целым. Ведь это так просто! По крайней мере, автор книжки утверждал именно так.
Усилие, небольшое напряжение, на сей раз легкое сопротивление со стороны Даунинга.
.... Прохладный поток воздуха ударил его в лицо. Ярко светит солнце. До неба буквально рукой достать, а земля далеко внизу. Ветер кружит вокруг, развивая полы мантии. Пьянящее радостное чувство переполняет его и в любую секунду готово вырваться наружу.... Как же он любит летать на метле. А на новехонькой, недавно купленной, самой последней модели, которой нет еще ни у одного из друзей, просто замечательно. Сейчас он заложит очередной вираж, а затем попробует сделать смертельную петлю. На зависть собравшимся внизу....
'Не то! Брр! И чего привлекательного в полетах на метлах?'
Том осторожно сдвинул газету немного в сторону и внимательно посмотрел на Гилберта. Тот вроде ничего не почувствовал. По крайней мере, все так же увлеченно беседовал со старшекурсниками. Никто из присутствующих в гостиной вроде бы тоже не заподозрил его в чтении мыслей Даунинга.
'Значит, получилось!' — чудесное чувство эйфории разлилось по телу, пьяня и будоража кровь. — 'Я сумел осознано увидеть чужие воспоминания! Теперь успокоиться и продолжить. Я еще не достиг своей цели.'
