— И призрак начал играть на предметы из сокровищницы? — снова заговорил Ормондт.
— Не сразу, Рон, не сразу. Сначала я дал ему отыграться и снова выиграл, тогда наглый призрак притащил кошель смотрителя, собираясь играть на его деньги. Я поставил свои, и он все выиграл, абсолютно все.
— И что ты поставил, чтобы отыграться? — в глазах моего нового учителя загорелось любопытство.
— То, что не могло не заинтересовать призрака, наделенного магией. Конечно, заклинание. — самодовольно хмыкнул маг. — Выиграл он, получил свое заклинание, и я предложил еще одно. Дальше удача улыбнулась мне. Я начал отыгрываться, но этот прозрачный скупердяй отказывался играть на вещи, теперь его интересовали только заклинания. Но не могу же я проигрывать магию за карандаш. Призрак быстро смекнул, что к чему. Мы поговорили, что можно позаимствовать из сокровищницы и, о, чудо, пришли к выводу, что бесполезные вещи вполне подходит. Он смотался в хранилище, притащил всякой дребедени, пришлось все выиграть, чтобы он слетал еще раз. И вот тогда появилась чаша. В общем, он обыграл меня на все.
— Кроме чаши, — теперь я влезла в рассказ Алаиса и улыбнулась.
— Умница, кроха. — Ее-то я и отыграл как раз перед тем, как вернулся Аерн со смотрителем. Призрак немного расстроился, потому что я больше играть не хотел. Я подсказал ему, что он может ночью подкинуть на место чаши битый хрусталь, а когда ее придут уничтожать, то даже не расстроятся, что бесполезная безделушка исчезла. Призрак сразу воспрял духом, отнес все на место, мое добро этот прохиндей припрятал, а с меня взял обещания, угрожая страшной карой, что я никогда и никому не расскажу о том, что чаша не разбилась.
— И ты, как порядочный человек, поклялся, — лорд Ронан негромко рассмеялся.
— Конечно! Как можно обмануть такого славного парня, — серьезно кивнул Бриннэйн. — Так что вы теперь тоже вовлечены нашу тайну. И помните, если проговоритесь, у него друзья есть, и они вас после смерти найдут и устроят вам веселую загробную жизнь.
— Клянусь хранить тайну союза "Живой аферист и мертвый прохиндей", — не менее серьезно кивнул Ормондт.
— И я клянусь. — Я решила затесаться в эту компанию.
— А теперь мы должны скрепить нашу клятву кровью, — Алаис таинственно понизил голос и достал... складной нож, проигранный призраку. — Случайно в карман упал, — невинно сообщил он и откинул лезвие.
Я опять округлила глаза и спрятала руки за спину. Бриннэйн сурово сдвинул брови, склонился ко мне и, как только я отодвинулась подальше, оглушительно расхохотался.
— Кроха, я тебя обожаю, — воскликнул он сквозь смех. — Айли, поверь, я последний человек, кто будет кидаться на тебя с ножом.
Он протянул руку, предлагая пожать ее, но я, на всякий случай, помотала головой и еще ближе придвинулась к лорду Ронану.
— Брин, отстань от Айлин, — сказал Ормондт и улыбнулся мне. — А ты, оказывается, трусишка.
— Я не трусишка,— теперь я отодвинулась и от него. — Но клясться на крови не буду.
Лорды переглянулись и теперь рассмеялись вместе, заставив меня нахмуриться. В этот момент вернулся подавальщик, и Бриннэйн отвлекся от моей скромной персоны, а Ормондт потрепал меня по плечу, примирительно улыбаясь.
— Ты расстроилась, — сказал он, пододвигая ко мне тарелку с ароматным супом.
— Не люблю быть объектом для насмешек, — ответила я.
— Над тобой никто не насмехается. Здесь у тебя врагов нет, Айлин, — произнес лорд Ронан и снова подозвал подавальщика, что-то шепнув ему.
— Совершенно верно, — кивнул Алаис, на мгновение, отрываясь от своей тарелки.
Я взялась за ложку. Мне было и стыдно, что обвинила в этих двух мужчинах, уже не раз спасавших мне жизнь, особенно Ормондт, в издевательствах надо мной. Они оба относились ко мне тепло, это просто я не умею правильно понимать шутки и реагировать на них соответственно.
— Извините, я не хотела вас обидеть, — сказала я, виновато глядя по очереди на обоих магов.
— Айли, Айли, — Алаис отложил ложку. — Нас ты не обидела, вот нисколичко, честное благородное слово. Пожалуй, мне стоит взяться за твое воспитание.
— Вот уж ни к чему, — сразу отозвался лорд Ронан.
— На правах дедушки, Рон, — Бриннэйн обижено осмотрел на друга.
— Во-первых, ничему хорошему ты научить не можешь, — усмехнулся Ормондт. — А во-вторых, не дело лезть в отношения учителя и ученицы.
— Опять, вот опять! — возмущенно воскликнул Бриннэйн. — Ты опять воспользовался служебным положением. Это плохо, мальчик мой, непорядочно.
— Кто бы говорил, — хмыкнул мой учитель.
— Давайте есть! — внесла я предложение, и лорды, обменявшись упрямыми взглядами, вернулись к трапезе.
До десерта обед проходил в молчании. Я поглядывала на улицу, рассеянно наблюдая за жизнью городка. На площадь въехал всадник, оглядывающийся на ресторацию. Я пригляделась к нему, и в голове вдруг мелькнуло воспоминание. Я в а доме четы Аернов, выглядываю из окна и вижу, как мимо особняка, не спеша, проезжает всадник...
— Айлин, — лорд Ронан окликнул меня.
Я обернулась и застыла, глядя на маленький букетик голубых цветов, лежащий передо мной рядом с тарелочкой с пирожным. Мгновенно забыв о всаднике, я подняла глаза на Алаиса Бриннэйна. Он поднял руки, как бы говоря: "Я здесь ни при чем". Но я и не думала, что цветы от него, просто растерялась. Затем перевела взгляд на Ормондта, взяла букетик в руки и вдохнула нежный аромат.
— Спасибо, — прошептала я, продолжая вдыхать завораживающий запах.
Он накрыл мою руку, лежавшую на столе, своей и слегка сжал. От такого подарка мне отказываться не хотелось и, главное, он не вызывал чувства, что я за него чем-то обязана. Мне было просто приятно. И, потянувшись в сторону лорда, я решилась на непозволительную вольность, я поцеловала его в щеку, тут же пряча пылающее от смущения лицо в цветах.
— Однако, десерт и, правда, хорош, — заговорил Бриннэйн, отвлекая внимание лорда Ронана. — А подай-ка мне, милый, вон ту пироженку с клубничкой, — кокетливо произнес маг, и лорд Ронан выпустил мою руку, выполняя просьбу друга.
Я только сейчас поняла, что едва дышу. Поднялась из-за стола и, извинившись, покинула мужчин, спеша привести мысли в порядок. Как же вовремя сластена лорд отвлек моего учителя. Еще немного и у меня бы случился настоящий столбняк. Встреченный мной подавальщик указал, где находится туалетная комната, и я спряталась за белой дверью. Мой взгляд упал на зеркало, висевшее на стене. Я подошла к нему и отражение явило мне испуганную девушку, с лихорадочно блестящими глазами и пунцовым лицом, отчего шрамы стали выглядеть особенно отвратительно. Захотелось разбить зеркало и закричать, что оно врет. Но вместо этого я ополоснулась холодной водой и постояла несколько мгновений с закрытыми глазами, снова переживая момент, когда мои губы осмелились коснуться мужской щеки. Только сейчас поняла, насколько просто и естественно было поцеловать в радостном порыве лорда Алаиса, я ведь совсем немного смутилась. А сейчас стою и не могу отпустить ощущение теплой гладковыбритой кожи и уже такого знакомого запаха Ормондта Ронана.
— Это не дело, так нельзя, — прошептала я и призвала успокаивающую магию.
Цвет лица быстро пришел в норму, глаза потеряли нездоровый блеск, а дыхание выровнялось. Я натянула на лицо фальшивую улыбку и вышла из туалетной комнаты. И сразу уткнулась в грудь того, от кого бежала сюда.
— Ты в порядке? — спросил лорд Ронан, взяв меня за плечи. Он был встревожен.
— Со мной все хорошо, — кивнула я, освобождаясь из его рук. — Где лорд Бриннэйн?
— Доедает последнее пирожное, — усмехнулся лорд. — Но твое я спас. Брин поклялся держать себя в руках.
— Тогда надо скорей избавить его от искушения, — улыбнулась я и направилась обратно в кабинет.
— Айли, — позвал меня лорд, но я только поманила его за собой и еще прибавила шаг.
За те несколько мгновений, что мы стояли здесь, я еще дважды призывала успокаивающую магию. Уже почти дойдя до кабинета, я остановилась и обернулась к подошедшему мужчине.
— Нам надо позаниматься самоконтролем, — сказала я. — Очень надо. — И чтобы он ничего не подумал, добавила. — Хочу скорей освоить технику управления взглядом.
— Хорошо, как скажешь, — кивнул Ормондт, и я юркнула в кабинет, где откровенно грустил над единственным пирожным черноволосый мудрый маг.
Когда мы выходили из ресторации, я вспомнила о подозрительном всаднике и оглянулась. Но никого не увидела. Мужчины не заметили моего беспокойства, а я решила впустую ничего не говорить. Если снова увижу его, то обязательно укажу.
* * *
Темнота застала нас в дороге. Впереди ждал лес, где ночью мог встретиться кто угодно, потому решили остаться на открытом месте и заночевать. Меня, как обычно, в охрану нашего маленького лагеря не взяли, велев отдыхать. Нет, сначала Бриннэйн затолкал в меня набранных на последней остановке припасов, а потом уже отправили спать. Они заботились обо мне и опекали так, что я, в конце концов, все же начала себя чувствовать "крохой" и "маленькой". Это даже начало злить. Я с ужасом думала, что пока мы доедем до Хенса, где жил Грэйм Дави, тезка собственного прадеда, я или буду в слюнявчике, или точно начну называть Бриннэйна дедушкой. Кем я буду называть лорда Ронана, даже представить страшно. Папой точно не назову, язык не повернется.
Я лежала недалеко от костра и слушала негромкий мужской разговор. Маги обсуждали наше дальнейшее передвижение, выбирая наиболее удобный и короткий путь. Для меня многие названия городов были совершенно не знакомы. Потому, я просто слушала их, пытаясь нарисовать в своем воображении места, в которых никогда не была. С этим у меня всегда было не очень, и представлялись уже знакомые города и дороги, но под новыми названиями. Учитель Белфоер говорил, что видеть четкую картину из фактов гораздо лучше, чем дорисовывать в ней то, чего нет: "Богатое воображение хорошо для художника, Айли. Боевой маг должен работать с реальностью, не добавляя в нее детали, которые подкидывает воображение".
Постепенно веки начали смыкаться, и я заснула под мерное журчание негромких голосов. Снились мне горы и мой дом. Только мама и папа в моем сне были живы, и тетя Эйли весело смеялась, слушая, как я взахлеб рассказываю о своих приключениях. Мама, как всегда серьезная и собранная, слушает внимательно и качает головой, а папа гладит меня по волосам, как он часто делал, и улыбается. В какой-то момент я подняла голову к небу и вскрикнула, увидев парившего над нами орла. Его хищный взгляд я чувствовала даже с такого расстояния. Потом орел сложил крылья и камнем понесся на меня...
— Мама! — закричала я и распахнула глаза.
— Это всего лишь сон, — услышала я тихий голос и поняла, что лорд Ронан обнимает меня, слегка покачивая, как маленькую. — Все хорошо, ты в безопасности.
Вырываться не было никакого желания, потому что лорда даровали покой. Даже не задумываясь, насколько вольно себя веду, я положила голову ему на колени и закрыла глаза, удерживая мужскую ладонь в своей руке. Вторая рука Ормондта гладила меня по волосам, и я постепенно снова заснула.
Следующий раз я проснулась сама по себе, ничего страшного мне не снилось, просто глаза открылись и уставились в темноту. Голова моя по-прежнему покоилась на мужских коленях, но теперь не я сжимала руку Ормондта, а он мою, поглаживая запястье. Затаив дыхание, я прислушивалась к этому поглаживанию, и убирать свою руку не спешила. Затем решила, что надо все-таки обозначить свое присутствие в мире бодрствующих, но, передумала это делать, как только поняла, что разговор двух магов продолжается, и разговаривают они обо мне.
— Какие планы на будущее, Ормондт? — в голосе Бриннэйна не было не обычного веселья, не даже легкости. Он был предельно серьезен.
— Я не знаю, Алаис, — отвечал лорд Ронан — Я растерян.
— Ты же понимаешь, что ты ничего не можешь предложить этой девочке? — ответа не последовало, я совсем передумала шевелиться. — Ты должен остановиться, Рон. Оставь ваши отношения на уровне дружеских, это тот максимум, который можешь ей дать.
— Брин, может ты не будешь совать...
— Слушай меня внимательно, мальчик, — в голосе Бриннэйна порезались незнакомые мне металлические нотки. — Я все понимаю. Ты одинок, как и любой из нас, тебе хочется тепла, но эта девочка не та, кто сможет ненадолго согреть тебя. Марси еще могла принять твое предложение, если бы не открыла в себе, что тоже может любить. Айлин Кэлум не Марсия Коттинс.
— Брин, — лорд Ронан прервал своего друга. — Я не слепец.
— Ты не слепец, ты эгоист, — жестко остановил бывшего ученика Алаис Бриннэйн. — Ты даже представить себе не можешь, что перенес этот ребенок. Я прожил ее жизнь, я видел все, что происходило с ней, каждую минуту. Я чувствовал все, через что она прошла. Я выплакал каждую ее слезинку. Рон, — голос черноволосого мага вдруг дрогнул, — взрослые ломаются от такой беспощадной ненависти, которая обрушилась на маленькую девочку. А она прошла этот путь в том возрасте, когда детям нужно внимание. И когда ее равесницы мечтали о парнях, Айлин мечтала о том, чтобы ее перестали замечать. Айли ведь даже никогда не допускала мысли, что она девушка. Рон, ты слышишь? Тьма, мой мальчик, я чувствовал, презрение в каждом взгляде, презрение и страх. Ни друзей, не подруг, ни даже просто женщины, способной подсказать взрослеющему ребенку, что происходит с ее телом. Хеву Белфоеру пришлось даже это ей подсказывать. Она ведь все еще ребенок, которому пришлось не развиваться, а бороться за жизнь среди мирных обывателей. Сколько всего не знает даже ее учитель. Малышку несколько раз пытались убить в том Тьмой проклятом городке, а она ему ничего не рассказала.
— Хватит, — глухо произнес лорд Ронан.
— Больно, Рон? — тихо спросил Бриннэйн. — Вот и мне было больно, когда я натянул на себя шкуру Айлин Кэлум. И каждый раз больно, когда я смотрю на ее личико. Подонок Кетер украл у девочки больше, чем жизнь, он украл у нее душу. Больше всего на свете мне хочется зубами вгрызться в его поганую глотку. Как и сжечь дотла тот паршивый городишко в горах, где на двенадцатилетнего подростка кидается с ножом пьяный идиот, — в голосе мага звенела ярость.
Я лежала, забыв, как дышать. Никто не знал про тот случай. Мне, действительно, было двенадцать. Был вечер, и улицы опустели. Я пошла за водой. Учитель отсутствовал дома, и мне хотелось помочь по хозяйству. Выглянув на улицу, я решилась и пошла к колодцу, стараясь держаться сгущающейся тени. Тот сапожник появился, когда я уже шла обратно, радуясь, что могу поухаживать за учителем. Даже представляла, как согрею воду к его приходу, чтобы он смог помыться после жаркого дня. Он вышел из-за угла, когда мне оставалось просто перейти улицу. Сапожник, огромный коренастый мужик с мощными руками, заметил меня и преградил путь. От страха я даже не запомнила, что он говорил мне, только запомнила большой нож, сверкнувший в свете разгорающихся фонарей. Спасла меня соседская собака. Она выскочила из-за того же угла, наткнулась на сапожника и разразилась громким лаем, цапнув за ногу. Он не удержаля на ногах и полетел на землю, выбив ногой из моих рук ведро. До сих пор помню, как смотрела на воду, текущую по дороге. В тот момент я даже не думала, что меня только что чуть не зарезали, я переживала, что учитель так и не получит горячей воды, когда вернется домой. Громкая ругань сапожника привела меня в чувство, я схватила ведро и побежала к дому учителю, закрылась там и забилась в угол, где просидела, пока не пришел Хев Белфоер. Рассказывать ему я ничего не стала. И Бриннэйн это увидел, когда я сама позволила взять свою кровь. Он все увидел и узнал, но ни словом не дал понять, что знает. Но зачем он теперь все это говорит? Зачем? Моя боль, это только моя боль. Я не хочу жалости! Потому и молчал, вдруг поняла я. Потому ни разу даже не позволил заподозрить, что пережил мою боль вместе со мной. Но лорд Ронан, как он теперь будет на меня смотреть? И тоже сразу поняла, что и он скроет от меня, что узнал. Поэтому, я и не выдала себя, продолжая претворяться спящей и чувствуя, как пальцы Ормондта сжимают мою руку, словно удерживая на краю пропасти.
