"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

— Я бы не стала.

— И теперь мы вернулись к тому, с чего начали, — сказала я.

— Есть другой вариант, — сказала Китти и посмотрела на Рана.

— Простите, что? — спросила Бава. — Китти хочет использовать мозг Рана для управления новым прыжковым приводом?

— Проверьте свои компады, — сказала я. — В предварительном отчете капитана Мауса о вспомогательных мозгах консу отмечается, что они больше всего напоминают мозг обинянина, а не основной мозг консу. Это не случайность. Это было сделано намеренно со стороны консу.

— Я ничего не знаю об этом отчете, — сказал Онг, доставая свой комм.

— Капитан Маус отправил его ночью, — сказала я.

— И вы уже прочитали его.

— Я не могла уснуть.

— Вы, кажется, совсем не спите, — заметила Бава.

— Я сейчас немного напряжена, — призналась я.

— Мозги, — напомнил Фрис.

— Хорошо, — сказала я и жестом подозвала Рана. — Вы все знаете, что тысячелетия назад консу возвысили обинян. Они манипулировали их генетикой, чтобы увеличить их когнитивные способности. Это дало им разум, но не сознание на индивидуальном уровне.

— Мы дали им сознание, — сказал Меррин. — Союз колоний.

— Да, мы это сделали и знаем, что консу это не понравилось, — сказала я и постучала по своему компаду. — И теперь знаем, почему. Консу возвысили обинян, потому что хотели посмотреть, что произойдет, когда они это сделают — Китти говорит, что решение сделать это было одним из актуальных культурных "прорывов" консу, — но выбор в пользу дизайна мозга, позволяющего избежать осознания, не был случайным. Они хотели использовать это для своих собственных целей.

— Им нужны были эффективные когнитивные процессоры, чтобы расширить свои возможности, — сказал Ран дипломатам и советникам. — Они использовали мой вид для бета-тестирования своей технологии.

— Целый вид и бета-тестирование, которое занимает сотни, если не тысячи лет, — сказал Онг.

— Да, — сказал Ран, обращаясь к Онгу. — Не думайте, что консу выполняют то, что они задумали, в тех временных рамках, в которых живут другие виды. Они терпеливы и действуют обдуманно. И готовы ждать.

— Приятно это осознавать, — сказал Онг. — Потому что решение убить каждого чертова человека на Земле и всех нас в этой колонии кажется немного поспешным.

— Это не так, — сказал Ран.

— Этой колонии даже не существовало четыре года назад, — указала Бава Рану. — По тем временным масштабам, о которых вы говорите, консу думают, это всего лишь вспышка.

— Но колония — это не аргумент, а инструмент, — встряла я. — Спор — "острие", на котором сейчас находятся консу, — это то, как вести нас, низших существ, к совершенству, как быстро и какими средствами. Этот спор длится уже много веков, даже если мы, люди, уловили только его последнюю часть. Нынешняя борьба между фракциями Китти и Бэйкона похожа на отдельную партию в бесконечно долгой игре в покер.

— Ставки за столом — геноцид, — сказал Онг.

— Да, — ответила я. — Хотя консу сказали бы, что таковы правила игры.

— Вы не убеждаете меня, что мы не должны выбрасывать их в космос.

— Вы же не хотите выбрасывать их в космос, потому что единственный способ вернуться всем нам, всей колонии, — это если я успешно вернусь, — сказала я. — Такова была сделка. Я выполню порученную мне миссию, приведу доказательства, и тогда, в качестве последнего действия перед смертью, Китти отправит колонию обратно. Кстати, нам нужно собрать спутник, который у нас есть с учеными. Очевидно, нам нужно, чтобы все они работали. Но если вы убьете Китти, — я указала на Онга, чтобы подчеркнуть свою мысль, — тогда мы все останемся здесь. Потому что она не повторяет инструкции, которые вводит в Рана для управления цепью приводов. Только в один-единственный прыжковый привод, тот, что находится в командном центре.

— И это все еще информация, которую мы могли бы использовать, — отметил Меррин. — Физика прыжкового привода перевернута с ног на голову. Эта технология позволяет перемещаться внутри гравитационных колодцев и в совершенно другие вселенные. Она работает даже без цепи приводов.

— Вот еще кое-что, — сказала я и повернулась к Рану. — Скажи им.

— Информация будет зашифрована, — сказал Ран, — обработана и размещена в моем мозгу таким образом, что ее сможет прочитать только командный центр. Любая попытка извлечь ее из командного центра приведет к сбою на синаптическом уровне. Что убьет меня.

— Они могли бы получить ее из командного центра, когда вы вернетесь, — сказал Фрис.

— Китти подумала об этом, — заметила я.

— Информацию можно получить дважды, — сказал Ран, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. — Как только ее считывают во второй раз, она ломается.

Наступила пауза, пока все переваривали эту информацию. Первым до ответа дошел Меррин. — Но это значит...

— Да, — сказал Ран. — Когда мы вернемся сюда, я умру.

— Ни в коем случае, черт возьми, — сказала я Китти после того, как мне объяснили условия сделки.

— Тогда мы все умрем здесь, — сказала Китти. — Я намереваюсь умереть здесь, так что для меня это не имеет значения. Я так поняла, ты хотела избежать такой же участи для этой колонии.

— Смерть Рана не нужна для того, что вы просите меня сделать.

— Это необходимо, потому что я говорю, что это необходимо.

— Смерть Рана? Или подойдет любая смерть?

Китти внимательно посмотрела на меня. — Ты предлагаешь занять его место?

— Да, — сказала я.

— Это благородно, и в то же время нет.

— Почему нет?

— Я уже объясняла, что твой мозг не выдержит процесса передачи и кодирования информации, — сказала Китти. — Даже если бы он и выдержал, нет способа передать тебе знания. А вот обинянину можно.

Я посмотрела на Рана. — Что это значит?

— Китти имеет в виду ошейник сознания, — сказал Ран. — Он интегрируется с моим мозгом, чтобы обрабатывать информацию и наделять меня сознанием. Он даст ей доступ к моему мозгу.

— Мозгу, который достаточно близок к моему собственному, чтобы справиться с этим упражнением, — сказала Китти. — Есть ирония в том, что, снабдив обинян мерзостью сознания, вы предложили мне способ достичь моей идеальной смерти.

— И спасти десятки тысяч людей, — напомнила я Китти.

— Как скажешь. — Китти кивнула Рану. — Информация, однажды заложенная в мозг обинянина, не может быть перезаписана с помощью инструментов, которые у меня есть. Недопустимо, чтобы эта информация оставалась в любом виде. Лучший вариант — заставить ее самоуничтожиться. Для того, чтобы управлять этим командным модулем, обинянину потребуется, чтобы его механизмы функционировали. Он должен оставаться в сознании, пока ему грозит смерть. — Китти снова обратила свое внимание на меня. — Если ты тоже захочешь умереть по возвращении, я выполню твою просьбу. Но это не будет иметь никакого значения для того, что случится с этим обинянином.

— Мой ответ — нет, — сказала я. — Вы хотите, чтобы я помогла вам с вашей "идеальной смертью", тогда вам нужно сделать это так, чтобы в итоге не погиб мой друг.

— Не самая лучшая смерть все равно будет приемлемой, — сказала Китти. — Кроме того, это никогда не было твоим решением.

Я посмотрела на Рана. — Нет, — заявила я.

— Я сделаю это, — ответил Ран Китти.

— Ран. Нет.

Ран посмотрел на меня. — В этом ты мне не начальница.

— Ты не можешь.

— Могу.

— Позволь мне перефразировать, — начала я.

— Гретхен, — сказал Ран, прерывая меня. — Это выгодная сделка.

— Нет, это не так! — закричала я на Рана, ошеломленная абсолютной глупостью того, что он мне только что сказал.

Ран отшатнулся от меня, обиженный. Возможно, это был первый раз, когда я накричала на него.

— Мне жаль, Ран, — сказала я, пытаясь успокоить его. — Но это не так. Твоя жизнь стоит большего, чем быть растраченной по прихоти консу.

Ран склонил голову набок, обдумывая, что сказать дальше. — Давным-давно обиняне хотели побольше узнать о тех, кто создал нас и превратил в тот биологический вид, которым мы являемся сегодня, — выговорил он. — Консу позволили нам задать несколько ценных вопросов, и стоимость этих вопросов составила половину от нашего общего числа. Мы заплатили без колебаний. Когда твоей подруге Зое понадобилась наша помощь, чтобы спасти колонию Роанок, сотни нас пожертвовали собой, чтобы привлечь внимание одного-единственного консу.

Ран указал на Китти. — Эта консу предлагает нам спасти пятьдесят тысяч человек. Все, что она хочет взамен, — это жизнь одного обинянина. Только одну. Только мою. Ты должна понять, Гретхен. За все время, что обиняне знают о консу, это лучшая сделка, которую мы когда-либо получали от них. Мне было бы стыдно отказаться от нее.

Я не выдержала и обняла Рана, уткнувшись ему в шею. Он стоял и позволял мне рыдать.

Дверь в комнату Магди открылась, и он оказался там. Он улыбнулся, когда узнал меня. — Это снова ты, — сказал он.

— Тебе нужно сказаться больным, — упрекнула я его.

— Я не могу продолжать это делать, — начал он, но затем замолчал, потому что я поцеловала его. На время.

— Это убедительный аргумент, — сказал он, когда я замолчала, чтобы перевести дыхание. — Но вчера я сбежал от тебя.

— Тебе нужен аргумент получше?

— Мне? Нет, — сказал Магди. — Моему боссу? Может быть.

— Я ухожу, — сказала я.

Магди нахмурился. — Что?

— Я ухожу, — повторила я.

— Ты должна мне это объяснить, — сказал Магди.

— А можно я не буду? Только не сейчас?

Магди открыл рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но увидел печаль и изнеможение на моем лице. — Что тебе от меня нужно? — спросил он.

— Сначала мне нужно, чтобы ты обнял меня, пока я буду плакать, — сказала я. — Затем мне нужно, чтобы ты полностью измотал меня сексом. Затем мне нужно, чтобы ты позволил мне ненадолго заснуть на тебе. Когда проснусь, мы, вероятно, повторим первые два действия.

— Хорошо.

— И мне нужно, чтобы ты сказал, что заболел, — напомнила я ему.

— Так и сделаю, — сказал он. — Я только что вспомнил, что они на самом деле не могут меня уволить.

— Верно, — сказала я. — Они у тебя в руках. — Я снова поцеловала его. — Я скучала по этому, — сказала я, когда нам нужно было перевести дух.

— Я был рад встретиться с тобой, — признался Магди.

— Хорошо. Мне это нравится. Мне это очень нравится.

Магди снова посмотрел на меня. — Ты в порядке, Гретхен?

— Спроси меня об этом позже, — сказала я. — Обещаю, что расскажу тебе. Но сейчас просто впусти меня, пожалуйста.

Магди впустил меня.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Двадцать

В жизни очень мало вещей, которые приводят в большее уныние, чем прыжок.

На бумаге он выглядит — и так оно и есть! — потрясающе. Благодаря чудесам физики и энергетики целый объект, обычно корабль, заполненный людьми и вещами, пробивает дыру в своей собственной вселенной и попадает в другую, почти точно такую же, как та, которую вы только что покинули, с координатами, удаленными на световые годы от того места, где вы были, и чтобы достичь этого со стандартными корабельными двигателями, потребовались бы десятки тысяч лет, и к тому времени вы были бы уже мертвы, что неудобно. Это быстрое путешествие в буквально невероятно далекие миры. Это самая невероятная вещь, которую когда-либо открывали мыслящие умы.

На практике переход из одной комнаты в другую гораздо более увлекателен. Здесь нет оглушительных спецэффектов, шумов или драматической музыки, которые сигнализировали бы о переходе из одной вселенной в другую. Это просто... случается, и если вы не будете обращать внимания, то никогда не заметите, когда произойдет прыжок. Даже если будете обращать внимание, все равно можете очень легко пропустить это, если только не нажимаете на кнопку.

Внутренняя часть командного модуля Китти — призмы, как я его называла, — была рассчитана на размещение одного консу. Вся технология этого устройства была разработана таким образом, чтобы попасть в мозг Китти, где она передала бы Китти своего рода команду, которой консу могла бы манипулировать с помощью мыслей или жестов. Не было ни экранов, ни внешнего вида, ни датчиков, ни мониторов, ни световых полос, которые могли бы что-либо указывать, а тем более сообщать о том, был ли переход успешным или нет. Не было даже шума.

Вся информация из командного модуля, которая когда-то поступала в мозг Китти, теперь поступала в мозг Рана. Его сходство с мозгом консу позволило передать определенные наборы данных с помощью процесса нейронного импринтинга, который мне не был объяснен и который я не поняла бы, даже если бы мне объяснили, а затем командный интерфейс был загружен в систему управления сознанием Рана. Единственным из нас — меня, Бэйкона и Рана — кто знал, когда произошел прыжок, был сам Ран.

Вот почему Ран нисколько не обиделся, когда я спросила: — Мы уже на месте?

— Уже на месте, — подтвердил Ран.

— Точно там, где мы должны были быть?

— Китти тщательно спланировала пункт назначения.

— Какие-нибудь... неполадки при входе в атмосферу?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

— Хорошо, тогда это будет захватывающе. — Я повернулась к Бэйкону, который не разговаривал ни со мной, ни с Раном с тех пор, как вошел в командный модуль. — Вы понимаете, что произойдет дальше, — сказала я ему через переводчик на моем компаде.

Он по-прежнему ничего мне не говорил.

Я пожала плечами. — Послушайте, просто... постарайтесь никого не убивать, ладно? Это еще больше усложнит жизнь всем нам.

По-прежнему ничего. Я была уверена, что мы с Бэйконом никогда не станем лучшими друзьями. Я снова обратила свое внимание на Рана. — Как ты?

— Я в порядке, — сказал Ран.

— Импринтинг не повлиял на тебя? Или прыжок?

— Если что-то во мне и пострадало, я не могу сказать, — сказал Ран. — Хотя, насколько знаю, я никак не могу сказать наверняка. Даже когда мы вернемся, я, скорее всего, не смогу зарегистрировать какие-либо проблемы с работой моего мозга, пока не умру. Это было неудачно сформулировано. Я также не смогу зарегистрировать какие-либо проблемы после того, как умру.

— Да, я это поняла, — сказала я. — В данный момент мне не нужно от тебя грамматического совершенства, Ран. Я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке.

— Я в порядке, — повторил он. — Насколько смогу, дам тебе знать, если это не так.

— Спасибо.

— Чем бы ты хотела заняться сейчас? — спросил Ран.

— Нет смысла затягивать, — ответила я. — Открой нас.

Ран кивнул и нажал какую-то условную кнопку, которая была у него в голове, и призма открылась.

Не в черный космический вакуум, где в конечном итоге оказывается большинство вещей, перемещающихся из одного места в другое, по разным причинам, не последней из которых является то, что сложно попасть в цель, движущуюся в пространстве в разных направлениях из совершенно другой вселенной.

Но я думаю, что если вы являетесь абсолютным аналогом Альберта Эйнштейна и создали новое понимание целой области физики, вам позволено немного покрасоваться.