Сугубо финский попаданец. Часть 2.

— Господин маршал, но я не уполномочен решать такие вопросы.

— Не сомневаюсь. Германский узел связи находится на соседней улице и он полностью в вашем распоряжении.

— Что ж, прервёмся для консультаций, — резюмировал генерал Йодль.

"Главноуговаривающий" отсутствовал почти семь часов. Ровно в 20.00 адъютант доложил о том, что немецкий генерал просит его принять.

— Проси,— коротко распорядился Маннергейм и встал.

Йодль, несмотря на довольно бледный вид, выглядел предельно торжественно.

— Фюрер германской нации имеет честь предложить Верховному главнокомандующему Финляндии принять под свою руку все немецкие вооружённые силы находящиеся на территории страны Суоми. Фюрер предлагает свои личные услуги в координации боевых действий с Группой армий Север, Люфтваффе и Кригсмарине.

Маршал торжественно поклонился:

— С благодарностью принимаю это предложение.

С нелепостями коалиционной войны было покончено, над севером СССР и Ленинградом сгустились новые тучи.

12/IX-1941 год. Район Мурманска.

"Харрикейн" с трехцветной кокардой RAF внезапно вывалился из низких облаков, Микки его не видел, а Гуннар как обычно сначала делал, потом говорил. Длинная пулемётная очередь возвестила о том, что финский разведчик атакован.

— "Харри" на семь!

— Понял!

"Дьявол, высоты совсем нет, а по скорости мы почти равны, вся надежда на камарадов"— пронеслось в голове. В первый боевой вылет на разведку их взялось прикрывать звено Bf-109E из I/JG77 и весь полет честно мелькали по сторонам. Может сейчас не прозевают и отсекут англичанина? В зеркале мелькнул "Харрикейн", его крылья окутались дымком, жуткая, в двенадцать струй очередь слегка зацепила "Пири", пулемёт наблюдателя трещал без перерыва, надо уносить ноги не то собьют — 151-й флайт это вам не шутки. Штурвал от себя, РУДы прибрать, винты затяжелить, ноги попеременно — "змейкой" к земле.

— Командир, прикрытие в бою!

— Слава Богу. Уходим на бреющем!

Под крылом замелькали близкие сопки, моторы ревели на чрезвычайном режиме, в наушниках были слышны выкрики немцев. Сзади-выше шёл бой и британцев вроде бы видно не было, вот и слетали на разведку аэродрома Ваенга.

— Сфотографировать всё успел?

— Почти, кроме восточного угла, там тоже были стоянки.

— А что рассмотрел?

— Несколько десятков истребителей, по виду почти все "Харрикейны".

— Значит они уже завершили перебазирование и судя по тому, что нас атаковали — ведут патрулирование. Скоро начнётся, англичане это не русские на "Рата".

Гуннар глубокомысленно промолчал, не в его характере было озвучивать подтверждения банальностей командира. Клепфиш решил не рисковать и выбрал северный маршрут к аэродрому Луостари — базе LeR "Лапландия" — сводного полка финской авиации, для действий в Заполярье. Все началось 6-го сентября, когда фон Бер собрал комэсков и объявил, что их группа станет основой для развёртывания нового полка, куда кроме них войдут "Хейнкели", истребители и пикировщики, а место базирования— Петсамо. Уже на следующий день два звена: одно на "Лисандер", второе "шведское", которым командовал Микки, на "Пири" в сопровождении трёх "Дугласов" с механиками стартовали на Север. Фон Бер прилетел восьмого и сразу развил бурную деятельность, устанавливая контакты с Люфтваффенкоммандо Киркенес под командованием полковника Андреаса Нильсена и разогнав бездельничающие экипажи знакомиться с обстановкой. Пока не появились свои истребители, финнов, в полетах вдоль линии фронта где пытались наступать "Эдельвейсы", иногда сопровождали "Мессершмитты". Начальство с тревогой говорило о том, что со дня на день нужно ожидать появления англичан, которые взялись помогать Советам воевать и вот сегодня их впятером послали проверять Ваенгу. Проверили. Теперь бы добраться до аэродрома и доложить. "Пири" набрал три тысячи и пошёл к Мотовскому заливу, низкая облачность осталась позади, под крылом плыла извилистая береговая линия.

— Командир, на связи станция "Фрея", говорят, что они нас видят, но сигнал двоится, похоже рядом ещё кто-то, советуют сделать круг и обнаружить попутчика.

— Советуют или...?

— Советуют.

— Ладно, последуем доброму совету.

Машина послушно легла на крыло, мир накренился и две пары глаз начали обшаривать горизонт. На удивление в этот раз первым оказался Гуннар.

— Командир, что-то блестит.

— Где?

— В море, на десять часов.

Первый лейтенант переложил самолёт на другое крыло и слегка потянул штурвал на себя, мир заскользил в другую сторону. Вдалеке что-то блеснуло.

— Молодец наблюдатель, действительно кто-то летит, сейчас посмотрим.

Посмотреть действительно было на что: ГСТ — Гидросамолёт Транспортный, советский клон американской "Каталины", да не один, а двое! Идут на двух с половиной тысячах, наверное высматривают немецкие эсминцы, которые иногда пиратствуют в этих водах и финна пока не заметили. У Микки в прямом смысле разбежались глаза, между летающими лодками около километра, кого атаковать первым, левого или правого? Решил начать с того, кто ближе к берегу — левого. Тактика атаки двухмоторника отработана до мелочей ещё в "Зимнюю": с дистанции 400 м по башне стрелка из пушек, потом из всего оружия по правому движку. На выходе из атаки Гуннар дал несколько очередей и скупо прокомментировал:

— Черный шлейф, двигатель горит.

Упустить второго очень не хотелось и Клепфиш, уверенный, что ГСТ теперь "не жилец" заложил крутой правый вираж. С вторым пришлось повозиться, гидросамолёт снизился почти к самой воде и упорно летел к берегу. Стрелок оказался каким-то "железным", не обращал внимания на огонь двух пушек и все время довольно метко стрелял по "раме". Только в третьем заходе удалось попасть по бакам, за советской "Каталиной" потянулся серебристый "хвост", в четвёртой атаке этот бензиновый след превратился в факел. Огромная летающая лодка, ещё сбросила скорость и неуклюже приводнилась. Финны сделали пару кругов, убедились, что горящий самолёт тонет, не тронули красную "резинку" и повернули домой.

Вечером состоялась пьянка — отмечали громкий дебют финской авиации в Заполярье и открытие боевого счёта экипажем Клепфиша. На запах спиртного из Киркинеса приехали немцы — пилоты и операторы РЛС, двойная победа была бы не возможна без их участия. Начались "охотничьи истории" и "страшилки". По словам пилотов бомбардировщиков Мурманск стал печально известен среди экипажей, как одно из мест наибольшей концентрации сил ПВО (так называемые "два Л" — Лондон и Ленинград, и "два М" — Мальта и Мурманск). Заливший глаза обер-лейтенант ляпнул: "Я лучше трижды слетаю над Лондоном, чем один раз — над Мурманском!" Над ним посмеялись и чтоб разрядить обстановку тут же рассказали о гауптмане Герхарде Шашке из Stab/ZG 76, одержавшим за этот период двенадцать побед, одна из которых была тройной. 13 июля над аэродромом Шангуй он на своём 110-м подловил на взлёте звено И-16. Летя на малой скорости, Шашке имел достаточно времени, чтобы произвести залп из 20-мм пушек и 7,92-мм пулеметов в брюхо ближайшему "ишаку". Когда советский истребитель вспыхнул, Шашке дал полный газ и пролетел под вторым ведомым , позволив своему хвостовому стрелку сбить его. Ведущий, еще не зная о том, что происходит позади, продолжал лететь прямо, набирая высоту. По всей видимости, в последний момент земля с ним связалась, но было уже поздно. — в И-16 ударил залп из носовых пушек. Пилот выпрыгнул с парашютом, но ему не хватило высоты для раскрытия купола. Двухмоторный "Мессершмитт" Шашке нагло крутанул бочку в знак победы и улетел на запад. Обсудили техническую отсталость радиосвязи русских и перешли к англичанам. Среди гостей был лейтенант Экхардт фон дер Люе, участник сегодняшнего боя над Ваенгой, по его словам британцев было трое, одного из которых они сбили, правда и один "Мессершмитт" разбился при посадке в Хебугтене, основном аэродроме базирования Люфтваффе. Сказались боевые повреждения и лёгкое ранение пилота. Общее мнение было таково: с появлением английских "Харрикейнов" "жирные дни" закончены, драка пойдёт всерьёз.

Гуннар, которому было неловко в обществе офицеров, уединился с обер-фельдфебелем-радиометристом. Немцу было далеко до финна по части водки и он, быстро потеряв над собой контроль, начал изливать душу. По его словам выходило, что 2,4 метровый радар — машина с придурью и сегодня они обнаружили "Пири" чисто случайно. Обер-фельдфебель помолчал и понизив голос добавил, что по его мнению они обнаружили две большие летающие лодки русских, а вот финны там как раз оказались совершенно случайно. Так что, радиометрист думает, как всем им очень повезло и за это стоит выпить. К такому же мнению пришли и остальные, вскоре бесчувственных лётчиков патруль растаскивал по машинам. Пьянка удалась!

На следующий день, к обеду на аэродром Луостари сели дюжина истребителей "Хейнкель"-112, а к вечеру ещё 12 "Хейнкель"-118 вместе с ещё одним звеном "Лисандер" — финны активно наращивали свою группировку. Пришёл приказ из штаба ВВС не углубляться за линию фронта более чем на 20 км, чтобы не связываться с RAF. Микки, наконец проспавшись, добрался до своего самолёта и расстроенно полюбовался на многочисленные заплатки — следы вчерашнего боя. Он бы расстроился ещё больше, если б услышал дикие маты капитана Бойко, под которые швартовался ГСТ с обгорелым двигателем, в безымянной бухточке Мотовского залива. Первая атакованная летающая лодка не сгорела, а дотянула до берега на одном моторе и была встречена катером. Позже самолёт отремонтируют и его командир — капитан Бойко ещё поохотится на эсминцы и подводные лодки.

За всеми этими событиями не было заметно главного: по Арктическому шоссе поспешно перебрасывался III Финский корпус, Маннергейм всерьёз собрался захватить Мурманск.

17/IX-1941 год. Новый Белоостров.

— Назад, придурок! Ложись! Жить надоело?!

— Не-ет, не надоело.

— Тогда лежи, малохольный. Ты откуда, такой ненормальный?

— Из консерватории.

— Чего-о?

— Из консерватории, Ленинградской, второй курс — зачастил "малохольный"— скрипичное отделение.

— Чего-о? Какое отделение?

— Скрипичное. Это когда на скрипке, а зовут меня — Марлен. Ну, Маркс и Ленин, меня...

— Заткнись! Часть какая?

— Часть чего?

— Твою мать! Воинская!

— А-а.., это... Полк имени товарища Дзержинского, истребительный батальон.

— Ополченцы что ли?

— Ну да.

— Не "ну да", а "так точно", понял скрипач?

— Понял.

— Не "понял", а "так точно", понял?

— Так точно, понял.

Возмущённую тираду старшего сержанта Николая Сапоча заглушил чудовищный взрыв 305 мм снаряда, линкор "Марат" вёл огонь по наступающим финнам, но из-за отсутствия корректировки снаряды частенько доставались окружённым советским частям.

201 воздушно-десантная бригада была брошена в бой 1-го сентября, когда стало ясно, что противник неожиданно ворвался в 22-й Укрепрайон, а войск, чтобы остановить его не хватает. Чуть позже из Красногвардейского УР была переброшена 291-я стрелковая дивизия, бригада морской пехоты, один полк 3-ей Ленинградской дивизии народного ополчения, танкисты. На линию КаУР в районе Лембалово прорвалась 142-я дивизия, а правей неё 265-я, Балтфлот сумел вывезти с острова Бьёрке остатки 115-й стрелковой (123-ю расформировали из-за утери знамени), потеряв всего один транспорт. Пока финны перегруппировывались и подтягивали артиллерию, генерал Маркиан Попов, буквально "из ничего" с'имровизировал линию фронта, по настоянию маршала Ворошилова сменил командира 23-й армии, теперь командовал генерал-майор Черепанов. Когда Армия Перешейка снова попыталась наступать, её встретила организованная оборона, но как известно— лучшая оборона это нападение и Александр Иванович Черепанов решил отбить Новый Белоостров.

Операция была значительного масштаба. В наступлении и штурме Белоострова главную роль отвели десантникам и танковой группе 48-го и 106 отдельных танковых батальонов , ими командовал генерал-майор Лавринович, зам командарма по бронетанковым войскам. Поддержать атаку и развить успех должны были — 181-й стрелковый полк Героя Советского Союза майора Краснокутского, 5-й погранотряд майора Окуневича, подразделения 1025-го полка полковника Белоусова, истребительный батальон ополченцев , 1-й отдельный батальон морской пехоты, партизанская группа и сапёрные взводы отдельного батальона Сергеева. Но ещё до начала атаки, сломить финнов должен был огонь морской артиллерии: форты, береговые батареи и корабли. 838-й артполк, 3-й дивизион гаубичного артполка, полковая артиллерия и бронепоезд, это было так — лёгкий снарядный дождичек на фоне больших калибров.

13 сентября в 06.00 началось, почти час город и станцию рвали на части морские "чемоданы", за это время десантники мелкими группами прошли болото. Как только огонь стих они ворвались в передовые окопы, финны как обычно рукопашной не приняли и прикрываясь автоматчиками, отошли. По единственной дороге через болото, длинной колонной двинулись танки. Шесть КВ, восемь Т-34 и два десятка Т-26 вползли в разрушенный посёлок. Начались уличные бои. Если б не десантники танки пожгли бы сразу, ведь в Красной Армии ещё не знали, что в городской застройке бронированные машины не охотники, а добыча. Бронебойки, мины и "Коктейль для Молотова" это тот рецепт который остановит даже 52-х тонных "Климов", но 201-я воздушно-десантная имела серьезнейший опыт "Финской" и жечь "утюги" не позволила. Штурмовые группы расстреливали бронебойщиков и обозначали мины, танки давили пулемётные гнезда, все вместе перебирались через завалы и медленно, шаг за шагом освобождали город. К вечеру финны начали уходить за реку Сестру, впервые с июля 23-я армия провела успешное наступление и захватила город!

К четырём часам дня подтянулся эшелон развития успеха и оба стрелковых полка, 181-й и 1025, двинулись налево, вдоль пограничной реки. Их задачей была атака Сесторецка, десантники остались защищать Белоостров.

Наступление, проводившееся в узкой полосе между рекой и болотом, ожидаемо успеха не принесло. За две недели финны хорошо укрепились на западном берегу Сестры, включив в систему огня все пять советских ДОТов, захваченных не поврежденными. Штаб армии стал готовить новый сверхмощный артиллерийский удар, которым можно было бы подавить оборону. Генерал Лавринович приводил в порядок танки, которым в будущей атаке отводилась роль самоходной артиллерии. 14 сентября началось сражение, которое во многом определило судьбу всего КаУР.

Генерал-лейтенант Эш, предупрежденный Главным штабом обороны о возможности наступления на Белоостров решил провести очередное окружение, из разряда тех, которые ему так хорошо удавались. Пока русские своим огнём разносили по кирпичику Сесторецк и пытались форсировать реку, 12-я пехотная дивизия из II-го Корпуса, прикрывшись дымзавесой, переправилась через канал между Разливом и Финским заливом, два батальона ополченцев серьёзного сопротивления оказать не смогли. Бойцы 1-го полка 3-й ДНО (дивизии народного ополчения) спешно отступали к станции Разлив, где держал оборону партизанский отряд из коммунистов и комсомольцев города Териоки. Генерал-майор Черепанов, обеспокоенный таким вклинением отправил на помощь свой последний резерв — 1029 стрелковый полк, не поняв что реагирует на отвлекающий удар. На следующий день генерал-майор Талвела, самый крупный специалист в финской армии по прорыву долговременных оборонительных линий перешёл в наступление. Удар наносился от Старого Белоострова и Урочища Мертуть. 1-я дивизия, уже привычно усиленная артиллерийской бригадой особой мощности и тяжёлым танковым полком, ударила по 1027 стрелковому. Артподготовка велась с 6 часов утра, трижды бомбила авиация, полковая артиллерия была подавлена сразу, а два артиллерийских дота с фронтальными амбразурами серьезной помехой не были, сначала их засыпали 8" снарядами, потом, по проходам в минных полях, подошли КВ и добили. С двумя десятками ДЗОТов поступали по похожей схеме и к 18.00 35-й пехотный полк вышел к перекрёстку дорог на Медный Завод и Чёрной Речке. К 22-м часам оба посёлка были захвачены, от стрелкового полка мало что осталось, основная оборонительная линия КаУР была прорвана. Такой быстрый и решительный успех объяснялся двухнедельной подготовкой, тщательной авиа разведкой и сведениям от многочисленных пленных. Генерал Черепанов, хоть и был советником в Китае, не имел опыта самостоятельного командования армией, тем более в условиях быстро меняющейся обстановки. Самолично принять решение о прекращении атаки Сесторецка он побоялся и запросил разрешения на это штаб фронта. Попов согласился, ведь других войск для блокирования прорыва не было и в ночь с 15 на 16 сентября начался отход потрепанных 181 и 1025 полков. На рассвете об этом узнал Ворошилов и потребовал не в коем случае не оставлять Новый Белоостров, ведь о победе уже доложено Сталину. Пока шли препирательства, Талвела ввёл в бой 11 ПД и финны к 13 часам овладели перекрёстком дорог у Сертолово. До посёлка Дибуны, где располагался штаб 291-й дивизии оставалось менее пяти километров, а если падут Дибуны и станция Песочная, то вся дивизия и приданные части оказываются в полуокружении. Правда такое положение не продлится долго, на левом фланге II-й финский корпус взял Разлив и настойчиво атаковал Тарховку, ещё день-два и там они тоже выйдут на оперативный простор. Положение становилось отчаянное.