— Последнюю часть про маленькие сиськи даже не вспоминай, — она повернула к нему лицо, украшенное гримасой унылой суровости. — Какой же ты стал пошляк.
— Циничная реальность диктует нам свои законы, — Сэм поджал губы в притворном жесте сожаления. — Но нет. Ты вообще не изменилась.
— Разве? У меня ведь есть ребенок.
— То, что ты мама, не значит, что ты стала старой грымзой.
— А вот критики на это намекают постоянно. Я ведь...
— У твоих критиков нет ни ушей, ни глаз.
— А, нет, ты Сэм. Все такой же непримиримый.
— Поверь мне, это просто пока незаметно, какая я по-старому угрюмая мрачная сволочь.
— Сэм... А как ты меня нашел?
— Долгая история. Получил подсказку от старого знакомого.
— Кто был тот человек в красном? И что он хотел?
— Я все тебе расскажу. Но не бойся — все будет хорошо.
— Алекс точно в порядке?
— Клянусь головой моего начальника.
— Бедный твой начальник... Сэм, ты ведь не пропадешь снова?
— Да куда уж я теперь...
Канзаки не слышала их разговора но, видя его, ерзала в кресле и напрягала слух, как только могла. Однако результата это не приносило. Сама себе удивляясь и мысленно каясь за неприличное любопытство, девушка яростно тискала ручку подлокотника.
Нет, ну какое ей дело, о чем там воркуют эти любители поцеловаться?
Какое-то, видимо, есть, раз она так нервничает.
Надо дать им немного личного времени, ведь они же...
А кто они? Нет, ну кто они все-таки друг другу?
И вот зачем задавать настолько глупый вопрос?
В голове радостно прыгали зайчики мыслей. Хотелось настолько крепко сжать виски, чтобы хрустом заставить саму себя успокоиться. Канзаки незаметно стащила пакетик сока со столика и выпила его едва ли не в одну затяжку через трубочку. Беспокойство делало синтетический фруктовый вкус едва различимым. Мегуми знала себя. Ей требовалось либо принять душ, либо просто как следует умыться, чтобы сбавить накал нервозной энергии. Как ни странно, в отличие от Винтерс, она восстановилась очень быстро. Конечно, тренировки и опыт службы в Крестоносцах делали свое дело, но ведь даже спать Мегуми сегодня не хотелось.
Неужели этот Ватанабэ настолько сильно залез ей в голову со своими странностями?
Странности и Ватанабэ. Никак не получалось их разделить.
Сэм продолжал о чем-то разговаривать с Кэтрин, и голос его казался совершенно непохожим на обычный, мягким и... нежным? Точно, нежным. Эта-то самая нежность и скрипела гвоздем по стеклу в голове Канзаки. Ватанабэ просто не мог так говорить, причем постоянно. Не мог, и все тут!
Постоянные подглядывания выглядели бы совсем неприлично, если бы Сэм обращал на них внимание. Но мужчина был занят лишь утомленной спутницей и не отвлекался на спутницу энергичную. Энергичная спутница понимала, что, если не успокоится, то протрет в кресле дыру. Наверное, именно эта жажда хоть какого-то преломления бессмысленного любопытства и заставила Мегуми радостно встрепенуться, когда Сэм вдруг поднялся с места и мягкой неслышной походкой пошел вглубь салона. На Канзаки толстяк посмотрел лишь мимолетно, по-деловому кивнув. Машинально кивнув в ответ, девушка увидела, как Ватанабэ легонько щелкнул пальцами о кресло, на котором устроился незнакомый четвертый пассажир первого класса. Сняв с лица салфетку, пожилой господин поднялся с места и прошел следом за Сэмом к туалетам. Стюардесса, собравшаяся было услужливо помочь пассажирам, осталась на месте после усмиряющего жеста Ватанабэ.
Казалось, по креслу под Мегуми забегали горящие облитые кислотой термиты. Усидеть на месте совершенно не представлялось возможным. А сиденье рядом с Кэтрин Винтерс, усталой, но не спящей, выглядело таким мягким и уютным, так манило... Канзаки даже не запомнила, как ловко перебралась на соседний ряд. Кэтрин слегка удивленно повернула голову. Чувствуя, как краснеет до кончиков ушей. Мегуми приветливо улыбнулась. Как ни странно, в глазах Винтерс не отразилось неудовольствия или раздражения оттого, что ее снова тревожили.
— Привет еще раз, — сказала Кэтрин.
— Кхм, привет, — Мегуми невольно стрельнула глазами в ту сторону, куда скрылся Сэм, и представилась. — Мы толком не знакомились... Мегуми Канзаки.
— Кэтрин Винтерс, — женщина протянула аккуратную маленькую ладошку. — Два раза вы меня спасали.
— Ну, не то чтобы именно я... — Канзаки неловко хихикнула, отчего показалась себе полной идиоткой. — И, э, давай на "ты"?
— Давай, — Кэтрин мягко шевельнулась в кресле. — Вы с Сэмом вместе работаете?
— Угу, — кивнула Мегуми, возможно, излишне угрюмо. — Можно и так сказать.
— Значит, тогда, в ноябре...
— Он тоже там был, да.
— Так и знала, — Винтерс хмыкнула, прикрыв глаза. — Вот и думай после этого, что ты сумасшедшая.
— Тогда все мы были немного сумасшедшими, — японка почувствовала, как внутренний зуд любопытства сворачивается внутри и сжимается в тугую пружину. — Правда, тогда в заложники брали не тебя одну.
— Судьба у меня такая, видимо, — снова хмыкнула Кэтрин. — Сколько же раз меня еще вот так будут хватать, а?
— Не впервой, значит... — взгляд Мегуми стал пристальным. — Тогда ясно, почему ты так вовремя рванулась на этого пижона в плащике.
— Ну, — Винтерс пожала плечами и вдруг засмеялась. — Ты только не подумай, что я отмороженная бандитка.
— Да ты и не похожа, — в свою очередь улыбнулась японка. — Но все равно очень помогло.
— Это все Сэм, — Кэтрин едва слышно фыркнула. — От него у меня всегда свирепость повышается.
— Да от него у всех окружающих свирепость повышается, — Мегуми невольно закатила глаза. — Он что, всегда был такой занозой в заднице?
— Занозой в заднице? — теперь Винтерс посмотрела удивленно. — Да... вроде нет.
Неловкий разговор грозил забуксовать. Канзаки никогда не умела ходить извилистыми тропами в диалоге. И, повинуясь отработанному инстинкту Крестоносца, запустившему метастазы во все уголки сознания, девушка рубанула с плеча.
— Э, Кэтрин... Скажи, а вы с Ватанабэ давно знакомы?
— А ты не знаешь? — как ни удивительно, женщина отреагировала на вопрос вполне спокойно. Несмотря на никак не проходящее утомление и явную назойливость собеседницы, она не нахмурилась и не рассердилась, а лишь удивленно приподняла брови.
— Иногда я сомневаюсь, знаю ли вообще хоть что-нибудь об этом типе, — кисло ответила Мегуми. — Ватанабэ секретничает так, будто сам — принц в изгнании.
— Вот как... — протянула Винтерс. — Значит, он никогда не говорил обо мне?
— Он о себе-то никогда не говорит.
— Хм... Ну, это для него характерно. Сэм всегда был молчуном.
— Э, — Мегуми едва не перекосило. — Вот уж молчуном его назвать я никак не могу. Большего болтуна в жизни не видела.
— Вот как... — снова протянула Кэтрин. — Он действительно изменился.
Тут певица лукаво прищурилась, и пристальный взгляд японки смущенно устремился в пол.
— Слушай, Мегуми, — тон Винтерс стал заговорщическим. — Ты ведь подсела, чтобы расспросить меня о Сэме? И о нашей с ним истории?
— Кхм... — Канзаки смущенно закашлялась. — Ну, вообще-то, да.
— Ты не обижайся, но надо сказать, что притворяться ты вообще не умеешь, — певица улыбнулась.
— Угу.
— Забавная у Сэма компания. Ладно, давай заключим маленькую сделку?
— Какую?
— Ты хочешь узнать про нас с Сэмом?
— Да.
— Я расскажу тебе. Но в обмен ты мне расскажешь, кто вы такие, и что вообще происходит. Зная Сэма, я точно могу сказать, что он будет отмалчиваться. Так что расскажи мне ты.
— Хм... — Мегуми замешкалась. Выдавать гражданскому лицу вроде Кэтрин значительную часть той информации, которую она просила, было строго запрещено. Но, с другой стороны, так можно было избежать всей той мучительной неловкости, к которой японка уже приготовилась, собираясь вести расспросы. И узнать-таки, что же связывает этих двоих, и какого черта вообще творится. — Ладно, договорились.
— О'кей, — сохранявшие лукавство во взгляде глаза Кэтрин довольно сощурились. Певица стала похожей на кошку, предвкушающую сытную трапезу.
— Расскажи мне, — попросила Канзаки. — Откуда ты знакома с Сэмом? И...
Девушка замялась. Ей казалось неудобным называть следующее условие.
— И каким он тогда был?
Винтерс приподнялась в кресле и вытащила из-под головы многострадальную подушку, натерпевшуюся от Ватанабэ. Положив ее на колени, женщина задумчиво надула губы.
— С чего бы начать? А, давай с самого начала. Мы познакомились на последнем году школы. Его перевели к нам после какого-то скандала, не знаю, какого именно. Мы жили в Балтиморе, штат Мериленд, в США. Тогда это были еще США. Я жила с родителями, а он... Сэм был сиротой. Жил с другими детьми в приюте "Райские врата". Был такой роскошный детский дом. Сэма туда определил один человек. Дядя Джон — так его звали. Они не были родственниками, поэтому дядя Джон не мог стать официальным опекуном. Но о Сэме он всегда заботился. Правда, разбаловал — уже в те годы Сэм стал пухлым. Когда тебя окружает злобная детдомовская детвора, быть толстым, наверное, хуже смерти. Дети вообще жестоки, и не так уж важно, в каком окружении и на какие деньги они живут. Уж я-то знаю, у меня сын растет. Но Сэм никогда не подавал вида, даже если его что-то ранило. Он вообще был очень скрытным и неразговорчивым. Все время сидел за своей партой, самой последней, и молчал. Мы бы с ним и не познакомились, если бы не пара совершенно диких случайностей. Но как-то так вышло, что разговорились один раз, второй... Подружились. И знаешь, я очень удивилась, когда узнала его поближе. В школе он казался угрюмым и злым, даже сумел напугать шайку чернокожих. А со мной Сэм оказался добрым и робким. Многие люди вот так вот раскрываются, если подобраться к ним с правильной стороны.
— Значит, вы друзья с детства?
В голове Канзаки заработал анализатор. Все, что рассказывала Кэтрин, пока что идеально накладывалось на штриховой набросок Ватанабэ, который она сама успела создать за месяцы знакомства. Мегуми давно раскусила извечную едкую развязность толстяка, за которой крылась нелюдимость и желание отгородиться ото всех подряд. Неожиданная мягкость и доброта тоже имели место в их с Сэмом взаимоотношениях. Однако кое-что стало для девушки новостью. Значит, Ватанабэ рос без родителей? Он вроде бы не говорил об этом. Или говорил? Нет. Балтимор... Он американец и жил в Америке. Но откуда японская фамилия?
Словно услышав безмолвный вопрос, Кэтрин произнесла:
— Можно и так сказать. Только тогда Сэм носил другую фамилию. Ты назвала его Ватанабэ?
— Да, — кивнула Канзаки. — Под ней я его и знаю.
— Я знала его совсем под другой, — Винтерс почему-то посмотрела в потолок. — Сандерсон. Сэмюэль Сандерсон. Так его тогда звали. Это фамилия его отца, как сам Сэм все время говорил. Он очень любил папу.
— Ты же говорила, что он был сиротой.
— Он осиротел поздно, в двенадцать лет. Чудовищно, правда? Маленький мальчик, по сути, и вдруг — совсем один. Неудивительно, что он стал замкнутым. Только все равно всем было наплевать. Когда мы встретились, Сэм был... очень одиноким.
Певица посмотрела на японку своими красивыми глазами орехового цвета, в которых отразилось что-то очень далекое, истертое годами, но сохранившееся в памяти.
— Да, одиноким, вот хорошее слово. Каждый раз, когда я видела его со стороны, мне казалось, что этот парень отгорожен от всех остальных какой-то неприятной тонкой пленкой. Словно он стоит за ней, и вроде бы мы его видим и слышим, но на самом деле его с нами нет. Кхм... — тут Винтерс смущенно закашлялась. — Извини, меня куда-то не туда понесло.
— Да ничего, — успокоила Мегуми. — Мы же не на допросе.
— Это радует, — улыбнулась Кэтрин. — Но все-таки лучше говорить ближе к сути. Что же тебе еще рассказать? В школе у нас со временем сложилась своя дружеская тройка: Я, Сэм и еще один парень. Хороший парень, Элджи. Сэм был очень рад обзавестись еще одним другом, кроме меня. Но потом началось.
— Началось что?
— Да... — взгляд Кэтрин помрачнел. Глаза женщины теперь казались черными. Мягкие черты очаровательного лица, любимого поклонниками, вдруг застыли, заострились, принимая вид суровый и даже жестокий. — То самое, из-за чего мы с Сэмом не виделись полтора десятка лет. То самое, из-за чего он умер.
"И она туда же", — подумалось Мегуми. Девушка вспомнила, как Ватанабэ сказал, что умер когда-то. Что же они оба имели в виду?
— Ты правильно сказала. Мне действительно не впервой сталкиваться с такими, как тот тип в плаще. И я говорю не про бандитов и прочих сволочей. Я про трикстеров. Ага, я в курсе, — заметив напрягшийся взгляд собеседницы, кивнула Винтерс. — Столкнулась с ними еще тогда, до войны. Думаю, они немало покуролесили, да? Расскажешь потом... В общем, трикстеры за мной охотились. А Сэм... Сэм меня защитил. Он всегда меня защищал с того дня, как мы познакомились. Было жутко, очень жутко. За мной пришли чудовища, а против них вышел один только Сэм. И победил. Правда, ради победы ему пришлось отдать свою душу.
— То есть?
— Я же говорила: он умер. По крайней мере, я так думала. Нам пришлось сбежать из города. Трикстер, посланный за мной, убил Элджи. И... — речь певицы прервалась, дыхание сбилось. На кратчайшую долю секунды застывшее лицо вдруг исказилось едва уловимой тенью страдания. — И Сэм попытался спрятать меня, убежать. Но ничего не вышло. Этот чертов монстр пришел за нами. Сэм сумел его одолеть. Он убил трикстера. Только... Только трикстер убил его. Я ведь все видела. Он лежал в луже крови, с оторванной рукой, он... Он умер. Нет, правда! Сэм умер у меня на глазах. Пятнадцать лет назад.
Кэтрин вдруг порывисто откинулась на спинку сиденья и сжала пальцами переносицу. Канзаки знала этот жест. Женщина сдерживала слезы.
Ватанабэ умер?
Нет, не так. Ватанабэ еще в школе дрался с трикстерами? Однако. Да еще и искалечился так, что Винтерс решила, будто он умер. И почему-то была в этом уверена пятнадцать лет. Рассказ, конечно, выходил сбивчивым и чересчур малопонятным, но даже так собеседница сумела вывалить на японку столько нового, что та попросту не успевала сортировать все в голове. А портрет Сэма Ватанабэ впервые начал наливаться красками. Довольно темными красками.
В мозгу юркой ртутной каплей бегала какая-то мысль, стремясь пронестись по извилинам и стать осознанной. Канзаки лихорадочно размышляла над услышанным, пока Кэтрин боролась с собой. Собеседница японки несколько секунд глубоко подышала и сумела, наконец, успокоиться, избежав слез. И тут Мегуми вдруг поняла, что всего сказанного ей мало. Что-то продолжало мучить ее, не утоленное подобно жажде. Что-то такое, о чем надо было спросить, потому что Кэтрин об этом умолчала. Специально?
Зачем трикстеры охотились на нее? Ведь она же, если верить Ватанабэ, не одна из наследников. Тогда с какой целью за молоденькой девушкой пришло "чудовище", с которым сражался тогдашний Сандерсон?
— Кэтрин, объясни, пожалуйста... — поддавшись порыву неожиданного понимания, сказала Канзаки. — Я кое-чего так и не поняла.
