Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Жернова истории 2 - Сводный файл


Опубликован:
18.12.2011 — 12.05.2024
Читателей:
1
Аннотация:
Книга издана в издательстве "Альфа-книга" в 2013 году
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— Они это зачем-то в Ригу должны были доставить, — рассказываю чекистам. — Я ведь, пока валялся в беспамятстве от ранения, на несколько минут оклемался и слышал обрывки разговора.

— В Ригу? — недоверчиво переспрашивает глава местной ЧК. — Какие могут быть дела у местных дезертиров в Риге?

— Чтоб я знал, — попытка покачать головой отзывается в ней болью и тошнотой.

— Да не похожи были те, на ком мы это взяли, на простых 'зеленых', — влезает Галькевич. — Скорее, приблудные какие. Хотели, верно, под шумок, пока банда с нами сцепится, за кордон улизнуть.

— А пленные? — задаю естественный вопрос. — Сказали что-нибудь?

— Толку с тех пленных! — кривится уездный уполномоченный. — Твердят одно: ничего не ведаем, батька приказал пойти с энтими, тропу им через болота показать. А кто такие 'энти' — дескать, знать не знаем. Самих же не спросишь уже — положили всех.

Потолковав еще вокруг да около еще с четверть часа, так ничего больше и не родили.

— Ладно, — промолвил главный местный чекист, прощаясь, — дело темное, как тут что выяснять — совсем непонятно. Ты человек грамотный, языки знаешь — бери эту книжку себе. Полистаешь на досуге, может, и додумаешь чего. А часы... часы тоже возьми себе. Считай, награда тебе за храбрость в бою.

— Пулю схлопотать — невелика храбрость, — бормочу в ответ вместо благодарности.

— Не петушись, товарищ комиссар! — легонько хлопнул меня по плечу Галькевич. — Первый раз ведь в настоящем бою?

— В настоящем? Первый.

— Вот! И не оплошал, звания комиссарского перед красноармейцами не уронил!

— Сколько говорить — не комиссар я. Другая у меня должность.

— Э-э, дело не в названии, а в сути, — назидательно сказал глава уездной ЧК.

Мне было не до споров, и я просто уронил голову обратно на подушку, чтобы перевести дух.

— Ну, выздоравливай! — бросил, оборачиваясь в дверях, Галькевич.

Вот так я и сделался владельцем мозеровских часов и книги с французскими стихами, — той самой, что подарил Лиде.

На следующий день я уже мог вставать с кровати, и, хотя не слишком уверенно, самостоятельно передвигаться. Зашедший с утра меня проведать Романов настаивал, что надо бы еще отлежаться, однако пришлось решительно возразить ему:

— Нет уж! Дел невпроворот. Для начала надо ведь с этой прорвой пленных срочно разобраться.

Тут командир роты согласно кивнул:

— Надо... Держать их негде, кормить нечем. По летнему времени пока во двор казармы загнали. А ну, как дожди?

— Значит, будем срочно организовывать фильтрацию. Кто особых подозрений не вызывает — мобилизовать в войска, прочих — на тыловые работы. А если за кем серьезное что — в расход! — излагаю Федору свое мнение.

В этот момент дверь казармы отворилась и в командирский закуток заглянул Галькевич.

— Ты как? Оклемался маленько? — с порога спросил он. — А то нам надо, не откладывая, фильтрацию пленных провести...

— Так, Яков Исидорович, мы с товарищем комиссаром как раз о том и толкуем, — вставил слово Федор Романов.

Через час там же, во дворе казармы, уже заседала импровизированная фильтрационная комиссия. Выяснилось, что среди толпы взятых в плен 'зеленых' оказались не только местные дезертиры и уклоняющиеся от мобилизации, но и несколько настоящих белогвардейцев. Судя по всему, это именно они подбили 'батьку' на авантюру с прорывом в Латвию. Беляков и уклонявшихся от призыва бывших офицеров отделили от основной массы и отконвоировали в помещение уездной ЧК. Теперь их должна была проверить настоящая фильтрационная комиссия при особом отделе Губчека. Когда небольшую группу выводили со двора, мой взгляд зацепил в толпе любопытствующих двух субъектов с жесткими, злыми глазами. И такие же глаза были у молодой барышни, одетой просто, но не по-здешнему — явно из 'бывших'...

Тут поток воспоминаний Осецкого тормознул, и меня молнией пронзило мгновенное узнавание. Да, точно — это те самые двое, что стреляли летом 1923 года в Лондоне. И барышня... Уж не та ли это особа в шляпке, что встретилась в буфете Театра Революции, а потом неудачно покушалась на меня, стреляя из темного переулка? Так вот откуда эта ниточка тянется, да и слух, что Осецкий служил в 1920 году в ЧК, наверное, тоже оттуда...

Глава 14. Стихи, стихи...

Поток воспоминаний, впрочем, не помешал мне дотопать вместе со всей нашей учебной командой до казармы — даже не вывалившись из строя и не сбившись с ноги. Мы дружно месили на дороге уже растоптанный множеством ног в грязь мартовский снег, который по окрестным полям и лесам лежал пока не растаявшим, почти белоснежным покрывалом. Редко выезжая зимой из Москвы за город, я привык к зрелищу московского грязного снега. Здесь же снег немного посерел лишь у самых поселений, видно, под влиянием небольшого налета сажи, вылетавшей с дымом из печных труб.

Впереди маячил конец сборов и аттестация. По ее итогам наши курсанты преобразились: большинство было аттестовано по седьмой должностной категории — на военкомов батальона, несколько человек — на военкома полка. Мне же, единственному, досталась десятая категория — военком бригады. То ли приняли во внимание мой дооктябрьский стаж, то ли должность в ВОХР, приравненную к военкому дивизии, то ли еще какие соображения — но теперь, в случае призыва на военную службу, я имел полные основания цеплять себе в петлицы по красному эмалевому ромбу с посеребренной окантовкой.

По возвращении в Москву вечером 27 марта, после свидания с Лидой — такого короткого! — со следующего утра окунаюсь в повседневную работу. С удивлением и раздражением обнаруживаю, что в протоколе заседания коллегии ГЭУ от 3 февраля 1925 года решения сформулированы таким образом, что все дело проектирования цельнометаллических самолетов передается исключительно в ведение ЦАГИ НТО ВСНХ под руководством А.Н.Туполева. А ведь я-то на заседании решительно возражал против такой монополизации, и члены коллегии меня в большинстве, вроде бы, поддержали. Как же этот жук ухитрился протащить-таки свою формулировку в окончательный документ? Нет, это дело надо поломать, и немедля, не откладывая на понедельник! Беру копию протокола и иду к Манцеву...

Поскольку на сборах политсостава регулярное чтение газет было непременной обязанностью курсантов, то все текущие политические события никак не могли пройти мимо меня. Можно было видеть, что Зиновьев, отставив (пока?) в сторону полемику по вопросу о построении социализма в одной стране, принялся вовсю эксплуатировать антикулацкую риторику, и находил в этом не то чтобы очень широкую, но и немалую поддержку среди местных партийных работников. Приближалась XIV партконференция, и, похоже, бывший председатель Исполкома Коминтерна намеревался устроить смотр своих сторонников перед съездом РКП(б), который должен был состояться в декабре, в Ленинграде, в его вотчине.

Происходило некоторое шевеление в верхах по вопросам военного строительства. Политбюро 19 февраля постановило: 'для разрешения вопросов, связанных с обороной страны, создать комиссию в составе т.т. Рыкова, Каменева, Фрунзе, Дзержинского, Рудзутака и Сокольникова. Назначить председателем комиссии т. Рыкова и его заместителем т. Фрунзе'. Не сыграла ли тут роль и наша с Рейнгольдом Берзиньшем записка о военной промышленности? Надо не оставлять это дело. Командировка в Германию в прошлом году, а теперь длительные сборы, натолкнули меня на ряд мыслей, которые надо бы поотчетливее сформулировать, а потом и не грех поделиться ими с высшим военным руководством.

Бухарин с Преображенским продолжали обмен полемическими статьями по вопросу о законе первоначального социалистического накопления. Мою статейку в 'Социалистическом хозяйстве' (как и другие статьи, казавшиеся их дискуссии) они оба дружно проигнорировали, вцепившись исключительно друг в друга. Журнал 'Прожектор' по-своему откликнулся на эту полемику, опубликовав дружеский шарж, где наши спорщики, в костюмах оперных Онегина с Ленским, пуляют друг в друга из дуэльных пистолетов свернутыми в трубочку машинописными листами...

Когда после первого рабочего дня я вернулся домой, мои мысли повернули в сторону недавних воспоминаний о 1920 годе — о стычке близ мостов через Иссу, и о странных бандитах, тащивших в Ригу часы и книжку французских стихов. Первым делом, конечно, тщательнейшим образом осматриваю часы. Ничего. Никаких знаков, надписей, записочек внутри корпуса — в том числе и в механизме, под внутренней крышкой. Куда же — и, главное, кому и зачем? — они несли все это? Надо получше вспомнить, что за слова звучали тогда в прибрежном ивняке. Теперь ведь это и мои воспоминания. Так что — напрягай память!

Легко сказать, — напрягай. Все было как сквозь плотную вату. Ведь контузия-то была нешуточная! Так, так, давай по порядку. Контузия нешуточная, да. Тогда почему же ты вообще очнулся так скоро? Ну, вспоминай!

...Вспышка револьверного выстрела прямо в лицо — и удар. Как головой об стену. И сразу — провал в беспамятство. Нет, не сразу! Сначала пошатнулся, попытался взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие, — а они не слушаются! — упал лицом вниз, хлопнулся головой о сырую землю, и вот только тогда наступило беспамятство.

Точно — о сырую. Земля в пойме была пропитана влагой, наступишь на нее — и сочится под сапогами вода. Вот, вот — так и очнулся. Вся физиономия, включая рот и частично нос (хорошо, что частично, а то бы еще захлебнулся!), оказалась в воде. От того и прояснилось слегка в контуженой башке, и я услышал... Что же? Что услышал?

...Сначала — хлюпание сапог по болотистой почве. Шаги. Неуверенные, неритмичные. Затем — стон, потом стало различимо хриплое дыхание. И уж после всего этого — голоса:

— ...Непременно добраться до Риги... ...он поможет... я ранен...

Он? Кто — он? Он... Черт, да ведь называлось же имя! Не вспомнил тогда, на следующий день — сам еще от контузии не отошел. А имя было... Нет, не имя. Кличка! Профессия какая-то, вроде, техническая. Кажется, механик? Нет. Тогда, может быть, кондуктор? Нет... Шофер? Тоже нет. Машинист? Машинист... Точно — 'Машинист'!

И где же этого Машиниста в Риге искать? Голос: 'запомни адрес...'. Нет, это не про Машиниста было сказано! Наоборот, про Машиниста — 'сам к нашей делагации не суйся!' К делегации? Какой делегации? О-о, ведь как раз тогда шли мирные переговоры с Латвией! Вот и делегация... Сам, значит, не суйся... А как же тогда? Ноймарк! Именно так! 'Найдешь в Риге Ноймарка... — затем опять стон, хриплое дыхание, — он тебя с ним свяжет... запомни адрес...'. И снова голоса уплыли, как будто меня обложили ватой. Вот как оно было!

Но ведь это не весь разговор... Не весь, чтоб меня рóзорвало горой (всплыло вдруг из глубин памяти бабушкино еще выражение)! Дальше говоривший собрался с силами и выпалил с надрывом торопливой скороговоркой, которая пробилась сквозь окутавшую меня вату беспамятства:

— О сути дела — никому из них ни слова! Машинист поможет добраться до Ревеля, а там...

А там мое сознание снова заволокло туманом, и больше ничего уже услышать не удалось.

Значит, Машинист... Но ни в своей памяти, ни в памяти Осецкого, как бы ни пытаться залезть в нее поглубже, решительно ничего на этот счет обнаружить не могу. Не помню такого псевдонима, хоть убей! Да, и еще ведь одно имя было — Ноймарк. А это кто же? Ну, откуда мне знать! Гадать можно до бесконечности. И еще этот Машинист... Голова окончательно отказывается соображать, и приходится отправляться спать с твердым намерением завтра с утра, в воскресенье, навестить Лиду и тщательно осмотреть подаренный ей сборник стихов на французском языке. Это — последняя зацепка, которая дает еще надежду найти какие-то новые ниточки в столь странном деле.

Наутро, наскоро позавтракав, несусь на трамвай и вскоре объявляюсь на Большом Гнездниковском. Несмотря на проходящий пленум Исполкома Коминтерна, Михаил Евграфович оказался дома. Выяснилось, что до середины дня он свободен, поскольку в воскресенье в заседаниях пленума решили устроить перерыв. Дома, к счастью, была и Лида — не успела никуда упорхнуть по своим комсомольским делам.

— Лида, а книга стихов на французском, которую я тебе подарил, еще цела? — после обмена приветствиями и целомудренного поцелуя в щечку спрашиваю ее как будто ненароком.

— Цела, — несколько недоуменно отвечает она. — А что такое?

— Да вот, вздумалось полистать.

Едва заметно дернув плечом, Лида встает с дивана, на котором она, было, устроилась у меня под боком, и через минуту возвращается, протягивая мне томик в темно-красном коленкоровом переплете без заглавия на обложке. Листаю. Страница, другая... Никаких отчеркиваний, или надписей, или других пометок не видно. Листаю дальше, внимательно, страница за страницей... Глаз цепляется за знакомые строчки Шарля Бодлера:

L'invitation au voyage

Mon enfant, ma soeur,

Songe à la douceur...

Ладно, пролистываю, — сейчас не до поэтических красот. Нет, и дальше никаких помет не обнаруживается. Что еще? Корешок. Вроде все в порядке, все, как говорится, штатно. Если что в переплет и заделано, то это можно будет обнаружить, лишь основательно распотрошив книгу. Не хочется, но, если не будет результата, то, возможно, и придется.

Еще что ускользнуло от моего внимания? Форзац. И что? Форзац как форзац, 'мраморная' бумага... Стоп! Вот тут, кажется, следы не слишком аккуратной подклейки... Еще раз стоп! Незачем оповещать всех об этом открытии. Подожду, пока отец Лиды удалится по своим коминтерновским делам. О, кстати! Вдруг он знает, кто из наших дипломатов в Риге мог иметь псевдоним Машинист?

— Михаил Евграфович! — окликаю его. Он, как обычно, тактично удалился к себе в кабинет, чтобы не стеснять нас с Лидой. — Не поможете мне в одном вопросе?

— Что за вопрос? — появляется он в дверях.

— Да вот, засело в голове, никак не могу отвязаться... Может, вы, случаем, знаете? У кого из наших дипломатов мог быть партийный псевдоним Машинист?

Лагутин задумался, затем пробормотал:

— Ну, точно не у Чичерина... И не у Литвинова, он — Папаша... У Ганецкого? Нет, тот — Генрих... Может быть, Козловского? Вроде как и у него такого не было... Иоффе тоже отпадает... У Красина, ты сам знаешь, другие были... Нет, не помню, — решительно мотнул он головой. — Вертится вроде чье-то имя на языке... Но — нет!

— Ладно, — говорю, — нет, так нет. Обойдусь.

— Тогда, молодежь, — (Тоже мне, молодежь нашел! Ненамного он меня и старше...) — позвольте мне снова за дела взяться. Работы по пленуму много.

Долго ли, коротко, но через какое-то время отправляюсь с Лидой на кухню помогать ей (или мешать?) готовить обед. Сегодня она решила покормить отца обедом собственного приготовления, а не потчевать его продукцией местного общепита, хотя и вполне, на мой вкус, сносной. Так что в кафе-столовую на крышу мы не пошли, и за едой в домовую кухню с судками не направились, а священнодействовали у двух примусов.

Борщ, надо сказать, у моей комсомолки получился отменный, и Михаил Евграфович ел не торопясь, прямо-таки смакуя каждую ложку. В результате нашлось даже время поболтать за столом о делах на пленуме ИККИ.

123 ... 2324252627 ... 454647
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх