Часть десятая Дневник Тринадцатого Императора

— Постарайтесь определить наиболее тяжело пострадавшего, а я пока распоряжусь об отправке аварийных партий на горящие суда.

Через полчаса все паровые катера, имевшиеся на эскадре, подняли пары и отправились в строну терпящих бедствие товарищей. Ещё полчаса спустя давление в котлах "Лорда Клайда" достигло нужной отметки, шесть тысяч лошадей его машины передали вращение на винт. Величественно развернувшись, почти восемь тысяч тонн деревянных конструкций, обшитых кованым железом толщиной пять с половиной дюймов, двинулись в строну эскадры Камминга.

Адмирал Эдвард Хобарт Сеймур ничем не рисковал, он был уверен, что русские аэропланы израсходовали свой боезапас (эти ужасные торпедо) и убрались на этот чёртов остров. Теперь надо показать, что он джентльмен и как истый джентльмен протягивает руку помощи своему собрату.

— Сэр, на море ложится туман.

— Удвойте количество вперёдсмотрящих сигнальщиков! Малый ход!

— Есть, сэр, малый ход. Удвоить количество вперёдсмотрящих сигнальщиков!

Команда пошла по инстанциям и через несколько минут уже восемь пар глаз внимательно всматривались в ночную тьму, прикрывая глаза от ярких отсветов на воде "козырьками" из сложенных рук.

* * *

*

Только на рассвете "Лорд Клайд" оказался в четверти кабельтова от "Лорда Уордена". Правый борт которого, задрапированный клочьями поредевшего тумана, выглядел не особо пострадавшим и если бы не обгоревший рангоут, изменивший до неузнаваемости силуэт флагмана, можно было бы подумать, что все виденное ночью было просто неприятным кошмарным сном.

Ступив на палубу пострадавшего корабля Сеймур моментально определил, что кроме внешне видимых повреждений имеются ещё и тяжёлые внутренние. Опытный моряк, он сразу же почувствовал наличие небольшого крена на левый борт, а по отсутствию дыма над его двумя трубами понял, что вероятно и с машиной имеются неполадки.

— Изучаете последствия ночной атаки, сэр?

Эти вопросом его приветствовал на борту "Лорда Уордена" адмирал Артур Камминг.

— Вы ещё не видели, что твориться с левого борта. Нам сильно повезло, что там находился войсковой транспорт. Теперь об этом свидетельствуют только вырванные кнехты да развороченный фальшборт.

— Что это было по-вашему, сэр?

— Думаю, это проклятая русская "торпидо". Войсковик, который был ошвартован по левому борту, сильным взрывом разломило почти пополам, а следом рванули его котлы, будь они неладны. Раскалённый металл, куски горящего угля и пылающего такелажа дождём посыпались на мой корабль. Не успела аварийная команда приступить к тушению пожара, как войсковой транспорт почти мгновенно затонул. Мы ещё счастливо отделались, правда, от такого мощного удара и сотрясения не только люди не устояли на ногах, но и часть механизмов сорвало с фундаментов. Несколько позже механики доложат о возможности устранения полученных повреждений котлов и машины и о времени нужного для их устранения.

Сеймур сочувствующе вздохнул....

— И всё это наделала одна торпеда?

— Ну да, если бы их было две, вряд ли мы бы с вами сейчас разговаривали, сэр Эдвард!

— Какие будут дальнейшие команды, сэр?

— Мы потеряли восемь войсковых транспортов и два броненосных фрегата. Некоторые корабли, например, как мой "Лорд Уорден" получили серьёзные повреждения, но остались на плаву. Через два часа у меня соберутся командиры кораблей, и мы будем точно знать полную картину по эскадре. Надеюсь, к этому времени разойдётся и этот чёртов туман.

— Простите, сэр Артур, а не воспользуются ли улучшившейся видимостью и наши враги?

— Вполне возможно, но я уже дал нужную команду и все стрелки, как только развиднеется, будут с верхней палубы залпами палить по этим летающим бестиям. Ещё посмотрим, кто кого?!

— Да, да конечно, сэр!

Про себя, однако, Сеймур решил, что лучше бы туман подольше не расходился, тогда под его прикрытием шансов добраться до этого острова с русскими аэропланами будет значительно больше.

После проведенного совещания, ближе к обеду, поредевшая эскадра всё так же, по прежней диспозиции, по двум фарватерам двинулась в сторону Персидского залива. К счастью, по мнению Эдварда Хобарта Сеймура, туман сменился низкой облачностью, видимость упала до десяти, пятнадцати кабельтовых, что позволяло надеяться на отсутствие в воздухе аэропланов противника.

(Борт броненосного крейсера "Базальт")

Вице-адмирал командир российской военно-морской базы на острове Кешм, Копытов Николай Васильевич, на борту своего флагмана с необычным для российского флота названием "Базальт" немного нервничал, однако, как и положено, виду не подавал. Причин тому было много, но "отсутствие погоды" являлась, пожалуй, главной. Незнание положения противника всегда вызывает беспокойство у полководцев, а уж тем более у адмиралов, поскольку бои на море обычно скоротечнее, чем на суше.

Рассыпанные щедрой рукой командира "Каракатицы" по всей акватории Ормузского пролива скорлупки торпедных катеров, осуществляющих наблюдение, особой уверенности не вызывали, уж больно утлые судёнышки с мореходностью четыре балла всегда вызывали у офицеров крейсера изрядный скепсис.

Но именно они, точнее ТК с интересным номером 017 (переделанным из 013), сообщил об услышанном звуке подрыва мины на Оманском фарватере.

Дальше последовали команды: "сблизиться", "уточнить", а после небольшой паузы уже грозная — "в бой не вступать", а дальше осторожная — "находиться в режиме сопровождения цели, постоянно сообщая её координаты".

Адмирал на минуту задумался. Молодцы молодые командиры эсминцев "Забияки" и "Драчуна", Фёдор Васильевич Дубасов, когда узнал о проявленной инициативе при постановке минного заграждения их очень хвалил. Однако Копытов, хотя и знал и ценил минное оружие, но в силу определённых традиций и некоторой косности мышления, свойственной "человекам", считал, что пока орудия его крейсера не заставят британцев спустить флаг, победа вроде как бы и не настоящая.

Даже сверхуспешная атака торпедных катеров у мыса Джаск не смогла поколебать его уверенности в своей правоте. Теперь вот в прямом смысле — "Ждём у моря погоды"!

Не добавил оптимизма и доклад Дубасова:

— Николай Васильевич, в районе вероятного подрыва мины ТК-017 никаких корабельных обломков не обнаружил. Замечено значительное количество всплывшей рыбы, что подтверждает нахождение катера в зоне взрыва.

— Спасибо, Фёдор Васильевич, верните ТК на его место согласно диспозиции, пусть продолжает патрулирование-поиск.

— Есть вернуть катер на место согласно диспозиции.

— Кстати, что у него торпедным БК?

— Господин адмирал, как мы ранее решили в связи с отсутствием необходимого количества торпед полный БК имеют только катера с чётными номерами.

Вот ещё одно подтверждение в пользу сторонников больших пушек. Катера есть, а торпед нет. Все что были — почти израсходованы, а транспорт с новой партией оружия где-то застрял. Хорошо хоть у авиаторов пока с БК проблем не намечается, во всяком случае, Кречет ничего подобного не докладывал, у него даже эти самоходные мины в наличии. Жаль, конечно, что в наших почти полевых условиях их сложно приспособить для запуска с ТК.

— БЧ-4, дайте связь с "Кречетом".

— Ваше превосходительство, БЧ-4. "Кречет" на связи.

— Добрый день, Алексей Иванович!

— Здравия желаю, Николай Васильевич.

— Алексей Иванович, только по секрету скажите, пожалуйста, что там "Ваш барометр-предсказатель" о погоде говорит?!

— Николай Васильевич, извините, ничем порадовать не могу. "Дядька Степан" совсем на одну ногу занедужил, даже клюку свою взял. Когда боль невмоготу — он её частенько пользует. Да и барометр совсем "упал", так что все наши метеорологи хотя по-разному, но одно и тоже предсказывают. Думаю, в течение суток "погоды" не будет.

Выйдя на правое крыло мостика, "свежеиспечённый" вице-адмирал в очередной раз увидел серую мряку, простирающуюся до самого горизонта, а его лицо мгновенно почувствовало вязкую духоту тропиков, напоминающую атмосферу предбанника. Интересно, как там наши катерники? Холодильных машин на их скорлупках конструктора не предусмотрели.

— БЧ-4, дайте связь с "Каракатицей".

— Ваше превосходительство, БЧ-4. "Каракатица" на связи.

— Фёдор Васильевич! Как там наши катера и их экипажи себя чувствуют?

— Николай Васильевич, самочувствие экипажей нормальное, боевое. Да и как себя может чувствовать молодой командир перед боем, если накануне они крепко наподдали британцам.

— Хорошо, спасибо! Меня тут Кречет уверяет, что такая погода минимум на сутки установилась, не проглядят ваши орлы супостата?

— Николай Васильевич, в чужих водах всё случается, но я в своих экипажах уверен. Более того, такая погода и британцам сильно жизнь осложняет. "Купцы" строем ходить не привыкши и никогда такому манёвру не обучались. Думаю, лежат сейчас в дрейфе, а скорее на якорях в шхерах Омана и тоже погоду ждут.

— Да, да, конечно, только и вы своим расслабляться не давайте, действительно, в чужих водах всё случается.

(Ситуация с той стороны)

Несмотря на отсутствие в воздухе аэропланов противника, вскоре по правой раковине раздались звуки артиллерийской стрельбы. Это не было громом залповой стрельбы всем бортом. Доносящиеся звуки были редкие и упорядоченные. Прислушавшись к ним, адмирал Эдвард Сеймур понял, что пушечные выстрелы с равномерными интервалами около минуты означали сигнал бедствия одного из кораблей.

Чёрт возьми, что там произошло? Вновь начал сгущаться туман, видимость снизилась до опасных пяти кабельтовых. Увеличивать и без того двойное количество сигнальщиков не было смысла. Положить суда в дрейф? Но где гарантия, что торговые корабли смогут справиться с этой непростой задачей?

Сеймур прислушался, над водной поверхностью явно слышались удары колокола, это его корабли -"невидимки" предупреждали друг друга: "Я здесь, я здесь, я здесь..."

— Тишина на баке! Сигнальщики, максимум внимания, ориентируйтесь по звукам колоколов.

— Есть ориентироваться по звукам колоколов, сэр.

Через минуту последовала команда спустить оба катера, развести пары и передать эстафетой приказ на все корабли двигаться малым ходом на запад в сторону Омана. Всего в десяти милях находилось побережье, изобилующее шхерами с удобными якорными стоянками, что было известно "купцам" и также хорошо об этом знали пираты, которые уже более двух веков "паслись" в этих водах.

Два часа малого хода и "Лорд Клайд" отдал якорь. Ещё примерно через час вернулись посыльные с докладом. Два "купца" в условиях плохой видимости столкнулись. Наиболее пострадавший транспорт вероятно вскоре затонет, его команда и "пассажиры" перешли на другие корабли. Капитан второго судна утверждает, что после небольшого ремонта сможет дойти до Басры своим ходом.

В течение этого сумасшедшего дня больше никаких происшествий не случилось. Полученные доклады подтвердили высокий уровень выучки британских моряков. Все суда сумели стать на якорь, и теперь вероятность столкновений была сведена на нет.

Слава Богу, теперь можно и отдохнуть. Предупредив старшего офицера, чтобы его немедленно разбудили при изменении обстановки, Сеймур отправился спать. Жара, духота и сто процентная влажность не лучшие условия для глубокого сна. Поворочавшись в постели, адмирал всё-таки заснул....

* * *

*

На юго-востоке Аравийского полуострова в пустыне Дехна раскалённый дневными лучами солнца красный песок щедро отдавал накопленное тепло воздушным массам, омывающим высокие бархананы Руб-эль-Хали. Поскольку Создателем определено, что сухой воздух тяжелее влажного, область высокого давления стала смещаться туда, где давление было ниже.

С берега Аравийского полуострова на воды Оманского залива хлынули массы горячего воздуха вперемежку с песчаной пылью.... К полуночи от тумана не осталось и следа, а скрипящие на зубах песчинки явно указывали на причину такого резкого изменения.

— Сэр Эдвард, сэр Эдвард. Эти слова камердинера заставили адмирала Сеймура проснуться.

— С мостика просили передать, что туман рассеивается. Просят Ваших указаний....

К рассвету длинная колонна британских судов стала втягиваться в узость Ормузского пролива. Впереди как ни странно шли не броненосцы, а транспортные суда с десантом. "Лорд Клайд" в отряде броненосных кораблей шёл замыкающим, как пастух за своим стадом.

Адмирал Эдвард Хобарт Сеймур был произведён в это звание вовсе не за заслуги деда и дяди, чем некоторые клерки с берегов Темзы любили объяснять его взлёт. Умный, образованный, да, осторожный, но в меру, он любил анализировать прошедшие морские сражения и делать свои выводы, часто не совпадающие с официально принятыми.

Вот и сейчас его флагман шёл не во главе колонны броненосных кораблей, а замыкал её. Причина проста: во время сражения потерять управление эскадрой — проиграть сражение. Передача команд что в плавании, что в бою осуществляется посредством оговоренных сигналов. А что стоит вражескому осколку перебить фал, прошить тело сигнальщика, снаряду снести мачту или произойти всем событиям сразу? Кому больше всего достанется снарядов и осколков — ясно, что головному кораблю. Только поэтому, а совсем не из-за трусости "Лорд Клайд" в ряду военных кораблей шёл четвёртым.

Что же касается идущих во главе колонны "купцов", то во-первых, они хорошо знали фарватер и вообще эти места, доставляя сюда весьма часто различные грузы, а во-вторых, Эдвард хорошо помнил, как писал французский адмирал Пенно о событиях при разведке в Финском заливе северного фарватера во времена "Восточной войны": "... Я подумал, что "Мерлин"...затонет", но ту пробоину, на счастье французов, удалось заделать.

Да и доклад командующего эскадрой адмирала Чарльза Непира британскому Адмиралтейству о "сильной защите подходов к Кронштадту адскими машинами" был прочтён очень внимательно.

С тех пор прошло полтора десятилетия: — "...чёрт их знает этих дикарей, каких ещё новых адских приспособлений они понапридумывали...потеря же одного двух транспортов в данной ситуации не критична". Правда, этот вывод осторожный адмирал обнародовать совершенно не собирался.

(ВМБ российского флота "Кешм")

На кораблях и базе острова Кешм спали в полглаза, да и то, как понятно, не все. Когда же забрезжил рассвет, то и без бинокля или подзорной трубы вполне невооружённым глазом стали отлично видны дымы, поднимающиеся к небу на юго-западе.

— Боевая тревога! — Боевая тревога! — Боевая тревога!

По казармам казаков, береговым батареям, отсекам кораблей и на ВПП "Глина" разнеслась самая резкая из команд, сопровождаемая проблесками красной мигалки и нытьём сирены.

В авиаотряде это устройство тоже повсеместно издавало свой противный звук, но в основном его "слышали" только стены и немудреная мебель в сборных щитовых домиках авиаторов. Пилоты, техники, оружейники и прочие специалисты ещё с ночи находились у своих "птичек". Только техникам группы авиаразведки уютные места под крыльями их "голубей" надо было ещё дождаться. Улетели родимые, и те что поставили на поплавки и те новые, что во главе с князем летели на ворогов, загруженные новейшим оружием "И-бомбами".