Джедай-целитель (-20) Стив Перри

Он знал.

Двоюродный дядя Эрел. Он говорил с Толк. Он рассказал ей, каково это — навсегда быть отторгнутым от семьи и дома. Он отравил мысли Толк!

Это было вполне разумно. Она знала, что старик будет говорить с ней. Джос тоже знал — но как-то это знание выпало из его памяти; он был настолько уставшим и заработавшимся. В ретроспективе — казалось невероятным, что он мог упустить такую возможность из вида — но ему это удалось. Толк говорила о взрыве, смертях и всех прочих ужасах — а Джос зациклился на этом, и больше не думал о ее мотивах.

Дядя Эрел.

Ярость вскипела в нем горячей волной. Он вскочил, вернулся в освежитель и включил соник-душ. Он стоял в кабинке, чувствуя как грязь, сон и кислая вонь алкоголя, еще сочащаяся из его пор, начинают слетать с него, скатываясь по его телу грязными разводами прямиком в канализацию. Он взглянул на хроно — следующий транспорт по расписанию стартует утром. Времени достаточно, чтобы принять душ, одеться, а затем он сделает все что понадобится — будет тянуть за ниточки, спрашивать старые долги… отрастит крылья и полетит, если это нужно будет чтобы нанести визит любимому дяде и узнать у него правду — хочет он того или нет.

32

Кайрд или Монт Шому — как он был известен в своей толстой человеческой ипостаси — улыбнулся, когда пилот-человек и повариха-тви'лечка пригубили местного вина из бутылки, которую он принес с собой. Вино было неплохим, делали его из круглых, ало-фиолетовых фруктов размером со сжатый человеческий кулак, что росли на грибообразных деревьях с Джассеракских Возвышенностей. Называли их аведамами, после созревания их мякоть становилась хрустящей и приобретала терпкий, но сладкий вкус; его унаследовало и вино.

То, что это вино было приправлено миокаином, вкусу совершенно не повредило — в этой жидкой питьевой форме мышечный релаксант был безвкусен, бесцветен и не имел запаха. Чтобы не вызвать никаких подозрений — Кайрд тоже выпил вина. С той разницей, что в его стакане кроме желтоватого вина была еще и порция нейтрализатора, гарантировавшего что ему не придется испытать действие препарата.

— Начнем, ладно? — спросила тви'лечка. Нетерпение так и звенело в ее голосе. Кайрд улыбнулся и жирное лицо улыбнулось вслед за ним. Как мило и наивно…

Боган, пилот-человек, был точно также нетерпелив. Он заглотил половину своего стакана ягодного вина и нетерпеливо оживил голопроектор. Не настолько сознателен как тот, другой пилот — пьет вино, хоть и не так много…

Изображение большого зала, заставленного столиками с парой игроков за каждым соткалось в воздухе перед ними. Голопроекция была великолепной четкости, так что они будут наслаждаться первыми двадцатью или тридцатью ее минутами. После чего — когда подействует препарат — они будут пребывать в ясном сознании, но вот только не смогут двигаться.

Через пятнадцать минут парочка начала оседать, и хотя они, без сомнения, были этим обеспокоены — они просто не могли найти сил что-либо с этим сделать, кроме как нахмуриться. Через двадцать минут они не могли пошевелить лицевыми мускулами настолько, чтобы сделать хотя бы это. Дай он бластер любому из них — никто не смог бы найти сил поднять его и выстрелить.

Кайрд подошел к человеку.

— Говорить можешь?

— Ддд… дааааа. — выдавил Боган, его голос был растянутым и невнятным. — Чшшштооо?

— Буду говорить коротко и просто. Я дал тебе наркотик. Мне нужны коды к личному кораблю адмирала — доступ, защита, функции — все. Наркотик, который я тебе дал, не фатален; тем не менее, если ты не дашь мне коды или дашь неверные — я убью тебя и твою подружку. Понял?

— Ддддаааа…

— Хорошо. — Кайрд выудил диктофон из кармана. Он знал что темп речи человека не имеет значения — коды доступа не были привязаны к голосу, так что воспользоваться ими мог любой. — Давай коды. Постарайся и четко идентифицируй каждый. Если они сработают, ты и твоя подружка проведете отличный вечер глядя матч по страгу, а к послезавтрашнему полдню сможете двигаться достаточно хорошо, чтобы позвать помощь.

— Однако, если коды не сработают… — Кайрд вытащил из кармана маленький термодетонатор. Устройство такого размера использовалось как детонатор к большим бомбам и сработай оно в этой комнате — оно разнесет внутри все, разукрасит стены кровью и испаренной плотью, а затем обрушит стены. И все это — за тысячную долю секунды.

Он держал его так, чтобы человек мог хорошенько его рассмотреть.

— Узнаешь это?

— Дддд…

— Хорошо. — оборвал его Кайрд. — У меня — передатчик к этому детонатору, радиус действия две сотни километров. — Он вытащил небольшой прибор, показал и снова сунул его в карман. — Когда я буду сваливать на угнанном корабле — да, я его угоню — если что-нибудь, что угодно, не так пойдет с теми кодами, которые ты мне дал — я его включу.

Он встал, подошел к голопроектору и поставил на него термозаряд.

Боган начал потеть, что радовало.

— Теперь: я знаю что ты пилот, и поскольку ты из этой славной братии, Боган, ты можешь не бояться умереть сам. — проговорил он. — Но здесь твоя тви'лечка-подружка по страгу, и она не воюет. Ты же не хочешь, чтобы она превратилась в кровавое желе, верно?

— Нннеее…

— Хорошо. Значит, мы договорились. Коды?

После того как Боган проговорил вслух слова и цифры — долгий и медленный процесс — "Монт Шому" взял несколько диванных подушек и с их помощью усадил беспомощную парочку в вертикальном положении и рядом друг с другом; так, чтобы они видели голопроекцию. Он вытер пот с лица Богана.

— Наслаждайтесь матчем. Я поставил голопроектор на повторение, так что скучать вам не придется — по крайней мере, первый десяток-другой раз.

Кайрд чуть поклонился и вышел.

Конечно, он мог бы убить их сразу же; среди его собратьев по профессии нашлись бы многие, кто сделал бы это не задумываясь. Его такой поступок тоже не слишком бы взволновал; в свое время он отправил ко Вселенскому Яйцу более чем достаточно народа, чтобы не тревожиться из-за добавочной парочки. Но были причины их не убивать. Во-первых, ему за это никто не платил; во-вторых это не было необходимостью. Эти двое были изолированы, внутри запертого домика и ко времени когда кто-либо их хватится — Кайрда уже давно тут не будет. Они не знают что он недиджи, а толстяк, с которым они встречались, через несколько минут станет переработанной синтеплотью. Он позаботился чтобы к его гнезду не шло тропинок.

Он усмехнулся внутри своей маскировки. На самом деле термодетонатор был учебным — механически и электрически идентичен боевой гранате, но без взрывного заряда и потому — безвредный. "Передатчик", которым он помахал перед Боганом, был его личным скребком для перьев. Насколько было известно Кайрду — не было ручных передатчиков такого размера с радиусом действия даже близким к двумстам кликам. А еще важнее — что если коды не сработают и его как-то поймают, то ему не придется отвечать за умышленное убийство. Его, конечно, посадят в карцер за угон корабля, но это не наказуемое смертью преступление; даже при угоне адмиральского корабля во время войны. Спустя какое-то время "Черное Солнце" пошлет кого-нибудь узнать, что с ним случилось и они найдут способ его вытащить. Фронтовой трибунал же, с другой стороны, найдя его виновным в убийстве — поджарит его и кинет в переработку гораздо раньше, чем "Черное Солнце" начнет хотя бы беспокоиться о том, где же он…

К тому же был еще и деликатный вопрос с бывшим адмиралом "Медстара", сакианцем Тарнезе Блейдом, которого он ликвидировал, и если что — им не составит труда залезть ему в мозги и вытащить это. Но даже на войне действуют определенные правила, а промывку мозгов не полагается проводить без веских оснований. И если таковые найдутся… Кайрд знал что лучше застрелиться самому, чем заговорить — мертв он будет в любом случае, но сам он это сделает быстро и безболезненно, а вот если "Черное Солнце" будет недовольно и вмешается — все будет совершенно иначе.

Самый лучший план, разумеется — не попадаться.

Кайрд направился к освежителю чтобы избавиться от последней из тучных человеческих оболочек. Скатертью дорога. "Монт Шому", как и "кубаз Хунандин" хорошо ему послужил, но он был безумно рад, что ему не придется больше носить такую тяжелую маскировку. Хотел бы он знать, как умудряются существовать люди, которым в самом деле приходится таскать столько лишней плоти. Что до самого Кайрда — то он предпочел бы скорее быть ощипанным и зажаренным на медленном огне.

* * *

Джос был взбешен, как никогда в жизни. Мужчину перед ним он видел так, словно перед глазами у него плавал алый туман. Он процедил сквозь зубы:

— Не будь ты моим двоюродным дядей и вышестоящим офицером — ох и врезал бы я тебе!

— На твоем месте я, наверное, чувствовал бы то же самое.

Они были в адмиральской каюте на "Медстаре", они были одни, но Джос почему-то подозревал, что если он начнет бить Эрелу физиономию — то кто-то может забежать — полюбопытствовать что это за шум. Несколько этих "кто-то", если точнее; и все как один — из военной полиции: рослые, вооруженные и без чувства юмора.

Не то, чтобы это что-то значило. В том состоянии, в котором он был сейчас — никто и ничто не остановило бы его, пожелай он отлупить своего новообретенного дядюшку.

— Как ты посмел лезть в наши отношения? Тебе кто дал на это право?

— Я лишь хотел избавить тебя от горя.

— Избавить меня от горя? Прогнав женщину которую я люблю? Извините, Доктор, я не совсем понял ваш метод лечения. Я тебе и примерно не могу сказать сколько всего что меня беспокоило, ранило, мучило исцелила Толк! — Джос прошелся из стороны в сторону, потихоньку закипая — Поверить не могу, что она тебя послушалась!

— Джос, то что она это сделала — показывает ее любовь и заботу о тебе.

— Ты о чем?

— Она не хотела увидеть, как от тебя отрекаются твоя семья и друзья.

— Потому что ты нарисовал для нее мрачную и жуткую картину того, как это выглядит. Ты преподнес это так, словно на нас в любом уголке галактики будут смотреть как на мерзавцев.

— Допустим что так.

Джос с усилием разжал кулаки. Он глубоко вдохнул, выдохнул, потом повторил это. "Спокойно." — сказал он себе. Сломать адмиральский нос может быть очень приятно, но это будет неверный ход, и неважно насколько он этого заслуживает. "Он врач." напомнил себе Джос. "Он делал то, что считал правильным."

Но сдерживаться все равно было трудно. Старику очень хотелось врезать. И не один раз.

Впрочем, его гнев уже нельзя было сравнивать с сиянием сверхновой. Джос сделал еще один вдох и сказал:

— Вот что, дядя: если моя семья не пожелает принять женщину, которую я люблю — значит они только называются моей семьей и мне без них будет лучше.

Керсос покачал головой, жестом бесконечной усталости.

— Я тоже так думал. Я прошел по этому пути, Джос.

— Но ты — не я. Я могу дожить до того, чтобы пожалеть о выборе — хоть я в этом и сомневаюсь; но даже если и пожалею — это будет моим выбором. Я должен сам его сделать.

— Это не так просто, сынок. Ты говоришь о культурных нормах, которые существуют тысячи лет. И они поддерживаются массой традиций.

— Но шестьдесят или восемьдесят лет спустя умрет многое из этой культуры и традиций — включая запреты насчет коренных и внешников. — Джос прервался, чтобы подавить свой гнев. Он может обьяснить это дяде. Он умен и умеет формулировать свои мысли; если он может растолковать сложную процедуру нервному пациенту — он и это сможет изложить в понятных терминах.

— Слушай. — сказал он. — Ты обогнал свое время, да и я тоже. Но мом детям, и детям моих детей не придется иметь дело с этим дурацким обычаем.

Дядя Эрел покачал головой.

— Мне трудно в это поверить. Ты умеешь провидеть будущее?

Джос вздохнул.

— Я могу видеть настоящее, дядя. — Он снова сделал паузу. — Ты давно не был в родном мире. Ты слышал когда-нибудь термин "хунстру фонстер"?

Дядя качнул головой.

— Звучит как худишский.

— Почти верно. Это вуланийский, похожий умирающий диалект с Великих Южных Просторов. Думаю что последние из тех, кто говорил на нем, и для кого он был родным в нашем мире, вымерли лет пятьдесят назад. Так или иначе — "хунстру фонстер" значит "жена в окне". Этот термин вошел в употребление в последние несколько лет, и он не из тех которые произносят на званых встречах.

Его двоюродный дядя выглядел озадаченным.

Джос продолжил:

— Допустим есть у нас юноша из хорошей семьи, которому случилось привязаться к девушке-внешнице. Что ж, тогда все поморщатся, покивают и отвернутся, пока он будет давать волю своему буйному нраву и спускать пар. Это не одобряется, но допускается — пока он не вернется в свое родовое гнездо.

— Но в последнее время все больше и больше добропорядочных сыновей, а с ними и добропорядочных дочерей отправляются во внешний мир и находят внешников, с которыми они хотят продолжать отношения. Да, традиции запрещают это, но те, кто достаточно упрям, находят способ обойти обычаи.

— Добропорядочный сын или дочь возвращается домой и берет супругу из коренных. Но эти жена или муж заключают брак лишь по коммерческим или политическим причинам. А новобрачные нанимают горничную, садовника или повара, который почему-то оказывается внешником — понятно, к чему я веду?

Дядя не сказал ничего.

— Формально — продолжил Джос, — против такого рода положения запретов не существует. И все счастливы. Ни скандалов, ни позора, а если "горничная" забеременеет от неизвестной связи — почему бы ее нанимателям не растить ее ребенка, как своего собственного; такое вот внимание и забота у обеспеченных нанимателей. А может, его даже и легально усыновят, поскольку все больше и больше подобных браков оказываются бесплодными.

— Ну, и разумеется, если ребенок верной жены напоминает садовника или дети горничной выглядят как ее наниматель, что ж, это может быть только случайностью.

Дядя помотал головой.

— В нашем мире начали такое практиковать?

— Все чаще и чаще.

Эрел выглядел так, словно раскусил что-то кислое.

— Что ж. Значит, таков твой ответ.

— Нет,сэр, он не такой! — воскликнул Джос. Его тон снова стал жарким, но на этот раз он не сбрасывал оборотов. — Я не позволю моей жене такой судьбы — жить во лжи, которая никого не одурачит, просто для того чтобы поддержать архаичную и анахроничную традицию которая давно не служит никакой цели. Я возьму Толк с собой, как настоящую жену, и любой кто посчитает это неприемлемым — пусть лучше сам открывает шлюз и учится дышать вакуумом.

— Твоя семья…

— Толк моя семья! Она — первая и главная. Все остальные отныне идут во второй строчке. Я люблю ее. Я не могу представить жизни без нее. И если мне понадобится перейти поле битого обсидиана на своих двоих, чтобы ее убедить — я это сделаю.

Старик улыбнулся.

— Что-то смешное? — Джос почувствовал, как разгорается злость. Он ему врежет, плевать — дядя он, вышестоящий офицер, или кто еще…!