Дарт Плэгас (-67) Джеймс Лучено

Скромное обаяние меритократии

Уже более двадцати лет на поверхность Тайника не ступало ноги, живота, лапы и челюсти столь необычной компании. Женщина-полукровка расы тилинов, ее хозяин-хатт, его дворецкий-тви’лек и охранник-чевин прошли через усыпанный листьями двор крепости и вошли в приемный зал. За исключением тилинки, они выглядели так, словно только что вышли из гриловых лесов Тайника, чтобы составить гармоничную компанию существам, свившим гнезда и вырывшим норы в промозглых коридорах и высоких башнях форта. Плэгас и 11-4Д встречали их у широко распахнутых дверей. — Добро пожаловать, Джабба Десилиджик Тиуре, — произнес муун сквозь маску транспиратора. Дроиды вернули залу некое подобие порядка и расставили по местам столы и стулья. Сквозь квадратные окна у потолка в помещение сочился утренний свет, а в каменном очаге потрескивал огонь. — Огромное наслаждение — видеть вас после стольких лет разлуки, магистр Дамаск, — пробасил Джабба на грубом общегалактическом. Высунув огромный язык, нестареющий криминальный авторитет с трудом втащил свое непомерное тело на низкую платформу, которую соорудили для него дроиды. Обведя взглядом помещение, он добавил: — Вы и ваш дроид должны обязательно посетить мое скромное обиталище в Западном Дюнном море на Татуине. — Когда-нибудь — непременно, — сказал Плэгас, опустившись в кресло напротив платформы. Подобно тойдарианцам и йинчорри, хатты были невосприимчивы к Силовому внушению. Если бы только Джабба знал, сколько опытов Плэгас поставил над его сородичами за прошедшие десятилетия, он, вероятно, не был бы столь любезен. С другой стороны, сами хатты славились своим жестокосердием и любовью к пыткам. Как недвусмысленно намекала татуировка на его руке, Джаббу заботили только члены собственного клана. Он не позаботился представить своих спутников, но, как это часто бывало со многими громилами и лоботрясами, окружавшими его, двое из них были уже довольно известны. Розоволицый тви’лек звался Бибом Фортуной — прежде он промышлял контрабандой спайса и был изгнан с Рилота собственным народом. Высокий и красноглазый, он имел острые маленькие зубки и толстые лоснящиеся лекку, растущие из безволосого черепа, как будто набитого камнями. Чевина — обладателя двухметровой морды, от которой в разные стороны расходились руки, ноги и хвост, — звали Эфант Мон. Он почитался своим народом как воин и обладал зачаточной чувствительностью к Силе; одет он был в некое подобие покрывала, словно наброшенное на чевина, чтобы скрыть его уродство. От своих связных в Торговой Федерации Плэгас знал, что Мон был вовлечен в контрабандные операции на технофобной Церее и поставлял быстроходные свупы для местной молодежной банды[47]. Бледная стройная тилинка была незнакома Плэгасу. У нее были ярко-оранжевые волосы и пурпурные отметины, которые сбегали по лицу и шее и исчезали под неприлично открытым нарядом. — Дива Шаликва, — представил ее Джабба, заметив устремленный на нее взгляд Плэгаса. — Певичка в группе. — Да, ее имя намекает. — Подарок от Ингоды — взамен кредитов, которые он мне задолжал. — Большие глаза Джаббы задержались на тилинке. — Я получил не только ее, но и Диву Функиту, однако последнюю решил презентовать Гардулле в надежде унять нашу затянувшуюся вражду. — Он хрюкнул. — Моя первая ошибка. Вторая — когда я познакомил Шаликву с Ромео Требланом. Теперь он горы свернет, чтобы завладеть ею. Пресловутый картежник Треблан был владельцем Галактического оперного театра на Корусканте. Зачем Джабба якшался с картежниками и прочими отбросами общества, оставалось для Плэгаса огромной загадкой. В каком-то смысле преступная империя хатта являла собой полную противоположность организации Хего Дамаска: здесь тоже имелись свои преступники, но те по крайней мере были политиками, главами корпораций и финансистами. Посещение Джаббой Тайника было крайне нетипичным для него поступком — и оттого еще более неожиданным. — Вы прилетели поговорить о Треблане или о Гардулле? — уточнил Плэгас. Джабба беспокойно поерзал: — Как всегда — сразу к сути. Конечно же, я понимаю, вы — муун занятой. — Он изогнулся, чтобы поудобнее устроиться на платформе. — Мне известно, что тридцать лет назад вы помогли Гардулле заполучить Татуин и основать базу для ведения работорговли и организации гонок. Я проделал весь этот путь, дабы уведомить вас, что скоро у Татуина будет новый хозяин. — Он указал на себя. — Я. Какое-то время Плэгас молчал, переваривая услышанное: — Я был под впечатлением, что Татуин и без того ваш — в той же степени, что и Гардуллы. — Это только так кажется, — сказал Джабба. — Я пытался подорвать ее влияние, настроив против нее так называемый Песчаный народ — тускенских разбойников — но так и не смог выжить ее с планеты. Плэгас поправил дыхательную маску: — И чем я могу помочь? Джабба оценивающе посмотрел на него: — Мне стало известно, что Гардулла не расплатилась с вами по долгам. Все, что она получает на гонках, вроде «Бунта Ив Классик», она тут же сливает в казино. — Так и есть, — кивнул Плэгас. — Но что с того? — Мне нужно, чтобы вы перестали снабжать ее деньгами. Тогда я смогу взять ее измором. Плэгас пожал плечами: — Ваши сведения не полны, Джабба. Я не вкладывал средств в ее предприятия уже лет десять. Джабба в гневе потряс кулачками: — Но ее финансируют Банковский клан и Торговая Федерация. А вы можете на них повлиять! Плэгас поднял голову, словно до него только что дошла суть: — Понимаю. И что же я получу взамен? — Для начала — процент с доходов от гонок и других предприятий. Много больше, чем от Гардуллы. Плэгас разочарованно нахмурил брови: — Вам следовало бы знать, что я не испытываю нужды в деньгах, Джабба. И вы бы не проделали весь этот путь, как вы сами выразились, если бы не имели за душой нечто такое, что могло бы привлечь меня на вашу сторону. Джабба выгнулся, с трудом сдерживая гнев: — В обмен на вашу помощь я ослаблю влияние «Черного солнца» на директорат Торговой Федерации… — В этом мне не нужна помощь. — Плэгас подался вперед. — Что вы знаете такого, чего не знаю я? Хатт раздулся, но через секунду выпустил воздух из легких, протяжно и безрадостно захохотав: — Мне известно кое-что о «Бандо Гора» — то, чего, вероятно, не знаете вы. Плэгас приподнялся в кресле. Зловещие безликие убийцы из «Бандо Гора» являлись причиной растущего беспокойства во Внешнем кольце, вызывая головную боль у руководителей многих картелей, с которыми сотрудничал Плэгас. — Вот теперь я заинтересован, Джабба. — У культа новый лидер, — продолжил Джабба, довольный тем, что наконец-то прибрал к рукам инициативу. — Женщина-человек. Она сговорилась с Гардуллой, маластерским дагом по имени Себолто и каким-то республиканским сенатором распространять зараженные «палочки смерти», чтобы обеспечить «Бандо Гора» новой волной безмозглых рекрутов[48]. Плэгас разглядывал собеседника в Силе. Хатт не лгал. — Эта женщина… — протянул муун. — До меня доходили слухи… И вновь Джабба говорил правду. — Слухов будет более чем достаточно. Хатт потер свои мясистые ладони друг о друга: — Ее имя Комари Воса, и поговаривают, что она — бывший джедай. Плэгас слишком хорошо знал это имя. Еще совсем недавно Комари Воса была падаваном Дуку.

* * *

За каждой сенаторской ложей Совещательной палаты тянулись целые комплексы административных помещений более полукилометра в длину, где сенаторы встречались друг с другом, принимали гостей и — в редких случаях — даже выполняли работу, ради которой, собственно, и были избраны или назначены на свои должности. Отдельные помещения представляли собой закрытые климатические зоны, воспроизводившие атмосферу родных планет сенаторов; другие — в основном те, что принадлежали роевым видам, — были битком набиты служащими, которые выполняли свои обязанности в маленьких каморках, напоминавших соты. В сравнении с ними комнаты, принадлежавшие Набу, обладали весьма прозаическим интерьером, зато не знали себе равных в количестве высокопоставленных персон, которые сюда захаживали. — Я подумываю о том, чтобы уйти из Ордена, — сообщил мастер Дуку Палпатину, навестив того в его личном кабинете, лишенном окон. — Я не могу больше мириться с приказаниями Совета и хочу открыто выражать свое мнение о том бедственном состоянии, в котором пребывает Республика. Ничего не ответив, Палпатин лишь подумал: «Наконец-то». Отправив Дарта Мола на Дорваллу на его первое полноценное задание, сенатор весь день разгребал дела, а к вечеру его ждало откровение от Дуку — давно предсказанное, но все равно ставшее неожиданностью. — Вы далеко не в первый раз разгневаны на Совет, — осторожно произнес Палпатин, — и, вероятно, не в последний. Дуку решительно покачал головой. — Нет, больше этого не повторится. После Галидраана у меня нет другого выхода. Дуку побывал на заледенелом Галидраане много лет назад, но рана, оставленная теми событиями, так и не зажила. Местный губернатор втянул джедаев в конфликт с мандалорскими наемниками, в котором погибли одиннадцать рыцарей, а Истинные мандалорцы — по большей части невиновные в тех преступлениях, которые им приписывали, — были истреблены, за исключением одного воина. После этого с каждой новой встречей Палпатина и Дуку последний все меньше походил на мастера-джедая и все больше на дворянина, коим и должен был стать на Серенно по праву рождения. Он тщательно следил за собой, как истый аристократ, а сшитые на заказ брюки, балахоны и бархатный черный плащ придавали ему франтоватый облик героя театральных постановок. Изогнутая рукоять светового меча, подвешенная на поясе, также походила на театральный реквизит, однако Дуку был хорошо известен как один из самых искусных фехтовальщиков Ордена. Но Палпатин знал, что под маской надменной учтивости скрывается огромный потенциал для жестокости. — По просьбе Сената Совет отправил нескольких джедаев на Балтизаар, — продолжал Дуку, — и моей бывшей ученице каким-то образом удалось отправиться с ними. Палпатин глубокомысленно кивнул: — Я кое-что слышал об этом. Сенатор от Балтизаара запросил помощи, чтобы защититься от налетов «Бандо Гора». — Мерзостные похитители и убийцы, — в гневе выпалил Дуку. — Нужно было послать войска, а не горстку джедаев. И все же Совет откликнулся на призыв, и теперь Воса и остальные пропали без вести и считаются мертвыми. Палпатин приподнял бровь: — Та юная девушка, которой вы вскружили голову? — Она самая, — тихо сказал Дуку. — На Галидраане она билась с мандалорцами со всей жестокостью, как будто пыталась впечатлить меня. В итоге я сообщил Совету, что она не готова для финальных испытаний и посвящения в рыцари. Признав, что вмешательство джедаев было ошибкой, мастер Йода и остальные отказались выслать другой отряд на поиски уцелевших. Палпатин обдумал сказанное: — Если Балтизаар был очередной попыткой впечатлить вас, то Комари Воса добилась только одного: доказала, что вы были правы относительно нее с самого начала. Дуку внимательно посмотрел на него: — Возможно. Но главная вина лежит на мне. — Он провел рукой по короткой бородке. — Может, я и мастер меча, но как учитель я никуда не гожусь. Мастер Квай-Гон Джинн превратился в нелюдимого и скрытного изгоя. А теперь еще и Воса… — Он фыркнул. — Я отказался от вступления в Совет, чтобы посвятить себя дипломатии, и видите, чем все обернулось. Республика все глубже увязает в пучине хаоса. — Вы — один против целой Галактики отъявленных негодяев, — заметил Палпатин. Глаза Дуку сверкнули. — Даже один способен на многое, если он достаточно могуществен. Палпатин нарушил повисшее молчание: — Вы примете титул графа Серенно? — По праву рождения. Моя семья уже согласна. Осталось лишь уведомить Высший Совет. — Кто-нибудь ранее уже уходил из Ордена? — До меня — девятнадцать джедаев. — Вы уже делились с кем-либо своими грустными мыслями? — Только с мастером Сайфо-Диасом. — Разумеется. Дуку поднял взгляд: — Он боится, что я совершу что-нибудь безрассудное. — Ваш уход из Ордена для него недостаточно безрассуден? — Он боится, что я буду открыто критиковать членов Совета. Боится, что расскажу всем, как расколоты их мнения в отношении того, стоит джедаям отвечать перед Сенатом или нет. — Он заглянул Палпатину в глаза. — Я все больше склоняюсь к тому, чтобы присоединиться к вам в вашем деле. Палпатин коснулся груди: — В моем деле? Лукавая улыбка зажглась на лице Дуку. — Я неплохо разбираюсь в политике, мой друг. Я знаю, что вы все время должны следить за тем, кому и что говорите. Но то, что лишенные права голоса миры окраин пользуются хоть какой-то поддержкой в Сенате, — прежде всего ваша заслуга. Вы говорите открыто, сражаетесь за права неимущих — возможно, вы единственный, кто сможет удержать Республику на краю пропасти. Если, конечно, вы не лгали мне все эти годы. Палпатин обратил его слова в шутку: — Ну, может, и была пара-другая недомолвок. — Их я готов вам простить, — сказал Дуку. — И не важно, станем мы партнерами или останемся просто союзниками. Палпатин сплел пальцы рук: — Любопытное замечание. Думаю, наши беседы должны стать глубже; нам следует стать честными друг с другом, поделиться самыми сокровенными мыслями и чувствами, чтобы понять, действительно ли перед нами стоит одна и та же цель. — И я абсолютно честно говорю вам, что Республику нужно разобрать по кирпичику, чтобы потом заново отстроить с нуля. — Надо сказать, задача не из легких. — Воистину так. — Для ее решения может понадобиться гражданская война. — А разве мы сейчас от нее далеки? — Дуку умолк на мгновение, затем прибавил: — Сенат силится разрешить споры, проявления которых джедаи видят воочию. Принятие любых законов возможно не раньше, чем мы пустим в ход световой меч. — Но джедаи сами поклялись, что будут поддерживать Республику. — Роль Ордена во всем этом — предмет наших с Сайфо-Диасом бесконечных дискуссий, — раздраженно бросил Дуку. — Но члены Совета не разделяют мою точку зрения. Их восприятие закоснело, и каждая перемена дается им с огромным трудом. — Он сделал паузу, и на его лице проступило что-то зловещее. — Не позволяйте обмануть себя, Палпатин. Они предвидят темные времена. Сказать по правде, они только о них и думают. Потому они и допустили, чтобы джедаи оказались втянуты в местечковые конфликты вроде Галидраана, Йинчорра или Балтизаара, подобные пожару, который ветер раздувает из тлеющих угольков. Но вместо того чтобы подняться на борьбу с коррупцией в Республике, возможно, даже распустить Сенат на время, они зациклились на пророчестве. Они ждут предсказанное пришествие избавителя, который привнесет равновесие в Силу и восстановит порядок. — Избавителя? — Палпатин в искреннем изумлении уставился на джедая. — Вы никогда не упоминали о пророчестве. — И не упомянул бы, если бы все еще считал себя верным Ордену. — Я и не думал, что Силе нужно равновесие. Губы Дуку искривились. — Нужно остановить прилив тьмы — именно так Орден интерпретирует пророчество. — Вы с этим не согласны? У Дуку уже имелся готовый ответ: — Суть в том, что джедаи могли бы исполнить пророчество сами, если бы дали волю всей необузданной мощи Силы. — Всей необузданной мощи, — повторил Палпатин. — Боюсь, ход ваших мыслей от меня ускользает. Джедай шумно вздохнул: — Думаю, мы побеседуем об этом — в будущем. — Стало быть, вы уже приняли решение? Дуку кивнул: — Если еще хоть один джедай погибнет из-за бездействия Республики и моральных экивоков Совета, я уйду из Храма не оглядываясь.

* * *

Едва Дуку покинул кабинет, Сидиус набросил плащ и поспешил на новую встречу. Поймав воздушное такси на Сенатской площади, он велел водителю-грану отвезти его в космопорт Танник. Откинувшись на мягкую спинку кресла, он впервые за день смог свободно вздохнуть. Какой-то год назад он вел лишь две жизни, а сейчас — уже полдесятка: ученик Плэгаса, наставник Мола, уважаемый сенатор, союзник верховного канцлера Валорума и предводитель растущей группы заговорщиков, куда входили Пестаж, Дориана, Гриджейтус — призванный со временем сменить его в должности сенатора, — а также чувствительный к Силе человек Сим Алу, аналитик разведки Арманд Айсард, сенатор от Эриаду Уилхафф Таркин и умбаранка-телепат Слай Мур, которую он сделал своей тайной ассистенткой. Вел свою двойную жизнь и Дуку: выполнял поручения Совета и тайком флиртовал с темной стороной, мечтая обрушить всю необузданную мощь Силы на эту бренную реальность. Его медленное преображение было сродни тому, что претерпел Дарт Гравид, также тщетно мечтавший о верховенстве — только с точностью до наоборот. У джедаев ранг мастера присваивался тем, кто достиг истинного понимания Силы; у ситов такой уровень понимания был всего лишь началом. Домотканые плащи Ордена джедаев будто бы возвещали: «Я ни в чем не нуждаюсь, ибо я окутан Силой»; тогда как плащи ситов: «Я свет во тьме, точка сближения противоборствующих сил». И все же, несмотря на очевидное могущество ситских владык, не все из них были умны и не все в должной мере контролировали способности, которые даровала им темная сторона. Дарт Миллениал взбунтовался против взглядов своей наставницы Дарт Когнус, и даже Плэгас упоминал, что их с Тенебрусом философские споры зашли в тупик. Человек по имени Гравид — повелитель ситов, чье недолгое владычество пришлось на эпоху, отстоявшую от нынешней на пять сотен лет, — пришел к мысли, что излишнее поклонение темной стороне приведет к краху Ордена ситов, и попытался привнести в свое учение ряд джедайских качеств — таких как самоотверженность и сострадание, — полностью забыв, что для адепта, который погрузился во тьму, путь к свету заказан; что темная сторона так легко не отпустит своего приверженца, на которого, по обоюдному соглашению, она заявила свои права. С каждым днем все больше сходя с ума от своих попыток разорваться на два мира, Гравид решил, что единственный способ уберечь наследие ситов — это спрятать или стереть с лица Галактики знания, которые накапливались поколениями, — свитки, голокроны и научные тексты, — чтобы ситы смогли начать с чистого листа, и их успех стал бы неминуем. Запершись в стенах бастиона, который он и его ученица-тви’лека Гин возвели на планете Джагуада, он попытался совершить задуманное и, как считается, уничтожил больше половины всех артефактов в хранилище, прежде чем Гин, проявив незаурядную волю и мужество, проникла под Силовое поле, которым Гравид окружил цитадель, и убила наставника голыми руками — ценой своей собственной руки, плеча, а также левой стороны лица и груди. Будучи уважаемым и многоопытным мастером-джедаем, Дуку, вероятно, уже обрел некое теоретическое понимание темной стороны; возможно, он узнал даже больше, если имел доступ к ситским голокронам, надежно сокрытым в тайниках Храма. Он вполне мог бы стать хорошим раздражителем для Республики, но вот посланником хаоса — таким как Плэгас или Сидиус, — навряд ли. И все же будет любопытно посмотреть на то, как далеко Дуку готов зайти… Палпатину надо будет рассказать Плэгасу об этом разговоре. Или не надо? Позволялось ли ученикам скрывать что-либо от своих наставников? Нет. Никогда. Особенно если есть шанс, что Плэгас узнает об отступничестве Дуку как-то еще — своим непостижимым способом.

* * *

Исполнив несколько опрометчивых маневров, водитель-гран перестроился в соседнюю полосу и стремительно снизился к космопорту Танник — полукруглой взлетно-посадочной площадке на окраине района Манараи, окруженной со всех сторон вздымающимися к небу монадами. Отведенный для приема легких грузовиков порт стал пристанищем для космолетчиков — любителей горячительного или подсевших на наркотики, кочующих с места на место разнорабочих и нелегальных мигрантов самых разных мастей, которые явились сюда в поисках дешевого проезда до одной из дальних планет. Счастливый от того, что безумный таксист навсегда остался в прошлом, Палпатин втиснулся в толпу и взял курс на неказистое здание штаб-квартиры Движения в поддержку беженцев, которое приткнулось чуть ниже верхнего уровня портовых строений. На полпути к своей цели он заметил в толпе дородного набуанца, которого и пришел повидать: человек стоял подле своей стройной жены и раздавал указания юным волонтерам. Озарив лицо сердечной улыбкой, Палпатин взмахнул рукой и прокричал: — Руви! Мужчина повернулся на голос и широко улыбнулся: — Палпатин! У председателя ДПБ Руви Наберри была крупная, почти квадратная голова, тонкие губы, чисто выбритое лицо и короткая стрижка с аккуратной челкой. Он родился в горах и по профессии был строителем, часто посещал Университет Тида с лекциями по микроэкономике и был невероятно искренним человеком, которого не так-то легко одурачить. Благотворительная организация, которую он возглавлял, по мере сил предоставляла помощь миллиардам обитателей нижних уровней Корусканта. — Какой приятный сюрприз, — сказал Руви, пожимая руку Палпатину. Два набуанца были примерно одного возраста, но Руви обучался в государственной школе, тогда как юный Палпатин прошел через ряд частных образовательных учреждений. — Ты помнишь Джобель? Казалось, возраст был не властен над этой высокой женщиной с треугольным лицом, широко посаженными, полными сочувствия глазами и пышной копной длинных черных волос. Она вступила в брак с Руви по расчету, была такой же серьезной, как и он, и в равной степени предана их благотворительному делу. — Разумеется, — ответил Палпатин. Склонив голову, он добавил: — Мадам Наберри. Она сделала шаг навстречу, чтобы обнять его, но быстро передумала и просто улыбнулась в ответ: — Рада снова видеть вас, сенатор. Руви похлопал его по спине: — Я так и не поблагодарил тебя за позволение обратиться к Сенату и рассказать о кризисе с беженцами на Сев-Ток. Палпатин отмахнулся: — Для меня честь — помочь в таком важном и достойном деле. К слову, Онаконда Фарр передает тебе привет. — Родия должна гордиться им, — сказал Руви. — Он один из редких ныне сенаторов, кто понимает, что богатство и власть даются не просто так; что они должны служить стимулом для оказания помощи тем, кому не так повезло в жизни. Палпатин натянуто улыбнулся. — Что привело вас в порт, сенатор? — спросила Джобель. — Отнюдь не случайность, мадам. Сказать по правде, это дело чрезвычайной важности, которое касается вашей дочери Падме. — Она здесь, — сказал Руви. Палпатин воззрился на него: — На Корусканте? — Здесь, в Таннике. — Он указал на близлежащее взлетное поле, где энергичная темноволосая девочка направляла антигравитационную тележку с провиантом к трюму ожидающего погрузки корабля. — Кто этот юноша рядом с ней? — спросил Палпатин. — Ян Лаго, — пояснила Джобель. Палпатин вгляделся: — Сын советника короля Веруны? Джобель кивнула: — Кажется, он без ума от нее. — А Падме — от него? — Мы надеемся, что нет, — сказал Руви. — Ян — милый мальчик, но… Скажем так, Кун Лаго не обрадуется, что его сын увивается за злейшим врагом, если можно так выразиться[49]. Обнаружив, что юный Ян с интересом рассматривает его, Палпатин на миг задержал на нем взгляд, после чего сказал: — Это подводит меня к сути дела, за которым я пришел. Как вам, без сомнения, известно, наш король проинструктировал меня проголосовать в поддержку Торговой Федерации по вопросу налогообложения зон свободной торговли. — Ну еще бы, — с неприкрытым презрением бросил Руви. — Как же еще Веруне набивать свои карманы взятками? Палпатин кивнул: — Мне, вам и кое-кому из дворян хорошо известна его подноготная. Но, возможно, сейчас пришло время сделать его секреты достоянием всей Набу. Джобель помрачнела: — Если вы про то, чтобы бросить ему вызов на предстоящих выборах, то это гиблое дело. — Позволю себе не согласиться, мадам, — произнес Палпатин. — Я уже беседовал с отдельными представителями электората, и они разделяют мое мнение, что подходящий кандидат смог бы переиграть его на выборах. Когда его взгляд сместился в сторону Падме, челюсть Руви в изумлении отвисла: — Ты это несерьезно. — Абсолютно серьезно, Руви. Участник молодежной программы для будущих законодателей к восьми годам; младший законодатель — к одиннадцати. Помогала беженцам на Шадда-Би-Боран. И ко всему прочему, пользуется в Тиде большей популярностью, чем любой из прошлых губернаторов за многие поколения. Джобель захлопала глазами и, не веря собственным ушам, покачала головой: — Палпатин, ей же только тринадцать! Палпатин развел руки в широком жесте: — На Набу избирали и более юных королев, мадам. И ее правление может продлиться полвека. — Он не желал даже слушать возражения Руви и Джобель. — Одна из поправок к конституции гласит, что монархия может стать наследственной, если подберется достойная династия. А разве есть на Набу семья более достойная, чем Наберри? Муж и жена переглянулись. — Вы нам очень льстите, сенатор… — начала было Джобель, но Палпатин перебил ее: — Набу сыта по горло монархами вроде Тапало и Веруны. Падме позволит нам заново обрести себя. Несколько мгновений Руви обдумывал его слова: — Даже если Падме согласится на это, не уверен, что кто-то сможет убедить ее поддержать идею с налогами — зная, чем все это может обернуться для Набу и других планет окраин. — Но ей необязательно касаться этого вопроса, — возразил Палпатин. — Достаточно будет просто развернуть кампанию против коррупции и тайных сделок Веруны, которыми он поставил Набу в столь неловкое положение. Джобель в сомнениях прищурилась: — Рискуя наступить на больную мозоль, сенатор, все же отмечу, что именно вы помогли Веруне взойти на трон и с тех пор считались его ярым сторонником. Палпатин покачал головой: — Сторонником — никогда. Я всегда считал себя чем-то вроде противовеса, и за последние несколько лет мы с королем имели разногласия почти по всем вопросам, включая библиотеку, которую он построил, и кредиты, которые он столь расточительно потратил на создание космофлота Набу. — Он умолк на мгновение, затем добавил: — Поверьте, Веруну можно одолеть. И вновь Руви и Джобель обменялись обеспокоенными взглядами. — Мы — люди провинциальные, Палпатин, — молвил наконец Руви. — Мир политики… а уж тем более политики галактической… Палпатин сжал губы: — Понимаю. Но что заставило вас променять горы на Тид, как не Падме и Сола — и те возможности, что открывались перед ними? Руви задержал задумчивый взгляд на Палпатине. «Он вот-вот дрогнет». — Я не хотел бы втягивать в это Падме только для того, чтобы она проиграла, Палпатин. Палпатин просиял: — Мы с тобой вместе сделаем так, чтобы этого не случилось. И не хочу говорить раньше времени, но я почти уверен, что верховный канцлер также ее поддержит. — Валорум знает о Падме? — спросила Джобель в восторженном изумлении. — Конечно, знает. — Палпатин помолчал. — Встретив такого соперника, как Падме, Веруна, вполне вероятно, прозреет и сам отречется от трона. Джобель рассмеялась, но ответ ее был абсолютно серьезен: — Вы проделали огромную работу, сенатор. Глава 26