Времена надежды: Ученик

На третий день стены ущелья раздались в стороны, и Панталер сделал пробный круг над отрогами. Вернулся возбужденный, столкнул людей к нависающей скале и велел Спарку переносить связки дров, обкладывая стоянку по кругу: буран идет! Спарк тихо обругал ежика-предсказателя. Панталер услышал, и тотчас вступился за собрата по цеху: Дилин смотрел погоду в ущелье, а Минча уже вон где осталось! Впрочем, по словам золотого грифона, буран продержится не больше полусуток.

Тогда-то Скарша и рассказала Игнату обещанную легенду о Людях Камня.

* * *

Люди Камня все носили на груди каменный кубик. Кто побогаче, те оправляли подвеску в серебро. Победнее — заказывали камень с отверстием и цепляли на простенькую веревочку. Но размер Камня оставался всегда одинаковым: Спарк оценил его примерно в ноготь большого пальца. И никогда камень не имел иной формы — только кубик. И нельзя было вешать драгоценный камень: только поделочный, стеновой или дорожный.

Первых Людей Камня было всего десять. Происходили они из города Теуриген. Где он стоял, семья Скарши никогда не знала. Несомненно лишь, что неподалеку от Леса. Потому что лет триста назад (Спарк сразу решил уточнить в Хрониках), к городу подступила целая армия зверей. Может быть, это были не совсем звери, а стаи под управлением людей — подробности за давностью лет стерлись. По крайней мере, один человек там был. Он явился послом в ратушу, где от имени Истока Ветров предложил военный союз против соседнего Хоградского государства... Хоград тогда находился там же, где и нынче: севернее Финтьена, и еще дальше от Седой Вершины, чем родной дом Скарши.

Горожане Теуригена предложения не приняли. То ли не сочли серьезным, то ли имели иные политические расчеты — словом, победила партия войны. С гордым ответом посланника завернули обратно к мохнатому войску, а чтобы грязные звери не воображали о себе чего не следует, послу отрубили руки. Дескать, не протягивай, куда не положено.

Следующим же утром войско Леса пошло на штурм. Город пал, и большинство горожан в бою погибло: человеческой армии еще можно сдаться, но сложить оружие перед зверьем? К тому же, за убийство или оскорбление посла горожан могли перебить поголовно, да не просто так, а с пытками — бывали случаи. Помня их, Теуриген сопротивлялся отчаянно. Каждый дом и каждый погреб приходилось брать с боем. Несмотря на приказ, пленными насчитали едва десяток бюргеров. Впрочем, может сперва было и больше десятка уже во времена деда Скарши, никто не помнил точного числа уцелевших.

Зато количество Камней помнили точно.

После боя звери тщательно перетаскали всех убитых в дальние ущелья, где и похоронили, засыпав ледяным крошевом. Пленников поместили в лагере под охраной.

Затем военачальники раздали своим полкам мерки: каменные кубики размером с ноготь большого пальца. До начала зимы войско Леса стояло возле взятого города. День за днем невидимый дракон пожирал дома и стены Теуригена. Выдранные из кладки булыжники калили на огне, после чего бросали в ледяную воду. Камень гулко лопался на все меньшие и меньшие кусочки. Пленники седели от ужаса, слыша каждый день непонятные звуки: громыхали тараны, звонко клекали молотки. Строения валили штурмовыми машинами. Стены молотами дробили на блоки; блоки на половинки; половинки на четвертинки, четвертинки на осьмушки — и так до тех пор, пока на месте города не остался ужасающе ровный слой щебня. Ни один камушек в этом слое не перевешивал розданные мерки.

Потом вывели десять пленников на холм, показали пустую долину и надели десять кубиковмерок — десять Камней — им на шеи. Увидав, чем икнулись отрубленные руки посла, двое сошли с ума тут же. Один откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью. Семерых черные грифоны развезли в Финтьен, Хоград, Рохфин — и еще в другие города, которых теперь уже не было.

От этих семерых уцелевших пошли Люди Камня. Шесть семейств люто ненавидели Лес, и все, что было связано с Лесом. Основатель рода Скарши поменял "месть на совесть", приняв вину города. К счастью, неизвестному предку хватило ума не выражать свое мнение вслух. Он отказался мстить Лесу под видом то ли нездоровья, то ли слабости. Самым страшным, в чем до сих пор обвиняли род отступников, была всего лишь трусость. Истинная причина передавалась потомкам по старшей линии; Скарша подслушала ее совершенно случайно. Вот потому-то она и бежала именно в Исток — легендарный город, где люди не боялись Леса, понимали язык зверей, и самые эти звери вольно расхаживали по улицам.

По словам Скарши, Финтьен выглядел тем самым "образцовым" средневековьем, отличия от которого все время бросались в глаза Спарку. Девушке претило даже не пресловутое "право первой ночи" — местный князь ей, в целом, нравился. А вот провести жизнь после замужества запертой на женской половине; выходить только замотанной во все должные наряды и платки, по первому слову мужа и повелителя покорно молчать! Молчать рыжая не то, чтобы не умела: скорее, не могла органически. Полусутки пережидания бурана запомнились парню не ревом ветра, а неутомимым ручейком Скаршиной повести.

Но все на свете когда-нибудь кончается. Утих буран. Золотой зверь снова обнял крыльями высокое и чистое, бесконечной глубины синее небо: метель словно стерла с него зимнюю тяжесть, до блеска заполировала трещины. Короткий разбег, толчок... Скарша из седла махнула рукой на прощание. Каково-то ей теперь будет в родном городе? Она, правда, обмолвилась, что только с семьей повидается и подастся в более приятные места. Рубиться умеет, это хорошо. Да ведь жизнь не из одного боя состоит...

Девушка не хотела памяти о прошлом. Прощалась твердо и навсегда, от попыток подарить кошму наотрез отказалась. Спарк привычно скатал толстый коврик. Перехлестнул ремешком, вспомнив, как давным-давно на лесной опушке именно за этим делом впервые увидал Панталера. Проводил глазами золотую искру в голубом небе, прикинул: до вечера выходило еще больше половины дня, солнце даже не показалось из-за гор. Оправил одежду, мешок с едой и тяжелый боевой меч, одолженный Лотаном как раз на время одиночного перехода. Перевалил связку поленьев на низкие санки, бодро зашагал к ущелью. Глубоких сугробов не боялся: Панталер перед отлетом сделал разведочный круг, осмотрел горловину Минча и объяснил, что буран забил только вход, а дальше снег по колено. Не мед, но идти можно, и санки не завязнут.

Прокопавшись на восточную сторону, путник долго вертел головой, не понимая, отчего насторожился. Потом догадался: в ущелье было неправдоподобно тихо. Осторожно и спокойно Спарк зашагал дальше. Не хотелось резким звуком обрушить на себя лавину.

Впервые Игнат оказался наедине с Висенной.

Не шумели волки, ядреный звериный дух не беспокоил. Не толкался под седлом могучий грифон, далеко в городе остался Ахен. Не нужно было ни уворачиваться от безжалостной Лотановой деревяшки, ни напряженно подыскивать слова в споре с быстрыми на язык магами Akademio... Игнат с удивлением понял, что даже думает иногда на здешний манер.

Ему здесь жить. Самое меньшее, до тех пор, пока не откроются окна между мирами... Не "на Висенне", а "у Висенны". Крылов поднял взгляд по черным стенам каньона — высоко, к обжигающесинему лезвию неба.

— Кто ты, Висенна? — прошептал Игнат.

Короткий звон наполнил ущелье неописуемым сочетанием нежности и бесстрашия.

Игнат оправил капюшон церемониальной куртки и прямо в снегу проделал полный поклон — не кому-то или за что-то — а всему миру целиком сразу, от чистого сердца и без задних мыслей... Такой всеобъемлющей легкости в уме, ощущениях и на душе он не помнил за всю свою жизнь.

Позже Игнат часто вспоминал холодное ясное ущелье. Если был весел и радостен, то думал, что слышал привет планеты на самом деле. В неудачные дни полагал, будто звук ему просто померещился: мозг опять выдал желаемое за действительное. Но ни в том, ни в другом случае не мог забыть синий небесный нож в разрезе скал; и никогда больше не путал предлоги: правильное обращение к Висенне получалось само собой.

* * *

Сами собой шли дни и октаго; прохладная весна понемногу сменилась теплым летом. Спарк все так же обитал в Башне, и все так же рассказывал в Akademio о Земле. Правда, теперь ректор просил как можно больше сведений сразу готовить в форме небольших книжек. Книжки Ньон печатал в своих безразмерных подвалах, с помощью учеников Akademio. Тиражи были, по земным меркам, мизерные: триста штук, редко пятьсот. По здешнему уровню это считалось небывало огромной величиной. Если бы Спарк захотел, то на отчисления с книг мог бы жить в гостинице, на всем готовом. А ведь был еще небольшой доход со стрел, щитов и игрушечных мечей. Едва лишь пальцы Спарка запомнили все необходимые тонкости, деревяшки посыпались из его рук десятками. Раз в тричетыре октаго получался даже щит, который Майс не стыдился носить на рынок. Спарк не сказал бы, что разбогател — но почем оружейнику кусок хлеба, знал теперь достоверно.

А в начале лета произошло и вовсе знаменательное событие: Спарк провел бой с Дитером почти на равных. Сам Неслав, сколько ни гонял новичка по полю, так и не коснулся его оружием. Волчий пастух превратился в мечника: низшего класса, но уже настоящего.

Еще через шесть октаго Спарк закончил первый свой настоящий лук: клееный из деревянных пластин, лосиных жил, по всем правилам обмотанный тонкой кожей... Долго Спарк пыхтел, пока поставил тетиву. Еще дольше жалел, что не выучился таким оружием владеть: испытывая изделие, Лотан шутя прострелил деревянную дверь толщиной с колбасную палку — на шестидесяти четырех шагах, как подсчитали потом.

Через восемь дней Лотан вновь позвал музыканта и слуг, велел накрывать стол. Провожали сразу троих. Майс хотел постранствовать по свету опыта ради. Спарк эль Тэмр собирался вернуться на свою северо-восточную окраину. Неслав увязался за Спарком. Вопервых, брюнет был родом откуда-то из тех же краев, а путешествовать компанией веселее, чем в одиночку. Особенно, если верхом на чьелано, а не ногами через весь Лес. Во-вторых, у Спарка появилось несколько мыслей — чем занять свое долгое ожидание. Неслав же обещался помочь с их воплощением, вот парни и летели вместе.

Примерив на шею медальон мастера — за хороший боевой лук — потом поклонившись госпоже Эйди и Дитеру, волчий пастух направился прощаться с Доврефьелем, Ахеном и другими знакомыми в Akademio.

— Я ухожу не потому что обижен или считаю вас виноватыми — мягко пояснил Спарк. — Не то, чтобы мне было тяжело или плохо в Истоке Ветров. Но я чувствую: мое место там, на холме возле двух деревьев. Именно это ощущение привело меня к Висенне, в ваш мир. Оно такое глубокое, что я просто боюсь его не послушаться.

Ректор покивал головой. Печальный ежик, с которым Спарк обсуждал язык магических символов, пустил слезу. Ахен вручил маленький прозрачный шарик, наказав разбить в самый тоскливый день, когда вовсе жить не захочется. Ньон подарил маленькую карту Леса. Скорастадир залеченными руками торжественно преподнес большой хрусткий свиток. Грамота удостоверяла неоценимые услуги, оказанные "знанием и разумом" Спарка всем магам Леса. Документ, тиснутый Ньоном на лучшем пергаменте, открывал двери любой Башни Пути или городских Ковенов (тех городов, где вообще водились маги), кроме этого, служил пропуском и паспортом на всей необозримой территории Леса. Грамота повергала в почтительный трепет величиной и количеством печатей, две из которых даже мерцали — оба Великих Мага для пущей важности приложили личные перстни.

Гость еще раз поклонился, благодаря за оказанную честь. Вышел малым коридором на Верхнюю улицу. Оттуда небольшой лесенкой спустился на Главную и повернул к Двору Прилетов. Единственным человеком, до сих не принявшим прощального поклона, оставался хозяин Башни. Спарк не сомневался, что Лотан просто так его не отпустит, и оказался прав. Едва повернув к воротам, волчий пастух увидал впереди мастера.

* * *

Мастер ждал Игната на каменной тумбе перед исполинскими черными воротами. Бывший ученик заметил его издали. "Меч подарит" — спокойно подумал Спарк — "Во всех книжках мастера дарят на дорогу меч, и дают какой-нибудь многозначительный совет."

— Хочу попрощаться, — сказал мастер, когда парень подошел близко. — Ты был не самый плохой ученик.

— Спасибо на добром слове.

— Подарок тебе сделаю... — Лотан несуетливо развернул тонкую ткань. Выложил на каменный столб тяжелый боевой нож и отдельно простые лакированные ножны. — Ты ведь ждал, что подарю тебе меч?

Игнат кивнул. Ждал. Может, и рад бы всю жизнь на своем уме, только прочитанное неудержимо всплывает наверх... А в книжках дарят именно меч.

Мастер грустно улыбнулся:

— Ты не человек меча. Нет. Уж не знаю, каков твой мир, но... Еще совет дам. Хороший совет... — наставник опять улыбнулся тоненько-тоненько, словно уже насыпал снега в сапог, и ждал, пока ученик попадется.

Спарк молчал.

— Возьми его.

Рукоять пришлась точно по ладони. Крылов не сомневался, что нож отбалансирован, и при перехватах из руки не выпадет.

— Теперь вложи и повесь сюда.

Спарк послушно сунул оружие в поданные ножны и защелкнул крюк на поясе слева. Мастер взял левую руку Игната и расположил его пальцы на рукояти: три внизу, а кольцо из большого и указательного поверх торца.

— Запомни жест. Это знак моих учеников. Встретишь такого — не дерись. Убьет наверняка. — Лотан вздохнул. — Ты ничем не хуже большинства, года за три я бы тебя вышколил... Но... Это просто не твоя стихия, понимаешь?

Спарк согласно кивнул. Действительно, хороший совет. А, впрочем, он ведь в Чингисханы и не рвется.

— Жаль, отдарить нечем...

Мастер улыбнулся. В третий раз — открыто и добродушно:

— Это в твоем мире за оружие отдаривать положено. У нас и так ничего страшного не случится. Легкой дороги!

Игнат кивнул и пошел к воротам.