Зато теперь у меня появилась хорошая возможность сделать это, так как заниматься выделкой меха самому мне не хотелось. Полностью повторить сложную и хитроумную технологию выделки меха, разработанную на Галане, вряд ли удалось бы даже Нэксу. Уж лучше довести свою затею с мечами до конца и тихонько спереть десяток шкур у самого себя, чтобы остальные потом достались Марине. Пройдя поближе к воротам, я велел лавочнику сложить мечи на мостовую, в широком проходе между двумя рядами каменных столов, а сам подошел к небогатой галантерейной лавке, случайно затесавшейся среди всех остальных торговых точек. На большом лотке, стоящем перед лавкой под тентом, я нашел именно то, что мне было нужно ничуть не меньше стальных мечей, — дорогие, тончайшие, иркумийские шелковые платки. Каждый из них весил не более пяти граммов, хотя и был размером почти два на два метра.
Купив четыре платка и веер у высокой, застенчивой красавицы, прелестные щёчки которой моментально начинали краснеть, стоило только к ней обратиться с любым пустяковым вопросом, я выложил на прилавок золото, платки стоили дорого, отошел к от галантерейной лавки на несколько шагов и стал развлекаться тем, что принялся подбрасывать один из них в воздух. Полотнище легчайшей ткани медленно взлетало вверх и ещё медленнее, трепеща в воздухе, опускалось вниз. Стоило мне сильно помахать веером снизу, как платок толчками поднимался вверх. Вокруг меня стали собираться зеваки, которые никак не могли взять в толк, чего же я добиваюсь от платка.
Положив футляр с мечами, который я приготовил в подарок Хальрику, на плиты мостовой рядом с галанскими мечами, я вынул из-за кушака ножны с самым длинным мечом, пара коротких мечей была прикреплена у меня за спиной, и пока платок, переливаясь в лучах утреннего солнца, медленно, словно лёгкое облачко дыма, опускался вниз, описал мечом в ножнах, широкий круг, устанавливая дистанцию для зевак. Народ, уже наслышанный о моей привычке размахивать мечом, с тихим гомоном отодвинулся на вдвое большее расстояние. Ещё раз резко сильно взмахнув веером, отчего платок поднялся вверх метра на три, я обнажил катану и, держа её горизонтально, острием кверху, плавно подвёл лезвие под опускающийся платок.
Тонкое, полупрозрачное облачко легчайшего шелка медленно опускалось на радужно сияющий в солнечных лучах клинок катаны. Толпа так и затаила дыхание. Платок опустился на лезвие клинка и, рассеченный его бритвенной остротой, разделился надвое и упал на каменные плиты. Я любезно позволил, какому-то прыткому малому поднять платок с каменных плит и он пошел гулять по рукам. Моментально в воздух был выброшен второй платок, который я тут же рассек на несколько частей, своим мечом. В толпе немедленно раздался негромкий гул и недоуменные возгласы. Среди зрителей я увидел Реда Милза, который, победоносно глядя на окружавших его горожан и купцов, повторил своим мечом все те фокусы, которые я только что показал купцам, изнывающим от жары в ожидании выноса мехов.
В толпе зевак, тем временем, появились охотники, — все как на подбор рослые, гибкие и сильные, одетые, как самые изысканные франты Роанта, но с преобладанием зелёных цветов в костюмах. В отсутствии в Равеле развлечений, способных дать им разрядку после охотничьих экспедиций, полных риска и опасности, давно ставших неотъемлемой частью их профессии, парни компенсировали дефицит роскошными костюмами. Их исправно поставлялись на островок купцы и шили в местных ателье. Мне следовало переходить к более сложным трюкам. В галантерейной лавке я приметил плотную упаковочную бумагу. Снова подойдя к прилавку и взяв один листок, я сложил бумагу вчетверо, после чего попросил девушку подержать её в руке. Она с опаской взяла длинную полоску бумаги двумя пальцами и выставила перед собой торчком, как я об этом её и попросили. Этот трюк требовал известной плавности и быстрых, резких движений мечом, но он мне всегда удавался.
После того, как я трижды взмахнул мечом перед носом у девицы, на первый взгляд не произошло ровным счетом ничего, что и отметила эта, быстро краснеющая, красавица, спросив меня тихим, робким голосом:
— А что мне делать дальше, господин?
Широко улыбнувшись и показав свои почерневшие от старости зубы, я подсказал этой очаровательной девушке:
— Дунь, на этот листок, моё милое дитя и ты увидишь, что сделал с бумагой мой меч.
Девушка так и сделала. Лист бумаги в ее руках дрогнул и развалился на четыре части, три упали к ее ногам, а четвертая, срезанная под самые пальцы, осталась у неё в руке. Заменив клочок бумаги на золотую монету достоинством в пятьдесят роантов, я, под приветственное улюлюканье толпы, вернулся к мечам, лежащим на мостовой и, жестом успокоив весело вопящих зевак, громогласно объявил зрителям свой следующий номер в моей программе показательных выступлений с дорканскими мечами:
— Итак господа охотники, вы видели, что своим мечом я могу с лёгкостью рассечь такие непрочные вещи, как почти невесомый винукийский шелк и обёрточная бумага. Теперь настало время попытаться справиться с чем-либо более прочным, например, с этими мечами, которые я недавно купил в лавке господина Сантара. Надеюсь, он поручится за их прочность?
На торговца оружием уставились десятки требовательных глаз и он принялся убеждать всех, что продал мне самые крепкие клинки, которые только куются на Галане. Дескать, это сардусская сталь и прочнее неё просто невозможно что-либо представить. Взяв в руку один из мечей, я внимательно осмотрел его лезвие и даже попробовал его остроту ногтем. Сталь действительно оказалась великолепная, выкованная по технологии слоистой, холодной сварки, подобная той технологии, по которой были выкованы мои дорканские мечи, но более простой и незамысловатой, без множества важных ингредиентов, делающих сталь по-настоящему прочной. Впрочем, главной здесь всё-таки была особая финишная обработка стали силовым полем, которая перераспределила молекулы железа, углерода, вольфрама, марганца, хрома, бора и других химических элементов и их соединений, превратив просто отличную сталь в сверхпрочное, монокристаллическое вещество.
По моей просьбе торговец оружием взял сардусский меч в руку и я, без малейшего сожаления, развенчал славу кузнецов из Сард-ар-Корлана, проделав с ним тот же трюк, которым несколькими месяцами раньше привёл в полное изумление Керкуса Мардрона. Охотники были настроены куда более скептически, нежели до этого караванщики и их пассажиры. Мне пришлось перерубить еще один меч, а затем один из охотников попробовал своим мечом перерубить мое оружие. У парня, разумеется, ничего не вышло, но своё дорогое оружие он изрядно попортил, так как на его клинке в результате осталась глубокая зазубрина.
Демонстрируя немногочисленным охотникам и толпе праздных зевак достоинства своих мечей, я, наконец, увидел, что за мной внимательно наблюдает из окна второго этажа крупный мужчина в больших, круглых очках. В нём я без труда узнал Хальрика Соймера, старшину охотников острова Равел, хорошо знакомого мне по стереоснимкам и видеозаписям. Это был тот самый человек, который имел право пропустить нас на Равелнаштарам, так как единственная дорога туда шла через его владения. Специально для старшины охотников я принялся рубить мечом всё, что только мне потаскивали, включив в список испорченных мною вещей пару подсвечников и плошку, отлитые из прочнейшей бериллиевой бронзы.
Неплохую услугу оказал мне и капитан Милз, единственный обладатель дорканских мечей. Тот хотя и с некоторой опаской, но ничуть не хуже меня разрубал своим мечом всяческие железки. Напоследок я искромсал в клочья оставшуюся у меня пару платков, показывая тем самым, что лезвие моего меча нисколько не потеряло своей бритвенной остроты. Наконец, я решил, что уже достаточно хорошо представил толпе охотников увеличивающейся с каждой минутой, они к этому моменту окружили меня плотным кольцом, лучшие достоинства своих дорканских мечей и обратился к ним со словами:
— Господа охотники, мы, мой господин Солотар Арлансо и я, его преданный слуга и наставник, Лорикен Виктанус, прибыли на остров Равел только за тем, чтобы предложить вам эти прекрасные мечи. Если вы сочтете это оружие полезным для себя, а я надеюсь, что наши мечи могут заменить вам, длинные охотничьи кинжалы, то мы готовы обменять их на прекрасные меха, главное достояние острова Равелнаштарам. Жду вашего решения, господа охотники. — Повернувшись к девушке из галантерейной лавки, я попросил ее — Красавица, ох и намаялся же я, размахивая мечом, ты не смогла бы предложить мне какой-нибудь стул и чего-нибудь попить?
Девушка принесла мне не только стул, который она поставила под матерчатым тентом своей лавочки, но и вынесла большой кубок прохладного, кисловатого напитка. Усевшись в тени, я стал дожидаться, чего надумают охотники. Они отошли к воротам, стали в кружок и о чём-то тихо совещались. От их совещания мне не стоило ждать какого-либо толка, но я увидел, что старшина охотников ушел со своего наблюдательного поста куда-то вглубь кабинета. Видимо, далеко не я один наблюдал за окнами, так как вокруг меня тотчас с невероятным энтузиазмом засуетились перекупщики мехов, приплывшие на остров Равел чуть ли не со всех концов планеты ради наживы. Один из этих прытких малых бочком подобрался ко мне и, наклонившись к самому прилавку так, как будто он разглядывает какую-то вещицу, негромко пробормотал, даже не глядя мне в глаза:
— Даю вам одну шкуру за три дюжины мечей. Великолепный мех, прекрасный изумрудный оттенок. Готов оптом забрать все ваши мечи. — Я полностью проигнорировал его предложение, как нелепое и совершенно неприемлемое, но этот тип всё никак не унимался — За две с половиной дюжины.
Но и на это предложение я не ответил. Перекупщик переглянулся со своими друзьями в толпе и снова зашептал, буквально уткнувшись носом в шелковые ленты и носовые платки, выложенные на прилавке:
— Две дюжины, дьявол вас побери, неужели вы считаете, что охотники дадут вам больше? Они, в конце концов, вообще могут отказаться от ваших мечей, не тяните же, упрямый старик, соглашайтесь на моё предложение!
Медленно повернувшись к бесцеремонному перекупщику, я вылил на него всё презрение, которое испытывал к подобным гадам, сказав ему ледяным, клокочущим от гнева, голосом:
— Послушайте-ка, юноша, ступайте отсюда прочь, не то я вздую вас при всём честном народе самым суровым и болезненным образом, хотя уже и не молод.
Перекупщика, как ветром сдуло. К моему удовольствию вскоре открылась дверь Дома охотников и на площадь пушного рынка вышел Хальрик Соймер, — высоченный, несколько полноватый мужчина чуть старше средних лет, лицо которого пересекал наискосок глубокий шрам. Его рыжеватые, с проседью, волосы, вопреки всеобщей галанской моде, были коротко острижены, но самым неожиданным оказалось то, что он имел совершенно нетипичный, для галанца, нос картошкой и тёмно-серые глаза. Он неторопливо подошел ко мне и жестом велел принести ему стул. Несколько охотников тотчас бросились исполнять его приказание и принесли не только стул, на него старшина охотников сел с выражением достоинства на своём изуродованном багровым шрамом лице, но и принесли маленький круглый столик, какие обычно выставляют на тротуарах возле небольших ресторанчиков.
Похоже, что Хальрик был настроен на ведение торгов, так как наш столик тотчас покрыли белой шелковой скатертью и поставили на него вазу с фруктами, пару серебряных кубков и большую бутыль прохладного, ароматного вина, после чего он, наконец, церемонно представился:
— Досточтимый мастер мечей, меня зовут Хальрик Соймер и я являюсь старшиной охотников острова Равел. Позвольте узнать ваше имя, уважаемый мастер мечей?
Не спеша наполнив вином оба кубка, я поднял свой и, не менее церемонно, представился Хальрику Соймеру и объяснил причину своего появления на острове Равел:
— Глубокоуважаемый и досточтимый мастер охоты, меня зовут Лорикен Виктанус и я родом из города Зандалаха, что в горном Кируфе. Я наставник юноши по имени Солотар, сына графа Леатрида фрай-Арлансо, моего старого друга. Мой подопечный, господин Солотар Арлансо, ищет такой небольшой пустяковины, как приставка, делающая его фамилию равной отцовской, хотя он уже унаследовал отчий дом и большую часть его поместья. Скажу вам по секрету, мастер Хальрик, парень мог бы и не отправляться в такой далекий путь, вопрос давно решен, но он всерьёз считает, что дворянскому собранию нужен хороший повод, чтобы внести его имя в списки кируфских дворян. Вот поэтому-то мы и отправились в далекий путь с мечами, выкованными моим отцом и мною ещё в ту пору, когда я был совсем молодым человеком. Граф фрай-Арлансо просил меня сопровождать Сола в этом долгом путешествии и я не смог ему отказать в этой просьбе не смотря на то, что уже не молод.
Мы выпили превосходного вина и принялись не спеша беседовать на самые разнообразные темы. Хальрика интересовало, что нового происходит в мире, как мы добирались до Мо и как прошло наше морское путешествие. Меня, в свою очередь, интересовало, как идут дела в Равеле, достаточно ли часто приходят корабли купцов и как часто выходят на охоту его подопечные. Выходит ли на охоту он сам. Всё это время купцы и перекупщики, а им всем пришлось отойти на приличное расстояние, изнывали от любопытства, стараясь предугадать, чем же закончится наш неторопливый разговор.
Не дожидаясь того момента, когда Хальрик перейдет к торгам, я велел подать мне футляр, завернутый в кусок роскошной, расшитой золотом и серебром, тяжелой, плотной ткани и велел убрать со столика вазу с фруктами, бутыль с вином и кубки. Медленно развязав тесьму, удерживающую ткань, я не спеша развернул её и Хальрику предстал чёрный, лакированный футляр с золотыми замочками. Открыв замочки крохотным ключиком, я откинул крышку футляра, в котором на чёрном шелке лежали в глубоких гнёздах, словно лёгкие зенитные ракеты в транспортной кассете, три меча. Их рукояти и ножны были вырезаны из голубовато-белой кости с тонкими, как волос, изумрудными прожилками, — один из самых дорогих и редких поделочных материала Галана, бивень ископаемого гигантского морского дракона, который когда-то водился в его океанах, но исчез в глубокой древности, хотя его измельчавшие потомки все еще плещутся в водах океана Талейн. Этот материал, называемый морской костью, на Галане ценился раз в десять дороже золота.
Вынув из футляра большой меч, я поднес его к своему лицу и вдохнул тонкий, терпкий и одновременно карамельно-сладкий аромат, то самое свойство морской кости, которым её наделило за тысячелетия море и из-за чего она имеет такую высокую цену. В толпе пронесся гул восхищения и зависти. Купцы даже издали определили, что я хранил в футляре. Хальрик смотрел на этот меч не отрывая глаз и было из-за чего. Ножны, рукоять меча и прямоугольная золотая гарда, были покрыты тонкой резьбой и гравировкой, изображающей фантастические сцены, взятые не то из мифов глубокой древности, не то рождённые фантазией искусного резчика по кости. На самом деле всё было куда проще, мастер резьбы по кости просто изобразил сцены из дворцовой жизни одного древнего дорканского императора.
