Фрэнк представил себе, что будет, если он останется здесь с Иридой, наденет на себя футболку НАПРОЖОРа, будет продавать хрустальные шары и китайские сувениры странствующим полубогам и навязывать полезные для здоровья продукты проходящим мимо монстрам. А тем временем бессмертная армия захватит лагерь Юпитера...
"Ты можешь быть кем угодно", — говорила его мать.
"Нет, — подумал он, — я не могу быть таким эгоистом".
— Мне пора идти, — сказал он. — Это мой долг.
Ирида вздохнула.
— Я другого и не ждала, но должна была попытаться. Миссия, которая тебя ждет... Нет, я не пожелала бы ее никому, в особенности такому милому мальчику, как ты. Но если ты должен идти, то я, по крайней мере, дам тебе совет. Вам понадобится помощь, чтобы найти Танатоса.
— И ты знаешь, где гиганты прячут его? — спросил Фрэнк.
Ирида задумчиво посмотрела на "музыку ветра", раскачивающуюся под потолком.
— Нет, Аляска находится вне сферы влияния богов. Это место недоступно моему взгляду. Но кое-кому оно известно. Найдите ясновидца Финея. Он слеп, но может прозревать прошлое, настоящее и будущее. Он многое знает. Он скажет вам, где находится Танатос.
— Финей... — повторил Фрэнк. — Кажется, про него есть какая-то легенда.
Ирида неохотно кивнула.
— В древности он совершал страшные преступления. Он использовал свой дар ясновидца во зло. Юпитер наслал на него гарпий. Аргонавты, среди которых, кстати, был и твой предок...
— Царевич Пилоса?
— Да, Фрэнк. — Ирида помедлила. — Хотя его дар, его история... ты должен это узнать сам. Я же только скажу, что аргонавты в обмен на помощь Финея прогнали гарпий. Это было много тысяч лет назад, но, насколько мне известно, Финей вернулся в мир смертных. Вы найдете его в Портленде, штат Орегон, это на вашем пути на север. Но ты должен обещать мне кое-что. Если гарпии все еще преследуют его, не убивайте их, что бы ни обещал вам Финей. Добейтесь его помощи каким-нибудь другим способом. Гарпии не такие уж злые. Они — мои сестры.
— Твои сестры?
— Я знаю, ты удивлен. Я недостаточно стара по виду, чтобы быть сестрой гарпий. Но так оно и есть. И, Фрэнк... есть еще одна проблема. Если ты все же отправишься в этот поиск, ты должен сначала прогнать с холма василисков.
— Ты имеешь в виду змей?
— Да. Василиск означает "маленькая корона" — симпатичное название для совсем не симпатичной твари. Я бы предпочла их не убивать. Ведь они все же живые существа. Но ты не сможешь уйти, пока они здесь. Если твои друзья попытаются сразиться с ними... то я предвижу несчастья. Только ты наделен способностью убивать монстров.
— Но как?
Ирида посмотрела вниз. Фрэнк понял, что ее взгляд устремлен на его копье.
— Жаль, но иного способа нет, — сказала она. — Если бы, скажем, у тебя были куницы. Куницы — смертельные враги василисков.
— Вот чего нет, того нет, — признал Фрэнк.
— Тогда тебе придется воспользоваться даром своего отца. Ты уверен, что все же не хочешь остаться здесь? Мы делаем превосходное рисовое молоко без лактозы.
Фрэнк поднялся.
— А как мне пользоваться копьем?
— Это тебе придется самому осваивать. Я не могу способствовать насилию. Пока ты сражаешься с василисками, я поговорю с твоими друзьями. Надеюсь, Флиси нашла подходящие лечебные травы. В последний раз, когда мы готовили смесь... Нет, не думаю, что те герои хотели превратиться в маргаритки.
Богиня встала. Ее очки блеснули, и Фрэнк увидел в линзах собственное отражение. Вид у него был серьезный и мрачный, ничего похожего на маленького мальчика, которого он видел в радуге.
— Последний тебе совет, Фрэнк, — сказала Ирида. — Твоя судьба — умереть с этой деревяшкой в руке, глядя, как она горит. Но может быть, если ты не будешь хранить ее... Может быть, если б ты доверил ее кому-то другому...
— Ты предлагаешь отдать ее тебе? — Пальцы Фрэнка покрепче ухватили деревяшку.
— Боги упаси, нет. — Ирида тихо рассмеялась. — Я потеряла бы ее среди этой коллекции. Она пропала бы среди моих кристаллов. Или я бы случайно продала ее как пресс-папье. Нет, я имею в виду кого-нибудь из твоих друзей-полубогов. Того, кто близок твоему сердцу.
"Хейзел", — сразу же подумал Фрэнк.
Он никому не доверял больше, чем Хейзел. Но как ему поделиться своей тайной? Если он расскажет, насколько он слаб... что вся его жизнь зависит от какой-то полуобгоревшей дощечки... Хейзел никогда не станет смотреть на него как на героя. Он никогда не станет ее рыцарем в доспехах. И как он может ожидать, что она примет на себя такое бремя?
Фрэнк завернул дощечку и снова сунул ее в карман куртки.
— Спасибо... спасибо, Ирида.
Она сжала его руку.
— Не теряй надежды, Фрэнк. Радуги всегда символизируют надежду.
Ирида направилась к подсобке, оставив Фрэнка одного.
— Надежда, — проворчал Фрэнк. — Я бы предпочел несколько хороших куниц.
Он взял отцовское копье и направился на встречу с василисками.
XXIII
Фрэнк
Фрэнку не хватало лука.
Он предпочел бы расстрелять змей на расстоянии, стоя на крыльце. Несколько точно посланных разрывных стрел, несколько кратеров в склоне холма — и проблема решена.
К сожалению, полный колчан стрел без лука был бесполезен. И потом, он понятия не имел, где находятся василиски. Стоило ему выйти, как они перестали дышать огнем.
Фрэнк сошел с крыльца и поднял золотое копье. Он не любил ближний бой — поскольку был слишком медлительным и неповоротливым. На военных играх он неплохо проявил себя, но тут все было по-настоящему. Никаких гигантских орлов, которые, чуть что, подхватывают тебя и несут к медикам.
"Ты можешь быть кем угодно". В его ушах звучал голос матери.
Отлично, подумал он. Я хочу хорошо владеть копьем. И быть неуязвимым к яду... и огню.
Но что-то говорило Фрэнку, что его желание не исполнилось. Копье оставалось чужим в его руке.
На склоне холма здесь и там еще виднелись язычки пламени. Едкий дым обжигал ноздри Фрэнка. Обгоревшая трава хрустела под его ногами.
Он вспомнил истории, те, что рассказывала ему мама, — про поколения героев, которые сражались с Геркулесом, побеждали драконов и плавали по наводненным чудовищами морям. Фрэнк не мог понять, как это он родился от таких предков или как его семья попала в Китай из Греции через Римскую империю, но какие-то беспокойные мысли на этот счет уже брезжили в его голове. Впервые в жизни он начал задумываться об этом царевиче с Пилоса, и о позорном поступке его прадеда Шень Луня в лагере Юпитера, и о семейном даре.
"Из-за этого дара наша семья никогда не была в безопасности", — предупреждала его бабушка.
Не самое воодушевляющее воспоминание, когда он тут охотится на ядовитых огнедышащих дьявольских змей.
Ночь была тихая, если не считать потрескивания огня. Каждый раз, когда ветер шелестел в траве, Фрэнк вспоминал о духах зерновых растений, которые похитили Хейзел. Он надеялся, что они направились на юг следом за гигантом Полиботом. Фрэнку и без них забот хватало.
Он осторожно спускался по склону, дым жег ему глаза. Вдруг футах в двадцати перед собой он увидел вспышку пламени.
Фрэнк хотел было кинуть копье. Дурацкая мысль — ведь тогда он останется безоружным. Он решил двигаться в направлении огня.
Жаль, что при нем не было сосудов с кровью горгон — они остались в лодке.
"Любопытно, — подумал Фрэнк, — исцелит ли кровь горгоны от яда василиска..."
Но даже если бы при нем были эти сосуды и он сумел выбрать правильный, то вряд ли у него нашлось бы время ими воспользоваться — он рассыпался бы в прах, как и его лук.
Он вышел на полянку выжженной травы и оказался лицом к лицу с василиском.
Змея поднялась на хвосте. Она зашипела и распустила вокруг шеи воротник из белых колючек.
"Маленькая корона", — вспомнил Фрэнк.
Вот что означает слово "василиск". Прежде он считал, что василиски — это громадные чудовища, которые могут превратить тебя в камень своим взглядом. Но настоящие василиски были еще ужаснее. При таких небольших размерах этот сверхмалый снаряд из огня, яда и злобы убить будет гораздо труднее, чем крупную неповоротливую ящерицу. Фрэнк видел, как быстро могут двигаться василиски.
Чудовище вперило бледно-желтые глаза во Фрэнка.
Почему оно не атакует?
Холодное золотое копье оттягивало руку. Зуб дракона сам тянулся к земле, словно волшебный жезл, отыскивающий воду.
— Прекрати.
Фрэнк с трудом пытался поднять копье. Ему предстояло сразиться с монстром, а тут еще нужно было бороться с собственным копьем. Потом он услышал, как по обе стороны от него зашуршала трава. На поляну выползли два других василиска.
Фрэнк попал в засаду.
XXIV
Фрэнк
Фрэнк размахивал копьем.
— Назад! — Голос его дрожал. — Я наделен... необыкновенной силой... и оружием.
Василиски зашипели в три голоса. Может быть, они смеялись над ним.
Наконечник копья стал таким тяжелым, что и не поднять, белый зуб словно бы пытался коснуться земли. И тут в мозгу Фрэнка вспыхнуло воспоминание: Марс сказал, что наконечник сделан из драконьего зуба. Кажется, была какая-то история о посеянных в землю драконьих зубах. Он что-то слышал об этом на занятиях по монстроведению.
Василиски неторопливо окружили его. Может быть, они не спешили, потому что побаивались копья. А может быть, просто не могли поверить, что Фрэнк настолько глуп.
Каким бы безумным это ни казалось, но Фрэнк опустил наконечник. И вонзил его в землю. Хрусть.
Когда он поднял копье — наконечник отсутствовал, отломался в земле.
Замечательно! Теперь у него осталась только золотая палка.
Промелькнула безумная мысль: достать из кармана деревяшку. Если он так или иначе умрет, то, может быть, ему хотя бы удастся устроить пожар — сжечь василисков, чтобы, по крайней мере, Перси и Хейзел смогли уйти отсюда.
Пока Фрэнк набирался мужества, земля задрожала под его ногами, комья стали разлетаться во все стороны, и из-под земли появилась костяная рука. Василиски зашипели и подались назад.
И Фрэнк мог их понять. Он в ужасе смотрел, как из земли выбрался человеческий скелет. Кости стали обрастать плотью, словно кто-то обливал скелет желатином, который теперь затягивался сверкающей прозрачной сероватой кожей. На нем появились призрачные одежды — майка, камуфляжные штаны и армейские ботинки. Все у этого существа было серым: серая плоть в серой одежде на серых костях.
Существо повернулось к Фрэнку и ухмыльнулось ему серым, ничего не выражающим лицом. Фрэнк заскулил, как щенок. Ноги его так затряслись, что ему пришлось опереться на копье, чтобы не упасть. Воин-скелет ждал, и тут Фрэнк понял, что он ждет его приказа.
— Убей василисков! — завопил он. — Не меня!
Воин-скелет приступил к действию. Он схватил ближайшую змею, и, хотя его серая плоть начала дымиться при контакте, он одной рукой задушил василиска и отшвырнул прочь его обмякшее тело. Два других василиска зашипели от ярости. Один прыгнул на Фрэнка, но тот отбросил его концом копья.
Другая змея изрыгнула огонь прямо в лицо скелета. Воин двинулся на змею и ударом ботинка вдавил ее голову в землю.
Фрэнк повернулся к последнему василиску, который свернулся на краю полянки и разглядывал их. Древко копья Фрэнка из имперского золота дымилось, но в отличие от лука оно, похоже, не превратилось в прах от прикосновения василиска. Правая нога и рука воина медленно растворялись под воздействием яда. Голова его горела, но в остальном он выглядел вполне себе ничего.
Василиск совершил умный маневр. Он развернулся и пустился в бегство. Резким движением скелет вытащил что-то из-под своей майки и бросил через полянку, пригвоздив василиска к земле. Фрэнк решил, что это нож, но потом понял, что это было ребро скелета.
Фрэнк порадовался, что желудок у него пуст.
— Это... это было мерзко.
Скелет вразвалочку подошел к василиску, вытащил ребро и отрезал им змеиную голову. Василиск рассыпался в прах. После этого скелет обезглавил двух других монстров и разбросал их прах ногами. Фрэнк вспомнил двух горгон в Тибре — как река растащила в разные стороны их останки, чтобы не допустить воскрешения.
— Ты делаешь это, чтобы они не могли вернуться, — понял Фрэнк. — Или замедляешь их возрождение.
Воин-скелет стоял перед Фрэнком по стойке "смирно". Его нога и рука, на которые попал яд, почти исчезли, голова все еще горела.
— Кто... кто ты? — спросил Фрэнк. Он хотел добавить: "Пожалуйста, не убивай меня".
Скелет отдал ему честь культей. Потом начал распадаться, погружаясь назад в землю.
— Постой! — окликнул Фрэнк. — Я даже не знаю, как тебя называть! Зубец? Кости? Серый?
Исчезающее под землей лицо, казалось, ухмыльнулось, услышав последнее имя, а может, это просто обнажились зубы скелета. Потом скелет исчез, оставив Фрэнка одного с копьем, лишенным наконечника.
— Серый, — пробормотал он. — Хорошо... но...
Он осмотрел конец копья. Из золотого древка уже начал расти драконий зуб.
"В нем есть только три вызова, — сказал Марс. — Так что пользуйся им с умом".
Фрэнк услышал шаги у себя за спиной, обернулся — на полянку выбежали Перси и Хейзел. Перси выглядел лучше, вот только он тащил с собой мужскую сумку с надписью "НАПРОЖОР" из "вареной" ткани, с бусинами — определенно не его стиль. В руке у него был Анаклузмос. Хейзел сжимала спату.
— Ты цел? — спросила она.
Перси описал полный круг, выискивая противника.
— Ирида сказала, что ты тут один сражаешься с василисками, и мы решили: ни фига себе! Ломанулись со всех ног. Что случилось?
— Я сам не очень понимаю, — признался Фрэнк.
Хейзел присела рядом с тем местом, где исчез Серый.
— Я чую смерть. Тут либо побывал мой брат, либо... василиски — они мертвы?
— Ты убил их всех? — Перси с уважением посмотрел на Фрэнка.
Фрэнк проглотил слюну. Он и без попыток объяснить явление его нового страшного помощника чувствовал себя не в своей тарелке.
"Три вызова". Значит, Фрэнк мог вызвать Серого еще два раза. Но в этом скелете было что-то зловещее. С ним шутки плохи. Он представлял собой злобную, неумертвленную, убийственную силу, едва подчиняющуюся даже Марсу. Фрэнк предполагал, что скелет будет подчиняться ему, но если на линии огня окажутся его друзья... нет, лучше об этом не думать. А если Фрэнк промедлит с приказом, то скелет может начать убивать всех, кто попадется на его пути, включая и хозяина.
Марс сказал ему, что копье даст ему какое-то время, пока он не научится пользоваться талантами, доставшимися ему от матери. А это означало, что Фрэнк должен освоить эти таланты. И быстро.
— Спасибо, па, — пробормотал он.
— Что? — проговорила Хейзел. — Фрэнк, ты не в себе?
— Объясню потом, — сказал он. — А пока нам нужно встретиться с одним слепцом в Портленде.
XXV
Перси
Перси чувствовал себя самым неудачливым полубогом из всех существовавших в истории неудачников. Эта кошелка нанесла его самолюбию заключительный удар.
