Знак Змееносца

На двери висела зеркальная табличка с гравировкой: "Лечебный Медицинский Центр "Форм Конд". Главный Врач Калеб О. Ю.".

Катерина понуро молчала.

За первой дверью, оказалась вторая, сейфовая, с кодовым замком. Пальцы с длинными ногтями, покрытыми чёрным лаком, словно крылья бабочки, вспорхнули по клавишам, и дверь, тихо пискнув, отъехала вбок.

Силуэт высокой брюнетки в чёрном плаще, с распущенными волосами, вошёл в дверной проём, который озарился бледно-голубоватым светом.

— Я не ждала вас так рано, — низким бархатным голосом проговорила, она, — особенно после всего этого. Заходите, что на лестнице стоять.

Андрей с Катериной вошли в широкую прихожую, обставленную в стиле hi-tech. По стенам висели никелированные трубы, заменяющие вешалки, образующие обрамление к зеркалам, вокруг которых нежно-голубым светом сияли неоновые трубки. В воздухе пахло дезинфектором, и другими казёнными запахами медицины.

— Раздевайтесь, — брюнетка кивнула в сторону металлических стоек.

Воздух был тёплым, но тело тут зябло.

— Спасибо, мы ненадолго, — ответил за двоих Андрей.

— Андрей, — девушка повернулась лицом, с тёмно-вишнёвыми губами, бледной кожей и большими прищуренными тёмными глазами, с длинными загнутыми ресницами, — здесь всё же медицинское помещение: я слежу за чистотой. Это моя просьба.

Андрей хмыкнул, и сковырнул носком левого ботинка правый.

Катерина сняла куртку.

— Я поставлю чайник, — брюнетка исчезла в темноте высокого коридора.

— Оль, скажи только, — громко произнесла Катерина, взволнованным голосом, — с ним нормально всё?

В глубине коридора зажёгся свет, и что-то звякнуло.

— Не беспокойся, Катенька, — глухо донеслось из недр квартиры, — Саша будет жить... и, скорее всего с тобой...

— Я серьёзно, — Катерина сжала губы.

Ольга появилась в проёме коридора, в чёрном облегающем платье, с амулетом "Анх" из серебра, свисающим с длинной шеи. В руках она держала китайский фарфоровый чайник.

— Так и я серьёзно, Катя, — метнув взгляд исподлобья, произнесла она, затем развернулась, и снова ушла на кухню. Шаги её гулко отзывались в высоких старинных стенах.

— Тапочки там одноразовые под зеркалом возьмите, — кинула она на ходу.

Лицо Ольги Калеб напоминало маску из белого воска: бледная, почти белая кожа контрастировала с иссиня чёрными длинными прямыми волосами, и огромными чёрными глазами. Губы она тоже красила тёмной помадой. Носила почти всегда только чёрное.

Кухня была светлая, и очень просторная, с высоченными потолками. Её можно было бы назвать "уютной". Но... своеобразный уют освещался мертвенно белым неоном. При таком же минималистичном стиле, как и в прихожей, всё тут было или белое, или никелированное. Всё напоминало, то ли химическую, то ли медицинскую лабораторию: возможно, такова была задумка дизайнера, а возможно это диктовалось спецификой помещения. Скорее всего, Ольга решила совместить одно с другим: соль, перец, сахар и прочие специи хранились в прозрачных стеклянных пробирках, на алюминиевой подставке над столом. Кухонные шкафчики с посудой, так же были белыми, с матовым стеклом, за которым угадывались очертания колб, реторт. В них могла лежать крупа, мука, соя, бобы, а главное: множество видов индийских пряностей, которые так любила хозяйка необычной квартиры...

Посуда была толстого белого фарфора, и очень напоминала лабораторную. Трудно было сказать: автоклав серебрится своими стенками, или эта такая модель микроволновки? Стальные ножи походили на скальпели, и прочие столовые приборы, напоминали медицинские инструменты, хотя все имели бытовую принадлежность.

В металлической сетке тонкими дымными нитями тлели сандаловые благовония, перебивающие больничный запах помещения, а над шкафом висело чучело неясытя, пугающее своей натуралистичностью: казалось, что сова живая, и просто задремала.

На столе стояло три фарфоровых блюда с орешками, проросшим овсом, мюслями, и спаржей. Ещё были бобы, маринованные маслята, и, выложенные с маниакальной скрупулезностью дольки лимона. По центру стояла колба с притёртой пробкой, внутри которой была налита прозрачная жидкость.

Ольга поставила всем мерные стаканчики, ловко выдернула пробку из колбы, и налила жидкость.

— Ну, что, бойцы? По пятьдесят? — спросила она, вздохнув.

— Я не буду, — Катерина стиснула зубы.

— А ты неплохо выглядишь, Катюша, — хозяйка вновь ухмыльнулась левым кончиком губ.

— Что с ним? — ещё раз спросила Катерина напряжённым тоном, в котором была даже некая угроза.

— Кать, хватит, — Ольга поморщилась, — я же не виновата, что его принесли ко мне? Ты думаешь, я умоляла начальство, при этом, заранее зная, чем кончится ваша операция? Ты бредишь?...

— Ты же у нас провидица, — хмыкнула Катерина, слегка успокоившись.

— Не до такой степени, Кать, поверь мне...

— А что это сейчас такое было в подвале? — скептически хмыкнул Андрей.

— Андрюш, я вообще-то практикуюсь часто. Ты не знал об этом? — Ольга вскинула тонкие нити бровей.

— Ага, — мрачно кивнул тот, — вот поэтому в сержантах и ходишь до сих пор.

Глаза Ольги расширились, словно она глубоко задумалась, глядя прямо перед собой. Внезапно стеклянная мензурка с прозрачной жидкостью, стоящая перед ней, чуть сдвинулась по поверхности стола, а затем, приподнялась в воздухе, слегка расплескав содержимое на стол. Ольга медленно подняла руку, и взяла висящий в воздухе стакан.

— Да, Андрюша, — усмехнулась она, — тяжелее стакана ничего поднять не могу... вообще, ты, вроде в курсе, что на карьеру мне плевать: я — специалист, а ты — супермен. Вот и вся разница.

Андрей молча поднял мензурку, и опрокинул её в рот. Поморщился, закусил с хрустом спаржей.

— Ты сумасшедшая, в первую очередь, — сквозь спаржу ответил Андрей.

— Да, я сумасшедшая, и что? — Ольга устало улыбнулась, — не стоит вымещать свою личную обиду на человеке, который тебе её не причинял.

— Так, хватит, — Андрей поднял вверх ладонь, — сейчас ещё начнём... Что с Сашкой?

Ольга посерьезнела.

— Более-менее, — ответила она, — сперва я думала, что всё хреново: несколько мозговых центров повреждены. Но... сейчас состояние стабильное, выкарабкается, точно...

— Так, — Андрей кивнул, и откупорил колбу сам, разлив по мензуркам.

— Андрюш, Кать! — Ольга снова прищурилась, — давайте-ка вы расслабитесь уже. Я прекрасно понимаю, что сейчас твориться, и не время сейчас... не время... Что там Медведь?

— Да что ему будит? — Андрей вздохнул и залпом выпил, — он не понимает, что ритуал провалил в основном он. Да и положение его и...

— Ну, понятно, — кивнула Ольга, — а как наш держится?

— Анатолич на кипише, конечно, — Андрей помрачнел, — но... сказал, что ребята молодцы, и он попробует их к награде представить, Сашку особенно... он же экранировал...

— Понятно, — кивнула Ольга, — а что про Доценко?

— А что Доценко? — Андрей вскинул брови, — его позвали: он пришёл. Вот и всё кино... Починяется-то он Медведю. Коряво, конечно всё вышло... ой, как коряво, блин... Ну, в оправдание можно одно сказать: никто, даже из кураторов, такого не ожидал... и провафлили они сами всё, ещё на высоком уровне... так что... лишь бы из нас виноватых не сделали... Видишь, как Зарифа-то не оценили вовремя... там, конечно щас головы-то полетят...

— А куда Анатолич смотрел, наш любимый? — возмущённо спросила Ольга.

— Вышестоящим в галифе! — Андрей поднял брови, — ты же знаешь, что у нас инструкций, больше чем зарплаты!

— Я могу выйти в астрал, и связаться...

— Нет, Оля, сейчас этого не надо пока...

— Ребят, стоп, — Катерина всё-таки выпила, закусив лимоном, — Ольга, ты знаешь: я редко тебя о чём-то прошу...

— Да уж, — усмехнулась Ольга.

— К Сашке сейчас можно?

— Не желательно, Кать, — нахмурилась та, — он в самадхи. Курс реабилитации ещё две недели.

— Ладно, — голубые глаза Катерины потемнели, — тогда другой вопрос...

— Давай, — Ольга разлила.

— Скажи, что ты знаешь про Мальцева? Есть, хоть что-то из его идей?

— А почему ты меня об этом спрашиваешь? — вновь удивлённо вскинула тонкие чёрные нити бровей Ольга.

— Ну... — Катерина поджала губы, — ты же у нас всё знаешь...

— Только кое-что, — усмехнулась женщина в чёрном, — сейчас покурить сходим с Андреем, и я тебе всё расскажу...

— Зачем ты её приволок? — Андрею показалось, что взгляд Ольги легонько толкнул его в грудь.

— Оль, успокойся, она его очень любит, она и так бы пришла...

— Очень любит... — Ольга с шипением выдохнула дым сигареты в пространство лестничной клетки.

— Хватит, я уже...

— Знаешь, мне приходят в голову некоторые строки, — Ольга сузила зрачки, — "Жук ел траву, жука клевала птица, хорёк пил мозг из птичьей головы...".

— Заболотский, — кивнул Андрей, — к чему это ты?

— Хорошо, если ты такой не понятливый, вот тебе ещё, — Ольга хищно усмехнулась, — "юноша девушку любит, а ей полюбился другой. Но тот — не её, а другую, назвал своей дорогой."... и так далее...

— Генрих Гейне, — спокойно произнёс Андрей.

— А тебе не приходило в голову, Андрюша, что у тебя со мной не получилось, потому, что ты умеешь только констатировать факты?...

— Это те обрывки, которые сохранились в банке данных, когда "наши" заинтересовались Мальцевым... Потом — тишина, — Ольга открыла ноутбук.

— Катя, что тебе этот дедушка сделал?

— Помолчи, Андрюш, — раздражённо отмахнулась Катерина.

— Читать? — спросила Ольга.

— Да-да, Оль, пожалуйста, — Катерина нервно жевала бобы.

— И так... много тут странного, но у меня есть кой какие идеи... вот слушайте — отрывок его дневника, все, что у меня есть... "Я начал с того, что сопоставил очаги древнего земледелия по Вавилову, очаги бронзовой металлургии, мегалитические сооружения, основные очаги древних культур"... так... тут комментарии... а потом, он писал буквально следующее, единственное, что дошло из его расшифрованных дневников: "Долго объяснять, чем я руководствовался. Возможно, я просто сошёл с ума...

Просто я вдруг всё понял: я услышал число 13. Не скажу, что оно всё объясняет, но замечу: 1+3, это 4, а 3-1, это 2, что почти одинаково. 1, 2, 3 — это порядок чисел Шарковского. То есть он говорил так: "В частности, число 3 — наибольшее в смысле этого упорядочения, поэтому наличие точки периода 3 влечёт за собой наличие точки

с любым периодом. Часто этот частный случай сокращённо формулируют, как период 3 влечёт хаос (стоит отметить, что в случае наличия точки периода 3 можно утверждать "хаотичность" системы и в других смыслах, — так, её энтропия будет положительна). В общем, кому нужно — поймёт меня. Возможно озарения мои, выглядят, как алхимические, но... я взял, тринадцать геометрических тел Архимеда. Совместил их меж собой, а затем сориентировал всё это по ранее найденным точкам на карте Земли. Подробнее уже некуда: я нашел новые точки. Во-первых, я получил принципиально новую геометрию пространства, во-вторых, я понял, где ещё нужно искать, и где можно перемещаться! Началось с истории, а закончилось физикой! Да ещё какой физикой! Теперь я могу владеть миром! Вселенной! Даже артефакты больше не нужны, только, как вспомогательные объекты, или же маяки... как же всё просто! Действительно напоминает сумасшествие...

— Старик, значит, — Катерина кивнула в подтверждение каким-то своим мыслям...

ГЛАВА 13. Тринадцатый пациент.

(А вот и я!)

Яркий свет, бил с огромной высоты... На вершине башни были вместо крыши вмонтированы слои кристаллов, но, видно что-то усиливало дневной свет естественным образом, зная прижимистость покойного.

— Шаба, где мы? — Анат озиралась по сторонам.

Нимрот отряхивал запылённый халат, торчащий из-под доспехов.

— Кажется уже тут... — Шаба так же, как и её спутники озиралась вокруг, — то есть, там, куда собирались попасть...

В огромном каменном колодце, изобилующем балконами, галереями и стальными люками, уходящими в перспективу, покачивались в воздухе сотни кожистых пузырей. Зрелище было фантастическое и такое же масштабное.

Кожистые пузыри были разнообразных размеров, слегка прозрачными, но не до такой степени, чтоб разглядеть, что находится внутри них. Были видны лишь тёмные пятна на просвет. Некоторые из них слегка шевелились. Вся эта подвесная конструкция соединялась друг с другом переплетием, чуть заметно пульсирующих трубок, уходящих в стены пирамидального колодца Нуванэми. От этого картина напоминала некий сложный и загадочный гигантский организм, внутри которого ты оказался...

— Что это? — спросила Анат, глядя вверх.

— Биококоны экспериментальных гибридов, — Нимрот прокашлялся, — а в некоторых подобных биокамерах, как я слышал, содержатся в вечной спячке заключённые Йамму, те, которыми он хотел бы воспользоваться в дальнейшем...

— Кошмар, — тихо и ёмко сказала Шаба.

— Дорогая, — медленно произнесла Анат, не отрывая взгляда от коконов, — возможно вопрос не к месту... но, мне показалось, или в пещере перед этим, действительно был чёрный аист?

— Прости, подружка, — Шаба была до сих пор мрачной, — я находилась в суперпозиции с Агнесс...

— Если мне не показалось, — так же спокойно ответила та, — значит и Баран уже тут... и давно тут... Его ещё, урода не хватало...

— Таки как Чернобог умудрился сюда попасть? — удивился царь.

Вдруг воздух как-то потемнел. Лицо царя исказила гримаса, и он закрыл его ладонями. В пространстве вокруг резко запахло озоном, и раздался громкий хохот, который органным эхом отразился от каменных стен... Огромный колодец загудел, в этом хохоте, который был тут настолько лишним, что становилось страшно, даже бессмертным...

Шаба стиснула виски, и застонала. Она стукнулась наколенником доспеха о каменный пол — из её носа потекла струйка тёмно-синей крови.

— Подружка, что ты?! — Анат прикрыла Шабу своим телом, вскинув излучатель непонятно куда... вверх...

— Ана... — Шаба застонала, продолжая упирать ладони в открытую часть шлема, — ужас... Страх... и злость... злость и страх... а тоска... какая тоска... они хотели бы уйти отсюда... Все... тысячи ЭОЛов...живые существа... Какие же они гады... эти... наши...

Кожистые пузыри вновь стали раскачиваться, издавая странные звуки...

— Доведённые до исступления... полумёртвые... — лицо Шабы исказилось гримасой боли, а зрачки закатились.

— Мне всё это не нравится, милые дамы, — царь держал руку на сенсоре доспехов.

И опять в воздухе раздался тысячеголосый смех, кашель, стоны и бормотание...

— Боги мудрейшие... — пробормотала Анат, — что они тут сотворили... сволочи... теперь ясно, почему Баран мог сунуть сюда своё жало... Сумасшедший дом, устроенный сумасшедшими...