Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Для чего? — все еще не понимая всей картины, спросил Гавриил, а Виктория немного гордо и, улыбаясь изгибами своего утонченного рта, гордо сохраняла молчание, хотела чтобы Надум рассказал и признал все сам; он поник, ему явно надоело объяснять и постоянно раскладывать все по полочкам.
— Виктор дарует тебе жизнь в обмен на мою смерть, так ведь? — за очевидностью ответа Надум продолжил: — победителю полагаются все привилегии, статус, обязанности и возможности проигравшего. По идее тебя, Гавриил не должно было быть в уравнении. Вместо тебя должен был явиться Клим и отрубить мне голову, ну и поскольку, он в правлении не заинтересован, а делегировать мои полномочия среди остальных Хранителей — расточительство, да и теперь уже не возможно, наверняка, на очередном собрании Синклит бы сошелся во мнении, что бразды правления должна принять...
Между Гавриилом и Надум мелькнуло понимание, а взгляды сошлись на Виктории. Она держалась весьма элегантно, переполненная чувством удовлетворенности от весьма удачно разыгранной партии. Наполненная радостью победы Виктория хранила подозрительное молчание, точно партия сыграна и уже даже выиграна, но далеко не все фигуры в этой партии до конца сыграли отведенную им роль.
— Не хочется доставлять Виктору или Климу еще больше удовольствия, — Надум подбросил катану все той же рукой и, ухватившись за ее лезвие, рукоять направил Гавриилу, а сам, упав на колени, разошелся блаженной улыбкой. — Хочу умереть от твоей руки, Гавриил, — слова его прозвучали будто просьба.
Гавриил осторожно, даже с некоторым почтением взял клинок в руку. Он понимал — Надум уже мертв и неясным остается лишь то, кто нанесет удар. Гавриил обхватил рукоять катаны обеими руками и занес меч справа. Надум выпрямился в спине, гордо задрал голову и блаженно закрыл глаза.
Гавриил рубанул.
Надум отрицательно и, в явно расстроенных чувствах, покачал головой. Лезвие оказалось не достаточно острым для того чтобы разрубить его, практически окаменевшую за столькие тысячелетия кость, а может Гавриил рубанул не достаточно сильно и меч, разрубивший плоть застрял в кости. Гавриил вынул лезвие из слегка кровоточащей шеи Надум.
— Тебе нужно научиться рассчитывать силу, Гавриил, — иронично произнес Надум, явно расстроенный наличием головы на плечах.
— Кажется... у меня еще есть пара попыток, — заключил Гавриил, наблюдая, как глубокий порез на его шее сросся и от него не осталось и следа за исключением кровоподтеков.
Оглянув клинок, Гавриил заметил, что оно сильно изогнулось, деформировалось, кое-где на его лезвие появились вмятины, а сталь в некоторых местах и вовсе обрела сколы, видимо, меч износился еще в бою с упырями. Гавриил, скривившись ртом, швырнул бесполезную теперь железяку в сторону.
Надум же достал, точно фокусник зайца, из своей мешковатой просторной одежды черный прямоугольный предмет, походивший на жезл, длиной сантиметров двадцать и заботливо вложил его в руки Гавриила.
Невольно Гавриил затрепетал. Ему вспомнились слова Виктора о том, что многое, придуманное человеком, уже имело свои реальные экземпляры, порой, воспроизведенные с невиданной точностью. Надум быстро уловил этот вспыхнувший трепет в черных глазах Гавриила и, отрицательно покачав головой, произнес то, что его сильно расстроило:
— Нет, это не из далекой-далекой галактики, Гавриил.
И вернувшись к реальности, Гавриил понял, что держит в руках инструмент, но не совсем обычный, а какой-то модифицированный, более сложный. Мстислав как-то показывал ему нечто похожее, но в несколько меньших размерах. Держа жезл в руке, Гавриил увидел четыре небольших куба, располагавшихся в центре жезла. Сжав его в руке, стало ясно — кубы с точностью подходили под четыре пальца: указательный, средний, безымянный и мизинец. Надум своими тонкими исхудавшими руками обхватил руку Гавриила, сжимавшую инструмент, и нажал на его указательный палец. Куб довернулся, и жезл тут же издал бесконечное множество приятных слуху трескающихся звуков и в их сопровождении, рассыпаясь на тысячи маленьких геометрических фигур, собрался в продолговатое матово-черное лезвие длиною чуть больше метра. Гавриил рассматривал его с широко открытыми глазами: в клинке не было ничего лишнего, буквально — ничего. Только цельная рукоять, где-то в скрытой от глаз границе переходящая в лезвие, идеально ровное двуострое лезвие чарующее своими линиями. Дол точно посередине разделял клинок тонкой прорезью вдоль всего лезвия и заканчивался почти у его острия.
— Попробуй этим, — подгонял Надум и вновь гордо вытянув шею, принял прежнюю позу ожидающего смерти.
На этот раз без лишних слов Гавриил дал Надум желаемое. Рубанул так, что послышался звук рассекающего воздух лезвия.
Голова Надум достигла пола раньше его тела и белый свет, излучаемый стенами, стремительно угас, и все помещение окутали мрачные, серые тона.
Виктория едва заметно улыбнулась уголком своих ярко-красных губ и, но в ее черных без капли белизны глазах промелькнуло некое подобие печали и грусти. Подойдя достаточно близко, почти вплотную она встала напротив Гавриила. Кончиком языка она увлажнила свои губы и, медленно опустив руку, ласково коснулась сначала кисти руки Гавриила, а затем ее пальцы скользнули на инструмент — к его указательному пальцу. Глаза ее из-под длинных, густых ресниц глядели на Гавриила и Виктория, одним легким нажатием заставила клинок вобраться и принять прежнюю форму. Их тела впервые соприкоснулись в момент, когда Виктория поднесла свои губы к его уху и медленно, проговаривая интимным шепотом каждое слово произнесла:
— Сохранишь мой секрет, и я сохраню твой.
— Это, какой, такой секрет?
Виктория отвела голову и, немного наклонив ее, посмотрела прямо в глаза Гавриилу умиляющим взглядом.
— Виктор знает о моем участии во всем этом, он сам послал меня сюда следить за Надумом, но он ничего не подозревает о том, что я причастна к пропаже капсулы, — прошептала она. — И я бы очень хотела, — Виктория медленно, будто получала от процесса удовольствие, провела ноготком по челюсти Гавриила от уха до подбородка, — чтобы так все и продолжалось.
Гавриил немного отдалился, но только головой. Ему было приятно ощущать своей грудью красивую и упругую грудь Виктории, и он не спешил лишать себя этого удовольствия.
— Вообще-то, я спрашивал тебя о своем секрете, — нахмурившись, произнес Гавриил и едва улыбка успела появиться на его лице, он продолжил: — но и за твой спасибо.
— Виктор считает, что ты — наследие Надум, — нисколько не смутившись открытием своего секрета, продолжила Виктория, ей почему-то казалось, что она может целиком и полностью доверять ему, впрочем, в далеком будущем, это доверие, сейчас, абсолютно беспочвенное себя сполна оправдает. — И, отстоял свое право на жизнь, убив своего создателя, но вот ответь мне, как думаешь, насколько быстро он передумает, узнав, что ты не имеешь к Надум ни малейшего отношения? — Виктория вопросительно искривила свои аккуратненькие бровки.
— А с чего Виктор вообще решил, что Надум мой создатель?
— Я убедила его, — самодовольно призналась Виктория. — Точно так же, как убедила Надум в том, что ты представляешь для него страшную угрозу. Правда, убедить Виктора оказалось намного сложнее. Итак, мы закончили?
— Тогда откуда же во мне взялась эта сила? Кто создал меня, если не Надум?
— Мне об этом не известно, — кажется, искренне ответила она нежным, как когда-то голосом. — Я просто увидела в тебе благоприятную для себя возможность и без тени сомнения воспользовалась ей.
Убедившись в том, что тайны Гавриил не выдаст, Виктория отступила. Оглядывая помещение в последний раз, будто рассчитывая что-то, Виктория своими изящными пальчиками левой руки натирала украшение-браслет на своем правом запястье — десять шаров жемчужного цвета, размером чуть больше перепелиного яйца прижатые друг к другу, словно на магнитах. Видимо, покончив с оцениванием размеров комнаты, Виктория сняла браслет целиком и небрежно бросила его под ноги. Гавриил тут же сообразил, что вот-вот произойдет.
— Поспешим, — бросила Виктория и быстрыми уверенными шагами, направилась в сторону выхода.
Гавриил же, сжав прощальный подарок Надум в руке, без труда догнал ее, поскольку теперь знал за какие ниточки нужно дергать, для чтобы начать двигаться быстрее обычного. Мстислав был прав. Это оказалось весьма просто — достаточно упыря сжимающего тебе черепушку в виде чувства неизбежной гибели и точной команды собственному телу в виде импульса.
Виктория заметила, что помимо темного жезла, Гавриил крепко сжимал в руках мешок с мокрым пятном, явно сделанный на скорую руку из одеяний когда-то принадлежавших Надум.
И только опустошенные и пустынные улицы острова Ганкаджима успели встретить своими заброшенными и мрачными видами Гавриила и Викторию, как за их спинами раздался глухой хлопок и, обернувшись, Гавриил не обнаружил ни малейшего следа от только что покинутого здания.
ГЛАВА 13
Виктория, что не удивительно, тоже владела собственным частным самолетом, не без помощи которого им удалось вернуться назад. ИССИ поприветствовала Гавриила на борту и выказала ему радость за то, что тот умудрился вернуться живым.
Сама Виктория, согнув ноги в коленях, в элегантной позе полулежа, расположилась на кресле плавно переходящем в некое подобие небольшого диванчика. Даже просто неподвижно сидеть у нее получалось с невиданной грацией. Она то и дело улыбалась, рассматривая что-то на своем персональном экране, расположенном по левую сторону ее кресла. Гавриил тем временем сидел скромно, сложив руки меж колен, но достаточно удобно для себя, в кресле, расположенном напротив Виктории и наслаждался комфортом, разглядывая салон, выполненный преимущественно в белых тонах. Белая кожа, явно дорогая и наверняка сшитая вручную обтягивала каждое из четырех сидений, в том числе и то, на котором, как королева, восседала Виктория. Каждое сидение имело свой собственный небольшой экран, каким-то чудом державшийся на тоненькой спице по левую сторону, а по правую сторону располагалась прямоугольная, до блеска натертая хромированная панель с несколькими, едва заметными кнопками, предназначение которых осталось для Гавриила загадкой. Белоснежные полукруглые стенки салона заливали все пространство теплым, расслабляющим светом, что в свою очередь не требовало дополнительных приборов освещения.
Виктория аккуратно дотрагивалась своим изящным беленьким пальчиком до экрана и, то и дело, одаривала его таинственными улыбками, наконец, заметив с каким интересом, Гавриил пытается понять, что ее так забавляет, она легким движением пальцев по монитору как бы перебросила просматриваемую страницу на экран Гавриила. Прежде темная его поверхность постепенно набирала яркость, и картинка лениво проявлялась — открылась страница какого-то весьма респектабельного новостного портала. Оглядывая его строгий и максимально эффективный дизайн, на главной странице Гавриил заметил фотографию очень знакомого ему здания, а ниже жирным шрифтом, очевидно, заголовок статьи:
"ХОРВИНСКАЯ БОЛЬНИЦА НЕ УСТОЯЛА".
Прочитав статью "по диагонали", Гавриил быстро уловил ее суть — клевета и ложь. Ведь он сам принимал участие в этом, так называемом "сносе". В статье, автора которой Гавриил не мог знать, поскольку не испытывал особой тяги, да и интереса к чтению новостей, коротко описывалась история постройки больницы, варианты ее использования и главное — весьма интересные причины, послужившие основанием для ее сноса. "Интересно, — подумал Гавриил, — А что напишут про то, как Виктор, не моргнув глазом разбомбил ничем не примечательную на первый взгляд местность и напишут ли вообще?". Побоище, устроенное Мстиславом, Верой, Надеждой и Гавриилом ради возвращения капсулы Предка, привело к тому, что ИССИ сравняла один из корпусов с землей и все для того чтобы сохранить тайну их существования, и ее последствия ее действий, ожидаемо, представили читателям как плановый снос. Гавриил невольно улыбнулся написанному в статье и сейчас, ему стало ясно, чему так ехидно улыбалась Виктория.
— Вы контролируете все новостные агентства? — оторвавшись от экрана, поинтересовался Гавриил.
Виктория плавно, совершенно невинно, пожала своими аккуратненькими плечами, будто контроль над СМИ — сущий пустяк, но все же ответила:
— Не все. Несколько самых крупных и читаемых вполне достаточно,
— Что еще?
— "Что еще?" — в искреннем удивлении, переспросила она. — Ты считаешь, что все многомиллиардные компании появились, сколько — пятьдесят, может сто лет назад? — Виктория вновь усмехнулась наивности Гавриила, а тот, в свою очередь не мог поверить тому, что слышит Викторию, затрагивающую подобные темы, впрочем, вспомнив то, как ловко она обыграла Надум, его самого, да и Виктора, вмиг развеяло все сомнения. — Нет, Гавриил, — продолжала она своим сладким голосом, — фундамент некоторых из них закладывался очень давно для заранее намеченных, конкретных целей. Нам подвластна любая инфраструктура, Гавриил, каждая...
Гавриил жестом руки прервал Викторию и, судя по ее изумленному виду, прежде ее так никогда не перебивали и эта бестактность Виктории нисколько не понравилась.
— Тише, тише, — как бы успокаивая ее руками, умиротворяюще произнес Гавриил. — "Ифрастуктура", — нарочно неправильно произнес он, — это слишком сложное слово для меня, и мой мозг вот-вот вскипит от одной только мысли о попытке понять его суть.
Он не соврал.
Всю свою жизнь Гавриил сторонился всего, что было связано с властью, политикой, корпоративными интригами, и, в конце концов, большими деньгами. Его попросту это не интересовало. Свое положение в обществе он принял с детства и даже не пытался ничего менять и сейчас, став Бессмертным, он признался себе, что позиция эта сослужила ему отличную службу.
Виктория снисходительно улыбнулась, кажется, ей нравилось чувствовать некое превосходство над своим собеседником. Очевидно, рядом со старшим братом — Виктором и, возможно, остальными Хранителями, она никогда не испытывала этого первенства, но сейчас, находясь с Гавриилом, Виктория чувствовала себя чуть ли светочем знаний, впрочем, в сравнении с ним, она таковой и являлась. Гавриил не был знатоком в области поведенческой психологии, потому он никак не мог уловить того, что именно Виктории нравилось в его обществе: он сам или ее над ним превосходство. Будучи человеком, не строившим грез, он все больше склонялся ко второму, но в любом случае, оказался доволен и с каждой минутой чувствовал себя более раскованно. Ему с лихвой хватало того, что он находится рядом с самой прекрасной женщиной на Земле, и, наверное, во всей Вселенной, но более всего он был рад тому, что, наконец, совладал со своей способностью, научился ее контролировать и использовать когда заблагорассудится. И использовал. Несколько раз, да так, что Виктория и не заметила его молниеносных перемещений с кресла на кресло.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |