Что было дальше, он не помнил. Судьба вождя покрыта мраком. И только ветер переносит с куста на куст кусочки скальпов, да космы черные летают вокруг покинутых жилищ. И нету больше там навахо, и также кроу больше нету. И лишь бобры сидят по хаткам и тихо веточки грызут!
Вот так, мой друг добросердечный, какие люди тут бывали, какие страсти тут кипели, какая тут лилася кровь!
Ну, кушайте, мой друг, варенье, не поминайте меня лихом, когда понадоблюсь — зовите, я услужить вам буду рад!
ГЛАВА 20. Отец и сын Доркинсы
Валет вышел к завтраку в новых ботинках, в душе его скопилась отрава. Вчерашний день прошел попусту. Старый Мойдодыр уже сидит за столом и кушает кашу, не дожидаясь его.
— Добрый день. — кисло поприветствовал его Валет. — Как ваши успехи?
— Всё прекрасно, дорогой сосед. — рассеянно проговорил Макинтош, просматривая газету одним глазом. — У вас, я вижу, тоже все в порядке?
— Как сказать, — мрачно пробурчал тот, — это какой-то сумасшедший городок!
* * *
Сарториус вернулся в свою комнату. Он достал тетрадь Марка и принялся неторопливо её перелистывать. Его взгляд рассеянно скользил по строкам, ни на чем не задерживаясь. Иногда такой просмотр помогал выявить ранее незамеченные детали. Пролистав весь дневник, Сарториус закрыл его и не глядя положил на столик. Тетрадь упала на пол, картонная корочка наполовину оторвалась и держалась на черной кожаной обложке.
Пазола вздохнул и грузно потянулся за ней. Поднял, попытался приладить корочку на место. Тут из-за планки выпал узкий конверт. В конверте обнаружилась бумага с печатным текстом. Пазола осмотрел находку. На конверте ничего: ни адреса отправителя, ни адреса получателя., ни почтового штемпеля. Просто конверт.
Тогда он достал бумагу. Явно принтерная печать, и фото — тоже. На снимке незнакомый угрюмый мужчина лет за пятьдесят мрачно смотрел в объектив. Сарториус отложил фото, которое ему ничего не говорило. И начал читать с листа.
"жук — фоксу. Не сливай эту информацию никому я не хочу неприятностей, только для тебя, фокс, по старой дружбе. Его зовут Абрахам Доркинс. Этот тип парится в федеральной тюрьме с 1972. У него пожизненный срок за убийство 6 человек. Он порезал всех своих подельников, какой-то куш не поделили. Если бы у него был хороший адвокат, он мог бы вывернуться, поскольку в деле много неувязок. Но федеральный судья, похоже, был предвзято настроен. В тюрьме у парня окончательно съехала крыша. Он начал что-то бормотать о сокровищах, якобы они где-то спрятаны, будто бы у него есть корона. За это его в тюрьме прозвали Королем Придурков. Он действительно из Миллвилла, если это тебя интересует. Почти ни с кем не общается и с ним никто не разговаривает. За редким исключением. Однажды к нему в камеру попал земляк, правда ненадолго. Они немного разговорились. Парень попал по дурочке, его вскоре освободили. Я специально для тебя поговорил с надзирателями. Они характеризуют Доркинса как явного психа. Иногда он спокоен, но в любой момент может сойти с катушек. Если очень уж тебе надо, я могу предоставить описание его бреда. Иногда он называет себя сторожем, может работу такую имел когда-то? Но в деле есть только сведения о том, что он является владельцем небольшой свинофермы. Потом отправился в Д., якобы на заработки, и снюхался с местными подонками, которых потом и замочил. Есть у меня такое подозрение, что мужика просто подставили, потому что на маргинала он как-то не тянет. Одним словом, дело это выглядит темным. Однажды Доркинс с тяжелой депрессией попал в изолятор. Санитар за какой-то дурацкой надобностью вздумал записывать его бред: больной просил пойти на мельницу(!) и сказать негру, что "это — не он". Иногда бред менялся и пойти уже надо не к негру на мельницу, а к ирландцу в колодец и тоже сказать, что это — не он. Я правильно понял, именно это тебя интересует? И еще пойти куда-то и то же самое сказать. Но санитару надоело развлекаться и он бросил записывать. Всегда твой, жучила."
Пазола уже догадался, что этот лист и портрет — распечатка электронной почты.
Марк интересовался неким Абрахамом Доркинсом из Миллвилла, заключенным в тюрьме штата, и его бредом — особенно. И некий источник передал ему сведения, поскольку имел доступ к заключенному Доркинсу. Нельзя ли как-то разузнать про этого Доркинса у местной полиции?
Сарториус засобирался в участок.
— Мистер Макинтош, — шепотом обратилась к нему миссис Оливия, — позвольте вас на минутку!
— Да, миссис Оливия, — так же шепотом ответил ей мнимый Макинтош, — что вы желаете мне сказать?
Хозяйка с таинственным видом оглядела холл и пальцем поманила квартиранта в зал. Сарториус вошел и она закрыла двери.
— Сарториус, я боюсь! — все так же шепотом сообщила Оливия Доу. — Мне не нравится мой жилец!
Пазола изумился. С чем бы это связано?
— Вы мне с самого начала сказали, что я неосторожно пускаю жильцов: ни Марка толком ни о чем не распросила, ни Ларри, ни вас. И вот что я думаю: он тоже что-то ищет, а не дом покупает!
— Миссис Оливия, но ведь и я не тем притворяюсь, что я есть!
— Вы — другое дело, вы мне сразу все объяснили, вам я доверяю. А ему — нет! И я все время думаю о том, что убийца Марка может быть в Миллвилле. Зачем Тайрон шатался на помойку? Марк шатался и он — туда же!
Сарториусу не хотелось объяснять, что и почему произошло с Марком, это не имело смысла, а только отняло бы время. Миссис Оливии не нравится новый жилец и это никак не связано с Марком.
— И ещё он шарил в вашей комнате. — добавила миссис Доу.
— Вот как?! — вырвалось у Пазолы. — Как вы это узнали?
— Да очень просто: в воскресение вы уходя заперли дверь. Когда я вернулась из церкви, вас ещё не было, а он был дома. И я застала его в холле. А потом я заметила, что дверь в вашу комнату не заперта. Но вы вернулись и ничего не сказали, я подумала, что ошиблась.
— Но я открыл дверь ключом! — воскликнул Пазола.
— Тише! Вот именно! Она была сначала отперта, а потом снова оказалась заперта к вашему приходу!
— Вы не ошибаетесь?
— Нет, я ее приоткрыла — думала, вы дома. А потом поняла, что ошиблась и прикрыла ее поплотнее.
— Да... — задумчиво произнёс Пазола, — не знаю, что и сказать.
— Будьте осторожнее, вот что! И хорошо бы как-нибудь под удобным предлогом посмотреть его документы!
С этим напутствием Сарториус и направился в полицейский участок. Вышедший следом Валет проследил за ним и увидел, куда сосед вошел.
"Очень интересно, что этому старому Полотеру нужно в полиции?" Все это не нравилось Валету.
* * *
Сарториус думал поговорить с шерифом, но обнаружил только Дарби. При виде посетителя тот застенчиво спрятал какие-то бумаги. У него еще есть какие-то тайны! А шериф отсутствовал: он уехал в Д. по делу.
— Дарби, а вы не знаете, живет ли здесь в Миллвиле некий Доркинс? — наудачу спросил Сарториус.
Дарби очень нравилось, что Пазола так уважительно с ним разговаривает.
— Уже нет. — юный сыщик постарался ответить максимально точно. — Уже не живёт.
— А когда жил?
— Недели две назад еще жил.
— Уехал куда-то? — спросил слегка обескураженный Пазола.
— Он пропал и никто не знает куда. — объяснил Дарби.
— А две недели назад где он был? — Пазола был сбит с толку.
— На ферме на своей, со свиньями.
— А разве не в тюрьме? — совсем растерялся Сарториус.
— Нет. — тоже удивился Дарби. — Он никогда не был в тюрьме.
Послышался звук подъезжающей машины. Дарби выглянул в окно.
— Шериф вернулся.
Тот вошел и сразу полез в холодильник за минеральной водой.
— Пойду, отдохну. — проговорил Маккензи и отправился на веранду проветриваться. Пазола поспешил за ним. Шериф устраивался в кресле поудобнее.
— Скажите, мистер Маккензи, что случилось с Доркинсом две недели назад?
— Он умер.
— Как именно?
— Зачем вам?
— Я — адвокат. — ничего лучше не пришло ему в голову.
— Дело о наследстве?
— Можно сказать, что так. — Пазола предъявил бумаги.
— Его убили. Зарезали, как свинью.
Новая новость!
— Вы видели тело? — вырвалось у Пазолы.
— Только что.
Пазола совсем растерялся.
— И хорошо он сохранился? — невольно проговорил он.
— Шутите, мистер? — шериф смерил его взглядом. — В тюремном-то холодильнике!
— А разве он не пропал? — Пазола совсем ничего не понимал.
— А кому нужно мертвое тело?
Следовало признать, что никому.
Пазола отправился прочь. Нет, просто чудеса какие-то! Он направился к мэрию, желая выяснить, где жил Доркинс и чем владел.
Мэр был у себя и старательно клеил марки на поздравительные открытки. Он придумал такую штуку: поздравлять жителей с днем рождения, это было очень полезно в предвыборной гонке.
Сарториус постучал, но ответа не послышалось. Тогда он приотворил дверь и заглянул. Мэр сидел с высунутым языком. На языке была марка.
Пазола представился:
— Эдвард Макинтош.
Мэр не слышал. Он соскребал марку с языка. Наконец-то ему удалось избавиться от марки. Та немедленно прилипла к пальцам и не желала отставать. Мэр тряс руками при этом стараясь быть любезным:
— Добрый день, мистер Сарториус Пазола! Чем обязан?
— Простите, — еще раз извинился Пазола и в растерянности спросил: — как вы меня назвали?
Мэр заглянул в регистрационную книгу и произнес:
— Сарториус К. Пазола! Вы же у меня вчера были!
Сарториус заглянул в книгу и увидел собственноручную запись. Ну, конспиратор бестолковый! Что теперь сочинять прикажете?!
— А это что за имя? — удивился он. — Валет Бурбон! Скорее кличка!
— А, да! Я тоже вчера удивился. Этот господин мне тут такой шум поднял! А представился, как и вы, другим именем.
— Каким же именем он представился? — поспешил спросить великий конспиратор, чтобы отвлечь внимание от собственной персоны.
— Тайсон! Нет, Ларсон! Ну да! Тарри Лайрон! Или Ларри Тайрон?
— А что он хотел? — с понятным интересом спросил адвокат.
— Тарсон этот? Так странно, знаете, себя повел! Сначала хотел купить дом ювелира, а потом вдруг согласился пойти в библиотеку!
Так, значит все-таки права миссис Оливия: Тайрон ищет не дом ювелира, он ищет что-то другое!
— А почему он подписался Валет Бурбон? — спросил Пазола с подозрением.
— А вы тоже не своим именем подписались. Тоже, наверно, пошутили!
— Ладно, я пойду. — отговорился адвокат.
— А вы что-то хотели узнать?
— Я вообще-то хотел узнать, где жил Доркинс.
— Купить хотите фермочку? Зачем вам эта развалина? Видели у дороги строение — куда получше! Там рядом еще художника убили.
— Нет, не хочу — там покойник был! — попытался отговориться Пазола.
— А на свиноферме — два покойника!
— Откуда два?! — воскликнул адвокат. "Может, он и Паркера посчитал?"
— Ну да, два — отец и сын! Абрахамс в тюрьме умер как раз две недели назад, а Фицджеральд пропал через два дня! Так что, берете фермочку?
— Оба — Доркинсы? — уточнил Пазола.
— Почти что так! — подтвердил мэр.
Да что за мучители! Когда-нибудь они будут выражаться определеннее?!
— Как понять?
— Ну, все просто! Пак родился Доркинсом...
— Кто такой Пак?! — взмолился Сарториус.
— Так Фицджеральд же!
Сарториус решил не уточнять, чтобы окончательно не запутаться.
— А Абрахамс сначала был Стюартом.
— А когда стал Доркинсом? — адвокат почти смеялся.
— Когда женился.
— ...?
— Он взял фамилию жены. — пояснил мэр, продолжая клетить марки на открытки. — Говорят, что над их семьей какое-то проклятие было, и он таким простым средством решил избавиться от него. Так берете фермочку?
Сарториус поспешил раскланяться, пока еще чего не всплыло.
— Я подумаю! — туманно пообещал он.
* * *
Валет решил дождаться ночи и забраться в полицейский участок, но пока делал вид, что не спеша прогуливается по улице. Он поджидал Макинтоша. Интересно будет узнать, куда тот ходил? Этот старый Мандарин так хорошо изображал простачка, что Валет купился.
Городок очень мил — зря его ругать не надо. Люди спокойные и дружелюбные(если не считать старую сумасшедшую кошатницу). Улицы чистые, кругом цветочки. Лавочки, ничем не исписанные, мирно покоятся в окружении пышных кустов. Напротив — через дорогу — симпатичная кафешка, куда то и дело заглядывают молодые мамы с кучей ребятишек.
От свежего воздуха захотелось есть, и Валет решил зайти в кондитерскую — оттуда так вкусно пахло. Но для этого было нужно покинуть наблюдательный пост. Бурбон уже почти двинулся из своего удобного укрытия среди рододендронов. Но тут к дверям кондитерской подъехали на велосипедах дети. У одного мальчишки за спиной был рюкзак, а из него выглядывал скунс.
Уж не с этим ли скунсом повстречался Марк? Валет невольно улыбнулся.
Дети прислонили велосипеды к стойке. Пацан со скунсом перекладывал что-то из кармана в карман. Вдруг Валет затаил дыхание и впился своими зоркими глазами в предмет, который появился в руках парнишки. Он мгновенно узнал его. Это был бумажник Паркера!
Ребята вошли в кондитерскую. Бурбон быстро перешел на ту же сторону, стараясь не выдать спешки. В кондитерской было помимо детей еще несколько человек. Дети столпились у витрины, выбирая пирожные. Валет тоже сделал вид, что смотрит. Вытащить бумажник у мальчишки для опытного карманника было плевым делом.
ГЛАВА 21. Дамиан Мартиросса
Дарби целый день пытался почитать летопись про Мартироссу, но все кто-то мешал и приходилось ее прятать. Он отложил чтение до вечера.
Вот все разошлись, уборщик-полицейский запер дверь, аккуратно переоделся и засел на своей узенькой кушетке в каморке возле маленького ночничка. Марвелл Костагрю, твоя очередь!
"Так слово в слово, все как знаю, я, Марвелл Костагрю, все рассказал как я услышал о дважды проклятом Дамиане.
Убийцу заковали в цепи и на виду у всех прохожих вели дорогою в Мадрид и громко стражи объявляли его вину на перекрестках и проклинали его люди.
Мужи кидали в него камни, их жены плакали и выли, а нищие бросали грязью в его растерзанное платье.
Вельможи гордые спускались из паланкинов, чтобы плюнуть в глаза ему — так ненавидел его Испании народ.
И вот предстал он пред судом на скорую жестокую расправу, и ожидая участи суровой, сидел с убийцами сначала он в железной клетке. И даже те все ненавидели его и, проклиная, говорили:
— Мы убивали ради денег, мы убивали ради пищи, мы убивали, чтоб напиться вином в таверне! Но никто сестры своей из нас не тронул, никто ребенка не сгубил. Мы прокляты, а ты — проклятей, мы все умрем, а ты — подохнешь! Нам в ад дорога, тебя же ждет не ад, а сотня преисподних!
Как проклинали Дамиана, так плакали все о Франческо. И никто достойнейшего сего дона самоубийцей не назвал, но говорили — "убиенный".
Молчал убийца и ни слова за всю дорогу не промолвил и глаз горящих не прикрыл и от плевков не утирался.
Стоял перед судом он прямо, нисколько шею не склонив, и не раскаявшись нимало, суровый принял приговор.
