Край непрощенных - Роман закончен

— Ну бомбардировщик, да еще и немецкий — тут все понятно, — заметил Кирсан, — по крайней мере, в отношении пилота. Бомбил, гад, города — пожни, что посеял... Чем стрелок провинился, если бомбы-то не он бросал? И наш, советский самолет — не бомбер ведь, а истребитель. Летчик, стало быть, тоже нагрешил, в самолете сидя?

Святой только фыркнул:

— А что тебя удивляет? Ты думаешь, мрази типа немецкого пилота, который на 'мессере' гонялся за грузовиком, в кузове которого сидела девушка-санитарка, и старался попасть в нее — заметь, не в грузовик, а именно в санитарку, рыцарь неба хренов — только среди фашистов были? Я понимаю, у тебя патриотизм и прочие детские болезни, все дела... Если наш у них, то разведчик, если их человек у нас — то шпион, ага. Но посмотри правде в глаза: мрази во все времена и во всех народах встречались в природе примерно в равных пропорциях, такова человеческая сущность, не зависящая от того, кто какому флагу или вождю салютует. Наш летчик был такой, Лавриненков. Он подбил немца и увидел, как тот сел на вынужденную, выбрался из самолета и спрятался в лесу. Приземлился неподалеку, повел в лес отряд пехотинцев, нашел немца и задушил. И знаешь, что интересно? Я читал мемуары этой гниды. Про сей позорный эпизод — ни слова. Я еще до попадания в ад знал, что выродки есть у любого народа и у любой страны. И наоборот. В полку Эриха Хартманна служил один полковник, который, сбив самолет, догонял его и знаками показывал подбитому летчику, чтобы тот прыгал. Не смотри на кресты и звезды, Кир, потому что люди везде без исключения одинаковы. И сволочей, и людей чести каждому народу отмерено поровну, и если ты при жизни этого не понял, что ж, здесь поймешь. Лучше поздно, чем никогда.

Они пересекли занесенный мусором и обломками бульвар, свернули на соседнюю улицу и вышли к небольшой площади с установленными по периметру киосками. Святой огляделся по сторонам и указал пальцем вдаль:

— Вон, гляди, видишь?

В нескольких километрах высилось то, что осталось от башни, которая развалилась на глазах Кирсана во время его прошлого посещения этого места, а чуть ближе стоял гораздо меньший небоскреб, этажей на пятьдесят. И над ним в вышине действительно было светлое пятно среди туч.

— Я немного заплутал, — подытожил Игнат, — зато сориентировались. Час-полтора — и мы на месте, потом еще пара часиков — и мы на крыше. Хотя ты быстрее управишься, а я по ступенькам ходок не особый. Меня только беспокоит... а где Тени-то?

Ладынцев, шагая следом, негромко хмыкнул:

— Ты расстроен, что мы с ними не встретились?

— Не то чтоб расстроен... Но человеку свойственно бояться того, чего он не понимает. Мы уже знаем, что тут снова появились Тени, а они под конец жизни города если появляются, то уже не уходят. Но через город шли пленники — не наткнулись. И мы вот не встретили. То есть, теоретически, это возможно, Тени тут кишмя не кишат, но... Они сами на нас рады поохотиться, уж не знаю почему, но факт. Хоть бы парочку повстречали... Ну и Наблюдатель, он что тут забыл? Город еще немного рановато списывать с баланса, мне так кажется.

— Я вот думаю, что и зомби тут не пруд пруди, — заметил Кирсан.

— Я ж говорил, сунуться в город, куда вернулись Тени, дураков нету, помимо нас с тобой да пленников, которые просто не в курсах были, что Тени снова тут. Нет людей — нет и мертвяков. Твои все позади, или почти все. Мои где-то тут мешках ворочаются. Вот и все.

В этот момент откуда-то сбоку донесся громкий, надсадный кашель. Как назло, ветер утих, и тишину города не нарушал даже заунывный концерт сквозняка в глазницах пустых окон. Кашляющий, видимо, совсем недалеко, и если Кирсан слышал его, то и тот, вполне вероятно, слышал голоса его и Святого.

Игнат сразу же скользнул к развалюхе, когда-то бывшей спортивным родстером , и присел рядом. Кирсан повторил его маневр, подумав, что прижаться к стене было бы тактически грамотнее.

Кашель раздался ближе, разведчику почудился сдавленный стон.

— Он идет на наши голоса, — прошептал Игнат, — давай туда!

Пригнувшись, они перебежали на другую сторону дороги и спрятались за углом перпендикулярной улочки. Кашель раздался еще ближе, затем из тумана, хромая, выплыл высокий, ссутулившийся силуэт с чем-то длинным наперевес, и Кирсан явственно различил тихий, но очень характерный бряцающий звук.

-Эй, приятель, ты к нам зачем идешь? — миролюбиво окликнул его Игнат, — если вдруг за помощью — пушку-то брось, а?

В ответ раздался горловой булькающий рев, враз перекрытый злобным стуком пулемета. Пули с визгом впились в стену, брызнули осколки известки и кирпича.

— Вот тварь, — зло сплюнул Святой, доставая револьвер.

Ладынцев передвинул свой дробовик за спину: против пулеметчика дробовики сами по себе не лучший выбор, а они к тому же взяли только 'огневые' патроны, или, как назвал их Мартин, 'дыхание дракона'. Для людей, впрочем, у него припасены вальтер и кольт, пальцы смыкаются на ухватистых, удобных рукоятках.

Длинная очередь влетела в переулок, выклевывая ямки на стене дома напротив. Лоб в лоб с пулеметчиком встречаться — вариант не очень, потому Ладынцев махнул рукой, указывая Святому на дверь подъезда. Они оба юркнули туда, и Кирсан еще успел отметить про себя, что Тени — строители не то чтоб очень внимательные. Хрущевка подъездами на улицу — как-то неправильно.

Он выглянул и зацелил угол из обоих пистолетов. Более мощный кольт сорок пятого калибра в правой, вальтер послабее в левой для страховки. Так-то его стрелять по-македонски не учили, навык ушел в прошлое при появлении компактных пистолетов-пулеметов, но в мире, где очередь из 'вала' в упор не убивает наповал, осторожность не помешает, а попасть в мишень, которая появится в наперед зацеленном месте — забава.

В тот момент, когда враг появился из-за угла, Кирсан выстрелил с двух рук и поспешно спрятался внутрь. В ответ запоздало пролаял пулемет.

— Готов поклясться, что попал дуплетом, — прошептал он.

— Ломай дверь! — приказал Игнат, — валим отсюда!

Разведчик взлетел по ступенькам на первую площадку и врезался плечом в дверь, выглядевшую хлипкой. Та, ясное дело, не выдержала, Кирсан растянулся на полу прихожей. Святой заскочил в квартиру, перепрыгнув через него, укрылся за стеной и выглянул, прицелившись в коридор и прикрывая напарника. Кирсан пополз в комнату, когда по ступеням забухали подкованные сапоги. Револьвер рявкнул — 'магнум' есть 'магнум' — давая разведчику время укрыться рядом со Святым. А тот, стреляя раз за разом, отступал в глубь комнаты, и на его лице Ладынцев впервые увидел смятение и страх. Он уже хотел сказать что-то вроде 'дай я, раз ты попасть не можешь', но в следующий момент Игнат, бросив дробовик, ломанулся к окну.

— Бежим!!! — завопил он, прыгнув сквозь прогнившую раму плечом вперед.

Кирсан замешкался лишь на миг, но профессиональный навык принимать решения мгновенно даже в непонятных ситуациях взял верх над недоумением и желанием выглянуть и застрелить уже наконец неугомонного противника. Он вылетел из окна вслед за Святым и перекатился по асфальту, смягчив удар. В конце концов, Игнат хоть и не военный, но не трус, и с его опытом нельзя не считаться. Раз убегает — значит, на то есть причина.

А тот, сжимая теперь уже пустой револьвер, поднялся и со всех ног побежал за угол. Кирсан повернул следом за ним и притормозил. Если их преследователь сейчас выпрыгнет из окна, то станет легкой мишенью.

— Не стой столбом, кретин, — крикнул, оглянувшись на бегу, Игнат, — беги, мать твою!!

Пулеметчик выпрыгнул из окна, приземлившись на ноги, и развернулся лицом к Ладынцеву. Кирсан почувствовал, как застывает его палец на крючке, а волосы поднимаются дыбом. Одно короткое мгновение он смотрел в глаза преследователю, но и этого хватило, чтобы в память прочно врезались суженные зрачки, покрытая пулевыми отметинами и бурыми пятнами оливковая форма, развороченный висок, обнаженная кость черепа, с которого сорвали половину скальпа, и болтающаяся на лоскутах правой щеки оторванная челюсть.

Пулемет поднялся на уровень его груди, и тогда Кирсан сорвался с места, понесся следом за Игнатом под свист летящих вдогонку пуль. Они пробежали по улице метров двадцать, и когда позади показался силуэт пулеметчика, свернули в очередной двор и перемахнули через забор.

— Пресвятой боже, Игнат, что это?! — простонал, тяжело дыша, разведчик.

— Беги молча, — пропыхтел тот и снова свернул.

Им вдогонку полетели пули, выпущенные издали, навскидку. Ходячий ужас приотстал, позволив беглецам перебежать беспрепятственно улицу и затаиться за пивным ларьком.

Святой трясущейся рукой выудил из кармана патроны и принялся заряжать револьвер.

— Вот дерьмо, — выдохнул он, — я нутром чуял, что это он, еще когда ты сказал, что попал в него... Ясно теперь, что тут забыл Наблюдатель...

— Твою ж мать! Ты не говорил, что бывают зомби с пулеметами!!

— Был бы это зомби — не было бы проблемы... Дерьмо, я его не вижу.

— Может, отстал?

— Не надейся.

В этот момент пулеметчик появился на дороге, но не там, где ожидал увидеть его Кирсан, а левее. Разведчик внезапно понял, что с того места просматривается просвет между ларьком и стеной дома, и теперь уйти скрытно не получится.

— Надо было взять гранату, — посетовал Игнат, — может быть, отделались бы от него. Теперь дело дрянь.

Ладынцев поднял с земли пустую бутылку, оказавшуюся под рукой очень кстати:

-Я брошу ее на ту сторону. Как он повернется на звук — бежим в те двери.

Однако номер не удался: то ли враг заметил бутылку, и догадался, откуда она брошена, то ли просто не повернул голову на звон разбитого стекла, но как только беглецы ломанулись к дверям магазина одежды, им вслед залаял пулемет.

Кирсан и Святой пробежали через внутренние помещения и выскочили через служебный ход. Впереди через дорогу высилось массивное здание, скромное на фоне ближайшего небоскреба, но все равно внушительное. Игнат, видимо, собирался обогнуть его и углубиться в кварталы высоток, но не тут-то было: преследователь выскочил следом, когда до спасительного угла оставалось метров тридцать. Под свист пуль они бросились к двери и юркнули внутрь.

Здесь их поджидал крайне неприятный сюрприз. Все окна первого этажа, распланированного под офис-выставку неизвестно чего, оказались забраны прочными решетками, а найти путь к запасному выходу не удалось. На принятие решения оставались считанные секунды, и Святой повел Кирсана к лестничному колодцу.

Они побежали наверх по ступеням, а внизу уже гремят сапоги преследователя. Святой притормозил, перегнулся через перила и прицелился. Выстрел — и грохот, не как граната, но немногим слабее.

— Бежим быстрее! — крикнул он, а вслед им несся нечеловеческий вой боли и бешенства.

— Как хорошо, что этот огнетушитель не подвел, — прохрипел Игнат несколькими этажами выше.

Снизу доносились шаги, но уже не такие энергичные, как раньше. Пулеметчик явно хромал, иначе, учитывая его прежнюю быстроту, убежать от него по лестнице вряд ли удалось бы.

— Игнат, какого хрена творится? — тяжело дыша, спросил Кирсан, — что это вообще такое?! Как его убить-то?

— В том и беда, его и наша, что никак, — прерывисто ответил Святой, устало плетясь наверх и на ходу дозаряжая в револьвер патрон, — он не может умереть. Теперь-то ясно, куда Тени делись, они таких боятся, как огня. И Наблюдатель тут, и Теней нет... Я идиот, должен был догадаться, что раз на наших, которые шли через город, никто не напал, то дело нечисто... Шикарно в казаки-разбойники поиграли, вот только думали, что казаки — мы, Наблюдатель — разбойник... А оказалось — мы разбойники.

— Так, значит, это Наблюдатель натравил на нас это чудовище?

Святой вытер со лба пот и покачал головой:

— Нет, он пытается все исправить... Это чудовище — несчастный, на котором божественный движок дал сбой. Помнишь, я говорил, что тут не бывает легких смертей? Когда мы получаем смертельные раны, божественный двигатель некоторое время не дает нам ни умереть, ни потерять сознание, продлевая наши муки. Но когда эта система дает сбой... ты просто не можешь умереть.

— Ты шутишь? У него голова разворочена!

— Я видел. Он сам, должно быть, себе в голову и выстрелил. Но все равно не смог умереть. И теперь страдает, испытывая мучения от всех ран, которые ему нанесли.

— Едрить же твою налево... Но к нам он чего прицепился?! Мы же ничего ему не сделали... первоначально.

— Ему уже пофигу. Развороченным мозгом особо не посоображаешь, забавно, что пользоваться оружием эти несчастные все равно не разучиваются... Короче, Кир. Мы с ним не справимся. В агонии или опасности в человеке пробуждаются скрытые силы, типа как студентка, спасаясь от медведя, перемахнула пятнадцатиметровую пропасть... Он в таком состоянии перманентно. — Святой взглянул вниз, где, отставая на три этажа, волочился за ними пулеметчик, и продолжил: — план такой. На следующем этаже ты спрячешься во внутренних помещениях, а я уведу его на крышу. Ты спустишься вниз и вернешься к нашим.

— Черта с два. Сам погибай, а товарища...

— Кретин! Я именно это и пытаюсь сделать... Не тупи, разведка. У нас нет шансов, вдвоем не уйдем все равно, а так — ты уйдешь, а я помнящий. На моей памяти такое случалось шесть раз, всегда — масса погибших. Я лично уже сталкивался с бессмертным, когда в одном поселке устроили передел жратвы с применением огнестрела...

— И что?

— Сорок восемь убитых, в том числе и я. А его так и не прикончили, все разбежались. Вот он и гонялся за людьми, пока Наблюдатель не наладил все...

Он перегнулся через перила и дважды выстрелил вниз. В ответ пулеметчик выпустил короткую очередь, прожужжавшую куда-то вверх.

Кирсан в уме подсчитал этажи. Тридцать пять или сорок, где-то так. Они одолели уже около двадцати. Сколько ни беги — выше крыши не убежишь. Если бы в здании было электричество, они бы удрали при помощи лифта, но увы.

— Как он нас находит все время, а? — спросил он.

Игнат, натужно хрипя, выдохнул:

— Без понятия. Но находит.

— Давай сюда, — указал Кирсан на входную дверь, — будем на этом этаже драться, все равно придется, рано или поздно. Если мы отрубим ему голову, тело же остановится?

— Да. И это, помимо взрывчатки и огнемета, единственный способ с ним сладить. Если мы собираемся драться с ним на мечах — надо на крышу. Там пространство играет на нас.

Они припустили наверх на остатках сил. Игнат несколько раз стрелял вниз не целясь, навскидку, вызывая ответный огонь. Кирсан двигался все еще резво, армейская подготовка оказалась очень кстати, но у Святого, помимо лишено веса и одышки, обнаружилась еще и астма. Тридцать этажей в режиме гонки для него оказалось чересчур, и потому Ладынцев уже почти что тащил его.

Когда лестничный колодец уже почти кончился, удача внезапно перестала показывать им свой необъемный зад: пулеметная очередь, выпущенная в ответ на провокацию Святого, закончилась негромким, но очень приятным сухим щелчком. У преследователя наконец-то кончились патроны.