Большая Охота. Гет-версия.

Уже немного осталось...

Глава 38. Империя наносит ответный удар.

Первый звоночек, что что-то не так, прозвенел через неделю после испытания. Гарриэт в очередной раз зашла в Гринготс чтобы получить отчет и совершенно неожиданно для себя узнала, что прибыль от одного из предприятий уменьшилась.

Как оказалось, на фабрике, производящей фарфор — семейное занятие Поттеров, приносящее очень, очень неплохую прибыль, случилось то, что воспринимается всеми нормальными людьми, как потоп, конец света и нашествие саранчи, собранные воедино: проверка.

Совершенно неожиданно, буквально как-то вдруг, на фабрику приперся проверяющий от Министерства, и стал проверять соответствие производимого существующим стандартам, утвержденным в одном из отделов. Ничего не нашел (гоблины прекрасно потрудились, поднимая с нуля данное предприятие), но шуму наделал изрядно.

Попортив нервы руководству и работникам, министерский клещ улетел, но обещал вернуться.

Прочитав отчет гоблинов, Гарриэт нахмурилась: ей все это очень не понравилось. Как выяснилось в последующем разговоре, гоблинам это тоже не понравилось, по крайне прозаической причине: время — деньги. Потерянное по вине ревизора время, которое можно было потратить на производство фарфора, обернулось потерями прибыли, и довольно существенными.

Фабрика была небольшой, это да. Вот только производила она, что называется, элитную продукцию: тончайший костяной фарфор, просвечивающий на солнце, расписанный вручную, украшенный золотом. Каждое изделие было высочайшего класса, с клеймами, с сертификатами, и производилась вся эта красота в ограниченном количестве. Для только-только поднимающегося на ноги предприятия, реанимированного из состояния разложившегося трупа, каждая проволочка и каждая потерянная минута были смерти подобны. Естественно простой больно ударил по кошельку владельца.

Однако это было не все.

Как сообщил управляющий, в министерстве начались крайне подозрительные шевеления. Не везде, но в некоторых отделах, где кучковались преданные делу Света и полного кошелька личности. Но проверки предприятий (а Гарриэт не одна попала под раздачу), это еще полбеды. Как нехотя обмолвился Грипхук, проверки неожиданно зачастили практически ко всем магам, имеющим какое-либо производство. Практически ко всем, но... не ко всем.

Из названных имен Поттер быстро сделала очень простой вывод: не трогали тех, кто встал под знамена Света, и тех, кто не принимал участие в Охоте.

Куда хуже оказалось другое.

Аврорат начал проверки магов, прошедших испытания и продолжающих участвовать в ритуале.

* * *

Рабастан Лестрейндж, независимо сложив руки на груди, презрительно смотрел на хорохорящихся под его взглядом молоденьких авроров. Стоящий рядом Рудольфус пренебрежительно фыркнул, ставя их потугам казаться большими и грозными незавидную оценку.

Стоящий напротив с видом грозного петуха, защищающего свой курятник от нападок всяких подозрительных личностей аврор, услышав тихий смешок, грозно раздул ноздри и вскинул голову.

Белла не выдержала и хихикнула, прикрывшись веером. Ярко-алая туфелька на мгновение высунулась из-под пышного черного платья, и снова спряталась в складках кружев. Долохов демонстративно скривился, отвернувшись, создавая вид утомленного общением светского лодыря, но на деле обозревая происходящее в отражении большого серебряного зеркала в вычурной раме.

— Вы уже закончили, господа? — процедил Рудольфус, щелчком сбрасывая с манжета видимую только ему пылинку.

— Мерзкий Пожиратель! — прошипел светловолосый стажер, с ненавистью уставившись на лощеного аристократа. За последнее время глава Рода Лестрейндж отъелся, приобрел потускневший в Азкабане лоск, и вернул свою наглость, которая, как хорошо всем известно, второе счастье.

— Чего именно? — насмешливо осведомился маг, эффектно откидывая рукой волну алых волос за спину.

— Мрррр... — раздалось сбоку из-за выставленного щитом веера. Алые туфельки отбили эффектное стаккато, жаркий взгляд блеснувших глаз обжег лицо. Рудольфус выпрямился еще больше, выпячивая грудь. Рабастан не выдержал, и отвернулся от этой пародии на павлина, боясь заржать, как жеребец над овсяным полем.

У лорда и леди Лестрейндж явно начался второй, или какой он там по счету, медовый месяц.

Недовольно скривившиеся авроры строем промаршировали мимо сидящих с видом хозяев жизни Лестрейнджей и Долохова. Ни найти что-нибудь порочащее и опасное, ни подбросить не удалось. Эльфы следили за каждым их шагом, при каждой попытке что-то предпринять, буквально дыша в затылок. Глаза у них сверкали маниакальным огнем, сразу видно, кто дрессировал.

Приходилось уйти ни с чем.

— Я еще спляшу на твоей могиле, гад... — тихо прошипел глава группы, выходя за двери. Рудольфус только пожал плечами: сделать ему они сейчас ничего не могли, так как все участники Ритуала находятся на особом положении. Тронуть одного — значит оскорбить действием всех, принимающих участие, а это — вся верхушка общества. Такого не простят. Никому.

Но оставлять угрозы просто так... Лестрейнджи и Долохов не зря были во Внутреннем круге. Не зря.

* * *

Сидящий в глубоком кресле маг расслабленно дегустировал прекрасный белый чай, закусывая его засахаренными фруктами. И, время от времени, прищуривая глаза от удовольствия. Сейчас, когда никто не видел, и не надо было играть роль, надевая въевшуюся в кожу маску доброго чудаковатого старца, было прекрасно видно, какая на самом деле пряталась в глазах жажда власти, и какой сильный характер скрывается под густой белой бородой и водопадом седых волос.

Альбус в очередной раз запустил руку в коробку со сладостями, выбирая понравившееся. На губах играла ироничная, полная глубокого удовлетворения улыбка. Глупое дитя, решившее поиграть в самостоятельность, скоро прочувствует на своей шкуре, что значит вызвать его неудовольствие.

Да, он и сам несколько заигрался, все-таки маска доброго старца имеет как плюсы, так и минусы... что ж, он учел свои ошибки, и исправил их.

Не нужно было использовать эту жалкую семейку Предателей, разве мало у него сторонников: умных, преданных, и неважно, по каким причинам? Так нет, решил пойти коротким путем... вот и поплатился за свою лень. Впрочем, даже из своего поражения он извлек выгоду: Уизли ничего не могут ему предъявить, да и на контакт идти отказываются, разбираясь между собой, и это хорошо. Он и так планировал от них избавиться, а теперь даже мараться не придется, кроме того, близнецы все равно преданы лично ему, зря что ли он их программировал?

Пусть чистокровные считают себя лучше всех, все равно они пляшут под его дудку, а Ритуал... он не длится вечно. Скоро он закончится, а пока... мелкие пакости, чтобы им жизнь медом не казалась.

* * *

Сириус медленно шел по дорожке, которую выложил своими собственными руками. Руками! Вот этими самыми! Если бы кто-то лет пятнадцать назад только заикнулся о том, что он, Сириус Орион Блэк, будет вручную, как какой-то презренный магл выкладывать дорожку в саду, при этом тщательно сверяясь с планом, чтобы выдержать рисунок... он бы этого урода показательно подверг пыткам, а после закопал то, что останется, в маленькой, очень маленькой коробочке, чтоб не воняло и не оскорбляло взгляд.

А вот на ж тебе, как повернулась судьба!

Рядом раздалось натужное кряхтение и хруст: Ремус медленно разгибался, словно древний старец.

— Знаешь, Сири, — недоуменно глядя на сереющее на глазах небо, произнес Люпин, — я и не думал, что наша жизнь так повернется. Дааа... не думал.

— Ты вообще ни о чем не думал, — буркнул мужчина, сдирая с себя рабочие перчатки. — Как и я... и вот результат. За нас подумали.

— Это точно...

Бывшие Мародеры тоскливо смотрели на первые звезды, зажигающиеся на небосводе, размышляя о своей судьбе. Завтра опять с утра и до вечера копаться в земле, таскать плитку, насыпать гравий, устанавливать скульптуры и камни. И никакого просвета. Бежать невозможно, они уже пробовали, а связаться с кем-то... портреты и домовики следят, а совы на контакт не идут.

И никакого просвета! И Гарриэт (тут Сириуса передернуло) не появляется...

* * *

Та, кого они поминали незлым тихим словом, в это самое время обдумывала последнее испытание второго тура. После него останется самая важная часть: свидания. Уже сейчас она начала обдумывать кандидатуру своего супруга, подсчитывая все плюсы и минусы каждого выбора.

Фаворитов было несколько: Волдеморт, Снейп, Долохов, Рабастан Лестрейндж, Кингсли, Макнейр, Руквуд и еще пара магов, не входящих в число Пожирателей. Был еще с десяток возможных фаворитов, но они явно похуже качеством, чем первая дюжина любимцев. Не было у них такого характера, стойкости и упорства, так что, эти маги скорее всего, так и не пройдут в финал. А остальные... Гарриэт покачала головой, вспоминая. Нет, они — только балласт, от которого она избавится при первой же возможности.

А вот первая дюжина... мммм... Девушка прищурилась, вспоминая своих любимцев: сильные, смекалистые, быстрые, умные... один из них станет украшением ее Гнезда.

Макнейр... мощная фигура, широкие плечи, яростный блеск глаз... смертоносный, как и его любимое оружие.

Волдеморт... рот сам собой наполнился слюной... гибкое, как у змеи тело, взрывной характер, невероятная сила воли, мощь и натиск... под такого и лечь можно! Сильный... умелый... как и Снейп...

Северус... полностью соответствует своему имени — суровый. Но это только внешне! А внутри... его так и хотелось прижать к себе, бросить на ложе и навалиться сверху, целуя и царапая.

Долохов... спокойный, надежный, умный... и очень, очень хитрый... с таким будет не скучно!

Еще немного... и она сделает выбор.

* * *

Гарриэт стояла перед поредевшими рядами магов, задумчиво осматривая каждого. Это испытание позволит сильно сократить их количество, а также поможет определиться.

— Итак, господа. Мы начинаем последнее перед финалом испытание. Будет испытываться ваш ум, и то, насколько магами вы являетесь.

Присутствующие напряглись.

— Поясню. Каждый из вас — представитель древнего, сильного рода. У каждого из вас есть Дары. Дары, перешедшие от предков, ваши личные способности и таланты, ваши приобретенные умения. Настало время продемонстрировать их во всей красе.

Поттер прошлась перед магами, собираясь с мыслями.

— Через неделю каждый из вас должен представить мне НЕЧТО. Шедевр. Это нечто должно быть сделано вами и только вами. Это может быть все, что угодно, в фантазии я вас не ограничиваю... Но, это нечто должно продемонстрировать каким-либо образом ваш родовой Дар. Прямо или косвенно, значения не имеет, ведь Дары Магии крайне разнообразны. Ваше изделие будет оценено мной. И оценено крайне придирчиво: на совместимость наших магий.

Строй магов заволновался, Гарриэт хмыкнула.

— Да, господа. Начинается Выбор. У вас есть шанс поразить меня, так что... вперед! И запомните: у вас есть неделя. И ни секундой больше.

* * *

Северус метался по своим личным покоям, размышляя. У него не было сомнений в том, какой он преподнесет подарок, конечно же, это будет зелье! Вот только какое?!

Выбор был так велик, что зельевар просто растерялся.

Боевые, лечебные, шуточные... тысячи и тысячи наименований, сотни возможностей... но как выбрать среди них то самое, которое поразит Гарриэт до глубины души и заставит выбрать его создателя?

Как?

* * *

Рабастан яростно нарезал круги по комнате, пытаясь выразить обуревающие его чувства.

— Нет, ты представляешь?

— Да.

— И что мне теперь делать?

— Угу.

— И сроку — неделя!

— Ага.

— Что можно сделать за неделю?!

— Многое.

Рудольфус с насмешкой смотрел на нервничающего брата, прижимая к себе сидящую у него на коленях жену. Белла довольно жмурилась и практически урчала, положив голову на плечо мужа и перебирая тонкими пальцами длинные алые пряди.

— Многое! — согласился маг, падая в кресло. — Вот только, что именно?

* * *

Волдеморт задумчиво постукивал пальцами по колену, собираясь с мыслями. Задача, которую предстояло решить, была сложной, но выполнимой. Некоторые черты будущего шедевра он уже наметил, теперь предстояло их осмыслить и воплотить в жизнь.

* * *

Драко внимательно наблюдал за Поттер, сидя на своем месте в Большом зале. Наблюдал и оценивал. Заново.

С тех пор, как началась вся эта кутерьма с Ритуалом, Поттер сильно изменилась. И мало того, что изменилась она сама, изменились и окружающие ее ученики Гриффиндора. Медленно, но верно, факультет превращался во что-то соответствующее своему гордому названию, а не ту отстойную яму, каким он был до сих пор.

Чистокровные, которых было немало, вспомнили, кем они являются, попутно подтягивая до своего уровня маглорожденных. Если раньше Гриффиндор был похож на обезьянник: такой же шумный, неуемный и некультурный, то теперь, глядя на признанных лидеров факультета — Поттер и Лонгботтома, и остальные вспомнили о манерах.

Принятие пищи проходило чинно, изящно, со светскими разговорами, неторопливо. Только Уизли еще оставались позорным рыжим пятном, но тут уж, как говорится, в семье не без урода.

Вот и сегодня за завтраком ученики, получив свежий "Пророк", первым делом просматривали новости политической и светской жизни, обсуждая животрепещущее. Конечно, были и фанаты спортивной колонки, но и они не выражали свой восторг или разочарование дикими возгласами вышедших на тропу войны папуасов, как раньше.

МакГонагалл только горделиво поглядывала на стол львят, приписывая заслугу себе, вот только никто не торопился ее разубеждать.

За пределами башни никто не знал, чего стоило Поттер и Лонгботтому добиться таких результатов. Это было тяжело, трудно, с некоторыми несознательными приходилось просто воевать, других взяли на "слабо", третьи вдохновились примером.

И огромное подспорье оказали эльфы, помогающие добавлять в еду различные антидоты к тем зельям, что часто там появлялись: директор совершенно не хотел оставлять своих будущих последователей без присмотра.

* * *

— Поттер! — резкий голос Драко вклинился в разговор Невилла и Гарриэт.

— Чего тебе, Малфой? — лениво отвлеклась девушка.

— Я хочу с тобой поговорить! — поджал губы блондин. Гарриэт индифферентно пожала плечами.

— Говори.

— Это личный разговор!

— Ладно... Прости, Невилл. Я ненадолго. Идем, Малфой.

Отойдя дальше по коридору, Поттер остановилась.

— Говори, Малфой.

— Поттер! — вспыхнул Драко, вскидывая голову, но через секунду взял себя в руки. Гарриэт спокойно ждала, смотря на то, как блондин пытается собраться, чтобы попросить прощения. То, что это именно так, ей стало ясно уже, когда парень окликнул ее. Уж слишком решительное у Малфоя было выражение лица, и слишком сильно от него фонило целой смесью эмоций.

— Леди Поттер-МакРоуз-Блек! Я, Драко Люциус Малфой, наследник Малфой, приношу свои извинения за причиненные мною вам страдания и надеюсь на вашу милость.