Внезапно Добертон застыл на несколько минут, как будто его поразила молния.
— В общем, так! Шелтон!!! — разъяренный торговец в страшной ухмылке посмотрел на секретаря. — Делайте, что хотите, но чтобы больше про этого деревенщину я не слышал... Иначе я приму меры по отношению, к вам!!! — Торгаш зашипел как змея ледяным голосом. — ПЕНЬКУ в этом году должен закупить я и по ценам, которые запланировал. Идите и выполняйте свою работу! И не дай Бог! У вас не получиться! — Англичанин, показав своим видом, что разговор закончен, напыщенно повернулся и пошел в обратную сторону, проклинаю про себя эту чертову страну и мрачную погоду.
* * *
— О-о-очни-и-ись!!! — где-то далеко, в голове Добертона звучит вкрадчиый голос. Кто-то сильно бьет его по щекам, а потом больно дергает за волосы. Непроизвольно у пленника начинают бежать слезы.
— О-о-откро-ой гла-а-за и смотри! — уже разборчиво слышится русскую речь. — Хватит изображать покойника.
— Отродья дьявола! Порождения Иуды! — представитель английской Московской компании с трудом произнес в ответ на родном языке. — Проклятые, северные варвары! Как я вас всех — ненавижу!
Чем-то брызнули в лицо. Снова хлопают по щекам.
— Ну, что, очухался? Говорить, можешь? — опять задают вопросы на этом ненавистном англичанину языке.
— Я не понимаю вашего скотского языка, — внутри него закипает бешенство и он с трудом открываю глаза. Ничего не видно. Яркий свет до боли бьет в глаза. Слезы не прекращаются.
— Да как вы смеете приирагиваться ко мне, псы смердящие? Вы знаете, что с вами будет, если хоть один волос упадет с моей головы? — затворник пытается осмотреться и навести испуг на неизвестных похитителей. — На его губах выступает пена, глаза наливаються кровью, речь становилась нечленораздельной.
— Протри глаза британская скотина и гляди внимательно на то, что тебя ждет, — внезапно к нему обращаются на чистом английском.
Добертон осматрелся... Незнакомое место. Какое-то таинственное жилище. Много неизвестных предметов и колдавских вещей. Сам островитянин крепко привязан к стулу. Не может шевелить руками. Похититель старый, седой мужчина в непонятной темной одежде. На груде кровоподтекам кириллицей написано — УБЕЙ в себе зверя. Человек призывает смотреть в большое окно, расположенное напротив.
— Великие мученики! — Мэд содрогнулся от того, что видит там. Черное колдовство буквально исходит из всего.
— О, Творец, спаси и сохрани! — В комнате неизвестные разными инструментами режут ежё живого человека с особым садизмом. Истерзанный и обезображенный до неузнаваемости несчастный тщетно пытается сопротивляться.
— Этот окровавленный кусок мяса при жизни был Дэвисом Шэлтоном — угнетатель с ехидством обращается к Мэду. — Ты помнишь его? Он сказал, что ты старший в компании и за всё отвечаешь.
Изуродованный помощник, увидев связанного боса, начинает громко кричать и звать на помощь, коверкая английские слова. Он отхаркивает кровью, произносит мольбы и просьбы. Кто-то, откуда-то сверху или сбоку, с особым садизмом, гундося в нос, переводит крики несчастного на проклятый язык.
— Прекратите, — непроизвольно шепчет Добертон. — Хватит! Я не могу больше на это смотреть. — Несчастный страдалец пытается отвернуться ужаса творящегося в соседней комнате. Изверг с силой поворачивает его лицо в сторону происходящей драмы. — Неушто это то, что осталось от моего рыжего помощника? — В голове проносятся страшные мысли. — Как такое возможно?
Один из присутствующих, улыбаясь, достает пилу и начинает отпиливать мученику руку. Другой выдавливает у жертвы глаза. Люди буквально рвут несчастного "по кускам". Внезапно окно начинает приближать страдальца и его палачей к Мэду и даже поворачивать изображение, чтобы он мог лучше рассмотреть это чудовищное действие.
— Дьявольщина! Адово поприще! Что здесь происходит? — от страха у Добертона начинается судорога. Он непроизвольно пытаюсь отстраниться от надвигающегося изображения. Но спинка стула и веревки крепко держат тело. В животе несчастного появляются спазмы, и его начинает мутить.
Окно внезапно гаснет...
— Тебя зовут Мэд Добертон? — незнакомец начинает задавать вопросы. — Ты представитель английской Московской торговой компании? Зачем твои люди организовали нападение на Воронцова?
— Не-е-е понимаю Вас... И-и-и, не смейте меня трогать и задавать вопросы, — Мед истерично трясет головой. Он задыхаться от нехватки кислорода. Кажется, изо рта текут слюни.
— Я поданный его Величества Георга II! — голос несчастной жертвы хрипит от испуга, а перед его глазами кружатся цветные круги. — Вы не смеете со мной так обращаться. И... Я буду жаловаться, — Добавляет он из последних сил.
Снова появляется окно. Теперь это другое место. Раскрашенные люди в непонятных костюмах вырывают внутренности у человека, а затем...
— Господи, всемогущий! Как, такое, возможно? — у человека уже нет сил сопротивляться тошноте.
...Они начинают его... его ещё трепещущие органы есть, а потом пьют кровь.
От переживаемого кошмара Добертон теряет сознание.
Опять удары по лицу и резкий рывок за волосы.
— Вот уж не думал, что второсортный ужастик так действует на психику неподготовленного зрителя, — весело произносит мучитель непонятную фразу. — Да-а! Если, что? То этим надо пользоваться! Это сколько же экономии времени и средств! И почему такая хорошая мысль пришла только сейчас?
Окно пропадает. Черное, мрачное пятно возникает на его месте.
— Однако продолжим, — доносится со стороны палача. В лицо жертвы брызгают жидкостью и хлопают по щекам. — Зачем ты велел слуге организовать нападение на помещика Воронцова?
— Я высокое должностное лицо! Вы ни смеете мне причинять вред! Если, что со мной случиться — вам не поздоровиться! — британец приводит последние аргументы. — Лучше отпустите меня — по-хорошему!
— Я не смогу причинить тебе вред? — мучитель ухмыляется. Страшные глаза палача смотрят заносчиво. Он начинает громко смеяться. — Да ты посмотри на себя? Я уже с тобой совершил такое на, что никто не способен. — Он подносит к лицу истязаемого небольшое зеркало. — Я превратил тебя в старого, немощного старика! Так, что если тебя спасут — то всё равно не узнают. А за убийство неизвестного бродяги мне ничего не будет.
— О-о-о... Пресвятая Дева Мария! — Мэд изумленно смотрит на свое изображение. С обратной стороны стекла на него отражается... иссохший, седой дед. Открыв от удивления рот, он видит гнилые зубы... Дрожащее морщинистое лицо. Обрюзгшие щеки, волнистую в складках шею... И длинные седые волосы.
— Господи, Иисусе! Как же такое возможно? — Узник, убитый осознанием происожедшего, покрывается холодным потом. Его сердце выпрыгивает из груди. — Я не хочу быть старым! Я не хочу умирать! Я ещё так мало пожил! Я не согласен! Я хочу жить!... — Я хочу ЖИТЬ!
— Знай! — добавляет мучитель. — Молчание или заведомо ложные ответы на мои вопросы старят тебе все больше и больше... Все быстрее и быстрее твой организм умирает. И если ты не начнешь отвечать на мои вопросы, то через час ты труп.
Он провел по волосам мученика и с легкостью оторвал клок седых волос.
— Что?... Что, вы, желаете знать? — Мэд синий от ужаса произнес торопливо, переходя на русский язык. — Я готов рассказать всё! Всё, что вас интересует? — Я хочу жить... И готов на любые ваши условия.
В течение последующего времени Добертон правдиво отвечал на все вопросы странного человека. Их было много, они были разные... Про семью, про компанию, про начальство на островах. Он подробно рассказал о знакомых и врагах в Московии. Собеседника интересовало всё! Незнакомец выслушал мнение Мэда о политике, экономике, торговле и многое, многое другое.
Порой создавалось впечатление, что получая ответы, неизвестный мучитель разрабатывает какой-то хитроумный план. За время беседы хитрец буквально клещами вытаскивал информацию. Несколько раз брал в руки какую-то коробочку и ещё раз проговаривал то, что услышал. Иногда добавлял свои выводы и комментарии.
А Добертон всё смотрел и смотрел в зеркало... Сердце у него сжималось от страха... — Господи! Как такое возможно! — Повторял он снова и снова. — Как?... Как?
Закончив отвечать на очередной вопрос, Мэд почувствовал, что один из зубов стал сильно шататься.
— Разве процесс старения не остановился? — незнакомец удивленно спросил в конце беседы и хитро посмотрел на зуб, выпавший из рта англичанина. — Странно? Кстати из нашего общения я понял, что вы деловой человек. — Мучитель хитро прищурился. — Могу предложить Вам выгодную сделку! — Он почесал рукой подбородок, подражая московским купцам.
— Какую ещё сделку? — Добертон пробормотал подавлено, почувствовав, что закачался ещё один зуб.
— Ну, как... какую? — хитрец высокомерно поднял голову и хитро с издёвкой подмигнул пленнику. — Желаете вернуть своё прежнее состояние? Снова бодро скакать по лужайке. Глядеть на молодых козочек щиплющих травку возле озерка? — Он уже откровенно смеялся над несчастным.
— ???? .... И сколько же это будет стоить? — недоверчиво спросил пленник.
— Ну, как Вам сказать? — весельчак нескончаемо долго смотрел ему в глаза. — Вы же не собираетесь экономить на СВОЕМ здоровье? Тем более в ВАШЕМ-то возрасте!
* * *
Прохор Коробейников, открыв рот от удивления, стоял перед открытыми воротами большого амбара. Даже так... известный московский купец находился возле огромного, здоровенного АМБАРА.
— Конечно, мое дело сторона, — в глазах купца застыл немой вопрос. — Ну, всё-таки... на кой лад, он тебе сдался? Что ты собрался складировать? Тутача же половину московского рынка можно впихнуть! — Он оторвал взгляд от зияющей пустоты и с удивлением посмотрел на Рязанцева.
— Это лучшее место для хранения ваших изделий али продуктов в Москве, — бывший хозяин, красноречиво нахваливал свою собственность. Для увеличения должного эффекта он сорвал шапку с головы и стал стучать ею по груди. — Завсегда и в любое время добраться можно. Вместительное, удобное, видимое со всех сторон Китай-города. Имеет собственный частокол и несколько подъездов. Есть большой скрытый погреб! — Чувствовалось — спекулянт безумно рад тому, что наконец-то избавился от ненужной обузы.
— Ну, проклятый англичанишка — удружил! — Алексей скрепя зубами, мысленно выразил свое недовольство бывшим больным. — Просил же! Небольшой, скрытно расположенный, где-нибудь в малолюдном месте... аккуратный складик или небоьшой сарайчик. — Путник нахмурил брови. — А он, что? — Рязанцев с силой сжал бумаги с оформленной на него собственностью. — Вот, что теперь делать с этой громадой? — Он обвел взглядом новую собственность. — Ладно, Добертон, припомним тебе этот поступок! Придешь в очередной раз на процедуры по омоложению... Поговорим, с тобой!
— И кто только не просил его продать! — войдя в азарт, не мог остановиться торговец недвижимостью. — И купец Николишин, и дьяк Самсонов. А покойная вдова воеводы Рыгова... — Плут торжественно поднял указательный палец в сторону неба. — У неё своя корысть! Слова ладом молвить не давала. Слезно просила свой дом на него поменять... Ревела белугой навзрыд. В порыве страсти падала на колени, заламывала руки, рвала волосы на голове... Жениться на ней слезно умоляла... Насилу от неё отвязался.
— Эк, куда хватил, пакостник. — Коробейников крякнув, осодил зарвавшегося лиходея. — Дорога-то вся поросла — бурьянам. И на замках, вон, ржавчина. — Он внимательно присмотрелся к дверям. — Так, что чаю... Врешь окаянный, как сивый мерин! Походу, сюда, уже года два никто не захаживал!
— Благодарствую, верно, подметили! — пройдоха даже не изменив тональности, начал выкручиваться. — Ваша, правда. Поневоле сделку совершил от безысходности. Если бы не нужда, да малые чада по семи лавкам не солоно хлебавши с голоду пухнут... Не продал бы его — никогда! Теперь, вот плачу горькими слезами в душе, а что делать — назад уже ничего не воротишь!
— И все-таки? — Прохор переспросил странника, не отрывая взгляда от внутренней пустоты. — Что ты будешь хранить в нем?
Пришелец задумчиво повертел головой по сторонам. Глубоко вздохнул. Нужно было срочно выкручиваться из неловкого положения. Сознаться купцу, что его обвели вокруг пальца — как простого мальчишку он не мог. А разрушить созданный им образ удалого рубахи — парня было вообще недопустимо.
— Понимаешь, Прохор! — Рязанцев важно надул щеки. Задрал подбородок. Добавил металла в голос. — Чтобы успешно вести дела в Москве и выделяться среди московской знати — я должен сразу заявить о себе. — Алексей начал, сочинять правдивую историю "прямо с колес". — Думаю — куплю для этого что-нибудь... большое, высокое или объемное. И обо мне сразу все заговорят. — Путник щелкнул пальцами. Поднял руку и деловито погладил подбородок. После чего помпезно продолжил описывать свою значимость... — Не успею выйти на улицу, а уже все говорят и думают только про меня! Со всех сторон только и слышится... — Люди добрые, вы только посмотрите, вон идет Воронцов, который открыл кучу кабаков возле кремлевской стены! Да, а ещё у него самая большая и тяжелая карета на сто лошадей! А вчера! Этот удалой молодец пришел в гости с самой высокой и длинноногой блондинкой! Кстати, она — единственная дочь датского короля!
— Невдомёк мне, Ляксей... — Коробейников посмотрел на рассказчика, после чего растеряно вздохнул. — День божий, а ты со свечкой... Воду в омуте совсем замутил. Объясни по простому. Что, ты, удумал?
— Хорошо, попытаюсь ещё раз, — вояжер начал объяснять прописные истины по рабоче-крестьянски специально для "торговой интеллигенции". — Вот, скажи, Прохор... К примеру, у кого из купцов самый большой дом в Москве?
— У купца гостиной сотни Никодимова, — Коробейников ответил, почесав подбородок.
— А самая большая лавка у кого? — Рязанцев не унимался.
— У Аристова Арсения Ильича! Об этом все знают.
— Ну, вот! — путешественник воскликнул, радуясь, что его наконец-то поняли. — А у меня будет... самый большой амбар!
— Самые большие амбары у купцов Галимовых. — Коробейников отмахнулся рукой от "молодого" фантазера. — А еще у Рыжова... Да и у Малахова не маленькие. Там, у них почитай целый город с северной стороны.
— Эх, опять меня опередили! — "великий комбинатор" произнес обиженно. — Ладно! — путешественник погрозил кулаком подлым конкурентам, спрятавшимся за спиной прошлого хозяина помещения. — Ничего! Я ещё что-нибудь придумаю! Я так это дело не оставлю! Когда-нибудь — я завоюю этот город! И буду первый... В чем-нибудь... Все будут знать имя купца Воронцова.
— Эх, Ляксей!... Ляксей... садовая твоя головушка, — Прохор осуждающе покачал головой. — Ума-разуму у тебя нет. Зелен ты и глуп! Заняться тебе нечем — вот и маешься дурью... Доколе? Когда же ты остудишся. Это надо же удумать такое — амбаром хвастаться. Ты бы лучше о женитьбе подумал... Неслучайно тебе в голову мысли лезут о всяких королевах.
— Да рано мне ещё! — великовозрастный авантюрист выпалил стандартную фразу сопливых подростков.
