Игра удалась. Игроки команды по-свойски хлопали по плечу Полину и говорили ей комплименты. Ей и самой было приятно пользоваться сверхспособностями не для защиты своей жизни, а вот так мирно, для общей пользы. Генри приревновал Полину к команде, хотя и не мог показать этого внешне. После игры он отклонил предложение родителей игроков посидеть в кафе, отметить победу. Семейство Макдауэлов устроило праздничный ужин дома, благодаря энергии сестер, больше похожий на сватовство.
Уезжать пришлось ранним туманным шотландским утром. Родители проводили сына с тяжелым сердцем. Мать пустила слезу. Им не объяснили точно, зачем Генри понадобился Интерполу, отделались общими формулировками, что могло насторожить еще больше. Братья, наоборот, загордились братом. По их подростковым понятиям, брат находился при важном деле, рискованном и благородном. Полина усиливала этот образ. Сестры Генри ждали романтического продолжения отношений брата с Полиной. Они одобрили ее кандидатуру безоговорочно, и все, кроме самих Полины и Генри, были уверены, что между ними уже что-то есть.
До России добирались по воздуху, транспортным самолетом, где не требовалась регистрация. Комфорта было мало, но и такой же была вероятность, что их вычислят. Когда подъезжали к деревне, Полину одолело сильное волнение. Родители не были предупреждены, поэтому встреча должна была получиться эмоциональной. Завидев родной дом, девушка поняла, как сильно ей не хватало его. Полина попросила подождать всех в машине, чтобы без свидетелей предаться радости воссоединения семьей. Она ожидалась очень бурной.
Полину незаметно пробежала по садовой дорожке. Открыла входную дверь и вошла. Мама уже пришла с работы и возилась с посудой на кухне. Она услышала шум в прихожей.
— Юра, администрация опять сказала, что наш газон отрос больше, чем нужно. Пострижешь? — Мать не обернулась.
— Привет. — Негромко сказала Полина.
Эффект же был, как от разрыва бомбы. Мать резко обернулась, выронив из обессилевших рук тарелку. Секунду они смотрели друг на друга, а потом, с воем, бросились друг другу в объятья. Обе рыдали, отстранялись друг на друга, чтобы насмотреться, и снова сцеплялись. Мать пыталась, что спросить, но голос ее подводил.
— Где, папа? — Полина нашла в себе силы.
— На речке, каждый день ходит. Подолгу.
— Набери ему.
Мать одной рукой пыталась вызвать отца, а второй утирала слезы, которые не хотели прекращаться.
— Юр, иди домой, Полина вернулась, иииии... — Не удержалась она и дала ревака.
— Живая? — Отец испугался, что слезы по трагическому поводу.
— Даааа, с ней все хорошо. — Мать повернула камеру на Полину.
Полина помахала рукой отцу.
— Папа, мы тебя ждем.
Отец отключился. Не стал тратить время на разговоры.
Полина, пока дожидались отца, рассказала о том, что приехала не одна и вкратце обрисовала ситуацию.
— А как же университет? Выгонят же, за пропуски?
— Попробую 'академ' взять. За год все образуется. В Интерполе я под присмотром. И там могу принести пользу для расследования.
— Господи, как же тебя так угораздило вляпаться?
— Случайность.
В дом забежал отец. Не раздеваясь, он бросился к дочери, поднявшейся навстречу ему, и крепко обнял ее, усыпая макушку поцелуями. В глазах его стояли слезы, но он держался.
— Теперь, я могу звать в дом своих знакомых?
Большой стол в кухне пригодился по-настоящему, только сейчас. Традиционному русскому гостеприимству с обильной едой и крепкой выпивкой нужно было место. Родители не могли наглядеться на дочь, но не забывали про гостей. Мать подкладывала еду, а отец не забывал подливать в пустые рюмки. Генри держался молодцом, а вот лейтенант Ягло немного перебрал.
После званого обеда компания выбралась во двор. Отец вспомнил про распоряжение администрации подстричь газон, и пьяная компания принялась помогать ему, стричь газон. Мать, пользуясь тем, что мужчины дурачились, отвела Полину в сад, посидеть на качелях.
— Этот юноша с тебя глаз не сводит. — Она говорила про Генри.
— Да? Ты заметила?
— А то? Невооруженным взглядом видно. Парень влюбился.
— Я не знаю, мам. Когда мы бываем одни, мы как-то не можем найти подход друг к другу, как будто стесняемся сделать шаг первым.
— Он тебе тоже нравится?
— Вообще-то, да. Я думаю, что он комплексует передо мной, что я такая суперспособная, а ему тоже хочется показать свою силу. Он ведь мужчина. Для гармоничных отношений всегда лучше, когда женщина слабее.
— Это так. Сильная женщина либо одинока, либо она мужик. Ведь тогда в супермаркете, когда свет отключили, подумала, что ты привираешь про свои способности. Сейчас чего только не придумают, могли и линзы какие-нибудь сделать, чтобы в темноте видеть.
— Как оказалось, нужды во многих изобретениях нет, потому что наш мозг способен на многое, только дай ему правильную программу. Из-за этих способностей за мной и охотятся.
— Не могу до сих пор в это поверить. Мои коллеги в школе спрашивают про тебя, а я им ничего не могу сказать вразумительного. Про способности вообще ничего не говорила никому, ни им, ни полиции.
Подошла Мориц, которую утомила возня мужиков возле газонокосилки.
— Не помешаю?
— Присаживайтесь.
Мать с дочерью уступили место для капитана.
— Еще немного, и от вашего газона ничего не останется. Что не постригут, вытопчут.
— Пускай, Скоро снег ляжет, не видно будет.
— Полина вам уже рассказала, что она идет свидетелем, но это юридически, фактически, она будет нам помогать. Для вашего общения выделят секретный шифрованный канал связи.
— Спасибо. Вы берегите дочку. Она у нас одна...
— Мааам! — Перебила Полина.
— Разумеется, нам нужны ее консультационные услуги и показания. У нее даже не будет необходимости покидать убежище.
— Я всегда считала, что мы достигли золотой эпохи, когда преступления случаются так редко, что за всю жизнь может и не случиться рядом с тобой, а тут бац, с дочерью.
— Несколько дней назад я тоже была уверена в этом, но оказалось, что я ошибалась, а нам это намного непозволительнее, чем вам.
— Спасибо, что нашли возможность повидаться с дочерью. Нам с отцом это было очень нужно.
— Все будет хорошо.
Женщины не сразу заметили, что шум газонокосилки перед домом прекратился. Мужчины сбежали. Мориц это встревожило. Профессиональная привычка заставила искать следы преступления. Кроме примятого газона, постриженного с большими пропусками, никаких других улик не было.
— Я знаю, где они. — Догадалась мать. — Они на речке. Теперь отец поехал знакомить их с Варваркой, Игорьком и Валеркой. Хотя, Игорька, кажется, журавль съел.
Она набрала мужу. В терминале появилось его довольное лицо, и такие же довольные лица Генри и Ягло. Они сидели на берегу, перед ними стояла бутылка водки, посуда и кое какая закуска.
— Юр, вы там не перестарайтесь. Коллектив у вас международный, как бы чего не вышло.
— Всё нормально, не боись, мужикам нравится.
— Полина, все хорошо! — Крикнул в камеру Генри.
В руках у него сидела лягушка. Он вытянул губы и осторожно чмокнул лягушку. Мужики заржали.
— Это моя принцесса. Твой папа назвал ее Гюльчатай. Я без ума от нее.
— Юр, если через час не придете, мы сами к вам придем.
— Тогда несите с собой, у нас для вас не взято.
Мать отключила терминал.
— Извините, мужики.
— Ничего, я их прекрасно понимаю. Может и мы, пойдем по стопочке, у меня все утряслось в желудке. — Предложила Мориц.
К ее предложению отнеслись с пониманием.
На следующее утро позвонили из компании, обслуживающей унитазы, с предложением поменять сенсор. Им показалось подозрительным, что он выдал с утра слишком одинаковые анализы у всех, кто им воспользовался. Матери пришлось их успокоить, и объяснить, что никакой ошибки нет.
— Нам надо чаще ездить в гости по служебным делам, капитан. Я получаю массу положительных эмоций. — Поделился с утра лейтенант Ягло, хотя по его лицу можно было предположить обратное. — Служба так изматывает нервную систему.
— Боюсь, что так вы быстро потеряете форму, лейтенант.
Ягло закатил глаза. Он не мог понять, почему даже в неформальной обстановке, капитан старается разговаривать, как начальник.
— Псс! — Просвистел отец Полины, привлекая внимание Ягло
Тот удивленно на него посмотрел.
— Полечиться хочешь?
— Как?
— У меня наливка вишневая есть. Сам настаивал. Во! — Показала поднятый большой палец.
— Юр! — Мать Полины услышала, как мужики сговариваются. — Хватит тебе!
— Я же не ради себя. Человек болеет. Вишневка, она же безвредная, я бы даже сказал, полезная. Знаешь сколько там витамина Ц? Ого-го.
Мать посмотрела на Мориц, взглядом выражая свое негативное мнение. К удивлению, капитан оказалась гораздо лояльнее.
— Мы не торопимся, немного можно, я тоже не откажусь, если ваша вишневка такая полезная.
— Понял. — Отец не дождался разрешения супруги и выбежал из кухни.
Через минуту он принес прохладную бутылку с вишневой наливкой.
— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, то тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро. — Отец, с прибауткой, разлил наливку по бокалам. — Не пьянки ради, а здоровья для. — Произнес тост.
Полина и Генри отказались. В силу отсутствия опыта, им даже смотреть не хотелось на алкоголь. Генри вяло ковырялся вилкой в еде. Полина и вовсе ничего не ела.
— Пойдем, я покажу тебе нашу деревню. — Предложила Полина.
Генри с радостью согласился. Ему не терпелось попасть на свежий воздух и развеяться. К их желанию отнеслись с пониманием. На свою деревню Полина смотрела другими глазами. Раньше она не видела в ней ничего примечательного, такая же, как и все другие деревни, типовые дома, стандартная планировка. Сейчас она подмечала все мелочи, которых не видела раньше. Тут выросли деревья, там построили новый дом, вокруг школы поставили новый забор. Старый с граффити учеников убрали, а там был и ее рисунок, змея, выпускающая каплю яда в чашу, мечты о карьере медика.
Полина рассказывала Генри о своей деревне все, что знала и для себя делала вывод, что у нее есть еще инфернальное тело, похожее на дерево. Корни этого тела навсегда проросли в землю в этом месте, и где бы не моталась по миру крона, ее всегда будет тянуть именно сюда. Успокоиться, остановиться, оглядеться.
Прогулка освежила и приободрила настолько, что Генри снова попытался поцеловать Полину. Он все рассчитал, собрался с духом.
— О, Полина! — громко произнесла пожилая женщина, некстати вывернувшая из-за поворота. — А у нас тут слухи по деревне ходят дурацкие.
Генри, про себя, пожелал ей скорейшего расстройства желудка.
— Это слухи, Арина Сергеевна, все хорошо.
— Ммм, понятно. — Арина Сергеевна одним глазом секла за Генри, и одним полушарием уже примеряла на него разные роли. — Ну, всего хорошего тебе, Полина.
— И вам, того же.
Боевое настроение у Генри тетка отбила напрочь. По дороге домой они разговаривали ни о чем, и оба сожалели об упущенной возможности, не подозревая друг друга в схожих огорчениях.
В ночь, машина увезла их в город. Расставание было тяжелым. Родители не знали до конца, куда отпускают Полину. Неизвестность заставляла их переживать за ребенка. Отец по-мужски обнял дочь и поцеловал в голову, а мать не удержалась и пустила слезу.
— Все хорошо у вас, но расставание тяжелое. — Заключил Ягло. — В следующий раз поеду без вас.
Рано утром они прибыли в Афины. Полину и Генри поместили в ту же комнату, где они и жили. Ягло отправился домой. Мориц побоялась ехать домой и осталась отдыхать на службе. По дороге, она уже обдумала, с чего начать расследование и как правильно подать его начальству, чтобы они не покрутили пальцем у виска.
Пока Мориц обивала пороги начальства, Полина и Генри были предоставлены сами себе. Чтобы их занять лейтенант Ягло выбил разрешение на пользование тиром. Стрельба из электрошокера, табельных пистолетов и дробовиков. Применение огнестрельного оружия полицейскими было такой редкостью, что практика стрельбы из него рассматривалась, как традиция, доставшаяся от менее спокойных времен. Однако, существовали нормативы на количество и качество стрельбы, и каждый полицейский обязан был их исполнять.
Генри умел держать оружие. Его отец имел разрешение на отстрел уток и научил этому искусству сына. Для Полины оружие было всегда неинтересной темой, поэтому с ней пришлось повозиться, чтобы научить держать его правильно. Она так и норовила засунуть приклад дробовика под подмышку или положить его на плечо. Зато, когда она освоилась и поняла, что от нее хотят, стрельба стала отменной. Не в последнюю очередь, благодаря читам, заложенным в ее память.
В состоянии ускоренного метаболизма, Полина могла видеть полет пули, а программа улучшенного равновесия корректировала полет следующей идеальным образом. В точности скорострельной стрельбы ей скоро не стало равных. Полина видела, что ее успехи держат Генри на расстоянии. Парень никак не мог свыкнуться с мыслью, что Полина не сама по себе такая способная, а дело в программах в ее голове. Любой человек обладая ими, мог быть еще способнее Полины. Чтобы успокоить его, Полина в стрельбе из дробовика показывала посредственные результаты. Ей и не нравилось стрелять из него, много шума и отдача в плечо.
Генри желал, но никак не мог решиться форсировать отношения с Полиной. С одной стороны она очень нравилась ему, он был уверен, что влюбился, но с другой стороны ему казалось, что он не достоин ее. Он заранее просчитывал свой провал в случае признания своих чувств к Полине и эта убежденность всякий раз останавливала его, когда появлялся повод сблизиться. Полине Генри тоже нравился, но по своей девчачьей привычке она ждала от него действий. Так и не найдя точек соприкосновения, Полина и Генри поддерживали свои отношения в замершем состоянии.
Алекса Мориц поняла насколько ее начальство далеко от тех проблем, которые возникают у них под носом. Ей не хотели верить. Они хотели верить Сети. Так было проще и спокойнее. Возмутителей спокойствия никто не любит, потому что они нарушают привычный уклад, устраивающий многих, даже когда саморазрушение уклада невозможно скрыть. Алекса привела в доказательство всю цепочку событий, начиная с крушения яхты и до нападения на нее человека с ножом. Ее непосредственный начальник генерал Мейер разорвал эту цепочку своими железными аргументами: 'Ты чего тычешь мне в лицо этой белибердой, нет никакой связи между этими событиями и быть не может. Яхта потеряла управление вследствие отключения вышки. Ваш конвертоплан был неисправен, как и тот вертолет, а этот несчастный, что напал на тебя, оказался сексуальным маньяком, которого Сеть уже давно взяла на заметку. А теперь покажи мне зависимость между сексуальным маньяком и разбившейся яхтой? Их нет! Как и той цепочки, что ты мне пыталась выстроить. Иди, работай!'
Так у Мориц появилась мысль начать независимое расследование на свой страх и риск. Насобирать доказательств, от которых уже нельзя будет отмахнуться и тогда взяться за дело на законных основаниях. Ягло и Сулима не поддержали ее в начинаниях. Алексе пришлось оформить внеочередной отпуск, иначе она не могла действовать в одиночку.
