— Да, и какую же? — Прохрипел задыхающийся в моих объятьях друг.
— Потом расскажу, к нам гости, — еще раз чмокнув пса в нос, я посадила его на стул и кивнула в сторону подходившего к нашему углу Кролика.
Когда дроу подошел к столу, его застала потрясающая картина: держащая в зубах трубку Избранная и нахально развалившийся на стуле зверь, который при виде него хриплым голосом произнес:
— Ну, здравствуй мил человек, проходи гостем будешь, выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем.
Кролик нервно дернулся, а я подражая героям только что процитированного Сосискиным фильма добавила:
— А если ты за собой хвост привел из темных, то мы тебя первого на куски порвем, ломтями резать будем.
Дроу рухнул на стул и потрясено спросил:
— Твой зверь разговаривает?!
Я усмехнулась:
— Это что, ты еще не слышал, как он поет. Будешь хорошо себя вести, устрою тебе его персональное выступление.
— Не за бесплатно. Задарма только птички поют, — внес свою лепту по издевательству над ночным королем длинноухий Робертино Лоретти.
— Аха, всего две тысячи золотых и кормежка от пуза— и мой волшебный зверь украсит своим пением твое любое торжество, — поддакнула я.
— Вы шутите? — Неуверенно спросил тот, кто держал в страхе весь город.
Мы переглянулись и, не сговариваясь, проржали:
— Насчет денег и еды мы никогда не шутим.
Наградой нам стал выпавший в прострацию Кролик. Он, может быть, и переждал бы там, пока мы с Сосискиным закончим над ним стебаться, но нас поджимало время, поэтому я сходу перешла к делу:
— Кролик, отомри, ты мне нужен живым, здоровым и способным мыслить как истинный хозяин этого городишки, который может решать серьезные вопросы.
Заслышав такие дифирамбы в свою честь, он сразу приосанился и сообщил, что я могу им полностью располагать. Я тут же попросила выделить нам транспортное средство с тягловой силой до Столицы, отряд охраны из надежных товарищей, еду, табак и рекомендательные письма Правителю дроу и Хозяину подлунной Столицы. Дроу пообещал немедленно все исполнить и растаял в дыму моей трубки. Вернулся он довольно быстро, в сопровождении двух одетых во все черное фигур. Мы даже не успели с Сосискиным, как следует, поскандалить на тему того, почему я затребовала за его выступление две, а не три тысячи золотых.
— Все исполнено, ларда Избранная, прошу Вас пройти за мной, — слегка поклонившись отрапортовал дроу.
Мы встали, я кивком показала ниндзям на сумки, а сама подошла попрощаться с оборотнем.
— Прощай, Яфор и попрощайся за меня с Сивкой. Прости, коли что было не так. Если все закончится победой, то выпей за меня, а если мы погибнем...
Усилием воли я заставила себя не зареветь и продолжила:
— Если мы погибнем, то у меня на Родине есть обычай ставить свечку Богу за упокой души. Я знаю, у вас много богов, ты поставь за наши души свечки богам, которые у вас отвечают за веру и надежду. — И я пошла к двери.
— Удачи тебе, девочка, берегите себя, — донеслось мне в след.
— У нас говорят: "ни пуха не пера", — обернувшись, с улыбкой ответила я.
— Ни пуха не пера, — с надеждой глядя мне в глаза, прошептал он.
А я гаркнула на весь зал, так что с потолка посыпалась пыль:
— К ЧЕРТУ!!! — И, больше не оборачиваясь, вышла в темноту.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава четырнадцатая
В одной небезызвестной пьесе, чеховские героини радостно и с надеждой скандировали: "В Москву, в Москву", а я, в отличие от них, при попадании колеса рыдвана, в котором мы ехали, в очередной ухаб, уже пару часов выклацкивала зубами: "В Столицу, в Столицу, мать ее ети, когда же мы до нее уже доедем?". И если я в этой поездке рисковала вытрясти из себя пломбы, то Сосискину грозила потеря всех внутренних органов. Не успели мы отъехать от Аккона, как на него напала морская болезнь, вернее, каретная. Вот и сейчас, стоя задними лапами на моих коленях и высунув морду в окно, он хвалился окружающему миру своим обедом и ужином, рискуя при этом вытошнить позвоночник. Наконец, он перестал пугать ревом своего желудка ночных птичек, и, тяжело дыша, уселся на сиденье. Глядя на страдания моего несчастного друга, мне захотелось его прижать к себе, гладить по голове, нашептывая всякие успокоительные глупости, но занывшая спина, напомнила о приближающемся ПМС, и возникшее из ниоткуда раздражение потребовало немедленного выхода, честно предупредив, что в противном случае я лопну от злости. Ударившись в очередной раз об крышу кареты головой и выматерившись от души, голосом, делающим честь любой старой карге, я кинулась в провокацию:
— Знаешь Сосискин, ты, пожалуй, был прав: дракона мы не потянем, так что предлагаю и дальше передвигаться в этом замечательном шарабане прям до мест расквартирования Темного!
С трудом удержав рвотные позывы, Сосискин жалобно заканючил:
— Дашка, я не выдержу такой тряски и пары дней, ты что, хочешь оставить в этой отсталой Лабуде мою одинокую могилку? Меня же укачивает и тошнит постоянно, мне бы до этой долбанной Столицы не окочуриться. Ты смерти моей хочешь, лиса бесчувственная. — Пытался отбрехаться от такой перспективы перепуганный пес.
— Ну, тогда мы можем половину пути проплыть на корабле? Надеюсь, в это время года местные лужи не сотрясают штормы, — великодушно пошла на компромисс моя гнусность, а потом подумала и сообщила:
— Кстати, вода и черствые сухари очень хорошее средство от морской болезни, да и на диете тебе полезно посидеть. А не хочешь ехать или плыть морем, то вполне можешь растрясти свой жирок посредством длительной пешей прогулки, оно и для сердца весьма пользительно, как говориться, трусцой от инфаркта.
Вместо того чтобы достойно ответить и тем самым ввязаться в очередной скандал со мной, этот сухопутный моряк снова высунулся в окно и композицией из пятой точки и задранного вверх хвоста воспроизвел мне всем хорошо понятное действо. Когда он закончил только ему известный раз освобождать свой желудок, я уже взяла себя в руки, успокоилась и прикидывала как, а главное, на чем нам еще срубить денег. Поэтому нахальный вопрос Сосискина сопровождаемый вытиранием мокрой морды об мой подол, застал меня врасплох:
— У тебя, что критические дни, что ты такая злая?
— Уху, — филином заухала я в ответ.
Пес поудобнее растекся по сиденью и совершенно невинным тоном уточнил:
— У вас у женщин эти кровавые дела, кажется на луну и ее фазы завязаны?
Мой мрачный взгляд был ему сразу и наградой за храбрость и утвердительным ответом. Ничуть не смущаясь, этот астроном поделился со мной своими мыслями:
— А тут вот три луны. Мне вот с познавательной точки зрения интересно: твой организм по очереди на все положения лун будет реагировать или просто ты не на пару дней прохудишься, а на месяца полтора, и сколько у тебя потом в организме крови останется? Хотя, в тебе уже давно вместо крови йад течет, сотона ты аццкая, — пригвождая меня взглядом, закончил он и, весело напевая: "А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь", повернулся ко мне спиной и демонстративно захрапел.
Чтобы не впасть в панику от перспективы быть ограниченной в движениях на довольно длительное время, я перенеслась мысленно назад, к тому моменту как мы покинули постоялый двор оборотня.
Едва выйдя на улицу, один из подельников Кролика быстро сунул в корзинку Сосискина и, крякнув, походкой одесского биндюжника, заковылял в сторону центра города, а предводитель этих каманчей приобнял меня за талию, мол, чтоб в толпе не потерялась, и мы бодренько поскакали вслед за качающейся корзинкой. Наша компания шла довольно быстро, врезаясь, как псы-рыцари, в толпу празднично одетых людей. Всюду царило веселье, слышалась музыка и смех, то тут, то там раздавались здравницы в честь новобрачных. Яфор был прав: на свадьбе гулял весь Аккон. Мне до жути захотелось, чтобы в мою честь гудела вся Империя, да так, чтобы потом и через тысячу лет этот отжиг помнили. И ассоциировался он у народа с моим именем, а не с победой над каким-то вшивым Темным Лордом. Устрою, пожалуй, недельное гулянье, да так чтобы все увидели, как русские гулять умеют. Выпишу цыган с медведЯми, из провинциальных Домов культуры подгоню пару-тройку народных ансамблей, чтоб девки румяные в полушалках и со связками баранок на шее "барыню" под бренчание балалайки и визги гармошек с чубатыми молодцами в плисовых штанах выплясывали. Колю Баскова в качестве конферансье ангажирую, а то какой же праздник без золотого голоса России? Сосискинскую бульдожку с дачи на время прихватизирую и устрою гастроль театра Куклачева — пусть он перед дамой в качестве дрессировщика кошек оторвется за все страдания. А что, я девушка не только щедрая, но и тщеславная, да и погудеть люблю. Думаю, Император не откажет мне в проведении масленичных гуляний и выделит под это дело денег из казны, ну, а если зажмет пару-тройку миллионов, то я и на свои погудеть могу — на тот свет богатство с собой не заберёшь, а так будет что вспомнить. Главное, водки побольше взять, а то сколько ее не бери, все равно за ней два раза бегать приходится. Но все это станет возможным только в случае нашей победы, поэтому мне обязательно нужно выжить, а то вместо народных гуляний люди получат очередные похороны. Не могу же я разочаровать народ и зажать праздник? Так что держись, Темный засранец, я выдвинулась в твою сторону, как говорится, кто не спрятался, того мы и имеем.
Проходя через центральную улицу, я увидела деревянный помост, на котором под аккомпанемент оркестра гномов на задних ногах выплясывал абсолютно пьяный Сивка, разбрасывая из своего рога искры, которые старались поймать в ладошки визжавшие от радости детишки. Я хотела остановиться и посмотреть на это феерическое зрелище, но Кролик упрямо тянул меня вглубь улочек, и мне ничего не оставалось делать, как-только мысленно извиниться перед Сивкой за то, что бросаю его, растаяв в ночи.
Через какое-то время мы дошли до какого-то дома, дроу постучал в дверь условным сигналом и наша компания шагнула внутрь. Нигде не останавливаясь и не давая мне даже оглядеться, Кролик привел нас на кухню и, сдвинув стол, открыл в полу крышку люка. Спустившись по скрипучей лестнице, я увидела уходящий в бесконечность, хорошо освященный коридор. Сосискин тут же выбрался из корзинки и уважительно присвистнул:
— Ни хрена себе, как тут метростроевцы работают, их бы к нам — глядишь, и вторую кольцевую за пару месяцев бы вырыли.
Пока он свистел и оглядывался, его носильщик, поклонившись исчез, и мы остались втроем. Вот тут-то Сосискин и проявил своей мерзопакостнейший характер во всей красе. Он сел и заявил, что боится крыс, пауков и темноты и попытался симулировать приступы клаустрофобии и эпилепсии. Короче говоря, дал нам понять, что ни за что не пойдет своими лапами. Когда я пыталась воззвать к его совести, давя на то, что в коридоре светло, тепло и мухи не кусают, не говоря уже об отсутствии наличия тут крыс, этот поганец сообщил, что у него сердечный приступ, и если мы не хотим его неминуемой кончины, то кому-то придется нести его на руках. Видя нежелание Кролика принять участие в транспортировке пса, а, заодно вознамерившись в очередной раз отомстить за хамское поведение, я быстро схватила этого симулянта на руки и патетически провозгласила:
— Достопочтимый сэр Кролик, доверяю Вам самое дорогое, что у меня есть — моего героического зверя, постарайтесь в буквальном смысле не уронить оказанное вам доверие.
И, независимо насвистывая, двинулась вперед. Сзади, тяжело вздыхая, плелся дроу. А он что думал, в сказку попал, когда с нами связался? Таскать тяжелого, постоянно извивающегося в попытках расположиться поудобнее пса — это ему не кинжалом перед лицом девушки размахивать. Видимо, Сосискин принял-таки удобную для себя позу и задал дроу давно нас с ним волнующий вопрос.
— А скажи мне, быстроногий Кролик, сколько денег за свои услуги дерут драконы?
Дроу спотыкнулся и осторожно поинтересовался, зачем нам нужны драконы.
— За надом, — схамничал в ответ пес. — Ты мне тут еврейством не занимайся, вопросом на вопрос не отвечай. А ну быстро смотри мне в глаза и четко отвечай, когда к тебе священное животное Избранной обращается.
Кролик поудобнее перехватил раскормленную тушку и ответил:
— По разному, все зависит от услуги.
— Сосискин, ты конкретизируй вопрос то, вопросы задавать не научился правильные, а всё туда же — лезешь куда-то, — влезла моя справедливость.
— А ты не суйся, и вообще, молчи, женщина, твой день восьмое марта, — рыкнул он в ответ, но видимо сообразил что лопухнулся и поэтому осторожно зашел с другой стороны:
— Предположим, ему поручать перевести один очень ценный груз из одного города в другой, сколько он за это слупит?
Кролик на мгновенье задумался, а потом совершено честно ответил:
— Не знаю, все зависит от веса груза, расстояния и какое в этом момент будет у дракона настроение. Мне вот раз потребовалось срочно доставить письмо из Аккона в Кэрмэтэль, это в трех днях полета. Так дракон содрал с меня по двести пятьдесят золотых за каждый день пути до Кэрмэтэля и по двести золотых за полет назад, а когда вернулся, сказал, что я еще должен ему четыреста пятьдесят золотых, потому что полет занял времени на два дня больше. И это еще он мне скидку сделал, потому, как должок у него передо мной был. А так бы мог по триста золотых за каждый день полета взять. Ну, я еще потом почти тысячу золотых отдал трактирщикам и хозяевам постоялых дворов, где он ел, но в целом я еще дешево отделался.
— Им что еще жратву и обратную дорогу оплачивать надо? — Потрясено выдохнул пес и кинулся в подсчеты.
— Двести пятьдесят умножим на три, потом прибавим шестьсот... Это будет у нас... ага... приплюсуем к этому еще тысячу четыреста пятьдесят и это только за письмо... Да еще и золотом..., — шептал, смешно шевеля носом мой личный бухгалтер, а когда закончил, выдал:
— Дашка, это до хрена, это ж даже если мы и мои уши продадим и все твое белье и сдадим весь металлом, нам все равно не хватит.
— Да, нехилые бабки с тебя эта экпресс-доставка поимела, — закручинился по чужим средствам счетовод Вотруба.
Потом видимо вспомнил, что так и не услышал, сколько стоит билет на спину дракона и с тревогой в голосе поинтересовался:
— Кролик, вот чисто из интереса, а сколько они берут за перевозку людей?
— А нисколько, — хохотнул в ответ дроу.
— Что, просто так катают? — Мигом оживился пес.
— Нет, они вообще никого ни катают. Ни один дракон, ни за какие деньги и сокровища не посадит кого-то на свою спину, — разбил наши мечты на комфортабельное путешествие красноглазый погубитель надежд.
— Какие деньги им только Император и Темный Лорд, да прочие богачи не предлагали, но никто из их племени не согласился, — хотел поставить точку в этом вопросе Кролик.
Но у Сосискина было свое мнение на этот счет, и поэтому он, подмигнув, многообещающе гафкнул:
— Это мы посмотрим, это они еще со мной не встречались калоши летающие, узнаем, кто из них сам мне приплатит, чтоб я ему на спину залез.
