— Так она за твоим сыном полезла, Яська. Кабы не она, затянуло бы его под корягу и поминай, как звали, — упрекнул её выигравший спор покупатель.
— Твоя правда, Брыль. Только больно уж страшные вещи она порой рассказывает. Дети после её баек по ночам спать боятся. Да и Гед от Голубых Капюшонов постоянно её в лесу прячет. Ведьма она, точно как Милка, — переходя на шёпот, ответила булочница.
— Да полно вам. Блаженная она, книжки читает, по лесу слоняется, нет зла от неё никому, — замотал головой Михась.
Городские сплетники испуганно покосились на Николаса. Не удостоив их вниманием, он подошёл к Герде.
— Почему не танцуешь?
— Никто не приглашает, — пожала плечами она.
— А как же тот мальчик? Кажется, сын губернатора.
— Кто, Вальдемар? — Герда высунула язык: — Фу, он же гадкий.
— Что ты ему сказала? Он убежал, будто демона увидел.
-Что я подружилась с рыцарем, у которого есть большой меч. И этот рыцарь его побьёт, если он будет продолжать мне докучать, — смеясь, ответила она.
— Мне уже страшно.
— Почему?
— А если твой друг побьёт и меня?
— Я вообще-то про тебя говорила, — смущённо пробормотала Герда.
— Ты мне льстишь. Меч у меня не такой уж большой, — лукаво улыбаясь, заметил он. — Значит, мне можно пригласить тебя потанцевать?
Герда повисла у него на шее. Николас приобнял её за талию. Им повезло — танец оказался медленным и несложным. Но из-за разницы в росте всё равно выходило немного неловко.
— Я слышала твой разговор с отцом.
— Разве ты не знаешь, что подслушивать плохо?
— Но мне ничего не объясняют! — Герда потупилась. С Николасом вели себя так же, и это злило до белых демонов. Дети не глупые, они всё замечают, пускай взрослые надеются вырастить их в счастливом неведении. — Не ходи в храм, не сражайся с Предвестником. Я видела его. Он и раньше приходил к нам, пряча лицо под глубоким капюшоном. Пахло от него гнилью и тленом. От страха шевелились волоски на теле и спирало дыхание в груди.
Он бродил вокруг нашего дома, смотрел на меня в окно, как на вас с отцом Голубые Капюшоны смотрят. Только не видел, хотя знал, что я рядом. Даже руки протягивал, воздух щупал, но натыкался на невидимую преграду. А потом на Волынцы спустилось чёрное облако. Оно погубило всех в городе. Родители... родители тоже умерли. Я осталась совсем одна, звала на помощь, звала из последних сил, но никто не приходил. Тогда Предвестник схватил меня за плечи, откинул капюшон и присосался своей бездонной пастью. Пил голос, пил цвет моих волос, пока они не стали совсем седыми, пил саму душу... А потом я проснулась.
— Какой жуткий кошмар! — погладил её по щеке Николас.
Они отошли от толпы к одиноко чадившему фонарю. Перед глазами вставали вчерашние видения. Маленькая вилия действительно звала на помощь, звала именно его, и он не мог не откликнуться. Николас достал из-за пазухи сложенный втрое лист из альбома.
— Такого Предвестника ты видела?
Герда расправила рисунок, вглядываясь в чернильные линии. Фигура в плаще стягивала с головы капюшон, положив на его края обе руки, а вместо лица у неё была сплошная зубастая пасть. Герда кивнула. Тревожило то, что этот рисунок Николас сделал ещё до того, как покинул границы Лапии.
— Похоже, у нас с тобой одни кошмары на двоих, — усмехнулся он. — Если я уйду, погибнет весь город. Я не смогу жить с таким камнем на совести.
Герда сникла. Николас сделал несколько шагов прочь, но она нагнала его и обхватила сзади за талию.
— Что будет, если ты погибнешь? — её голос звенел невыплаканными слезами.
— Не бойся. Как-нибудь выкручусь.
— Ты герой. Самый сильный и бесстрашный Сумеречник. Ты сможешь, я верю!
Она в последний раз прижалась к нему, и стало легче, словно он тоже поверил в себя. Впервые.
Глава 14. Предвестник Мрака
1563 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье
На город опустилась ночь. Люди расходились по домам. Мерцали и тухли огни в окнах.
Николас забрал вещи из хижины лесника и в сопровождении Эглаборга отправился в храм. Заградский дожидался их на пороге с увесистой связкой ключей.
— Зачем вам меч? — смутился он, заметив притороченное к поясу Николаса оружие.
— Простая предосторожность. На случай, если ваш злоумышленник попытается оторвать мне голову, — сварливо ответил тот.
— Мастер Стигс, хотите, я на колени стану! — умолял Эглаборг.
— Не хочу, — отрезал тот и повернулся к Заградскому: — Заприте за мной дверь. Убийцу она не остановит, зато посторонние не влезут, куда не следует. Отворите утром.
— Нет! — заспорил целитель. — Оставьте ключ мне! Я приду за ним сам.
— Хорошо, я хоть высплюсь дома, а то от всей этой беготни голова кругом, — согласился Заградский и ушёл.
— На рассвете, не раньше, — напомнил Николас и затворил за собой дверь.
Лязгнул, защёлкиваясь, замок. Охотник направился к алтарю.
Тусклый свет исходил от множества тонких свечек. Игра огоньков и теней усиливала ощущение чего-то зловещего, затаившегося в глубине центрального нефа. В любое мгновение таинственное нечто могло накинуться на посетителя и разодрать его в клочья. Николас мотнул головой, усмиряя разыгравшееся воображение.
Через окно-розу в западной стене здания заглянула луна. Полночь уже скоро, нужно торопиться.
Николас достал из кармана кусок мела и начертил вокруг гроба запирающую пентаграмму, поставил по свече в каждый угол. Внешний круг насыпал солью. Анк надел на покойницу, достал из ножен меч и сел, опершись спиной о гроб. Скорее от нежити защита, чем от Предвестника, но ничего лучше придумать не удалось.
Прислушиваясь к ударам сердца, Николас закрыл глаза. Тук-тук. Скрипят половицы. Тук-тук. Шелестят крылья. Тук-тук. За спиной кто-то шевелится. Тук-тук. Прыжок в бок, и он вне досягаемости бледно-синих рук покойницы.
Охотник открыл глаза. Со всех сторон его окружала разнообразная нечисть. Враги замерли. Не смели шелохнуться. Кладбищенская нежить — это хорошо. С ними бороться он умеет.
Покойница тихо скулила, пойманная в ловушку внутри пентаграммы. Её глаза — один зелёный, другой голубой — с ненавистью взирали на него. Николас уже видел такие глаза в детстве. На Площади наказаний, у Белого Палача! А-а-а, сейчас не важно.
Ближний вурдалак оскалил гнилые зубы и бросился вперёд. Клинок со свистом рассёк воздух. Обтянутый жёлтой кожей череп полетел на пол. Раздался визг. Твари кинулись к Николасу со всех сторон, надеясь победить числом. Мгновение мысли — развернулся голубой паутиной ветрощит. Когтистые лапы и руки со скрежетом скользили по нему, не в силах пробить.
А вот для дедовского клеймора преграды не существовало. Клинок проходил через полуистлевшие тела, как нож через масло. Голубые ветронити оплетали руки, усиливая удары десятикратно. Рвалась мёртвая плоть. Николас рубил нежить с плеча, бил плашмя, колол остриём, не разбирая уже, кого, как и где. Напольные плиты орошались брызгами гнилой крови, сверху падали полуразложившиеся останки. Нежить продолжала наседать нескончаемыми рядами.
Сколько их тут? Николас уже упокоил с полсотни, а меньше не стало. По телу расползалась предательская усталость. Каждый взмах давался с трудом. Дыхание сбивалось. Сердце грозило выскочить из груди. Вот-вот он упадёт, и всё будет кончено!
Твари разошлись в стороны, освобождая проход от двери к алтарю. Николас утёр кулаком потное лицо и постарался восстановить силы. Голову будто сдавило тисками. Пальцы онемели, изо рта вырывались клубы белого пара. По спине пробежали мурашки.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Николаса. Дверь распахнулась, в проходе появился Предвестник, укутанный в серый балахон. Тёмные жилы пульсировали в его ауре там, где у одарённых по ней растекалась стихийная сила.
Значит, Мрак действительно сродни стихиям. Он захватывает человеческое тело и наделяет его особыми способностями вроде родового дара. Как им противостоять?
— Кого это к нам прислали на заклание? Детёныша? — гортанно расхохотался Предвестник. — Эй, малыш, не тяжело таскать за собой такой большой меч?
— Не тяжело, — сквозь зубы огрызнулся Николас. — Голову тебе снести сил точно хватит.
— Так он ещё и дерзить умеет! Что ж, сам напросился!
Предвестник снял капюшон. Под ним не было пасти бездны, просто лысая, покрытая гниющими язвами голова, вполне человечья по виду. У самой шеи узлами вздулись тёмные жилы. Из длинного рукава показалась разлагающаяся ладонь. Если бы не смрад от нежити повсюду, от него бы тоже чувствовался запах гнили. Как будто человеческое тело отторгало засевшего внутри демона. Раньше было не заметно, а теперь оболочка истончилась настолько, что уже ничего не скрывала.
Николас бросился в атаку. Демон выхватил из воздуха мерцающий голубым пламенем меч и легко парировал удар.
— Ох, личинка Сумеречника? Как мило! — издевался Предвестник.
Нечисть дружно зарычала. Раз противник всё понял, таиться незачем. Николас глянул на двух ближайших упырей, и те полетели в сторону Предвестника.
— О, ветроплав даже! — тот легко разрубил их. — Я-то думал, вы уже давно отправились на костры. Люди — неблагодарные создания, не так ли? Вы столько для них сделали, а они выбрали тех, кто сосёт их кровь и ворует детей. А всего-то нужно было пообещать им власть и богатство.
Свечи. Огонь. Против гнилых мертвецов он бесполезен, но может, против Предвестника сойдёт. Медный канделябр с зажжёнными свечами оторвался от стены и упал на балахон демона. Пламя погасло.
— Глупышка. Это твоя первая Охота? Как жаль, что ей не суждено завершиться. Но я дам тебе шанс. Мы исполняем желания. Этой, — он кивнул на запертую в пентаграмме покойницу, — досталось с дюжину лет беззаботной жизни, но теперь моё тело умирает, и мне нужно новое. Нашу сущность выдерживает только сильный носитель, а таких среди вас найти не легко, вот и приходится довольствоваться швалью, — он снова грозно глянул на покойницу. Та испуганно сжалась и заскулила.
— Моё тело — не дождётесь! — Николас сделал ещё один отчаянный выпад.
Предвестник оттолкнул его, играючи.
— Твоё? Упасите демоны, нет! Ветроплавы же все упрямые и негибкие, поди на вас повлияй. Думаешь, почему таких как ты первыми резать стали? Только на растопку костров и годные, колдуняшки!
Николас закусил губу, стараясь не поддаваться. Учили же не слушать — только драться. В звоне мечей вся правда, в словах её нет. Он атаковал на удачу, но лишь словил лезвием чужой клинок. Заскрежетала сталь о сталь, высекая искры.
— Я знаю, в этом городишке есть мыслечтец, но что-то скрывает её ото всех, кроме тебя. Ты весь ею пахнешь. Приведи её ко мне, и получишь свою вожделенную свободу.
— Чтобы вы заняли её тело? Не дождётесь!
— Нет, ею я выкуплю помилование у Разрушителя. Она будет жить во дворце, среди слуг и роскоши, а не прозябать в нищете, пока её не найдёт кто-то из Сумеречников. Не такой, как ты, милосердный слюнтяй, а тот, кто сможет из мести перерезать ей глотку. Жалеешь, так жалей до конца.
Не слушать, не думать, перекрыть все эмоции, перенаправить в дар!
Большой ветросгусток ударил Предвестника в грудь. Тот пошатнулся и отступил на шаг.
— Жаль. Я же говорил, упрямства на стадо баранов хватит.
Все мысли, всё восприятие сосредоточилось на схватке. У Николаса были хорошие учителя. Пришло время доказать, что он их достоин.
Нечисть расступилась, очистив место возле окна. Мир слился в круговерть из холодной стали. Клинки сталкивались снова и снова, сыпля искрами. Лязг отражался эхом от высоких сводов. Движения Предвестника стали невероятно быстрыми и отточенными. Вблизи от голубого лезвия кожу пощипывало, как на морозе. Ноги не выдерживали бешеного темпа. Руки предательски дрожали. Липкий пот катится по лбу и застилал глаза. Удары замедлялись. Голубой клинок надвигался с неумолимой силой.
Не уйти. Меч слишком тяжёл. Не хватает скорости. Силы. Опыта.
Стремительный выпад пропущен.
Голубой клинок вонзился в плечо, опаляя болью. По жилам потёк сгущенный мороз, обращая кровь в лёд. Взор застлала мутная пелена. В ушах загудело. Николас распластался на полу, теряя последние крохи сил.
Предвестник потянулся к торчавшему из плеча клинку и торжествующе воскликнул:
— Вот и конец. Прощай, глупый мальчишка.
* * *
Герда переживала за Морти. Мама сидела с ней до глубокой ночи: расчёсывала волосы березовым гребнем, рассказывала про своих родителей, вспоминала детство.
— Твой отец уже был героем, когда мы встретились. Я заблудилась в лесу. Там было так жутко, что память сохранила только клыкастых зверей и беспроглядную темень. А потом Гед вывел меня на свет и позвал замуж. Разве я могла отказать такому статному и уверенному в себе красавцу? — мама мечтательно улыбнулась, глядя на показавшегося на пороге отца. — Когда-нибудь и ты встретишь надёжного человека, выйдешь замуж и будешь сидеть со своей дочкой или сыном, вспоминая детство.
Герде такое видение будущего не понравилось. Не хотелось, чтобы всё оказалось настолько предсказуемо.
— Я бы хотела быть пушинкой и странствовать вместе с Морти, — упрямо ответила она.
Рыцарь с гравюр, он несётся наперегонки с ветром по полю брани и без устали разит демонов. Хотя конь его вовсе не белый, а светло-серый с россыпью едва заметной чёрной гречки по шерсти. Вместо тяжёлого доспеха он носит обычные штаны и рубаху из серого сукна, на плечи накинут дорожный плащ. Ростом не вышел, да и силы большой в нём не чувствуется, тощий и жилистый, красивый принц. Лицо бледное с тонкими, но жёсткими чертами. Смоляные кудри стянуты в жгут на затылке. Глубоко посаженные синие глаза горят решимостью. Тонкие губы крепко сжаты, словно он готовится к чему-то очень важному и вместе с тем опасному.
А если он, и правда, принц в изгнании? Ведь у него такая горделивая осанка и трагичный вид, какие только у принцев крови бывают. Как все знатные особы на простолюдинов он смотрит с презрением, да к тому же не любит плакс. Нет, Герда больше плакать не будет. Ведь несмотря на это он спас, подружился и даже танцевал с ней на празднике!
Но если Морти — принц, то вовсе не всесильный. Его должна защищать охрана, потому что если он погибнет, его королевство останется без наследника. Начнётся смута, война за престол и умрёт много-много людей. Надо его спасти во что бы то ни стало!
— Зофья, ступай спать, — тихо отстранил маму отец и подсел к Герде.
Отца девочка тоже раньше представляла героем без страха и упрёка, но то, как он разговаривал с Морти, заставило усомниться в его праведности и силе.
— Зачем ты заставил Морти биться с этим демоном? Он же погибнет! — без обиняков спросила Герда.
— Защищать людей от демонов — его ремесло. Он не смог бы иначе.
— Нет, — замотала головой Герда. — Он бы стольких ещё спас, а погибнет здесь из-за нас. Из-за меня! Он должен жить!
— Хочешь сказку? Очень древнюю, ни в одной книжке такую не найдёшь. Давным-давно, когда люди жили далеко отсюда на южной прародине, от демонов их защищали Всадники зари. Их было четверо, Братьев-Ветров, прекрасных и могучих небожителей. Но к людям они нисходили лишь при свете дня. Когда солнце садилось, их мать, Белая Птица Умай, призывала Всадников домой и не выпускала до рассвета. Во тьме ночи демоны нападали на людей и истребляли их беспощадно. Дикие орды уничтожали селение за селением, люди проклинали Всадников за бессердечие и трусость. Продолжала в них верить разве что маленькая девочка, такая же, как ты. Её искренняя молитва достигла сердца самого младшего из Всадников. Он нарушил запрет матери и спустился к людям после заката. Сразил он орду, выкосил, как траву на летнем лугу, спас и девочку, и весь мир заодно. Восхвалили его люди и нарекли Вечерним всадником, защитником всего человеческого племени.
