Неправда

Экскурсовод, типичная для работника культуры полноватая женщина в круглых в пол-лица роговых очках и волосами, затянутыми в сальный пучком неприязненно косилась на него всю дорогу, что не мешало ей вдохновенно, с легким привизгиванием в тысячный раз перевирать легенды об Ай-Петри.

— Вы уже знаете, что приставка "Ай-" переводится с греческого как "святой". Следовательно, "Ай-Петри" можно перевести как "Гора Святого Петра". Если вы обратите свое внимание на скалу, которая сейчас сзади и слева по ходу нашего спуска, то сможете разглядеть лик апостола Петра, который взирает сверху на благословенный всеми богами Южный берег Крыма.

Санаторники немедленно защелкали фотоаппаратами.

"А ведь можно перевести "Ай-Петри" и как "Святой камень" — проскочила мысль у Лешки. Где-то он читал, что Петр переводится с греческого именно как камень.

— ...По преданию апостол Петр посетил эти места и сам воздвиг крест на зубцах горы. Конечно же тот крест давно не существует, но если вы приглядитесь, то на одном из зубцов увидите, крест, поставленный местными альпинистами, как память о тех, то погиб на этих скалах.

"Молодцы какие!" — мысленно похвалил своих безымянных и неизвестных соратников Леха.

— Но есть и другие легенды о происхождении названия этой горы — жемчужины Крымских гор. Например, такая, шутливая. Однажды полюбили друг друга русский юноша Петр и татарская девушка Гюльнара. Но родители их были против брака мусульманки и христианина. И тогда бурной ночью они решили вместе броситься с горы, чтобы уйти из этого негостеприимного для любви мира. Они поднялись на зубцы и девушка прыгнула с утеса, но юноша испугался и не полетел вслед за возлюбленной. И она крикнула ему с укором: "Ай, Петри, как ты мог меня оставить!". С тех пор гору и стали называть в честь трусливого Петра.

— Дурь какая! — не сдержавшись воскликнул Лешка. Отдыхающие с антипатией покосились на него, а экскурсовод обиженно сказала:

— Вам не понравилась легенда, молодой человек?

— Конечно, нет! — горячо ответил ей студент. — Разве могли бы люди назвать гору в честь труса? Это первое. Второе — эти влюбленные, что они сбежать не могли? И, наконец, третье — почему это трусом оказался именно мужчина, да еще и русский? Ничего себе шуточки! А почему не украинец, не еврей, не грек?

Кто-то из группы засмеялся, а кто-то покрутил пальцем у виска.

— Ну это же просто легенда, молодой человек! — защищаясь, ответила тетушка. — И потом, вы же не из экскурсионной группы, поэтому стойте и помалкивайте!

Ошарашенный неожиданным аргументом Лешка и впрямь замолчал.

А тетенька, грозно поведя вислой грудью, продолжила знакомить санаторников с горой:

— Родился массив Ай-Петри, как и весь горный Крым, из громадного океана Тетис, шумевшего здесь 200 миллионов лет назад в триасовый период. Много раз этот участок суши выходил из-под уровня моря. Его разрушали природные силы, а потом он снова тонул в морской пучине. На дне откладывались пески, уплотнялись глина и песчаники, а известковые илы превращались в известняк. В нем можно увидеть окаменелости в виде трубочек и веточек — это ископаемые кораллы. Сама же вершина и зубцы Ай-Петри представляют собой огромный коралловый риф, мощность его превышает 600 метров. Так велик он оттого, что дно древнего моря медленно опускалось, и кораллам, неподвижным морским животным, жившим всего в нескольких метрах от поверхности воды, где много света и кислорода, приходилось "достраивать" свои башни. Через тысячелетия начался новый подъем, и колония кораллов прекратила свою жизнедеятельность. А зубцы Ай-Петри появились от выветривания. Вершина красавицы возвышается на 1234 метров над уровнем моря. С этой высоты Черное море просматривается вдаль на 135 километров, к сожалению, Турцию не видно. — Шаблонно шутила она. — Зубцы Ай-Петри — как ощетинившаяся спина мифического дракона, прикованного к вершине для ее охраны.

Наконец "жемчужина Крымского побережья" вознеслась ввысь, но тетушка ни на минуту не остановилась, продолжая водить руками над красотами побережья:

— Сейчас мы с вами проезжаем леса знаменитой крымской сосны. Воздух ее столь целебен, что больных туберкулезом и легочными заболеваниями привозили в эти леса. И, самое удивительное, что они излечивались. Ученые современности разгадали загадку сосны, обнаружив, что ее фитонциды губительно действуют на возбудителей этих заболеваний.

— Так уж прямо и все выздоравливали? — протрубил чей-то недоверчивый бас.

— Все! — гордо сказала экскурсовод, как будто она сама высаживала эти сосны на склонах гор.

— Особенно Чехов. — Пробурчал сам для себя Лешка. Но, его, слава Богу, никто не услышал, а то бы высадили, на фиг, на промежуточной станции канатной дороги, называвшейся, кстати, "Сосновый бор".

После пересадки, тетушка показала груды камней и назвала их развалинами старой римской дороги, а затем она похвасталась чахлыми кустиками знаменитых крымских виноградников.

Наконец, они прибыли и Лешка, устав от экскурсионного треска, с облегчением вывалился из кабинки. Воздух ошеломил его. Здесь было гораздо жарче, чем наверху, но самое главное, это был запах. Непередаваемый никакими словами запах кипарисов, магнолий, роз, можжевельников, лавров и моря.

Запах Крыма.

Отдыхающие шумной цыганской толпой уселись в "Икарус", а он, в гордом одиночестве перейдя дорогу, увидел стоящую на обрывчике ротонду. Зайдя в нее, он сел на лавочку уставился на солнечные блики, игравшие на воде и задумался — а что делать дальше?

И вновь безнадежная тоска, развеянная было на Ай-Петри навалилась на него. Его вновь затрясло от воспоминаний, тяжесть сдавила его грудь и знакомые вибрации пронзили мышцы. Мир поплыл в никуда, солнце закружилось вокруг резко заболевшей головы, тошнота вновь подступила к горлу. Он попытался встать и это, неожиданно получилось, и все вернулось на круги своя. Остался только легкий озноб. И снова заныла ладонь.

Тогда он закурил и начал считать затяжки. Если их будет нечетное количество — пойдет направо, четное — налево.

Вышло девять. Лешка повернулся лицом к сверкающему морю и зашагал по дороге вправо. Минут через пятнадцать он вышел к зданию, изображавшему средневековый замок.

"Воронцовка!" — обрадовано вспомнил он. Через узкий проезд он вошел во внутренний дворик. Странно, но людей здесь не было. Он подошел к билетным кассам музея, но и за окошком было пусто. Одна из дверей, как раз та, через которую обычно запускают туристов, была распахнута настежь. Лешка осторожно шагнул внутрь и тихо позвал: "Эй!". Никто ему не ответил. Поколебавшись, он все же надел бахилы, чтобы не испачкать раритетный дубовый паркет грязными кедами.

Первой комнатой была, кажется гардеробная. Длинная шеренга высоких в два человеческих роста шкафов накренившись разглядывала пришельца в замызганных джинсах и рваной штормовке. Шелест бахил расползался по углам, скрипел паркет, шторы подымали вековую пыль вслед за Лешкиной спиной.

Войдя в когда-то парадный кабинет графа Воронцова, а ныне зал музея, Лешка встретил нахмуренные взгляды висящих на стене портретов. Полуулыбчатый граф брезгливо отвернул от вошедшего острый аристократический нос. Сиятельные князья и полководцы старательно не замечали студента и тогда он показал императрице Екатерине Второй язык. Она небрежно повернула к нему свой двойной подбородок, свысока посмотрела на студента и тоже высунула свой язычок. За окном резко потемнело, в камине вспыхнул огонь, красным окативший комнату, а чугунная лошадь под не менее чугунным Наполеоном забила копытом. Лешка рефлекторно отшатнулся. Князь Воронцов хлопнул неслышно в ладоши и чьи-то торопливые шаги загрохотали в гардеробной. Студент не стал дожидаться слуг рисованных хозяев, он выскочил через бывший будуар хозяйки в голубую гостиную, где сам по себе играл "Лунную сонату", прихлопывая в такт крышкой, рояль. Белые, неповторяющие друг друга цветочки на потолках и стенах вдруг сплелись в тугую завязь, через сито которой угадывалось безглазое плачущее лицо молодого, но истерзанного до морщин жизнью мужчины.

Лешка выскочил в зимний сад, намереваясь выскочить на южную террасу дворца. Но свисавшие с потолка лианы уронили свои змеиные головы и засвистели на него. На свист повернулась скульптура девочки и кокетливо заулыбалась. Обнаженные нимфы попытались спрятаться в густых зарослях оранжереи, а хозяин гарема, мраморнолицый Аполлон грозно замахал руками на чужака.

Слева кто-то заухал и булькающее захохотал.

Лешка отскочил от кривляющегося безрукого старикашки, чрезвычайно похожего на обезьяну. "Вольтер" — пульсировала гнойно-желтая надпись под бюстом. Лешка осторожно обошел скалящийся бюст французского атеиста, но из воды выпрыгнуло несколько зубастых золотых рыбок и вцепились в икры студенту. Он отпрыгнул было в сторону, но тут безобразный старик вцепился металлическим ртом ему в руку, а в голову клюнула змеиным жалом ожившая лиана.

Лешка с трудом вырвал штормовку из пасти философа, оставив клок ткани в его зубах и упал на пол, уворачиваясь от ударов зеленых змей. Оторвав от ноги маленьких золотых пираний, он прополз по клетчатому сине-белому полу в английскую столовую.

Там горели камины, огромный стол был накрыт белоснежной скатертью, на которой стояли разноцветные бутылки, серебряные блюда с всевозможными закусками — здесь лежал и запеченный целиком молочный поросенок, и целые горы жареной птицы, и ломтями нарезанный осетр. Во главе стола сидел в роскошном костюме эпохи Екатерины Второй мужчина. Под напудренными щеками и тщательно завитым придворным куафером париком Лешка не сразу узнал своего куратора.

Тот сделал широкий, приглашающий жест за стол. Лешка встал и, брызгая мелкими каплями крови на сверкающий чистотой пол, сел с другой стороны стола.

И тут, с незамеченного до этого, дубового балкона над одним из каминов, по-цыгански взревел оркестр скелетов в попугайчатых зелено-желтых костюмах:

— К нам приехал, к нам приехал, Ааалексеееей наааш дааааааараагооой!

После сего вдохновляющего взрева скелеты сухо щелкнули челюстями. Наступила мертвая тишина, которую спустя мгновение нарушил Владимир, играющий роль хозяина:

— Изволит ли сударь вкусить скуднейшее наше угощение?

— Да уж пожрал бы чего... — как можно грубее ответил Лешка. — Да боюсь глаза мне отводишь.

— Как изволит ваша сиятельная осторожность! — манерно развел руками Володя и подцепил двузубой вилкой пару маленьких жареных комочков — то ли вальдшнепов, то ли куропаток, а может вообще перепелов. При этом кружевной манжет Володиного рукава залез в соусницу с красной подливой, но "его сиятельство" этого не заметил в порыве напускной "изячности". Вместо этого, он щедро плеснул себе вина в хрустальный бокал, но сделал это так неудачно, что струя, ударившись о стенку бокала, выпрыгнула на чистейшую дотоле скатерть.

Лешка фыркнул над неуклюжестью Володи.

Тот подозрительно посмотрел на студента и, совершенно случайно, с его вилки мясо свалилось прямо на манишку, оставив жирнейшее пятно. Лешка не выдержал и громко засмеялся, хотя нет, заржал во все горло. В этом смехе выплеснулось все напряжение последней чудовищно нереальной недели. Но Володя этого не понял, хотя правильно принял поверхностную причину смеха на свой счет.

— Что смеешься как дикий вепрь, вьюнош?

— Бабушка... моя бабушка... — заливисто задыхался Лешка.

— Что бабушка? — смотрел исподлобья Владимир.

— Бабушка раньше говорила... — растирая слезы по грязным щекам, всхлипывал Леха.

— Что говорила? — грозно стукнул вилкой по столу Владимир, но попал по краю фарфоровой тарелки, которая при этом треснула, а рыба, подпрыгнув, заскакала по полу.

При виде этого Леха заржал еще сильнее. С большим трудом он справился с приступом, и, наконец, выдавил из себя:

— Бабушка раньше говорила: "свиням культуры не привить"! — и снова заржал.

Володя злобно оскалился, но тоже справился с эмоциями и вежливо посмеялся:

— Не "свиням", а "свиньям".

— У меня бабушка была неграмотная, она говорила "свиням".

— Ишь ты, а про культуру знала.

Лешка, слегка успокоившись, пожал плечами в ответ.

Володя увлеченно обсасывал маленькие птичьи косточки с таким аппетитом, что бедный Лешкин желудок скрутился в трубочку и забурлил на всю столовую.

Теперь настала очередь Володи смеяться:

— Поешь! Когда еще такой вкуснятины попробуешь! Ишь, как живот урчит. Небось кишка кишке бьет по башке?

— Нет, спасибо. Что-то не хочется.

— Да перестань, все по-настоящему.

— Не может быть у тебя все по настоящему, Белиал.

— О, как! — удивился Володя. — Ты откуда имя узнал?

— Память у тебя, как у девицы на выданье. Так тебя твой начальник называл, как его Самаэль, что ли?

— Он мне не начальник. — Протестующе поднял руки Володя.

— Я уж не знаю, кто кому у вас начальник. Да мне и наплевать на это.

— Наплевать ему... Ишь, расплевался. Ну пора к делу. — Отложил приборы Белиал. — Ты с честью прошел испытание. Конечно, никакой карты не существует, и ваш поход был всего лишь экзаменом, в котором мог выжить только сильнейший. Вот лично я ставил на тебя, а Самаэль на твою подругу, как ее, Аню, что ли? Я выиграл! Внесите меч! — неожиданно рявкнул он.

В залу вошли двое корявых уродцев — большелапых, с межпальцевыми перепонками на руках и ногах, но с невероятно маленькими безносыми головами. Они почтительно несли позабытый Лешкой в подвалах Эски-Кермена меч.

— Встань, любезный на колени, — обратился он к Лешке. — Я тебя в следующую ступень посвящу.

Лешка же развалившись на стуле, скрестил руки и ноги:

— Володя, ты с какого балкона рухнул? Ты что, не понял? Я тебе больше не верю! Ты обманывал нас с самого начала, так?

— А мне все равно, веришь ты мне или не веришь. Ты дал клятву служить делу света до абсолютной смерти, а в случае предательства тебя ждут вечные муки. Твоя жизнь принадлежит мне. Понял? — Белиар щелкнул пальцами и уродцы, подобострастно кланяясь, исчезли, пятясь в темноту дворца. А меч остался висеть на невидимых нитях, прямой и холодный, ровно судьба, разрубившая Лешкину судьбу на две неравных части — до и после.

— Я где-то читал, что клятва полученная обманным путем недействительна.

— Мало ли что ты читал? Главное, что ты сделал! А сделал ты много! За тобой три убийства. Ты маньяк. Место тебе в психушке или тюрьме. Так что не ломайся, а прими мою волю.

— Нет. — Твердо ответил Алексей.

— Я тебя столько раз спасал... Вспомни сам! В детском саду кто тебя вытащил? А во Владимире? А в электричке? Наконец, албасты от тебя отвел! — сменил тактику Володя.

— Знаешь, Белиал, мне кажется, что это не ты был?

— А кто тогда?

— Тот, кто сильнее тебя.

— Много чести для тебя, чтобы Он обратил внимание на начинающего колдуна.

— Что за "Он"?

— Тот, кто несет свет истинного!

— Знаешь, что Белиал... Я ведь знаю, почему ты назвался чужим именем! — сменил тему Лешка.

Владимир вопросительно посмотрел на него: