Понаблюдав еще немного за тщетными мыслительными потугами подводных диверсантов, японки переглянулись, синхронно вздохнули... и принялись раздеваться.

— Вы чего?.. — не понял Иван. Алена догадалась быстрее — ее глаза сразу вспыхнули:

— Точно!.. Как раз то, что нужно!

— Что нужно?..

Глядя, как Иван продолжает тупить, Амико меланхолично покачала головой.

— Не подумайте, что мы из-за психологического стресса превратились в эксгибиционисток, Иван-сан.

— ...Хотя этому все очень даже способствовало... — быстро вклинилась Кейко, пряча мокрую обрезанную сутану, а также все свое боевое снаряжение в широкую щель между тем валуном, на котором они с подругой сидели, и следующим камнем.

— А! Вы решили игов приманить!.. — догадался, наконец, Иван. Правда, затем он все равно недоверчиво покачал головой: — Ну, в самом деле, не думал, что вам после всех этих страстей захочется прилюдно устраивать стриптиз.

— Дело не в том, чего хочется, а в том, что нужно, — со стоическим выражением лица ответила Амико, пристраивая автомат так, чтобы его было не видно с воды, но легко было бы схватить. — Если наша помощь поможет сорвать их планы, я готова на все.

— И потом, тут больше лицедейство, сценический образ. Вы же знаете, Банька-сан, как японки любят в роли айдору скакать на сцене? Чем мы хуже, спрашивается? — Кейко хихикнула и кокетливо высунула язычок. Она то ли изо всех сил храбрилась, то ли действительно научилась защищаться от царящего вокруг безумия, смеясь над ним. — Короче, плывут эти ваши атомные террористы, и вдруг видят пару заблудших монашек, совершающих омовение или просто загорающих.

— Мысль отличная! — Алена даже захлопала в ладоши. — Как только мне в голову не пришло?.. Правда, я бы все равно не смогла раздвоиться — Батончику надо давать команды под водой. Но эти козлы, конечно, мимо не пройдут, увидев таких красоток — наверняка свернут поближе, чтобы рассмотреть и разобраться.

— Мы попозируем, а когда начнется, нырнем за валун. Вон там какие глубокие щели, — Кейко похлопала по гладкой, обточенной водой макушке громадного булыжника. — Банька-сан нас прикроет, да?

— Прикрою, конечно, — проворчал Иван. Судя по всему, ему не очень нравилось, что девушки снова подвергают себя риску, но возражать было бы бессмысленно — никакой разумной альтернативы он предложить не мог. Вместо этого он указал рукой назад: — Если что пойдет не так, если вдруг лодки перевернуть не выйдет, и они начнут по нам садить изо всех стволов, вы быстро сматывайтесь в ту рытвину и ползите в джунгли, там недалеко. И не оглядывайтесь, понятно?

— Ха-а-ай! — пропела Кейко, с удобством развалившись на валуне. Акеми молча устроилась рядом, приняв рафинированно-изящную позу. Незагорелые тела японок, вполне соответствующих по этому параметру идеалу Ямато-надэсико, в котором всегда высоко ценилась белизна кожи, резко выделялись на темно-сером фоне камня. Пожалуй, никто, называющий себя мужчиной, не смог бы пройти мимо, не вывернув шею.

— Молодцы! — похвалила Алена и быстро проверила свое снаряжение, готовясь вернуться в воду. Затем выпрямилась, чтобы отдать последние указания. — Так, значит, все по местам. Когда они появятся, молчим, не стреляем, не шумим. Сигнал к атаке — когда покажется Батончик. После этого воюем изо всех сил, до полного уничтожения противника. Все ясно?

— Так точно, — кивнул Иван, проверяя прицел автомата.

— Если вдруг на берегу встретятся две девицы в камуфляже и с оружием — не стрелять, это наши. Не удивляйтесь на их разноцветные физиономии, а сразу кричите пароль: 'Сергей Сапожков'. Да погромче, а то они и сами пристрелить могут.

— А это кто такой? — поинтересовался Иван. Алена почему-то немного смутилась и покраснела:

— Долго объяснять. Ладно, давайте по плану!

Русалка застегнула ремни акваланга, передвинула подводный автомат на грудь и уселась на торчащий из воды камень, вглядываясь в далекие скалы, за который резким изгибом уходил Салуин.

— План, ка ?.. — протянула по-японски, задумчиво наблюдая за ней, Кейко. — Как будто мы не знаем, чем заканчиваются все выдуманные здесь планы.

— Ты права, — согласилась Амико. — Все идет кувырком, словно над нами действительно кто-то издевается.

— Еще бы! Когда сбежали из того наркоманского логова с клетками, я подумала — фух, спаслись, наконец, осталось только потихоньку, незаметно прошмыгнуть в Таиланд. И где мы сейчас? Изо всех сил воюем с игиловцами, о которых я неделю назад вообще ничего не слышала, и которые меня ну совершенно, ни капельки вообще не интересовали! Даже не себя защищаем, а каких-то совершенно незнакомых китайцев. Охо-хо... — она вздохнула и с сокрушенным видом покачала головой. — И что здесь самое удивительное, я совершенно уверена, что поступаю правильно, и по-другому нельзя. Кажется, это русское безумное желание взвалить на плечи целый мир заразно и передается воздушно-капельным... а то и еще каким неприличным путем.

— Возможно, — согласилась Амико. — Но нам ли сетовать? Если бы не оно, стал бы Иван сражаться насмерть ради двух незнакомых девчонок, которых он увидел впервые в жизни, мельком в темноте через прицел?

— Вот это я и имела в виду. Встревать в разборки каких-то дикарей — настоящее сумасшествие... но только с первого взгляда. А с нашей нынешней, скорректированной под влиянием... хм... событий точки зрения — совершенно нормально. Интересно, что думает по этому поводу наша новая русская знакомая? Так и не пойму — она военная, или нет?

— Хотя по возрасту она вряд ли старше нас больше, чем на пару лет, очень уверенно обращается с оружием и держит себя — так что весьма вероятно. Возможно, действительно занимается изучением морских животных в интересах русского флота.

— Но одно дело исследования — и совсем другое воевать в этих забытых богом местах. Дай-ка я ее спрошу! — вдруг заявила Кейко. Усевшись, она обратилась к новой соратнице по-английски:

— Алена-сан, извините, что я задаю такой неожиданный вопрос... но ради чего вы сражаетесь здесь, так далеко от России?

Подняв на нее голубые глаза, русалка словно задумалась — стоит ли отвечать? Но, чуть погодя, все же пояснила:

— У меня есть личные причины — я ищу в эти краях... кое-кого, — она вдруг замолчала, и на ее лицо набежала тень.

— И... не нашли?..

— Пока нет. Но нашла то, что совсем не искала. И это... это неплохо. В общем, я не совсем чужая здесь, хотя провела в Юго-Восточной Азии не так уж много времени. И мне, конечно, больно на это все смотреть. Чего хорошего, когда сюда катится война; когда фанатики готовы перебить всех, до кого только дотянутся, а оставшихся затащить в средневековое мракобесие? И самое плохое, что те, кому положено бы граждан своих защитить — правительства, вооруженные силы — ни черта сделать не смогут.

— Почему же?

— Потому что у них нет, вокруг чего объединиться. Таиланд, Малайзия, Индонезия, Сингапур и прочие — каждая страна тянет в свою сторону; их сожрут поодиночке. Тем более что большая часть их населения живет бедно и гнусно, и будет только рада, когда их 'правителей' поставят к стенке исламисты. Хотя фанатики потом уже их самих погонят в бой уже под черными флагами ИГ и заставят убиться об китайцев или вьетнамцев. В общем, все будет намного хуже, чем даже сейчас. Мусульмане начнут гнобить немусульман, те огрызаться в ответ. А радоваться и потирать ручки будут американцы — как же, конкуренты умываются кровью.

— Но что же делать? — мрачно поинтересовалась Кейко. — Выходит, победа исламистов и бесконечная война неизбежны, а спасения нет? Но ведь вы же сражаетесь, и не одна?

— Здравомыслящие люди есть везде, и они могут объединяться. Лучше всего понимают суть нынешних потрясений разные левые движения — коммунисты, социалисты и сочувствующие. Только вот во всех этих странах ЮВА власти их традиционно гнобят. Вон, к примеру, — президент Филиппин, который ради популизма лает на американцев и расстреливает наркоторговцев без суда, одновременно изо всех сил преследует и филиппинскую компартию. Но когда надвигается война, именно коммунисты первыми начали объединяться. А что — по религиозному признаку они никого не делят, по национальному тоже — потому что интернационалисты. Выходит, это единственная платформа, на которой здесь возможен хоть какой-то отпор ИГ. Жаль, что пока еще далеко не все это понимают.

— Вот как... Спасибо за объяснения, Алена-сан, — поклонилась Кейко, и по ее лицу было понятно, что она не пропустила эти слова мимо ушей, как полагалось бы легкомысленной школьнице.

— Да на здоровье, — пожала плечами Алена, а Кейко повернулась к подруге и негромко сказала по-японски:

— Что-то похожее я недавно слышала.

— Да. То, что говорил Иван-сан, — кивнула Амико. — И это, кстати, неплохо дополняет его слова. По крайней мере, никаких противоречий я не вижу.

— Хорошо, если так, — побарабанив пальцами по камню, Кейко прищурилась навстречу заре, стремительно разгорающейся над верхушками восточного хребта, громоздящегося на противоположном берегу. — Тогда, даже если нас тут убьют, можно будет утешаться тем, что — за правое дело.

— Почему бы и нет?

— Вот ты иронизируешь, а зря, — заметила Кейко. — Неделю назад на предложение повоевать за каких-то там китайцев или бирманцев я бы тоже покрутила пальцем у виска, а теперь... теперь уже не кручу.

— Я не иронизирую, — спокойно покачала головой Амико. — Если умирать, то хотя бы не напрасно. Подумай, если бы нас с тобой убили тогда же, в первую ночь, в нашем существовании вообще не осталось бы никакого смысла. Мы росли в обеспеченных семьях в благоустроенной Японии, жили почти беззаботно — то есть, попросту не зная, что такое настоящая нужда; не подозревая, как тяжело живут другие люди — хотя бы эти самые несчастные бирманцы. Мы жили для себя, не принося никому пользы. Если подумать, то имели ли мы право ожидать, что кто-то рискнет своей жизнью, чтобы спасти столь никчемные существа?

— Наверное, нет, — подумав, согласилась Кейко.

— Но это произошло. Теперь нужно вернуть долг. Если мы выживем, то мне хотелось бы жить дальше, принося хоть какую-то пользу. И начинать можно уже сейчас.

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, неотрывно наблюдавшая за нижним по течению поворотом реки русалка привстала и бросила:

— Идут! По местам!

Пара секунд — и на берегу не осталось никого, кроме японок, снова попытавшихся принять расслабленные пляжные позы. Алена, хлопнув по гладкому боку Батончика, стремительно бросилась в воду, и косатка мигом последовала за ней. Иван спрятался между камней чуть ниже по течению — его совершенно не было видно.

Осторожно скосив глаза, девушки пытались рассмотреть приближающийся конвой. До возвышающихся на крутом повороте Салуина скал было недалеко, менее километра, и уверенно двигающиеся против течения на мощных подвесных моторах полужесткие лодки с надувными бортами скоро приблизились настолько, что стали видны их экипажи. В том, что это исламисты, сомнений быть не могло: бородатые загорелые физиономии, черные платки с написанными белой арабской вязью лозунгами Восточного халифата, многочисленное оружие — эти были братья-близнецы тех боевиков, с которыми Амико и Кейко пришлось отчаянно сражаться этой ночью.

На первой лодке, в которой вооруженные до зубов боевики сидели достаточно тесно, рулевая колонка располагалась посередине корпуса, и на раскачивающейся над ней длинной антенне трепетал черный флажок. Вторая лодка следовала за ней метрах в двадцати — она была несколько длиннее, и щиток, за которым сидел рулевой, торчал почти на самом носу. Вместительный корпус выглядел бы пустым, если бы не какой-то закутанный брезентом длинный объект, лежащий по оси лодки и даже немного выступающий назад между черных кожухов подвесных моторов. Эта лодка сидела в воде глубже и отзывалась на повороты штурвала не так быстро; явно чувствовалась серьезная нагрузка.

Поднимая белые буруны, и легко рассекая прозрачные воды Салуина, лодки приблизились метров на двести, когда боевики заметили 'загорающих' на камне девушек. Моторы первой лодки сбавили обороты, бурун немного опал. Все головы повернулись на левый борт; мелькнули несколько автоматов, поспешно подготовленных к бою. Блеснули стекла биноклей. Скучавший на носу, возле турельного пулемета впередсмотрящий торопливо наклонился, проделывая с оружием какие-то манипуляции — судя по всему, взводя и наводя его на цель.

— Ч-что-то... мне с-страшновато... — почти не разжимая губ, пробормотала Кейко. Ощущение почти нагого, защищенного лишь тонким бельем тела, расстреливаемого жадными взглядами, было практически невыносимым.

— В первой лодке шестнадцать, — не поворачивая головы, но прищурившись, хладнокровно сосчитала Амико, на которую, казалось, повисшее в воздухе напряжение ничуть не действовало. — Во второй — пять.

Впрочем, моторы снова заревели сильнее, и немного клюнувшая носом лодка снова решительно поперла против течения, забирая левее и нацелившись носом точно на огромный валун. Боевики рассмотрели неожиданных незнакомок, убедившись, что их всего две и они безоружны, и решили разобраться, в чем тут дело — а также, возможно, познакомиться поближе. Вторая лодка, груженая, исправно потянула за авангардом.

Чем ближе подходили катера, тем ярче горели глаза боевиков — все исламисты, сидевшие на низких скамейках или прямо на дне, подались влево, таращась на диковинку. Опустив нацеленные было автоматы и пулеметы, они привстали или навалились на борт, отпихивая друг друга и обмениваясь удивленными восклицаниями, быстро переходящими в нетерпеливый похотливый гогот. Никто, включая носового пулеметчика и рулевого, уже не смотрел ни вперед, ни на правый борт — если бы противник устроил в этот момент засаду на другом берегу, он мог бы встать в полный рост, совершенно не опасаясь, что его обнаружат. Задумка полностью оправдала себя.

Едва справляясь с подступающей паникой, Кейко прикрыла ресницы, изображая беззаботную дремоту на ласковом утреннем солнышке, но ее могла бы выдать капелька крови, выступившая на прокушенной губе. Она сама не знала, как получается заставить себя оставаться на месте, а не броситься в спасительную трещину за валуном, где спрятано оружие и одежда. Лежа рядом, Амико буквально чувствовала, как трепещут напряженные до звона мышцы подруги. Сама она, напротив, ощущала лишь ледяное спокойствие. Сознание словно расширилось, впитывая все краски, звуки и запахи, движения: вплоть до речных брызг, заброшенных искрящейся на солнце волной на быстро нагревающийся камень; вплоть до трепета длинных жестких листьев на ближайшем кусте и легчайшего скрипа стальной пружины подавателя в магазине ее гэдээровского 'калашника', готовой вытолкнуть очередной патрон в зацепы извлекателя, когда придет время огня.

Акеми немало читала про медитативные практики и даже пыталась следовать некоторым из них, но никогда еще с такой остротой не испытывала погружения в истинную природу жизни. Да, теперь она могла уверенно подтвердить: 'Горы действительно являются горами, реки действительно являются реками' . Просветление? Самурайский дзен? Как бы ни было, внезапное сатори словно позволило взглянуть на себя со стороны: перед ее глазами с нереальной, звенящей четкостью встала картинка, будто снимаемая беспилотным квадрокоптером с десятиметровой высоты.