Заводы-дублёры. По мобплану на выпуск танков после начала войны должны перейти ЧТЗ и УВЗ в кооперации с Уралмашзаводом. Некоторый опыт броневого производства на Урале есть, но, полагаю, из-за слабости конструкторских коллективов, для мобилизации заводов не делается вообще ничего. В прошлый раз их хватило только на то, чтоб в Т-34 запихнуть Д-130-2, форсировав его по-танковому до 350 лошадиных сил. Сейчас же ЧТЗ вообще не чешется, ожидая передачи технологии из Ленинграда. Но, чёрт возьми, уже который год ставлю вопрос про 700-сильный Д-130-4Х, ближайшего родственника Д-130-2, а воз и ныне там! Шлют нам оттуда проекты спаренной установки из двух серийных дизелей, которая заведомо по высоте не проходит! Вот до чего доводит нежелание осваивать новую продукцию! Уралмаш мог бы и литой бронёй заняться, разработать технологию самостоятельно. Может это было бы и быстрее, и лучше. Уж в чём, в чём, а в крупном стальном литье опыта у них хоть отбавляй! Короче, по уральскому "кусту" — неудовлетворительно. Даже если б у нас испытанные и принятые на вооружение танки уже были, то там с началом войны их выпускать не смогут. Хорошо ещё, если к осени раскачаются.

Какие выводы мы можем из всего этого сделать? Вывод простой: потенциала для решения поставленных задач нашей танковой промышленности хватает, но не хватает элементарной дисциплины и организованности. И это в то время, когда для заводских и конструкторских коллективов война, фактически, уже началась! Немцы ставят на свои танки мощные пушки, насыщают 75-миллиметровыми ПТО пехотные дивизии, делая уязвимыми наши тридцатьчетвёрки, Т-126 и даже КВ. Соревнование снаряда и брони идёт вовсю и мы обязаны его выиграть! В связи с этим прошу совещание рассмотреть вопрос о приведении организации нашей автотракторной, танковой промышленности, среднего машиностроения в состояние, отвечающее текущему моменту! Я говорю о выводе КБ и СКБ из подчинения гражданских наркоматов и прямом подчинении их ГАБТУ, мобилизации сотрудников в РККА и присвоении им соответствующих должностям воинских званий! Полагаю, то же самое касается всех остальных секторов промышленности, прежде всего, авиационного, артиллерийско-стрелкового, боеприпасов, судостроения.

— Какие будут мнения? — обратился к залу Предсовнаркома, правильно истолковав то, что я, наконец, на время заткнулся.

Как я и ожидал, среди гражданских, дураков "против", рискующих прослыть дезертирами, не нашлось. Зато вояки меня единодушно поддержали в желании прижать вольницу советской технической интеллигенции к ногтю. Решение тут же было проголосовано, запротоколировано и оформлено. Всё вышло, на волне встряски от "детского" дела, даже легче, чем я ожидал. Но впереди ещё была одна из наиболее трудных задач.

— Теперь я вынужден поднять вопрос пулемётного вооружения в частности и танкового вооружения в целом. С пулемётным вооружением сложилась совершенно ненормальная ситуация. Как вы знаете, наш ПШ двуствольный с горизонтальным расположением стволов. Оружие такой компоновки для танков не годится, поскольку тогда в толстой лобовой броне придётся делать под него просто огромную амбразуру в которую даже 75-мм снаряд влетит не задев краёв. Иметь такую дыру в лобовой броне — преступление по отношению к танкистам. Нам нужна модификация ПШ с вертикальным расположением утолщённых и, возможно, удлинённых тяжёлых стволов. И советская промышленность, как я знаю, готова нам такой пулемёт дать. Но ГАУ во главе с товарищем Куликом имеет на этот счёт другое мнение, будто танкостроители должны извернуться и вкорячить пехотное оружие в башню, ради единообразия и массовости серийного производства пулемётов. ГАУ, в отличие от ГАБТУ, имеет слабое представление о бронировании перспективных танков, но, тем не менее, считает возможным учить танкистов, как делать бронемаски для вооружения. Я не считаю возможным оставаться в долгу и, поэтому, вынужден поставить вопрос на текущем совещании, поскольку он не является только внутренним делом НКО, но касается и оборонной промышленности. Вопрос о праве ГАБТУ заказывать разработку и серийный выпуск вооружения для танков и прочих бронеобъектов с изъятием такового же права у ГАУ. Местный, как говорил Суворов, лучше судит! Танкистам виднее, какие пулемёты должны быть на танках! В противном случае, из-за вечного стремления ГАУ к неуместной "экономии", мы рискуем остаться вообще без танков, способных противостоять противотанковым средствам противника!

Моё заявление вызвало в "узких кругах" эффект разорвавшейся бомбы. Посягнул на монополию ГАУ! Это почище, чем в морские дела с ногами лезть и оттирать у генерал-адмирала "его" заводы и верфи! Ой, что будет! Непременно. Даже скандал с "сыночками" здесь мне не поможет.

— Этого нельзя делать! — взвился Кулик под галдёж наркомов боеприпасов и вооружения, — Он нам всё сорвёт и дезорганизует! У генерал-полковника Любимова, что ни день, то новая придумка, которую вынь да положь! Причём — ещё вчера! Он нам хаос устроит, останемся и без пушек, и без снарядов!

— Чушь! — не уступил я. — Во-первых, танковое вооружение, хотите или нет, но давать всё равно придётся, это раз! Всем мои, как вы сказали, "придумки", выкатываются вам на блюдечке с голубой каёмочкой, то бишь с разработанной технологией изготовления! Либо базируются на давно уже известных технологиях!

— Да, и патроны кинжального огня?! — уцепился начальник ГАУ за, наверное, единственный "косяк" с моей стороны.

Но и это с большой натяжкой. Идея двупульных патронов всплыла в моей голове, когда танкодесантные штурмовые батальоны перевооружались с ППШ на АК. Последний, конечно, мощнее и универсальнее, но в типовых для штурмовиков условиях, боях в траншеях, накоротке, первый, с его-то скорострельностью в 900 выстрелов в минуту при малом заряде каждого патрона, имел свои преимущества. Поскольку АК-39, в отличие от "эталонного" прототипа, был 6,5 миллиметровым, экспериментировать пришлось на пулемётных патронах, снаряжая их парой 5,5-граммовых пуль ТТ вместо одной стандартной 11,8-граммовой "Д" при том же заряде. Баллистика, конечно, "убежала" и стандартным прицелом надо было пользоваться с поправками, но, главное, оно работало! Даже очередями из РПШ. При этом, первая пуля вылетала из ствола со скоростью 840 метров в секунду, вторая -800, отставая в полёте ещё больше. В результате получалась плотная очередь с рассеиванием по вертикали. С этим "багажом" я отправился к боеприпасникам с "Острова", которые всего за месяц соорудили патрон ПКО, пулемётный, кинжального огня, с парой идентичных 6-граммовых пуль оживальной формы со стальными сердечниками и конической донной выемкой, и патрон ПКОТ, в котором вторая пуля была трассирующей. Начальные скорости упали до 820 и 780 м/с, но дальность прямого выстрела по грудной мишени возросла до 400 метров по бегущей фигуре и до 300 метров по грудной. То есть, в рамках советской тактики, это значило, что патрон можно применять косоприцельным огнём для отражения следующих сразу за артподготовкой атак с рубежа 200 метров. Также, с одного фланга на другой, с запасом, простреливался из пулемёта весь фронт типичного взводного опорного пункта. О том, что плотность огня удваивалась, а его эффективность тоже возрастала в полтора-два раза, даже говорить не стоило.

С такими выкладками, полностью подтвердившимися на стрельбах с имитацией различных тактических ситуаций, у Кулика отбрыкаться от меня не было никаких шансов. Повоевавшие, особенно в Финскую, красные командиры были в полном восторге. Бывали там случаи, когда во внезапно разгоревшемся накоротке лесном бою, наших лыжников выручали пулемёты Мощевитина, с переводчиком огня на "зенитный" режим в 1200 выстрелов в минуту. Под их влиянием сам начальник ГАУ тоже увлёкся, сообразив, что вместо одного патрона он, как бы "бесплатно", получает два. Только... Только партии представленных на испытания патронов были изготовлены "полукустарным" последовательным методом, совсем недавно ещё бывшим основным для советской патронной промышленности. Специфические сегменты для автоматической патронной линии "ПКО" ваяли на "Острове" ещё три месяца и лишь недавно сдали в эксплуатацию. А линия "ПКОТ" до сих пор в работе.

Побочным эффектом я мог быть удовлетворён, а вот основной цели — двупульного патрона для АК, достичь не удалось. Пульки выходили слишком лёгкими и слабыми.

— Вас что, сроки не удовлетворяют? — оскорбился я в лучших чувствах, поскольку считал КО настоящим подарком ГАУ.

— Объёмы тоже!

— Так что вы на ГАБТУ и на меня навалились?! Толкайте станкостроителей и наркомат вооружения!

— Эх, товарищи, в одной армии служите, в одной партии состоите, — с горечью прервал нашу перепалку Генеральный секретарь ВКП(б), — а брешетесь между собою каждую минуту! Ровно кошка с собакой ужиться не можете! Одно дело делаете! Неужто так трудно договориться и работать сообща?! Как и подобает коммунистам?

— Отчего?! — усмехнулся я. — Договориться-то мы можем. Только сколько времени на это уходит? С осени по пулемётам всё договариваемся. Маршал Кулик время тянет, думает, сейчас армию перевооружу, мобзапас наполню, а там и танкистам с их экзотикой можно будет уступить. Позиция-то понятная. Своя рубашка ближе к телу! Вот только останемся мы из-за этого без танков в серии, когда начнётся! В общем, так! Время разговоров и уговоров прошло! Сейчас уже жизненно необходимо, чтобы ГАБТУ, без лишних посредников, само формировало заказы оборонной промышленности на танковое вооружение! Соплей разводить с ГАУ с их извечным: "берите что попроще", нам некогда!

— Я против! — резко отреагировал нарком вооружения. — Танкисты с ГАУ будут тянуть каждый на себя, а наркомат останется крайним, поскольку не сможет всем сразу угодить! Нет уж! Договаривайтесь между собой сами, нас не втягивайте!

— Согласен, — поддержал коллегу нарком боеприпасов.

Вот как? Ожидаемо. Но и мне тут в голову светлая мысль пришла, как всем, кто мешает создать новое поколение танков, или даже просто недостаточно рьяно в этом направлении пашет, весёлую жизнь устроить. Товарищи меня к этому, буквально, вынуждают.

— Если сумеем к маю новые танки принять на вооружение и поставить в серию, то подготовленные резервные экипажи поедут помогать в их сборке и пойдут воевать именно на них, — сказал я спокойно и как бы между прочим.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Сталин, наблюдавший, до этого, за борьбой со стороны.

— Что им не придётся, отмыв с дырявой брони кровь убитых товарищей, гореть в первой же атаке, напоровшись на 75-миллиметровую противотанковую пушку, Штуг или немецкий Панцер, — пожал я плечами. — Напротив, в танках "ИС" у них есть все шансы достойно довоевать летнюю кампанию и поступить в училища. Надо быть совсем уж законченным неудачником, которому и в мирное время кирпич на голову обязательно упадёт, чтобы, будучи танкистом, членом экипажа тяжёлого танка, этого не суметь.

— Да закажем мы твои пулемёты! Завтра же! Угомонись! — запаниковал Кулик, осознав, что я, став злейшим врагом папочек и, особенно, мамочек, являюсь, одновременно, единственным возможным спасителем их драгоценных чад. Только генерал-полковник Любимов, "взявший в заложники" деточек, может без ущерба для репутации им помочь. Подобная попытка со стороны любого другого товарища сразу повесит на него ярлык шкурника. Значит, заинтересованные товарищи, при такой-то постановке вопроса, горы теперь свернут, напрягут все возможные связи, лишь бы ИСы на заводе имени Ворошилова пошли в серию в срок! И на пути этой всемогущей "тайной партийной силы" лучше не становиться, сметут, как мусор! Тут даже товарищу Сталину есть над чем задуматься. Вон, уже отстранился и не пытается уточнять, что же я имею в виду.

— Поздно, товарищ маршал, ГАБТУ само закажет, — ответил я спокойно, будто вопрос уже решён. — Или вы думаете, что наше управление будет ГАУ, в условиях военного времени, из-за любой мелочи по полгода уговаривать?! Волокиту бумажную разводить?! Товарищ Предсовнаркома! Чего ещё тянуть? Ставьте вопрос на голосование.

— Что ж, товарищ Любимов сделал много в деле стрелкового и артиллерийско-миномётного вооружения нашей доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии... — стал рассуждать вслух Иосиф Виссарионович. — Были отдельные сложности, недостатки, недоработки, но хаоса, которого боятся товарищи из ГАУ, наркоматов Вооружения и Боеприпасов, не наступило. Стоит попробовать выделить товарищу Любимову, коли он настаивает, самостоятельный участок танкового вооружения, за который он будет нести личную ответственность? Думаю, стоит. Но, чтобы не было у нас в будущем раздрая, надо чтобы надёжный, проверенный товарищ взял персональное шефство, присматривал бы за тем, чтобы ГАУ и ГАБТУ работали с наркоматами согласованно, а не как в басне Крылова "Лебедь, Рак и Щука". Думаю, лучшей кандидатуры чем товарищ Берия, нам здесь не найти. Особые отделы в частях и на заводах его, ему и карты в руки. Выношу на голосование предложение товарища Любимова с моей поправкой. Кто за? Кто против? Воздержавшиеся?

Среди тех, кто имел на этом совещании право голоса, "против" не проголосовал никто. Зато воздержавшихся было более чем! Все военные и ветераны, не желавшие принимать какую-либо сторону в конфликте ГАБТУ и ГАУ, наркомы заинтересованных в деле наркоматов, иные товарищи, надеясь, таким образом, дистанцироваться от "детского" дела. В общем, пропихнуть решение получилось с трудом. И, тем не менее, этот крайне важный для меня шаг был сделан.

Я хотел было затронуть здесь ещё кое-какие вопросы второго плана, но ведущий совещание Предсовнаркома не дал мне такого шанса, передав слово медикам. Я, было, хотел возмутиться, но подумав, что и так выбрал сегодня весь лимит терпения товарищей, придержал коней. Всё время, пока разговор шёл о заготовке лекарств, перевязочого материала, белья, пижам, коек для госпиталей, я помалкивал. Но потом, когда слово перешло к Берии, не мог не вмешаться, ибо у Лаврентия Павловича оказалось немало инициатив, вызвавших у меня резкое неприятие. Нет, пока речь шла о железе для войск НКВД, контролирующих ДМЗ, я готов был на любые уступки и даже более того. Но когда Берия заговорил о людях, точнее о превентивных мероприятиях по усилению госбезопасности в особый период, то меня прорвало. Фактически, нарком внутренних дел настаивал, в логике "органов", на помещении всех иммигрантов-иностранцев, кандидатов на получение гражданства, под надзор, в особые лагеря. Во избежание беспорядков в тылу воюющей страны.

— Этого делать ни в коем случае нельзя! — вскочил я от избытка чувств с места, перебивая Лаврентия. — Мы не можем полсоюза посадить за колючку и заставить другие полсоюза их охранять! Воевать-то кто будет?! А моральный эффект?!

— Нельзя оставлять ненадёжный элемент в тылу! — холодно возразил мне наркомвнудел. — Или у вас, товарищ Любимов, есть иные предложения, как не допустить диверсий и провокаций "пятой колонны"?

— Во-первых, надёжный этот элемент или ненадёжный — большой вопрос! Всё таки к нам ехали люди, сознательно выбравшие жизнь в социализме и, затем, в коммунизме!