Мужчина, сдерживая гнев, попытался улыбнуться. Губы его дрогнули, а на лбу появился складочка.
— Боюсь, что новость, которую я сообщу, напрямую связана с нарушением законов Второй параллели.
— Конкретнее, Исаак, — поторопил аристократа Маккерик.
— Мне стало известно, — вскинув подбородок и обводя Князей взглядом, полным огня победителя, — из надежных источников, могу вас уверить, что люди Штефана Кэйвано нарушают правило гласности. Что разглашают — и могу осмелиться заявить, — преднамеренно о существовании Второй параллели.
— Это невозможно! — воскликнула Кассандра, сощурившись.
— Многие знают, что мы существуем, Исаак, — прервал поток возмущения Княгини Лестер. — И это не было большой проблемой раньше.
— Но когда эта проблема угрожала выйти за пределы круга осведомленных? — парировал Хотвар.
Князья настороженно застыли, глядя на седовласого аристократа пристально и внимательно.
Штефан сощурился. Он ожидал этой подлости от Исаака, но только сейчас осознал глубину проблемы.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Станевич. — Круг растет? Осведомленных становится больше?
— Именно так, — подтвердил Исаак, удовлетворенный произведенным эффектом. — Круг растет, уверен, что даже сейчас на одного или двух осведомленных стало больше. И мы все понимаем, — обводя взором Князей, продолжал он, — чем это нам может грозить.
— Восстание? — грозным шепотом проговорил Маккерик.
— Именно. Если круг тех, кто знает, вырастет и перейдет грань, — он сделал значительную паузу, прежде чем добавить: — Восстание неизбежно, а существование Второй параллели в тайне подрывается.
— Но с чего ты взял, что именно люди Штефана распространяют слухи? — воззрилась на Хотвара Княгиня.
Он насупился, глядя на нее почтительно, но с угрозой. Она всегда была проблемой. Княгиня! Всегда стояла на защите ублюдка Бернарда, как сука, защищающая своих щенят.
— Я уже сказал, — медленно протянул он, — что эти сведения получены из надежных источников. Я лишь делаю акцент на том, чем все это может нам грозить. Расширение круга знающих может иметь глобальные последствия, вплоть до восстания, как уже было сказано, — он поджал губы и рискнул добавить: — К тому же, нарушение первого правила Устава, насколько мне известно, грозит карой Совета.
— На что ты хочешь нам указать? — не понимая его до конца, спросил Стани?слав.
— Ты указываешь на Штефана? — напрямую спросил Ричард Роузберг.
— Неужели ты думаешь, что Штефан причастен к разглашению правды? — фыркнула Кассандра.
— Зачем ему это может быть надо? — подтвердил Маккерик. — В этом нет смысла.
Исаак дернул головой, между кустистых бровей залегла складка.
— Я не говорил, что ему это может быть надо, — спокойно сказал он. — Я лишь считаю, что Князь, — сделав презрительное ударение на этом слове и бросив взгляд на Кэйвано, — который допускает подобное среди своих людей, не может заслуживать доверие и управлять целым кланом.
— И мы возвращаемся к твоему первому прошению, — холодно проговорил Штефан, не произнесший ни одного слова до этого, и пронзая Исаака взором серо-голубых глаз. — Не правда ли, Исаак?
Тот скривился, но промолчал.
— Даже если слуги Кэйвано и распространяют подобные слухи, — начал Лестер, — мы должны выяснить, кто это делает, с какой целью и... — быстрый взгляд на Штефана, -...и знает ли об этом сам Князь.
Штефана передернуло от подобного оскорбления. Брови его сошлись на переносице.
— Если вы хотите услышать это от меня, — холодно и презрительно заявил Штефан, — то я говорю, открыто и правдиво: я не знал о том, что происходит.
— Я ничуть не сомневался, что ты скажешь именно это! — фыркнул Исаак, окатив ег ненавистью взгляда.
— Моих людей проверяют трижды те, кто служит моей семье много не просто десятилетий, но веков! — отрезал Кэйвано. — В их честности и верности я не сомневаюсь.
— Но, если до нас дошли подобные слухи, — сказал Маккерик, насупившись, — мы не можем оставить это без внимания. Нужно все проверить.
— Согласен, — кивнул Станевич, — нужно выяснить все наверняка.
— У нас нет оснований не доверять словам Исаака, — покачал головой Ричард Роузберг.
— Неужели вы, действительно, думаете, что Штефан преднамеренно распространяет эти подлые сплетни? — возмущенно воскликнула Кассандра, сверкая глазами. — Или что он знал о том, что кто-то из его людей это делает, и до их пор не пресек их деяния? Именно Штефан Кэйвано!? Не смешите меня! — скривилась она.
— Кассандра, — мягко проговорил Лестер Торалсон, — я понимаю твое негодование, но давай рассуждать логически, не отбрасывая фактов, — девушка кивнула. — Факт остается фактом: кто-то распространяет слухи о Второй параллели. Круг осведомленных растет, мы не должны допустить гласности...
— Тогда давайте найдем тех, кто это делает, — терпеливо проговорил Роузберг. — И спросим их, кто, когда, зачем.
— А до тех пор...
— Я буду подозреваемым? — холодно процедил Штефан сквозь зубы, начиная беситься.
Исаак не смог подавить торжествующую улыбку, скользнувшую по его губам.
— Боюсь повториться, — выговорил он восторженно, — но я говорил, что этот Трон не по твоему плечу.
— Но и не по твоему, — с яростью выдавил Штефан сквозь зубы. — Ты даже не Кэйвано!
Исаак, возмущенно напыщенный, дышащий кричащей ненавистью, хотел что-то сказать, но не успел.
— Успокойся, Штефан, — заявил Лестер. — И ты, Исаак. Мы во всем разберемся.
— Мне смешно даже предположить, что Штефан знал об этом, — раздраженно сказала Кассандра.
— Мы должны проверить все варианты, — упрямо заявил Станевич.
— Это серьезное заявление, — подтвердил Маккерик, — не думаю, что умно оставлять его без внимания.
— Мы и не оставим, — коротко бросил Роузберг. — Послезавтра, сразу же после приема, мы этим займемся.
— А до тех пор, — дышащий холодом Арктики, проговорил Штефан, — я должен оставаться в опале? Только потому, что мой дядюшка сказал, что мои слуги нарушили правило? — он злобно хохотнул, а потом заявил: — Не проще ли мне самому во всем разобраться? Раз уж это мои слуги?
— Не думаю, что это разумно, — возразил Маккерик.
— Учитывая, что ты — заинтересованное лицо, — подтвердил Станевич.
— Но и Хотвар — тоже заинтересованное лицо, — подал голос Вийар. Впервые за этот вечер, выразив свое мнение, а до того молча наблюдавший за разворачивавшимся перед ним действом. Казалось, он скучает.
Все взгляды устремились на него, и сощуренный ледяной взгляд Штефана Кэйвано тоже.
— Вы подозреваете меня?.. — возмущенно напыжился Исаак, крайне раздосадованный. — Меня?!
— А тебя есть в чем подозревать? — устало осведомился Карим, равнодушно взирая на аристократа.
— Нет! Конечно же, нет! — воскликнул тот, оскорбившись, чувствуя, что руки начинают потеть.
— Тогда и волноваться не о чем, — выговорил Карим, откинувшись на спинку, но не отводя от него глаз.
— Потому что ты знаешь, — бросила Княгиня, — что бывает с теми, кто злоупотребляет ложными доносами.
Исаак, казалось, оскорбился. Все в нем взбунтовалось против подобного обвинения в его адрес.
— Я знаю. И никогда не посмел бы...
— Очень хорошо, Исаак, — перебил его Лестер, поднимаясь со своего кресла и давая тем самым понять, что вопрос исчерпан. — Дело решенное. Мы все проверим и... доложим тебе о проведенном расследовании.
Исаак, казалось, хотел еще что-то сказать, но, резко передумав, поклонился Князьям.
— Рад служить Второй параллели, — проговорил он. — Я верю в то, что истина будет найдена.
— Ты можешь идти, — коротко бросил Лестер, и Исаак, еще раз поклонившись, решительно направился к двери, быстрыми шагами пересекая комнату.
Когда же двери за ним закрылись, Торалсон, нахмурившись, обратился к Штефану.
— И что ты думаешь обо всем этом, Штефан?
— Все свои домыслы я уже изложил, — сухо ответил тот. — Я ничего не знал о том, что происходит.
— У тебя есть версии, что это может быть? — спросил Станевич, посматривая на него из-под ресниц.
— И кто мог нарушить правило? — добавил Маккерик, переглянувшись с другом.
— Не знаю, — со злостью отозвался Князь Четвертого клан. — Но узнаю, обязательно узнаю!
— Как по мне, так все и так ясно, — воскликнула Кассандра, — кто-то просто хочет, чтобы все ниточки вели к Штефану. И нам всем ясно, кто может быть этим злоумышленником.
— Ты имеешь в виду Хотвара? — удивился Роузберг. — Ему не за чем нам лгать. Мы разгадаем ложь.
— Да... — задумчиво проговорил Лестер. — Мы разгадаем. Я уверен, что слухи правдивы. Исаак не врал бы насчет этого. Не насчет этого. А вот насчет остального...
— Мы все проверим, — заявил Стани?слав, взглянув на Штефана. — Не переживай, Штефан, никто тебя не подозревает, просто факт есть факт: кто-то разглашает правду о нас...
— И оставить все это без внимания мы не можем, — закончил за него сам Штефан. — Я разберусь с этим. Теперь это стало моим личным делом.
— Все выяснится, Штефан, — сказал Лестер, успокаивая Князя. — Никто никаких обвинений предъявлять не будет, тем более, к тебе, пока мы не узнаем всей правды. Как не крути, но сейчас мы вообще мало что знаем наверняка.
Штефан приподнялся с кресла, вздернув подбородок. Ярость скользнула на его лице, омрачив его.
— На этом, полагаю, Совет можно считать оконченным? — это был, скорее, не вопрос, а утверждение.
Все поднялись со своих мест, подтверждая это.
— Не бери в голову, — тихо сказала ему Кассандра, тронув за руку. — Никто не верит в твою причастность к этому преступлению.
— Это война, Кассандра, — коротко бросил Штефан, не глядя на нее. Он так стиснул зубы, что на скулах заходили желваки. — Между мною и Хотваром. Но сейчас она перешла все границы, — злобно выдохнул он. — Он не успокоится, ты разве не видишь?
Девушка осторожно отступила, заглянула ему в лицо, подозрительно прищурившись.
— А это значит?..
— А это значит, — сверкнул он огнем глаз, — что нужно найти способ его успокоить.
Кассандра промолчала, глядя на то, как Князь с грацией разъяренно тигра, выпрямив спину, решительно покинул зал приемов. Нет, это не конец. Они все ошибались, когда полагали, что Исаак Хотвар успокоится и подчинится воле и решению Совета, сделавшего наследником трона Кэйвано Штефана.
Нет, Хотвар не отступит. И не уступит. Но он, очевидно, и не догадывается, что Штефан не отступит и не уступит тоже. И да, это война. И она началась.
И, повернувшись на каблуках, Кассандра Мальво?, единственная Княгиня Совета Князей, вышла из зала приемов.
17 глава
Замкнутый круг
Когда представляла ее себе, я и не думала, что она окажется такой молодой. И такой красивой. На вид ей не было еще и тридцати, хотя я и понимала, что она гораздо взрослее тех лет, на которые выглядит, так как время во Второй параллели тянулось иначе, чем в моем мире. Но леди Мальво? удивляла своей откровенной молодостью, равно как и вызывающей красотой. Шикарные волосы, длинные, очень темные, но не черные, шелковистыми волнами струящиеся по плечам, точеные черты лица с высокими скулами, маленьким носом и полными губами. Но особенно выделялись на ее лице глаза, чистого фиолетового цвета, горящие подобно драгоценным камням. Воплощение молодости, красоты, изящества, благородного величия и небывалой власти на хрупких плечах в одном человеке. В одной женщине.
И разве эта женщина может быть жестокой? Разве не постарается она мне помочь, если я попрошу ее о помощи? Разве не сжалится она надо мной, не выкупит у Кэйвано? Разве я не угадала в ней властность вкупе с благородством души? Сердце не могло меня обмануть. Оно не должно было ошибиться.
Конечно, слишком много надежд было в моих мыслях. Надежд откровенно бесплотных и пустых. Где она, и где я? Что между нами общего? Она — Королева, она Княгиня, она Хозяйка, а я... Я рабыня. Я никто в том мире, в котором правит она. В мире, где для меня не осталось иного места, кроме как быть рабой.
Но надежда... разве она не умирает последней? И, когда она, едва загоревшись в сердце, не будет убита или воплощена в жизнь, душа будет мучиться и страдать от неизвестности.
И, не желая поддаваться унынию и сдаваться, ибо опустить руки, значит, сдаться и уступить, я сделала единственный шаг, который мне делать было запрещено. Я сделала роковой шаг — прямо в пропасть.
Не взирая на приказ Князя, я все же вышла из дальнего крыла, куда была отправлена Максимусом по приказу Князя, с единственным желанием, — посмотреть за прибытием гостей. Увидеть ее. Понадеяться.
И я узнала ее сразу, единственная женщина, заседающая в Совете Князей. Как ее можно было не узнать? Высокая, статная, изящная и хрупкая, как дорогая статуэтка, с внутренним стержнем и горящими глазами.
Княгиня Мальво? с высоко поднятой головой прошествовала вдоль зала, и все в ее движениях говорило о величии, благородстве, сдержанности и уверенности в себе. Королева. Истинная Королева. От макушки до кончиков пальцев ног. И, кажется, Штефан Кэйвано признавал в ней это — силу, власть, величие, красоту.
Оглушенная стуком собственного сердца, забившегося в висках, я стояла, едва дыша, прислонившись к колонне в полутьме зала, дабы не быть замеченной, и завороженно взирала на леди Мальво?.
Ее слова были отточенными и резкими, но в груди пламенем костра горело чувство — истинное чувство души, сокрытое за маской неприступности и сдержанной жесткости. Холодная леди с горящим сердцем.
И в тот миг, когда Княгиня, вскинув подбородок и сверкнув глазами, коротко бросила что-то Кэйвано, направившись к лестнице, я поняла, что в этой женщине, утонченной и величавой, заключено мое спасение. Если кому-то и удастся спасти меня из того ада, в который я попала, то лишь ей. Никому, кроме нее.
Наблюдая из своего укрытия за выпрямленной спиной и напряженными плечами Княгини, удалявшейся от меня, я не могла сдержать полуулыбки, мелькнувшей не только в уголках губ, но и в глазах, в глубине моей скованной и забитой души, которую хотели подчинить себе руки Князя Кэйвано.
Он будет гневаться. Он будет вне себя от ярости и злости. Он уничтожит меня, если мое предприятие прогорит, если Кассандра Мальво? не поможет мне, если обманет то доверие, которое я всем сердцем хотела ей оказать. Штефан будет не наказывать, но казнить. И от его мести мне не убежать, не скрыться. Найдет.
Но я решила рискнуть. Положение рабы в руках Князя не прельщало. Оно унижало, убивало, оно делало меня бесправной и зависимой. А вся моя жизнь была положена на то, чтобы стать свободной. И сейчас, попав в зависимость, я бы сделала все для того, чтобы вновь обрести свободу. Даже пойти против правил.
С горящей в груди уверенностью в своих дальнейших действиях, я вернулась в Северное крыло.
О работе нечего было и думать, все мои мысли были заняты Княгиней Мальво?, предстоящим разговором с ней. Мне нужно было поговорить с ней с глазу на глаз, перекинуться хотя бы парой слов, чтобы убедить ее меня выслушать. Я была уверена, что она не откажет. Возможно, удивится, но не откажет. Она не такая, как те Князья, что собрались в поместье господина Кэйвано. Я видела их, жестких, властных, горделивых и бесчувственных покорителей, поработителей чужих судеб, тех, кто решил саморучно править миром. Мне претил один лишь вид их напыщенных физиономий, скованных различными масками от радушия до скуки. Наплевательского отношения к тем, кто стоял ниже их, и, конечно же, не задавшего бы ни единого вопроса о том, как живется их рабам. Равнодушные, хладнокровные, безжалостные властители. Короли.
