Она подошла ко мне, раскрыв своё одеяние, и примостилась под бок, уложив свою голову на сгиб моей руки, накрывшись сверху пончо с головой. Теперь наружу торчало только личико Аскоки. Тихо вздохнув, я немного поколдовал с настройкой внешних радиаторов костюма. Вскоре поверхность доспеха нагрелась.
— Спасибо, как тут.... холодно... — стуча зубами, поделилась своей печалью Асока, мой теплолюбивый хищник.
— Да, прохладно, термопанель в углу показывала 17 градусов, после почти 42-х, это действительно холодно. С другой стороны это по Цельсию, Фаренгейту или может быть по Кельвину? Ха, Проблема в том, что я воспринимаю информацию искажённо своим восприятием. Чёрт, нужно учить язык, хотя бы основной имперский? Но как его учить?
— Скажи, давно ты знаешь шириивук? — тихий любопытный голос, распластавшейся на мне тогруты. Я почти не чувствую её, через плотную ткань доспеха.
— Никогда его не слышал, до сегодняшнего дня... — честно ответил я, слегка искажая голос вокодером, чтобы нас не было слышно. Хотя не думаю, что КуБака будет подслушивать своих гостей. Однако простое любопытство никто не отменял.
— Но... я же ясно слышала — в голосе Асоки звучит смятение, а она тем временем пытается примостить голову на твердый метал наплечников.
— Что ты слышала? — с любопытством спрашиваю я. Это может быть крайне важно.
— Ну, так забавно... — Асока хихикнула, спрятав свою мордочку под пончо, ещё несколько секунд, её тело содрогалось от смеха...— Ну как ты, такой Вуккк, Вааакк, рр-Ук... — и она снова засмеялась, думаю, действительно, это выглядело смешно.
— Так вот как это смотрелось, удивительно, Асока, я никогда до сегодняшнего дня не встречал и не разговаривал с вуки, а про шириивук узнал буквально вчера, из пояснительной записки, составленной капралом, — честно ответил я, прикрыв глаза. Хотелось снять эту железку, дискомфорта от ношения брони я не ощущал, но вечная скованность. Пусть лучше тело считает, что это от брони, а не из-за протезов, так немного легче.
— Любопытно... Кхазикнкочкохтр... — тихо протянула Асока, слегка залившись краской.
— Что? — на одно мгновение меня накрыла лёгкая паника, неужели будет так же, как с телекинезом, и начав разбираться в том, как оно работает, я утрачу эту способность.
— Ты меня не понял? — успокоила мои опасения тогрута.
— Нет... — честно ответил я. — Что это было?
— Ну, это ругательство, на хаттском, я не знаю, что оно значит... — и Асока вновь порозовела... — ну точнее, не совсем не знаю, только очень примерное значение!
— Какая же ты умница! — воскликнул я, приподнимая Асоку, и не в силах больше лежать, усаживаясь. Она, немного завозившись, примостилась на моих коленях.
— Правда-правда? — огромные синие глаза смотрели требовательно. Поэтому я с удовольствием подтвердил, что она умница ещё раз. Такой искренней и довольной улыбки не видел никогда в жизни. Да, похоже, Асока не избалована словами похвалы.
— Хотя это всё ещё странно... — понятно, почему мне понятен смысл сказанного... — Всё же я разговариваю с разумным, а разумный — часть Силы. А значит, если разумный, понимает, что говорит, то это понятно и мне. Но отчего это работает с дроидами?
— Что странно, Эни? — тихо спрашивает Аска, посильнее кутаясь в пончо. Она слегка дрожит, странно, вроде бы должна была уже согреться.
— Почему тогда я понимаю написанный текст? — честно отвечаю я.
— А, тут как раз нет ничего странного. Автор текста понимал, о чём он пишет... — Сила, Эни, Сила, — тихо говорит девушка, её рука выскальзывает из вороха одежды, и коротко стучит мне по забралу.
— Что мы будем делать? — тихо спрашивает меня Асока.
— Спать, конечно, завтра предстоит непростой день! — Да и сегодня день был длинный, я впервые пропускаю посещение своей медкапсулы. Легкое беспокойство гложет меня. Я откидываюсь обратно на кровать, Асока накрывает нас пончо, словно одеялом. Одёял вуки не держат, зачем им, они сами себе одеяла.
— Думаю, мне он не понравиться, — тихо шепчет Асока.
— Почему? — уже темнеет, это уходит за горизонт одна из больших жёлтых местных лун. Зрачки Асоки в темноте слегка светятся, рисунок на монтрелах тоже немного флюоресцирует, словно бы отражённым светом.
— Знаешь Эни, всё закончится кровью... — очень грустно отвечает Тано, а затем отворачивается, закопав свой нос обратно в ткань.
— Давай спать... — негромко отвечаю я. Но мой голос звучит в тишине ночи, громовым раскатом. Никогда не думал, что ночь в джунглях может оказаться такой тихой. Моя первая ночь на другой планете. Захватывающе? Да не очень.
— Не прогоняй меня, там холодно... — в её голосе едва слышимая надежда. Хорошо, что в мою левую руку встроен реактор. Можно не экономить на отоплении.
— Спи уже, утро вечера мудрёнее.
* * *
Я не чувствую своего дыхания, я плыву, комната с полукруглыми стенами, красная колонна. Опять тот злосчастный зал. Знакомый, здесь происходило моё избиение, здесь император учит меня.
— С возвращением в Ад... — противный писклявый голос разносится по помещению. Хотя, нет, он звучит словно в моей черепушке. Медленно, по центру комнаты проявляется силуэт, лицо человека искажено безумной гримасой, чёрные волосы, тонкие, аристократические черты лица, почти полное отсутствие подбородка, маленькие, близко посаженные карие глаза.
— Я надеялся, что ты останешься в нём... — мой голос звучит баритоном, раздается тихое шипящие дыхание, мою голову прикрывает шлем.
— Мы отправимся вместе, вместе... — воет человек напротив, наклоняя голову и растягивая рот в безумной улыбке.
— Знаю... — я прикрываю глаза, но продолжаю видеть это ухмыляющееся лицо, во сне невозможно закрыть веки.
— Готов к своему уроку? — издевается сволочь.
— Да, — мне ничего не остается, как согласиться.
Он протягивает руку, я беру его за ладонь. Ладонь гладкая и холодная, словно каменная, несколько мгновение мы стоит так, затем, эта тварь выпускает мои пальцы.
— Выбор, выбор, выбор... ты всё ещё не готов сделать выбор, но скоро тебе придется его сделать, — мой собеседник гримасничает, словно умалишённый. Хотя почему словно, оно и так безумно.
— Знаю, и мне это не нравится, — коротко отвечаю я.
— Того, что вы люди называете совестью, нет. Есть только целесообразность. Ты засоряешь свою голову ненужными моральными проблемами, — голова моего собеседника делает полный оборот, несколько мгновений я вижу его макушку.
— Другого выхода нет?! — полу утвердительно отвечаю я, мне необходимо быть спокойным.
— А как ты думаешь? Тебе известны мерила твоей ответственности. — убеждает меня моё альтер эго.
— У меня есть выбор? — уточняю я свой вопрос. Иногда, оно даёт дельные советы.
— Выбора нет никогда, есть только решение, которое ты примешь, и то, что ты сделаешь или не сделаешь, — отвечает мой призрачный собеседник, всё так же безумно хохоча и ухмыляясь. Его фигура истаивает, и вновь проявляется.
— Ты не можешь ответить поконкретней? — пытаюсь уточнить я.
— Нет, я всего лишь материальное воплощение твоего бессознательного, ты же знаешь, у меня нет ответов, — лицо моего альтер эго становится безумной полумаской.
— Чёртов Император, — резюмирую я. Вот и чему это должно будет меня обучить?
— А какой смысл винить императора? — вновь беззвучно хохочет мой полупрозрачный собеседник.
— Ты не думал, что этот мир — просто иллюзия, голограмма, и когда ты умрёшь, всё вернётся на круги своя... — лицо незнакомца вспыхивает, начиная гореть, в нос невыносимо бьет запах горящей плоти, и эта плоть течёт, словно воск, открывая череп. — Может быть мы — просто галлюцинация воспалённого сознания! Ты сейчас в больнице, поэтому следует придерживаться морали в собственном бреду?
— Заткнись! — мои руки горят огнём. Каждый раз, каждый раз всё заканчивается одним и тем же! Я не чувствую боли, пока моё тело медленно обгорает. Вот с пальцев слезла плоть, открывая железные части протеза. Раньше такого не было, раньше это были кости, моё безумие прогрессирует?
— Отбрось мораль, отбрось сомнения, почему ты боишься близости с Асокой? — переключает тему эта огненная тварь, и хотя в черепе язык уже провалился куда-то в грудную клетку, я всё ещё чувствую запах и слышу его голос. Запах гари, тошнотворно сладкий...
— Ты там, гниёшь заживо! Гниёшь ЗАЖИВО! — взвивается голос.
— Замолчи!
— Заживо, слышишь?! там от тебя уже осталась только жалкая горстка плоти, а мать, знаешь, что там происходит с твоей матерью? Думаешь, она переживёт потерю любимого сына? Первенца? А отец, почему ты не думаешь о них... ДА ты поддонок! Ты моральный урод! Признай это, признай! Что если бы не страх от близости с одарённой, ты давно бы поддался своей животной похоти, ублюдок! — кричит оно безумным голосом, визжит и улюлюкает.
Жёлтый клинок зажат в стальных пальцах, одно короткое движение и хохочущий, объятый пламенем череп, улетает, врезаясь макушкой в полукруглый свод комнаты, осыпаясь тысячью искр.
— Тебе не заткнуть меня! Не заткнуть меня! — гремит голос. Каково это, знать что ты просто очередное, ни на что не способное ничтожество. Ты ведь боишься всего, ты не устал бояться, не? устал, нет?!
— Тихо! — мой голос гремит, и натыкается на полную тишину. Наконец-то получилось. Получилось его заткнуть.
— Тебе не заставить замолчать меня... — едва слышный писклявый голос, появляется в левом ухе.
Сон отступает... Я открываю глаза, визор шлема активируется с задержкой. В комнате темно, на моей левой руке, свернувшись калачиком, спит Асока. Она тихо сучит ногами, и всхлипывает во сне. Её кулачки периодически сжимаются, она спит беспокойно.
— Тихо... — мой голос полностью заглушен вокодером. Но на мгновение, Асока замирает, затем её тело расслабляется, дыхание выравнивается. Дальше она будет спать без сновидений. Я знаю, Асоку часто мучают кошмары. Почему, я так же не могу развеять наваждение, созданное императором в моём сне.
Закрывать глаза не хочется, ..., но надо
— Спокойной ночи, — слышится мне голос, практически через сон, а может быть, мне почудилось.
* * *
Завтракали мы в скромном обеденном зале, за большим обеденным столом, искусно вырезанном целиком из куска дерева врошир. Еду укладывали в деревянные тарелки, есть принято прямо руками. Благо у вуки на пальцах большие когти, которые с успехом заменяют им столовые приборы.
Очень умело и быстро, содержимое обеденного стола уничтожается, я же сижу, потягивая местный хмельной напиток, чем-то отдалённо напоминающий пиво, правда в отличие от пива, он вкусный. Есть я не хочу, уже успел перекусить с утра сладковатой пастой из запасов брони. Вкусно и питательно, а самое главное, не надо пользоваться полевыми методами абсорбции пищи. Да меня только от одного описания метода, чуть наизнанку не вывернуло. Не думаю, что хозяева дома готовы к такому зрелищу.
Асока с удовольствием употребляет местную еду, забавно морщась, когда ей не нравится какое-то местное блюдо. Я уже заметил, что она большой любитель по части набить своё брюшко. Интересно, куда в ней всё девается? Хотя, если вспомнить интенсивность тренировок, да как ей только хватает?!
Хозяин дома трапезничает чинно и молча, одаряя свою гостью лучшими, по его мнению, кусочками со стола. С лёгким недовольством и пониманием смотрит на меня, и в очередной раз прикладывается к хмельному напитку. Вуки не слишком хорошо переносят алкоголь, поэтому, в этом, так называемом пиве, от силы пара градусов. Однако даже этого уже вполне хватило, чтобы КуБака немного осоловел.
От стола уже отвалились двое вуки-подростков, нескладный юноша постарше, недовольно смотрит на братьев, всё ещё ковыряясь в своей тарелке. Видно, он тоже хочет присоединиться к их незамысловатым играм, но уже считает себя слишком взрослым, чтобы покинуть стол до того, как старшие поедят.
Жену КуБаки зовут Жара, невысокая для вуки, с пепельного цвета мехом, полноватая хохотушка. Полноватая, да по стандартам красоты этих лохматых, можно сказать, она писаная красавица. Шесть полностью сформированных грудей, обычно у взрослых самок вуки, полностью формируется только четыре груди, нижняя пара остаётся недоразвитой. Да КуБака отхватил настоящую королеву красоты своей планеты!
Подростка зовут, ИбуБака и мне стоило много усилий, чтобы не засмеяться, когда отец его представил. Наверное, сильнее оскорбление хозяину дома нанести я бы не смог. Это его старший сын, наследник. Вуки растут быстро, чрезвычайно быстро для существ, способных жить до шести сотен лет.
Однако, это не касается достижения половой зрелости. Полностью сформировавшийся вуки, достигает репродуктивного возраста только к сорока годам.И у них есть связанная с этим, какая-то особая традиция — испытание, после которого имеешь право завести семью. В энциклопедии, загруженной мной в броню, всё было слишком расплывчато.
На первый взгляд мне показалось, что у вуки, просто более продвинутая модель первобытно-общинного общества. Но это было не так. Общество вуки основывалось на кланах, кланов было великое множество, все они входили в территориальные союзы. Территориальные союзы (общество) выделяли один единственный клан, которые задавал политику всего Союза. И вот, клан Бака был правящим кланом, выбранным обществом Северных кланов.
Законов у вуки по факту не было. Просто за ненадобностью. У вуки нет преступности, а раз нет преступности, нет и законов. Встретить вуки-убийцу, это что-то из ряда вон. Удивительно сильная и миролюбивая раса. Нет, вуки способны в приступе ярости выдернуть чужаку руки, но после этого, вуки будет искреннее сожалеть о содеянном. Раса истинных лохматых гуманистов.
И ведь повоевать они не дураки. Немногочисленные наемники из их числа, считаются в галактике очень ценным приобретением. Наёмник-вуки никогда не нарушит контракта, и не кинет своего заказчика. Правда и возьмется не за каждое дело. Хотя очень редко встречались среди них и изгои-ренегаты.
Наконец трапеза закончилась, и КуБака подал знак своей жене, чтобы та вышла и забрала с собой детей. Остался только сам Глава клана и его старший сын.
— Для начала я хотел бы узнать, что вы хотели предложить нам, лорд Вейдер... если хотите поговорить о прибывших лихтерах с едой, то не хотел бы вас разочаровывать, но еда нам не нужна, еды у нас в достатке, — коротко обрисовал ситуацию каштановошерстныйвождь.
— Но как же... — поспешил уточнить я.
— Вы о тех, что вы видели на улицах? — КуБака тяжело вздохнул, когда я кивнул, одарив меня тяжёлым взглядом.
— Это Скорбящие..., но прежде чем мы продолжим... С3, думаю, вашей ученице тоже не мешает послушать...
Из кухни выбрался невысокий, поблескивающий матовым корпусом, коричневый протокольный дроид. Было видно, что устройство знало лучшие времена, но было в рабочем состоянии и двигалось почти бесшумно. Вуки были отличными механиками, такими, что даже такая седая древность работала в их лапах хорошо.
