Ассири. Новая жизнь

-Доброе утро, змейка! Как спалось?

-Прекрасно, но было бы еще лучше, если бы я проснулась рядом с тобою.

Он улыбнулся. Ему нравилось, когда она оказывала ему знаки своего расположения. Это было так...приятно. И так...необычно. Теплый комочек разливался в груди от новых чувств. Никогда он еще не был так спокоен и...счастлив. Только лишь мысли о ее отъезде заставляли впадать в дикое отчаяние. Он не мог, не хотел представлять, как она садится в корабль, который улетает в систему рихассов, а там ее встречает он. Он обнимает ее, целует, подхватывает ее на руки и уносит к себе, где всю ночь...Нет. Нельзя думать. Нельзя представлять. Это затуманивает разум, заставляет чувствовать себя ущербным.

— Одевайся в удобную одежду, у нас будет насыщенный день. Я пока распоряжусь насчет завтрака.

Мы летели уже полтора часа на юг в тридцати метрах над землей. Внизу расползались долины, покрытые сочной травой, рощи с вековыми деревьями и то тут, то там виднелись водоемы с чистейшей прозрачной водой. Встречались странные стаи животных желто-черного окраса, что охотились на трехногих травоядных с виду напоминающих медведей без шерсти. Если кто-нибудь видел кошек породы фараон, то примерно так они и выглядели, разве что помассивнее. Во всяком случае, так казалось сверху. Впереди показались макушки гор со снежными шапками на вершинах. Но, как оказалось через некоторое время, не все они были покрыты снегом. Прямо по курсу в тумане стояла очень огромная гора с вершины которой поднимался дым. Вулкан. Самый настоящий действующий вулкан! По мере приближения к нему мои глаза все больше округлялись, я приникла к стеклу лицом и рассматривала его и окружающее пространство вокруг. Оказывается, это огромное 'чудо' обрамляла долина гейзеров. То тут, то там поднимались огромные фонтаны кипятка, что опадали на землю, превращая ту в грязь. Это было нечто. Представьте себе картину, где стоит одинокий вулкан, вокруг долина гейзеров, где круглогодично все покрыто зеленью, а вокруг снежные пики гор. Буквально тихий уголок зелени в дикой природе гор. Мы облетели гору и действующие гейзеры, и буквально сзади этой горы я увидела озеро и домик у него.

-Боже! Кенион...

У меня отнялся язык. Я не знала, как выразить то, что было в моей душе. Так красиво вокруг и тихо.

Мы опустились на специальную площадку для нарков. Хассы подхватили провизию и вещи, что были приготовлены в поездку и начали заносить все в дом, в то время как мы с Кенионом спустились к озеру. Я прошла по маленькому пирсу и опустилась на колени, опуская руки в воду.

-Кенион, она теплая...Как парное молоко! Представляешь?! Я хочу искупаться... Пойдем быстрее. Я переоденусь... Ой! — тут я вспомнила, что купальника то нет. И так огорчилась оттого, что не смогу искупаться, что даже слезы на глаза навернулись. Пришлось быстро смаргивать, чтобы не зареветь. Да что ж такое?

-Что случилось, жизнь моя?

Жизнь моя...Прия-я-ятно... Он так уже говорил мне пару раз. Но тогда это было...ммм...в процессе, так сказать. Настроение снова пошло вверх.

-А у меня купальника нет.

-Чего нет? Купаника?

-Ку-паль-ни-ка... Купальника. Это то, в чем купаются. А у меня нет ничего.— И так горестно вздохнула. Прямо лишили ребенка конфетки.

-А зачем он тебе, позволь узнать?— он смотрел на меня немного удивленно и со смешинками в глазах.

-Ну как же! Это же очевидно, что купаться.

-А без него ты купаться не можешь?

-Почему не могу? Могу. Просто..., -замолчала и залилась краской. Да что ж такое, как девчонка в самом деле?

-Что просто?— он уже откровенно улыбался.

-Но тут же посторонние. Хассы и...и вообще. — Резко отвернулась и фыркнула, как надувшийся ежик. Дожила блин, детский сад. Ника? Что с тобой? В детство потянуло?

За спиной раздался смешок, потом еще один и откровенный заразительный смех. Я уже сама улыбалась, стоя к нему спиной.

Привычные горячие сильные руки обхватили мою талию, притягивая к себе, а шаловливый язык пощекотал за ушком, погнав табун мурашек по телу.

-Ты неподражаема, моя змейка. Такая маленькая и взрослая одновременно, такая озорная и страстная. Моя люби-и-имая.

Счастливая улыбка расползлась на губах. А потом меня одолело озорство, как и сказал Кенион. Надо оправдывать себя. Развернулась к нему и потянула на себя, легко целуя в губы. Так, а теперь дернуть на себя, уйти с траектории в бок, подставив ножку. Буль-тых!!

-Аааа!!! Есть, есть, есть! Мне удалось!!!— Я прыгала и крутилась вокруг оси, размахивая руками и смеясь. Кенион, вынырнув из воды, посматривал на меня недобрым и укоряющим взглядом.

Я подошла к краю и, все еще посмеиваясь, произнесла:

-А я смотрю тебе и плавок не нужно. И в одежде вполне неплохо купаешься,— и засмеялась, на миг закрывая глаза.

Вот чего не ожидала, так это такой подлянки. Не прошло и доли секунд, как я и сама полетела в воду. Теперь уже он вовсю смеялся надо мной, а я просто брызгала в него водой. Как же я счастлива! И как я люблю его. Господи, пусть все будет так же, как сейчас. Пусть наша любовь не пропадет, не исчезнет, не предастся.

А вечером сидя в гостиной возле камина, где был накрыт стол с разными вкусностями, что мы прихватили с собою, произошло то, чего я ожидала уже около двух недель как. Вот зря я открыла крышку. Меня рвало, а Кенион от паники не знал куда себя девать. Он грозился снести дверь уборной, если я немедленно не открою.

-Нет, нет. Подожди, не надо. Я сейчас...

Очередной спазм, заставил снова склонить голову к местному унитазу, исторгая остатки позднего ужина. А потом я еще несколько минут ополаскивала лицо прохладной водой, приходя в себя. Ну вот и 'радости' беременности. И улыбнулась. У меня снова будет малыш.

Открывала дверь с некоторой опаской. Грозный обеспокоенный взгляд прожигал меня, а лишь виновато улыбнулась и повела плечами, будто говоря, что я не при чем, оно само так получилось.

-Альт уже вылетел сюда и прихватил все необходимое. Как ты себя чувствуешь? И почему не дала пройти к себе?

-Потому что ни к чему тебе видеть...эм, меня в таком состоянии.

Он зло выдохнул сквозь зубы, а потом прижал сильно к себе и, чуть ли не рыча, проговорил:

-А это мне решать, видеть тебя или нет в любом из твоих состояний. Что это сейчас было? Ты отравилась?

Теперь в его голосе была забота и волнение.

-Нет, не отравилась. И Альта ты зря вызвал. Отправляй его отдыхать, все же ночь на дворе. Я прекрасно себя чувствую.

-Тут уж мне решать, как мне заботиться о моей женщине. И пока он тебя не осмотрит и не подтвердит твои слова, то не улетит. А еще лучше наверное будет, если он останется тут до того момента, пока мы не улетим обратно.

Что ж, Никусь, пришло время.

-Кенион...Ты давно спрашиваешь меня, что меня связывает с Дантарром? Почему я так привязана к нему?

-Я не хочу говорить о нем,— в его словах звучит боль и обреченность. Он давно ждал этого разговора. Словно что-то запретное не произносил даже в мыслях. Он так надеялся, что если он не будет вспоминать, то и она не вспомнит. Не заговорит об этом. О своем отлете в Рихасскую империю, где будет счастлива там с ним. А он останется тут, будет съедать себя, жалеть и ненавидеть. Себя, его, ее. Себя за то, что отпустил, не удержал. Его за то, что отнял, отдал, а потом забрал, поманил надеждой и опрокинул в пропасть отчаяния. Ее за то, что выбрала не его, ведь он все сделал для того, чтобы удержать рядом с собою.

-Тебе придется меня выслушать. Ведь теперь это касается и тебя. И постарайся не перебивать и не задавать вопросов. Во всяком случае, до окончания моего повествования, а потом я буду готова ответить на все твои вопросы. Меня зовут Маховская Вероника Андреевна, и я с планеты Земля.

-Но...

-Стоп. Никаких вопросов.

Он кивнул и она продолжила. По мере повествования его глаза все более округлялись, а потом он и вовсе сидел, словно громом пораженный, и молчал. Он смотрел в какую то одну точку и анализировал ее слова, укладывая их в голове, до тех пор, пока не услышал о том, что она забеременела от Дантарра. Но это же...это. Это же все меняет. Это же, невообразимо. Она и ребенок. Малыш, живорожденный... Невероятно. Значит, и он...Он, Кенион, может стать...Отцом живорожденному ребенку, не искусственному. Значит у него, Кениона, есть будущее продолжение его рода, ведь еще мало кто знает о том, что хассы, появляющиеся в лаборатории, это самый минимум побочных инкубационных носителей. Недаром, он считается одним из самых умных, хитрых, дальновидных лордов. У него везде есть свои глаза и уши. И в домах продолжения жизни тоже. Уже около полугода он получает данные оттуда о том, что все больше наш вид деградирует. Только тридцать процентов из ста воспроизведенных считается нормально функционирующим живым организмом. Остальные семьдесят — это фактически уродливые заклонированные образцы, которые не доживают даже до полугода жизни. Ученые бьются в истерике, пытаясь найти решение проблемы, но пока опыты дают только отрицательный результат. Еще какие-то полтора столетия и мы обречены. Были. До тех пор, пока не появилась моя змейка. Прости, жизнь моя, но я тебя не отпущу к нему. Не теперь, когда я знаю, что, вернее кого ты можешь мне подарить. И это будет лучший дар. А я постараюсь все сделать для тебя. Говоришь, малыш там остался. Что безумно скучаешь по нему. Калидарр. Он будет рядом. И я буду рядом. Я стану ему лучшим отцом, чем Дантарр. Тот не достоин. Так глупо потерять величайшую драгоценность. Как же ты глуп, мой старый враг. Ты добровольно отдал мне все в руки. И даже не представляешь об этом. Но я сохраню, спрячу мою девочку, укрою ее от всех бед.

-Теперь ты понимаешь, почему мне так нужно вернуться к нему? Мой мальчик ждет меня там. Я скучаю, я так дико скучаю по нему. Я верю, что ты поможешь мне вернуться, ведь так, Кенион? Ты не поступишь, как он? Пренебрежение убивает...

Такая горечь звучала в ее словах, а он смотрел в ее прекрасные глаза, полные боли и понимал, что уже не сможет так поступить, как думал еще минуту назад. Она не простит, так же как и черного лорда. Не простит. Но как же ему отпустить ту, что заставляет дышать свободнее, что приносит столько тепла и радости, счастья? Не могу. Но что же делать?

-Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? Но как отпустить, когда я познал страстные ночи и нежные рассветы с тобою? Когда я так счастлив...и ты тоже счастлива. Я не смогу, это равносильно самоубийству, змейка.

-Что? Нет! Нет, ты не так понял. Это ведь теперь и тебя касается. Я, наверное, многое прошу у тебя, но не вижу другого пути. Кенион, я хочу, чтобы ты помог мне добраться до Дантарра и моего малыша и уговорить, чтобы позволили мне забрать сына.

Она не бросает. Эта первая мысль подарила столько вдохновения и счастья мне, что практически все ее слова прошли фоном. А когда понял, о чем она мне сказала, то уже готов был расцеловать. Уговорить? Это я уж постараюсь. Ради тебя, моя радость все, что пожелаешь. Хоть маленькую вселенную! Улыбка прочно поселилась на моем, я уверен, счастливом глуповатом выражении лица. Предки, я не знаю, что я чувствую, но однозначно что-то светлое и самое прекрасное.

-Для тебя, моя змейка, я все сделаю. Не сомневайся! Никогда.

Тут на улице послышались звуки приближающегося нарка. Я нежно поцеловал свою девочку и пошел встречать Альта.

В гостиную Кенион уже вернулся не один. Альт привычно подошел ко мне и попросил расслабиться, чтобы он мог взять анализы и провести осмотр. Было видно, что он еще не отошел от сна, потому как то и дело он незаметно позевывал.

-Кенион, мне не нужен этот осмотр. Я прекрасно знаю, что со мной.

-Никусь, Альту, как специалисту виднее. Поэтому будь хорошей девочкой и лежи смирно. Это для твоего же блага.

-О, Кенион, ты меня снова не слушаешь. Услышь, пожалуйста, я знаю, что со мной. Я всего лишь беременна!

Все, занавес! Кенион стоит, хлопает ртом, а Альт вообще смотрит то на меня, то на Кениона с выражением непонимания происходящего на лице.

-Что вообще происходит?

-И ты мне не сказала, до того, как я тебя утащил в воду?

Одновременно прозвучали оба вопроса.

-Не сейчас, я объясню позже,— бросил Альту.— Нет, даже не так. Ты не сказала это до того, как мы полетели сюда? Да нам же тогда понадобилось бы больше охраны. Вероника?!

-Ой, да не кричи ты так. Перепонки не стальные. Я не была уверенна.

— А сейчас, видимо, ты уже уверенна?

-Ну да. Меня же вырвало.

-А при чем тут это?

-Ну как, при беременности в первом триместре у большинства женщин бывает токсикоз. Правда, тут сложно говорить о триместре, ведь всего полгода проходит. Хмм, тогда наверное ...двуместр?— тихий смешок прозвучал из ее губ.

-О каком большинстве ты говоришь? У нас женщины уже давно не рожают, а другие виды не страдают желудочными болезнями при вынашивании потомства.— Еще больше нахмурился он.

-Во— первых, ребенка. Не нравится мне это выражение. А во-вторых, может у ваших женщин и так, но я такая только наполовину.

Он продолжал сверлить меня своим хмурым взглядом, полным осуждения. Не проняло.

-И как давно ты знала...предполагала?

-Ну,...эм, помнишь, наш первый...осознанный раз? Вот, примерно с того времени.

-Вероника!!!?

-Да, милый, — сама невинность.

-Я тебя закрою у себя в покоях и привяжу к постели, чтобы ты сразу говорила о таких вещах. А сейчас, пусть лучше Альт удостоверится, что это так, чтобы я напрасно не надеялся.

-Он ничего не увидит. Там должно уже быть все в непроницаемом для приборов коконе.

-?

— Ну, так было в первую беременность.

-А теперь может кто-то мне объяснит, что происходит. Вероника беременна? Как?— наконец, подал голос третий присутствующий.

— Я объясню позже, Альт. Пока же проверь слова Ники. Если она права, то... Великие предки, ну что ты встал? Особое приглашение требуется.

Наконец-то, Альт достал прибор и начал обследовать Веронику. Он хмурился, глядя на данные с прибора. Взял кровь. Опять уткнулся в экран.

-Ну? — не выдержал Кенион. Как же он надеялся на положительный результат, ведь тогда Ника останется с ним в любом случае.

-Не знаю что это, вот, смотрите, вот эта зона, — он показывал что-то на виртуальном экране, что был спроецирован над прибором,— но она действительно не просматривается. И если я правильно понимаю, то Вероника была права.

Вздох облегчения не смог сдержаться на губах Кениона. Он улыбнулся, а дальше слегка приподнял вверх голову, и победный рев с клекотом вместе вырвался из глотки слегка изменившегося лорда.

На ночь решили никуда не лететь и остаться с ночевкой в этом замечательном домике на берегу озера в окружении зелени и снегов одновременно. Альта поселили в дальней комнате, а хассы сторожили периметр. Дополнительное сопровождение решили вызвать на утро.

Наверное, эту ночь она не забудет никогда. Ведь столько нежности было в каждом движении и прикосновении любимого, что бережно прижимал к себе ее пока еще хрупкое стройное тело. Едва касаясь, ласковыми, порхающими поцелуями покрывал все ее дрожащее от страсти тело и нежно шептал слова любви. Кенион с легкостью скользил по влажным лепесткам ее женственности, ловя поцелуями ее легкие стоны, трепетно оглаживал каждый изгиб. Эта томная сладость соития рождала еще более глубокие чувства. Каждый стон, каждое дыхание, каждое движение двух тел, танцующее великий танец наслажденья, приближало их к безумству двух влюбленных.