Обсудили непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Взорвался от муссирования термина неприлично. Нет у медиков неприличного, неприлично сидеть над умирающим и ничего не делать. Если уж так неприлично дыхание рот в рот делать — тряпочку на губы положи, а девичью грудь лапать надеюсь не придется, мужики в основном вокруг будут.
Потом обсуждали пищеварение. Вот тут я плавал, рассказал в общем про почки с мочевым пузырем, печень желудок и кишечник, что для чего. Из этого в основном про чистку активированным углем, за не имением просто хорошим березовым углем, и проблемы при ранах живота с занесением грязи. Рассказал им что кроме видимой нами комаров и мошки летают еще более мелкие твари, такие мелкие, что глазом не видно, но их много больше чем мошки. Назвал их микробами. Кожа их внутрь не пускает, но если хоть малейшая дырочка, они залезают внутрь и начинают там гадить и рана начинает гнить. Чтоб такого не было, надо рану чистить промывать лекарствами которые микробов убивают, класть на нее чистую тряпку и крепко приматывать, чтоб снаружи никто не залез. А если рана большая ее надо промыть и зашить ниткой с иголкой. И нитку и иголку то же надо промывать, например в несколько раз перегнанном и очищенном самогоне или водке. Нет, в рану лить водку нельзя, только в самых крайних случаях, она не только микробов убьет, но и живое мясо вокруг раны. Вот вокруг раны протереть обязательно. И любой нож или еще что либо, втыкаемое в тело надо над огнем поводить и в спирте промыть. Грязными руками то же в рану не лезть, помыть руки мылом и протереть спиртом.
Бабка слушала очень внимательно и практически на каждый постулат давала кучу растений и способов их приготовления. Тут были щавель, калина, черника, шиповник, пастушья сумка, кедр, мох, конечно же подорожник, тысячелистник, многое иное при разных внутренних и наружных кровотечениях. Окопник, липа, осока болотная, зверобой ромашка с клевером, шалфей и бесконечный ряд названий, включающих и часть продуктов, чеснок, петрушку, сырое мясо от укусов, капуста — прикладываемая листами, яблоки, морковка, малина, крыжовник, свекла — прикладываемая при зубной боли, лук, конопля. Становиться понятно чего они тут так мало болеют. Едят одни лекарства и на лекарствах спят, так как наши тюфяки набивали травами, а не соломой как я раньше думал. Способы сбора то же были не ведьмиными, типа 'лунной ночью на кладбище голой' а вполне тривиальные, например, с такого то по такое то, брать только корень, ломать на мелкие кусочки, сушить на ветру под навесом от солнца и дождя, свойства сохраняет два года. А вот в способах приготовления и составах смесей можно запутаться сразу. Тот же подорожник например. Думал для прикладывания к ране, но оказалась это только вершинка айсберга. Семена подорожника используют при дизентерии, при поносах, язвах желудка и кишки, при диабете, при бесплодии женском и мужском. Корни подорожника употребляют при мигренях, язвах, для стабилизации менструального цикла.
Из сушеных листьев делают отвары, сок выжимают и хранят в смеси со спиртом или медом. Принимают по одной две столовые ложки минут за 15 до еды.
Даже сосна не была обойдена вниманием, сосновую и еловую смолы, живицы применяли, особенно в смеси с пчелиным воском, во многих мазях, от просто разогревающих, до ранозаживляющих. Порошком живицы присапали трещины на губах и слизистых, прикладывали к фурункулам, обеспечивая немедленное обезболивание и быстрое заживление. Молодые побеги сосны заваривали как ванны от радикулита, а если из них выгонять сок с помощью сахара, то он помогал при туберкулезе, воспалении легких, бронхитах, астме, принимали внутрь по две столовые ложки утром. А сосновые почки заваривали и делали ингаляции. Про сосновый скипидар даже не упоминаю.
А крапиву вообще употребляли от всего, от ран до гемороя. Одуванчик надо было есть по 10 стебельков в день, без цветка и помыв, в течении трех недель, что очищало организм и убивало большинство мелких болячек.
Тут, чувствую, Тая надолго застрянет. Наговорившись до хрипоты, решаю прерваться. Прошу бабку подумать над десятком трав, которые помогут при большинстве заболеваний и будут самые сильные, а так же, которые можно носить с собой в пакетиках, и завтра, по окончании нашего утреннего занятия, надиктовать писарю каждую травку из этого списка — от чего помогает, как заготавливать и как применять. Это будет короткий список первой помощи. На вопрос все ли бабушка поняла, она только усмехнулась, мол не один я такой умный, есть такой список уже давним давно, только в нем две дюжины трав. Это не могло не радовать, пусть будут две дюжины. Но все равно просил надиктовать по каждой травке из этой дюжины максимально подробно. А писарь пускай перепишет список в нескольких экземплярах.
Утро было тяжелым, писарь не молодым и неторопливым, мысли очень тяжело выстраивались стройной системой. С трудом дотянул до обеда, после которого оставил бабку и Таю с новенькой мучать писаря и друг друга дальше, а сам занялся делами. Пострелял на стрельбище с особыми, проверил как дела в казармах, велел строителям пристройки делать внутри перегородку и две двери для санчасти и кухни, печь делать общую на обе комнаты. Будет немного тесно, но нет у меня других помещений на зиму глядя.
До гончара дошел к вечеру, тот уже извелся ожиданием. Но времени зря не терял а месил по нашему рецепту новую закладку. Засунули в обжиговую печь первую тарелку обожгли, получилось нечто похожее на фарфор, но пористое. Подождав пока остывает, засунули в печь все оставшиеся заготовки. Остывшую окунули в сильно разведенный раствор нашего теста. Поставили подсушиваться и начали вытаскивать остальные заготовки из печи. Все же это не фарфор. Надо попробовать печь кочегарить. Искупали остывшие а подсохшую сунули в печь и запустили поддув. Хорошая все же у меня печь получилась. Тарелка расплавилась и свесила уши краев до самого противня. Надо температуру пониже. А вот градусника и плавной регулировки у меня нет. Попробую в новой партии поставить индикатор. Выставил одну из подсохших тарелок на противень и поставил рядом кусок медной проволоки. Опять раскочегарили печь поддувом, а как медь начала плавиться так поддув отключили, тарелка устояла. Вытащили один, на его место поставили другой с остатками нашего творчества. Разогрев опять остановили по плавлению меди. Вот кручу в руках чашку. Стенка тонкая, под ногтем звенит на свету — просвечивает. Отнес на мороз, нагрел кипятку и вылил в кружку. Не лопнула. Не знаю, фарфор — не фарфор. Получилось технологичная посуда. Дал добро горшечнику на небольшую партию, пока не кончиться мешок. Велел ему сделать деревянный сушильный шкаф, остальное — потом. Порекомендовал еще несколько крупных посудин в комплект. Горшечник предложил тарелки красить или раскрашивать перед вторым обжигом, перед тем как окунать. Разрешил делать, как он сочтет нужным. Но просил хоть один комплект сделать для показа царю, а лучше несколько. Тема эта мне была малоинтересна, только если с коммерческой точки зрения. При речи о царе горшечник весь затрясся, говорил что не готов к такой чести, на что резонно ему возразил, что неделя на подготовку у него есть. Немного подумав, не отпуская мой рукав, за который ухватился пока возражал мне, горшечник спросил можно ли золотить фарфор. Это было уже интереснее. Потащил гончара к гальваникам, со словами сей час узнаем. Понятное дело, фарфор гальванизировать бесполезно. Но хлорное золото, в отличии от обычного, можно растворять в воде или спирте, а вот спиртовую золотую краску, да с горячей обработкой, чтоб хлор ушел а золото осталось, можно попробовать. Показав гончару где что брать, как разводить и наносить, пожелал творческих успехов и наконец отбыл домой.
Оставшаяся неделя, мысленно отведенная мной для старта обоза, прошла очень бурно. Меня опять начали рвать на части, вися сразу по несколько человек над душой. Отобранные морпехи стреляли лучше, перенес им мишени чуть дальше прицельной дистанции принятой у Петра для фузилеров, то есть гладкоствольных ружей, бывшей около ста метров. Попасть стало действительно сложно, даже мне. Но отборным сказал, кто не уложит через три дня все пули в мишень, не обязательно в центр, тот с нами не едет. Стрелять дал команду 2 раза в день, а у остальных морпехов стрельбы отменил, надо было запасать патронов. Познакомил морпехов с их новой службой обеспечения состоящей пока из четырех женщин, за одно заселив их работать в пристройку. Морпехам наказал защищать свою службу обеспечения и в жизни и особенно в бою, так как оружия у этих служащих нет и не будет. Если кто, из морпехов, женщин обидит словом или делом, буду расстреливать лично, или поручу капралам. Проняло основательно, ухмылочки исчезли, никто не усомнился, что имею на это право. Поварихи жаловались на походную печь, пришлось срочно делать ей второй внешний кожух и засыпать между стенками песок, а потом еще и войлоком, пропитанным глиной оборачивать. Заказали вторую печь уже сильно модернизированной, но получалась она тяжелее.
Моряки пропитались в казармах духом морпехов и требовали с меня форму. Плюнул и выдал им форму морпехов, с новым штампом, якорем на пуговицах и кокарде. Боцман мне нравился все больше, грамотный и тертый морем мужик, стал заходить к нам вечерами, и мы долго разговаривали. Так как я ему был все же не прямой начальник, неудобств такие отношения не вызывали. С утра из меня выдавливали познания три мои лекарки, днем они их перерабатывали и записывали. Собирали по деревне сушеные травы и заваривали свои зелья, дом пропитался запахом трав до подвала. Надо летом первым делом строить им медпункт.
Все цеха соревновались, кто диковиннее и изощреннее подарки царю сделает. Ткачихи требовали им позолотить нить, прикинул, что кроме нагревания, что для нити не приемлемо, восстановить золото из хлорида прямо с ткани можно было бы водородом, которого точно нет, или чем то, что вытеснит хлор. Но надо долго эксперементировать, а сей час не до этого. Объяснил ткачихам, что пока не могу. Тогда они стали требовать сделать новый программный ролик для станка под их рисунок ткани, взял рисунок, обалдел от их хотелок, и обещал вечером подумать. Думали с Таей пол ночи. Чуть упростив рисунок, набросал эскиз расположения шпеньков, но барабан надо в два раза больше. Заказал литейщикам, сам до обеда переделывал станок, чтоб мог работать с программным барабаном любого диаметра.
Пока занимался текстильщиками, ударила мысль, что ночевать в дороге нам будет негде. Срочно нужно шить шатры, желательно из толстого сукна, которого у нас мало. Надо останавливать пошив плащ-палаток и шить хотя бы три шатра. Два самый минимум. Порадую новой срочной работой моих текстильщиц.
Даже корабелы подключились всей верфью. Сделали метровый макет 'Орла'. Делали так тщательно и такой толпой, что на Орле были даже глиняные матросики на снастях, я уж не говорю про надутые паруса и позолоченную носовую фигуру. Инструментальщики сделали по моим эскизам несколько раскрывающихся многоярусных инструментальных ящиков, с инструментом понятное дело. Коловорот давно заменили дрелью с цапфовым патроном, и наборы сверл стали с круглым хвостовиком. Надфили и напильники, наборы стамесок и зубил, молотки цельно металлические с гвоздодером, пилы и лобзики, топоры и топорики, кусачки, плоскогубцы, струбцины, тисочки, наборы измерительного инструмента правда в метрической системе, даже рулетку скопировали, правда скручивать ее надо было ручкой. Такой объем инструмента делал набор мало подъемным, но мастеров это не волновало, и они впихивали туда все больше и больше. В итоге предложил сделать на наборе колесики и ручку. А так же сделать несколько наборов по направлениям, с разным составом инструмента, но носимые в руках. Мастера, потренировавшись на обычных наборах, взялись за царский. Старался им не мешать, но предупредил, что все финтифлюшки мешающие работать с инструментом царь не одобрит.
Оружейники с кожевенниками расстарались и сделали не оружие со сбруей а произведение искусства с гравировкой, травлением и золочением. Велел сделать еще повседневный комплект, красивый, но менее броский.
Приехал из Холмогор Афанасий, проверить как тут его морячки да на корабль посмотреть, да на завод. Повел на верфь, зная какое впечатление Орел производит. Водил его в казармы, показывал, как стреляют, да как у меня кухня с лекарской устроена. Водил по цехам, показывал царские подарки. Уж на что дедок был со мной строг, но тут и он проникся. Собрал народ на молебен, возносил мне всякие благословения. Потом велел без его посылки к царю не уезжать, соберет мне ее за несколько дней и пришлет. Озвучил архиепископу мысль, что в Холмогорах портные, что нам форму шьют, да обувщики, если они для царя образец нашей формы сделают, то будет не плохо смотреться с подарками от наших оружейников, только надо белую парадную и черную повседневную, а пуговицы и кокарду я могу сделать, и пришить уже тут. Афанасий идеей остался доволен, потом спросил почему я не в форме. Почему, почему, некогда мне было подбирать да подгонять, да и не обязательно мне. Архиепископ уехал, велел ждать. Убил из за него целый день. Вернулся сержант, быстренько загрузил его строевой для отобранных оболтусов, чтоб были как на параде. Результатами его изысканий не интересовался, пускай сам царю докладывает. Братья вернулись еще через день и развили бурную деятельность по подготовке обоза. Кроме подарков царю, что не одни сани займут, вывозили все что есть на складах подчистую. Вереница саней будет штук сорок. Поговорил с братьями о клейме, они заверили, что сами так решили, и всем говорили что это клеймо государева мастера Александра. Кроме того, порадовали меня финансовым состоянием, теперь становлюсь одним из богатых буратин Архангелогородской сотни. А то уже думал о банкротстве, с этими государевыми заказами, ведь сырье и премии платил из своего кармана.
Расстарались все, ткачихи сделали рулон ткани, которым можно что угодно украсить, вплели несколько разноцветных нитей в основу и подчеркивая узоры, меняли по определенной схеме кожухи с цветными нитками утка, надо будет добавить такую функцию в программный барабан. Даже нелюбимый мной ювелир расстарался, часы носить на руке можно было только со взводом охраны. Что то от этого богатства меня опасюки берут, повезем товара и ценностей наверное на несколько десятков тысяч рублей под охраной восемнадцати морпехов, считай тридцать шесть пуль в залпе не так уж и много. Буду думать. Но думать не пришлось, архиепископ прислал еще двое саней с возницами и сотню стрельцов для охраны, которые проводят нас до Москвы. В санях были Холмогорские промыслы и четыре комплекта формы повседневной и парадной, мне и Петру, мерки видимо Афанасий давал, видел он нас часто, а глаз у него цепкий. Только вот про пуговицы и кокарды у меня из памяти вылетело. Лихорадочно заказал штампы для царя, понятное дело с двуглавыми орлами на пуговицах и кокарде, делать золотить и пришивать. Задумался, что же для себя выбрать, потом усмехнулся, за меня уже все выбрали, заказал штамп с орлом и такую же кокарду. Золотить не стал, вдруг Петр обидеться такой мелочью после стольких трудов. Задержала нас моя забывчивость еще на два дня. На утро третьего тронулись, почти полсотни саней с возницами, наш кунг-лазарет с полевой кухней, сотня стрельцов да восемнадцать морпехов, все же выполнивших мое условие со стрельбой. С нами шли сержант, Тая и одна из поварих, в последний момент решили идти егерь и боцман, компания подобралась веселая. Плащ-палаток хватило всем нашим, но в притирку, зато было три шатра и три маленькие печки для них.
