Безграничье. Тайна пророчества

— Вы не обязаны, — прошептала Зера, почувствовав сомнения императрицы.

Нет, Одана не имела права так поступать с ними, девушки заслуживали встречи с Тенасом, и поэтому, сглотнув все страхи, изобразила беспечную улыбку.

Императрица переступила порог, и избранные последовали за ней, с дрожью ощущая на себе грозные взгляды двух стражников. Странно или даже страшно сознавать, что совсем недавно такие же грозные волшебники, а может это они и есть, уснули от простого сонного заклинания и пропустили убийцу в покои наследника престола.

Когда избранные осторожно ступили на пушистый ковер, приглушающий их шаги, императрица Одана мягко прикрыла двери.

Девушки со страхом оглядели комнату и неожиданно увидели того, кто так резко изменил их жизни. Затаив дыхание, волшебницы удивленно разглядывали милое детское личико.

Императрица подошла к колыбели и склонилась над сыном. Лицо женщины озарилось любовью. Одана ласково коснулась его носика, будто пытаясь доказать себе, что Тенас настоящий, а не дивное видение.

"Милый мой малыш. Как же я тебя люблю. И не переживу, если потеряю, — подумала она, любуясь курчавыми волосиками и алыми губками. Мальчик что-то проворковал и потянулся к ее лицу пухленькими пальчиками. — Где ты, Мэдвис? Знаешь ли, как мы тебя любим и как сильно скучаем?"

Волшебнице хотелось хоть на один пал вернуть былое время и снова почувствовать тепло любимых рук. Прижаться к супругу и не отпускать никогда, чего бы это не стоило.

Невольно воспоминания накрыли Одану, и она увидела себя: юную и упрямую девушку. Какой же глупой волшебница была, когда противилась решению отца выдать ее замуж за наследника Эйвелисского трона. Как император Роарн и императрица Арима не умоляли, сколько не говорили, что Мэдвис подходящий для нее жених и что он сумеет сделать Одану счастливой, она упрямо оставалась единственной противницей будущего союза, хотя понимала, что это ее обязанность, дань рождению.

А потом, будто наяву, услышала слова мамы:

— Одана, милая, я уверена, что Мэдвис именно тот, кто тебе нужен.

— Нет!

— Но!..

— Мама, послушай меня. Я же сказала "нет"! — Одана просто сходила с ума от злости. Как они не могли понять, что девушка никогда не согласится на это! — Мама, разве ты не слышишь, что я тебе говорю?

— Слышу, — ответила отчаявшаяся женщина, отворачиваясь от своенравной дочери. — Это ты не слышишь меня.

Девушка отмахнулась от матери и подошла к окну. Одана с улыбкой и обожанием вглядывалась в расстилающиеся перед ней просторы: дальние луга, темный лес, любимое голубое небо, глубокое чистое озеро. Ей почему-то чудилось, что там, в той далекой стране, такого нет и не может быть. Словно эта красота привилегия только Кросты.

— Хочу выйти замуж по любви, а не по расчету.

— Но ты должна!..

— Нет!

— Ты будешь счастлива, защищена, уважаема.

Одана сердито посмотрела на маму:

— Мне этого не нужно! Тоже самое у меня есть и без замужества!

— Ты слишком своенравна. Гордость и упрямство не позволяют тебе увидеть правду.

— Какая гордость, мама? Это же смешно...

— Та же, что мешала мне в молодости выйти замуж за твоего отца.

— И она была права! Ты не любишь папу!

— Люблю... но только по-своему. Я рада, что Роарн стал моим мужем. Никакая сильная, но краткая и быстропроходящая любовь не заменит уважения и веры, которые сопутствуют нам на протяжении всей жизни.

— Ты просто убедила себя, вот и все. К тому же никогда не знала настоящего чувства. А я хочу познать его. Мне мало уважения. Я не выйду за вашего Мэдвиса. Никогда!

— Ты должна! Ради Кросты! Не ради себя или нас, а ради страны! Своим отказом ты обречешь Кросту на отчуждение! Это великая честь! Подобные браки редкость, мы не имеем права отказывать императору Фарпу!

И Одана вынуждена была согласиться, чтобы после проклинать свое упрямство и благодарить небеса за тот подарок, что преподнесли они им с Мэдвисом.

— Он такой милый, — сказала Наташа, вернув императрицу из воспоминаний. — Очень похож на вас. И на императора Мэдвиса.

Императрица гордо улыбнулась, не отрывая взгляд от Тенаса.

— Мы сегодня побывали в картинной галерее и видели портрет императора Мэдвиса с рубиновой птицей, — добавила Зера. — Это такая удивительная история.

— Удивительная. Кари его самый близкий друг... Кхм, была...

— Но, в особенности, мне понравилась картина, где вы с императором вместе, — с восхищением проговорила Наташа. — На вас красивое...

— Зеленое платье, — закончила за нее Одана, вспоминая тот чудесный день, когда узнала, что беременна мальчиком, а значит долгожданным наследником. Мэдвис был так счастлив, что пожелал запечатлеть этот день навечно.

— Эта радость останется с нами навсегда, — говорил он, обнимая жену, в то время, как искусный художник выводил их улыбчивые лица на холсте.

— Да, любимый, — отвечала Одана, представляя, каким будет будущий сын и нежно касалась живота, где билось маленькое сердечко.

Одиннадцать арков, наполненных счастливым ожиданием, пронеслись так скоро, словно несколько дней. И случилось то, чего нетерпеливо ожидали Мэдвис и Одана, — в мир постучалась новая жизнь.

В тот памятный день супруг постоянно находился рядом с ней, всеми силами поддерживая женщину, стараясь хоть словами, если большее невозможно, облегчить чудовищную боль роженицы, которую была неспособна унять даже лечебная магия. Но, несмотря на мучения, волшебница испытывала чувство истинного торжества, что лучше всех чар одолевало боль. Страдания были лишь коротким страшным сном, за которым последовала долгожданная встреча.

Повстречавшись с зелеными глазами сына, Одана поняла, что ей больше нечего желать в этой жизни. Теперь, кроме двух прекрасных дочек, небо подарило ей сына, будущего императора, который однажды поведет за собой Эйвелис.

Мэдвис был не менее счастлив. Тот взгляд, что он даровал Одане, услышав первый крик сына, сказал ей больше всех самых красивых слов. Но, когда мужчина осторожно дрожащими пальцами коснулся щечки сына, а затем взял мальчика на руки и любяще прижал к сердцу, волшебница поняла, как посчастливилось ей в жизни, как благосклонны и щедры оказались высшие силы к той упрямой девушке.

Неужели Одана достойна такого счастья? Неужели это она видит, как сильный и грозный император Эйвелиса кружится по комнате подобно маленькому мальчику и кричит, как сильно он любит супругу и сына?

Волшебница весело смеялась, не веря своему счастью, а Мэдвис все танцевал и танцевал. В этот миг двери их покоев тихо приоткрылись, и вошла старая служанка, но увидев танцующего императора, испуганно склонилась в поклоне, как можно ниже наклонив голову, чтобы он не успел заметить улыбку, промелькнувшую на ее лице. Одана засмеялась еще громче, и ей вторил смех супруга:

— Танцуй, Вада. Сегодня все должны танцевать!..

Внезапно волшебница поняла, что смеется и в реальности, и обернулась к притихшим избранным.

— Простите, я задумалась о своем.

Фэналин понимающе кивнула:

— У вас такой хороший смех.

— Даже когда мир темен и пуст, нужно смеяться, чтобы вернуть ему свет, — повторила императрица слова старинной поговорки, и было не совсем понятно, кому именно она адресовала их: себе ли или девушкам.

— Благо, мир пока что светел и полон добра, и мы не позволим ему измениться. Только если в лучшую сторону.

— Это было бы прекрасно, Фэналин. Наш мир так далек от совершенства.

— После вашего смеха небо заиграло яркими красками, — с улыбкой прошептала Наташа, понимая, как, должно быть, пафосно звучат ее слова, но это было именно то, что ей хотелось сказать. Она впервые слышала искренний смех императрицы. — Безграничье сделало решительный шаг в лучшую сторону.

Императрица снова рассмеялась, и ей стало так легко, как не было уже давно.

— Хотите подержать Тенаса?

Девушки нерешительно переглянулись.

— Да, очень, — проговорила воанса тихо, будто ожидая, что Одана передумает. А после с благоговением приняла в свои объятия ребенка. — Какой же он милый!

Зера скорчила рожицу, и мальчик заливисто засмеялся. Девушка подумала, что мир стал еще светлее и красочней.

Глава 12

Тайная встреча

24-й день арка Ликвара V.

Аларбо, Коанор.

Санма пристально вглядывалась в глубины вещего шара Сейтейлос, пытаясь выведать лишившую ее покоя тайну. В зеркальной глади отображалось красивое женское лицо: довольная улыбка и хищные глаза, следящие за чем-то.

Легкий хруст отвлек внимание Санмы уже во второй раз. Прервав волшебную связь, она прислушалась. Волшебница пыталась услышать хоть малейший шорох, но вокруг стояла абсолютная тишина, затих даже ветер, только добавляя этим подозрений.

Женщина внимательно осмотрела внутренний дворик, но он был пуст. И все-таки, Санма чувствовала чье-то присутствие рядом, ощущала на себе пронзительный взгляд, тысячей иголок впивающийся в кожу. Слабое движение привлекло внимание, она вгляделась еще пристальней в непроницаемый покров тьмы, но вместо жуткой фигуры врага, лишь только одинокая ветвь синей керы качнулась от нового порыва ветра.

— Гриа зоар, — прошептала женщина, направив четвертый знак магии на колдовскую защиту, окружающую ее и шар. Желтый свет блеснул и разлился еще одним слоем, уплотнив волшебный полог.

— Шатр зоар, — следующие слова, направленные магией Нокада, усилили эффект невидимости.

Санма еще раз осмотрела внутренний дворик, выискивая фигуру, которая, несомненно, скрывалась где-то в темноте.

— А может?.. — задумчиво свела брови волшебница и взмахнула рукой с первым знаком.

Огонек яркого белого света, легко пройдя охранную стену, полетел по окружности дворика, рассекая тьму. Он заглядывал в каждый уголок, поддаваясь мысленному велению Санмы, но так никого и не обнаружил.

"Разумеется, на такую простую ловушку ты бы не попался, но хотя бы отогнала ненадолго", — подумала женщина и провернула рукой в воздухе. В тот же миг свет погас, растворившись с тихим шипением.

— Ну, хорошо. Вернемся к делу.

Санма, сосредоточившись, мысленно обратилась к улыбающейся женщине, что всего гарт назад отражалась в вещем шаре, и вгляделась в глубины Сейтейлоса.

— Открой мне ее тайны.

Жемчужные глубины окрасились кровавым цветом, мечась в загадочном танце. Когда шар стал прозрачным, будто наполнившись хрустальной родниковой водой, в центре его возникло лицо красивой беловолосой женщины. Улыбка приобрела несколько демонический оттенок, а синие глаза еще хитрее сощурились, следя за высоким мужчиной, который сидел за большим дубовым столом и просматривал какие-то бумаги.

— Сегодня вечером я поговорю с ним и, думаю, смогу убедить в том, что ты прекрасно подходишь, любимая. Они давно просили моего совета, так что пришло время.

— Дорогой, ты сделаешь меня невероятно счастливой. Я так об этом мечтала, — ласковым голоском пропела женщина, посылая волшебнику пламенный воздушный поцелуй.

Его глаза наполнись блаженством:

— Ты мое единственное счастье. Никто не делает меня таким счастливым, Зотна. Любимая моя. Ближе тебя для меня никого нет в этом мире.

Мужчина отбросил бумаги и поднялся из-за стола. Почти бегом он направился к Зотне и припал к ее губам. Но если волшебник был полностью отдан порыву страсти, походя на неискушенного бездумного юнца, то она только изображала чувства, одновременно жадно поглядывая на заветные бумаги.

Санма непроизвольно поморщилась тому жалкому подобию разыгрывающейся перед ней сцены любви. Все-таки возможностям магии нет рамок и границ. Иревд, будто лишенный таланта актер, исполнял роль пылкого влюбленного, вызывая в волшебнице чувство близкое к отвращению.

— Покажи ее тайны, войди в мысли, — нетерпеливо приказала Санма, сглатывая подступившую к горлу тошноту.

Шар заволокло черным дымом, а когда он рассеялся, волшебница увидела улицу, залитую солнечным светом. Зотна стояла в тени дерева, будто прячась от кого-то. Сначала Санма подумала, что мачеха Фэналин одна, но в этот момент короткий солнечный лучик, пробившийся сквозь густую листву старого дуба, осветил неясную фигуру. Широкие плечи и высокий рост подсказали Санме, что это мужчина, хотя многослойный капюшон полностью скрывал лицо.

— Вот твое задание, Зотна, — сказал тихий мужской голос. И хотя, казалось бы, он прозвучал с мягкой, почти ласковой насмешкой, Санма почувствовала страх. Липкий, жуткий страх... и что-то еще... какое-то странное, но знакомое чувство.

— Я уверен, что ты выполнишь его... иначе...

Зотна смертельно побледнела. Очевидно, на нее голос мага производил такой же ужасающий эффект, как и на Санму.

— Я все исполню, хозяин. Не беспокойтесь.

— Я беспокоюсь, Зотна. Очень беспокоюсь, — очертания мантии стали расплываться, и волшебник исчез в красных искрах.

— Я исполню ваш приказ, — еле слышно прошептала Зотна и опустила глаза на небольшой шелковый мешочек, лежащий на ладони. — Обязательно исполню.

Черный дым наполнил шар, унося решительное женское лицо. Когда он рассеялся, Санма вновь увидела Зотну. Она бежала по той же улице, где недавно получила приказ от мага. Юбка красного платья пламенем развивалась за ее спиной, и мерещилось, что Зотна в любой миг может превратиться в огненную богиню. Санма не сразу поняла, что произошло в следующий гарт, но внезапно изящный бег волшебницы прервался и она не менее красиво, будто сраженный стрелой лебедь, упала назад, исчезнув с волшебной глади Сейтейлоса.

— Прошу прощения, тларит, — послышался мужской голос и в шаре возник Иревд алт Ниарн. Его лицо имело неестественный серый цвет и было изборождено глубокими морщинами бессонных ночей и долгих переживаний. Мужчину совершенно не интересовали картины зеленой весны и, тем более, женщина, с которой волшебник столкнулся. — Я виноват...

— Нет, нет. Это я налетела на вас, — чарующе улыбаясь, проворковала Зотна.

— Давайте я вам помогу, — равнодушный к ее улыбке, Иревд подал руку и женщина тут же цепко ухватилась за нее. В другой ладони Зотны возникла желтая хрустальная фигурка длинноволосой девушки с черным камнем на месте сердца. Поднимаясь, она коснулась магической фигуркой запястья Иревда. Сверкнув "сердцем", фигурка вошла в кожу, будто в воду.