Книга 5: Сумерки

Елена хотела взорваться, но, очень тщательно, ответила,

— Дамон, если Стефан назначил тебя в качестве моего телохранителя, тогда он едва ли "предательски оставил" меня, не так ли? У тебя не может быть таких заявлений...

— Исполни только одно мое требование, хорошо? — ответил ей Дамон голосом того, следущие слова которого будут чем-то вроде "будь осторожна, если попытаешься не сделать этого".

Наступила тишина. Смерч из веток и пыли перестал закручиваться в воздухе. Запах нагретых солнцем сосновых игл и тяжелой смолы в этом тусклом месте путал мысли Елены, ее голова закружилась, а к физическим ощущениям добавилась странная вялость. Земля была теплой, а сосновые иголки лежали ровно, будто шерсть большого, дремлющего сейчас животного. Елена смотрела, как крохотные пылинки кружились и сверкали, словно опалы, в золотом солнечном свете. Она знала, сейчас она была далеко не в лучшем состоянии, чтобы говорить твердо.

Наконец, когда она была уверена в том, что ее голос не дрогнет, она спросила:

— Чего ты хочешь?

— Поцелуй.

22 глава (перевод: Дашка ? Дашка)

Бонни была взволнована и сбита с толку. Было темно.

— Хорошо, — произнёс голос, резкий и успокаивающий одновременно. — Тут два возможных удара, одна колотая рана, нуждающаяся в прививке против столбняка — и — ну, я боюсь, мне придётся дать успокоительное твоей девушке, Джим. И мне потребуется помощь, но тебе совсем нельзя двигаться. Просто ляг на спину и закрой глаза.

Бонни открыла свои собственные глаза. Она смутно помнила, как падала на свою постель. Но она была не дома; она всё еще была в доме Саиту, и лежала на кушетке.

Как и всегда, когда была в замешательстве или испытывала страх, она огляделась в поисках Мередит. Мередит вышла из кухни с самодельным пакетом со льдом в руках. Она приложила его к и без того влажному лбу Бонни.

— Я просто упала в обморок, — объяснила Бонни, когда сама это поняла, — вот и всё.

— Я знаю, что ты упала в обморок. И ты очень сильно ударилась головой о пол, — ответила Мередит, и в этот момент выражение её лица было очень понятным: волнение, сочувствие и облегчение — всё это легко можно было прочесть на нём. И глаза были наполнены слезами. — О, Бонни, я не могла добраться до тебя вовремя. Изабель была у меня на пути, и те матрасы не сильно смягчили пол — и ты отключилась почти на полчаса! Ты напугала меня.

— Прости, — Бонни вытащила руку из-под одеяла, в которое она, казалось, была завернута и сжала ладонь Мередит. Это означало, что их сестринские отношения не изменились. И также это означало "спасибо тебе за заботу".

Джим неуклюже развалился на другой кушетке, прикладывая пакет со льдом к затылку. Его лицо было зеленовато-белым. Он попытался встать, но доктор Алперт — это её голос был резким и добрым одновременно — заставила его снова лечь на кушетку.

— Вам не следует сейчас тратить силы, — сказала она. — Но мне нужен помощник. Мередит, ты можешь помочь мне с Изобель? Мне кажется, с ней будет достаточно много хлопот.

— Она ударила меня лампой по затылку, — предупредил их Джим. — Никогда не поворачивайтесь к ней спиной.

— Мы будем осторожны, — ответила доктор Алперт.

— А вы двое останьтесь здесь, — решительно добавила Мередит.

Бонни наблюдала за взглядом Мередит. Она хотела подняться и помочь им с Изобель. Но во взгляде Мередит читалась та самая решимость, которая означала, что сейчас с ней лучше не спорить.

Как только они ушли, Бонни попыталась встать. Но тут же у неё перед глазами заплясали пульсирующие серые точки, и это значило, что она снова собирается упасть в обморок.

Она снова легла, стиснув зубы.

Долгое время из комнаты Изобель доносились грохот и крики. Бонни слышала, как доктор Алперт повысила голос, затем Изобель, а затем и третий голос — не Мередит, которая никогда не кричала, но этот голос звучал как голос Изобель, только замедленный и искаженный.

Затем, наконец, наступила тишина, и Мередит с доктором Алперт вернулись, волоча между ними прихрамывающую Изобель. У Мередит из носа текла кровь, а тронутые сединой волосы доктор Алперт стояли дыбом, но всё же им как-то удалось натянуть футболку на измученное тело Изобель, а доктор Алперт даже умудрилась сохранить свою черную сумку.

— Потерпевшим оставаться на своих местах. Мы вернемся, чтобы вам помочь, — сказала доктор в своей немногословной манере.

Затем Доктор Алперт и Мередит сделали новый рейс, чтобы забрать с собой бабушку Изобель.

— Мне не нравится её цвет лица, — коротко бросила доктор Алперт, — И её пульс. Нам всем не помешало бы пройти медицинское обследование.

Минуту спустя они вернулись, чтобы помочь Джиму и Бонни добраться до внедорожника доктора Алперт. Небо затянулось тучами, а солнце висело над горизонтом красным шаром.

— Вы хотите, чтобы я дала вам какое-нибудь обезболивающее? — спросила доктор, увидев, что Бонни пристально разглядывает её черную сумку. Изобель поместили в самый конец внедорожника, где сиденья были сложены.

Мередит и Джим занимали два места перед ней, с Бабушкой Саиту между ними, а Бонни — по настоятельной просьбе Мередит — была на переднем сиденье рядом с доктором.

— Ох, ну, всё в порядке, — сказала Бонни. В действительности она сейчас думала о том, могут ли доктора в больнице вылечить Изобель от этой инфекции лучше, чем травяные компрессы миссис Флауэрс.

Но несмотря на то, что её голова пульсировала и болела, а на её лбу росла шишка размером со сваренное вкрутую яйцо, она не хотела чтобы что-нибудь затуманивало её мысли. Было что-то, что не давало ей покоя, какой-то сон или кое-что произошедшее пока, по словам Мередит, она была без сознания.

Что это было?

— Ну хорошо. Пристегнули ремни? Тогда поехали. — Внедорожник рванул с места от дома Саиту. — Джим, ты говорил, у Изобель была трёхлетняя сестра, которая спала наверху, поэтому я позвонила своей внучке Яниле, чтобы она приехала туда. По крайней мере, кто-то должен быть в доме.

Бонни обернулась, чтобы посмотреть на Мередит. Они заговорили одновременно.

— О, нет! Она не должна туда заходить! Особенно в комнату Изобель! Послушайте, пожалуйста, вы должны...— захлебывалась Бонни.

— Я действительно не уверена, что это хорошая идея, доктор Алперт, — произнесла Мередит не менее быстро, но более отчетливо. — Если только она будет держаться подальше от той комнаты и если с ней будет кто-то еще — хорошо бы, если парень.

— Парень? — доктор Алперт, казалось, была сбита с толку, но сочетание паники Бонни и искренности Мередит вроде бы её убедило. — Ну, Тайрон, мой внук, смотрел телевизор, когда я уходила. Я попробую позвать его.

— Ого! — невольно воскликнула Бонни. — Это тот самый Тайрон, который будет нападающим в команде по футболу в следующем году, да? Я слышала, его называют Тайр-минатор.

— Ну, скажем, я думаю, он сможет защитить Янилу, — ответила доктор Алперт, сделав звонок. — Но мы тут одни, в машине с... хм, перевозбуждённой девушкой. И судя по тому, как она реагирует на успокоительное, я бы сказала, что она и сама как "терминатор".

Телефон Мередит заиграл мелодию, означавшую, что номер звонившего был не из телефонной книжки, а затем объявил: "Вам звонит миссис Флауэрс. Возьмёте ли вы..." Мередит тут же нажала на кнопку принятия вызова.

— Миссис Флауэрс? — сказала она. Шум внедорожника заглушал Бонни и остальным всё, что говорила миссис Флауэрс, поэтому Бонни продолжила концентрироваться на двух вещах: что она знала о "жертвах" Салемских "ведьм", и что за неуловимая мысль приходила ей в голову, пока она была без сознания.

Но все эти раздумья сразу прекратились, как только Мередит положила трубку.

— Что это было? Что? Что? — Бонни не могла хорошо разглядеть лицо Мередит в сумерках, но она явно выглядела бледной, и когда она заговорила, даже её голос звучал бледно.

— Миссис Флауэрс занималась в саду своими растениями и уже собиралась идти обратно в дом, когда она заметила что-то в кустах бегонии. Она сказала, это выглядело как будто кто-то пытался засунуть что-то между стеной и кустом, но она заметила торчащий оттуда кусочек такни.

Бонни почувствовала себя так, будто её сбил с ног порыв ветра.

— И что это было?

— Это была большая спортивная сумка, полная одежды и обуви. Ботинки. Рубашки. Брюки. Всё Стефана.

Бонни издала пронзительный вопль, от которого доктор Алперт чуть не потеряла управление автомобилем.

— О, боже мой! О боже! Он не уехал!

— О, я думаю, он как раз и уехал. Только не по собственной воле, — мрачно произнесла Мередит.

— Дамон, — ахнула Бонни, и резко вжалась в сиденье, её глаза наполнились слезами, которые затем стали стекать по её щекам. — Я так хотела верить...

— Что, голова разболелась? — спросила доктор Алперт, тактично игнорируя разговор, который её не касался.

— Нет... ну, то есть да, — призналась Бонни.

— Так, откройте мою сумку и дайте мне взглянуть... У меня там всего полно... хорошо, вот оно. Кто-нибудь видел тут бутылку с водой?

Джим вяло протянул ей бутылку.

— Спасибо, — сказала Бонни, проглотив маленькую таблетку и запив её большим глотком воды. Ей было необходимо привести мысли в порядок. Если Дамон похитил Стефана, тогда ей стоит Вызвать его, не так ли? Ведь одному Богу известно, где он на этот раз. Почему никто из них даже не подумал об этой возможности раньше?

Ну, во-первых, потому что новый Стефан должен был быть сильным, а во-вторых из-за заметки в дневнике Елены.

— Вот оно что! — воскликнула она пораженно. Всё это снова нахлынуло на неё, всё, о чём они говорили с Мэттом...

— Мередит! — сказала она, не обращая внимания на косой взгляд, который бросила на неё доктор Алперт, — пока я была без сознания, я общалась с Мэттом. Он тоже был без сознания...

— Он был ранен?

— О боже, да. Дамон кажется сделал что-то ужасное. Но он сказал не обращать на это внимания, и что с тех самых пор как он увидел ту записку, которую Стефан оставил Елене, она продолжала беспокоить его. Что-то насчет того, как Стефан в прошлом году разговаривал с учителем английского, спрашивая как правильно пишется слово "правосудие". И он просто повторял: "Найди резервную копию файла. Найди резервный файл... прежде чем это сделает Дамон."

Она вгляделась в лицо Мередит, плохо освещенное тусклым светом, осознавая, что и Джим, и доктор Алперт дружно уставились на неё, в то время как они медленно подъехали к перекрёстку и остановились. И у тактичности есть свои пределы.

Тишину нарушил голос Мередит.

— Доктор, — сказала она — я собираюсь попросить у вас кое-что. Если вы повернёте здесь налево, а затем еще раз налево на Лавровой Улице, а там просто пять минут езды до Старого Леса, то это не будет слишком далеко от вашего маршрута. Но это позволит мне добраться до пансионата, в котором как раз и находиться тот компьютер, о котором говорит Бонни. Вы наверное подумаете, что я сошла с ума, но мне нужно добраться до этого компьютера.

— Я знаю, что ты не сошла с ума. Я уже успела это понять, — невесело рассмеялась доктор, — и я уже тут кое-что слышала о Бонни... ничего плохого, честно, только то, во что довольно трудно поверить. Но после того, что я сегодня увидела, я думаю, я начинаю менять своё мнение.

Доктор резко свернула налево, бормоча себе под нос:

— Кто-то убрал знак "Проезд запрещен" еще и с этой дороги...

Затем она продолжила говорить с Мередит:

— Я могу сделать о чём ты просишь. Я подвезу тебя прямо до самого пансионата...

— Нет! Это может быть слишком опасно!

— Но я должна отвезти Изобель в больницу как можно скорее. Не говоря уже о Джиме. Я думаю, у него действительно сотрясение. И Бонни...

— Бонни тоже собирается в пансионат, — заявила Бонни, чётко проговаривая каждое слово.

— Нет, Бонни! Я же собираюсь бежать, ты понимаешь это? Я собираюсь бежать так быстро, как только смогу — и я не могу позволить тебе задерживать меня, — голос Мередит был жестоким.

— Я не буду задерживать тебя, я клянусь. Ты пойдешь вперед и побежишь. Я тоже побегу. Моя голова теперь не болит. Если тебе придется оставить меня позади, просто продолжай бежать. А я доберусь следом за тобой.

Мередит открыла рот и затем снова его закрыла. Должно быть, что-то в лице Бонни подсказало ей, что любые возражения будут бесполезны. Потому что так оно и было.

— Вот мы и приехали, — сказала доктор Алперт несколько минут спустя. — Угол Лавровой Улицы и Старого Леса.

Она извлекла из своей черной сумки маленький карманный фонарик и посветила им по очереди в глаза Бонни.

— Ну, мне кажется, у тебя нет сотрясения. Но ты знаешь, Бонни, по моему медицинскому заключению, тебе не следует никуда бежать. Я просто не могу заставить тебя пройти лечение, если ты этого не хочешь. Но я могу заставить тебя взять вот это. — Она протянула Бонни маленький фонарик. — Удачи.

— Спасибо за всё, — сказала Бонни, на мгновение накрыв своей бледной ладонью смуглую, с длинными пальцами ладонь доктора Алперт. — Вы тоже будьте осторожны, — остерегайтесь поваленных деревьев, и Изобель, и чего-нибудь красного на дороге.

— Бонни, я ухожу, — Мередит уже была снаружи внедорожника.

— И заприте двери! И не открывайте, пока не проедете лес! — сказала Бонни, выскочив из машины вслед за Мередит.

И тогда они побежали. Конечно, всё, что Бонни сказала о том, что Мередит должна бежать впереди неё, было бессмыслицей, и они обе это знали. Мередит схватила Бонни за руку, как только ноги Бонни коснулись дороги, и начала бежать как охотничья собака, таща Бонни за собой, время от времени чуть не отрывая её от земли.

Бонни не нужно было объяснять как важна была скорость. Она отчаянно хотела, чтобы у них сейчас была машина. Она много чего хотела бы, и для начала чтобы миссис Флауэрс жила в центре города, а не в этой глуши.

В конце концов, как и предвидела Мередит, Бонни выдохлась, и её рука стала настолько потной, что выскользнула из ладони Мередит. Бонни согнулась почти пополам, руки на коленях, и пыталась восстановить дыхание.

— Бонни! Вытри свою руку! Мы должны бежать!

— Просто... дай мне... минуту...

— У нас нет ни минуты! Ты слышишь? Давай!

— Мне просто нужно... восстановить... моё дыхание...

— Бонни, оглянись. И не кричи!

Бонни оглянулась, закричала, и затем обнаружила, что совсем не выдохлась. Она сорвалась с места, хватая Мередит за руку.

Она могла слышать это, сейчас, даже не смотря на своё хрипящее дыхание и звон в ушах. Это был звук насекомого, но не жужжание, а скорее низкое гудение. Это звучало как вертолётное "вжиквжиквжик", только выше тоном, как если бы у вертолёта были усики насекомого вместо пропеллера. Мельком взглянув, она смогла различить сплошную серую массу из усиков, с головами впереди — и все эти головы были готовы раскрыть рты, полные острых белых зубов.

Она пыталась включить фонарик. Опускалась ночь, и у неё не было ни малейшего представления, сколько еще пройдет времени, прежде чем взойдет луна. Все, что ей было известно, так это то, что из-за деревьев всё кажется еще темнее, и что те существа гнались за ней и за Мередит.