Дневник переселенца. Часть 1

Гена, вместо уже знакомой мне СВД, сейчас был вооружен АК-74М с ночным прицелом, через который он и осматривал время от времени окружающее пространство. Лично мне нравится стрелять из оружия с ночным прицелом, особенно в активном режиме, больше, чем с обычным — цели в нем видятся более контрастными и подсвеченными, да и противник в темноте обычно плохо ориентируется, поскольку сам не видит, спрятался он от стрелка или нет. В общем — попадать намного легче. Но есть и обратная сторона у медали: ночной прицел в активном режиме светится ярким инфракрасным фонарем, то есть для противника, наблюдающего через пассивный прицел — это самоподсвечивающаяся мишень. Но у меня на Сайге такого девайса нет, поэтому будем смотреть в то, что есть, а еще полагаться на слух.

Немного подумал и пришел к выводу, что сидеть вдвоем — неправильно. Во первых — нас можно будет положить одной очередью. Во вторых (и это — на мой взгляд важнее) — нужно обязательно слушать окружающее пространство. Любое живое существо всегда издает звуки, даже если очень старается делать все бесшумно. Свои собственные звуки человек легко выделяет и воспринимает их как 'белый шум' — то есть перестает их замечать. А вот локализовать звуки, издаваемые напарником и перестать замечать их — невозможно. Соответственно звуки, издаваемые вашим напарником — заглушают более далекие звуки, в том числе возможно и те, что издает ваш враг. Соответственно, чем ближе к вам находится напарник — тем больше звуков он заглушает. Это как смотреть сквозь человеческое тело: если вы смотрите сквозь тело с расстояния десять сантиметров — оно загораживает вам весь горизонт, а вот если с расстояния десять метров — то оно затеняет значительно меньшее пространство.

Предупредил Геннадия, и обменявшись с ним пожеланиями не спать на посту — забрался в расселину на вершине скалы у въезда в долину. Хотя и не в горах мы находимся, но принцип 'Побеждает тот, кто заберется выше', применим и тут. Прежде чем спрятаться в расселине — вылез на самую верхушку скалы и осмотрел пустыню, включив в очках активный режим. Не соврал Саня Кутепов — видно все отлично метров на триста, а может даже и немного дальше. Что удивило — ни какой 'движухи'... Нет, тепловые отметки живых организмов прекрасно видны, но никто ни куда не спешит и не бежит. Даже рядом с выброшенным костяком варана нет ни какой драчки. Выключил и снял прибор. Сразу вокруг разлилась густая чернильная темнота. Луны сегодня нет. Подождал пару минут, чтобы глаза привыкли — все равно ни чего не видно... Одел очки обратно, но теперь включил в пассивном режиме — мне будет достаточно увидеть врага на действительной дальности стрельбы из Сайги — семидесяти метрах, а так — меня ни кто по излучению не обнаружит. Так все свое дежурство и просидел в расселине, слушая и разглядывая пустыню, а так же иногда поглядывая в наш лагерь.

Вот уже и Генка пошел будить Юрку. Значит осталось часа три до рассвета. Следом и я разбудил своего тезку — меня он сменяет. Посоветовал ему тоже забраться в расселину, а сам — подвинул развалившегося Василя — и досыпать оставшееся время.

Разбудил меня грохот автоматной очереди. Схватил Сайгу и попытался выскочить наружу из палатки и столкнулся с Василием. Оба рвали застежки, пытаясь быстрее открыть полог палатки и при этом мешая друг другу. Вдруг что-то ударило в верхнюю часть палатки и перелетев через нее тяжело приземлилось перед выходом.

— С-сука! Гиены!!! — взвизгнул в темноте Василий, а я вспомнил о ноже и дернул его из ножен с такой силой, что оборвал шильдик. Единым махом вспорол стенку палатки, сделав дырку не меньше метра длиной, и вывалился наружу. Сразу же падаю — так по крайней мере меньше вероятность попасть под дружественный огонь.

Сайга осталась в палатке — выронил, когда резал стену. Выпускаю из рук нож и хватаюсь за Стечкин. Вокруг раздается женский визг, детские крики, мат, но как ни странно до главного признака неконтролируемой паники — стрельбы во все стороны еще не дошло. Видно все уже довольно прилично — ночь уже сменил утренний сумрак, хотя до восхода солнца еще далеко. Обе большие палатки завалились и сейчас шевелятся, как живые, из-за пытающихся выбраться наружу людей. Из-за маленькой палатки выглядывает Генка, а Олег — самый умный или же самый хитрый — выставил ствол своего автомата из окна кабины своего Вольво и явно ищет, по кому же его применить. Матерясь как сапожник, из остатков нашей палатки выпутывается Василий. А вот никого из нападающих — не видно.

— Все! Все! Ушли они! Ушли! Успокойтесь все! — это Андрей кричит с вершины скалы.

Постепенно картина произошедшего проясняется. Не зря мне не понравилось место расположения нашего лагеря. Как выяснилось, мы разместили его прямо на тропе, по которой животные выходили откуда-то из глубины скальных нагромождений в пустыню, ну и соответственно и обратно. И вот под утро стадо каких-то местных козлов: то ли теков, а может и архаров, или как тут они называются, — решили выйти через нашу долину на простор равнины. Возможно, что они долго рассматривали изменившийся из-за наших машин и палаток ландшафт — точно это уже никто не узнает, но караульные их своевременно не заметили. Почему-то не испугали их ни запах костра, ни запах людей и бензина. А возможно запахи их и пугали, но другой дороги у них не было, а пройти им было нужно просто до зарезу — видимо козлы не только на Старой Земле бывают очень упрямы...

Обнаружил их Андрей, но уже только тогда, когда стадо подошло вплотную к палаткам. Инструкций, как действовать в такой ситуации он ни от Юры ни от Гены не получал и решил действовать как при нападении хищника: выбрал бредущего впереди крупного самца и положил его на месте короткой очередью из автомата. Остальное стадо бросилось бежать, но вот только не обратно в скалы, как ожидалось, а прямо через лагерь — на выход из долины. Стрелять по ним Андрей уже не мог, так как боялся попасть по людям. В общем, легко отделались — животные так загребали своими копытами, что повыдергивали растяжки у стоявших в центре больших палаток и завалили их. Но при этом — сами же и испугались непонятного шевеления в них и через палатки не перебегали, а перепрыгивали. В результате никто из людей не пострадал, за исключением Василия. Но и ему досталось не от козлов, а от меня: прилетело по морде Сайгой, причем я этого даже не заметил, а ему теперь несколько дней придется светить 'бланшем' под левым глазом и еще — ссадинами на щеке и на виске. Но больше чем попорченная физиономия его раздражало то, что он не успел подстрелить ни кого из набедокуривших животных:

— Я услышал, как кто-то через нашу палатку навернулся. Взвел затвор и только хотел 'шмальнуть' туда на звук, через брезент из автомата — а Андрюха мне с разворота дробовиком — по морде. Не успел выстрелить... А так бы я тоже завалил мясца...

— Ага! И заодно поджарил бы сразу. Там за козлом как раз цистерна с бензином была. Не знаю, попал бы ты в козла или нет, но уж в топливозаправщик бы точно не промахнулся!

— Или нам бы от тебя прилетело: стрелять вслепую на звук в лагере, где полно людей!

— Хорошо еще, что Юрка лагерь из 'крупняка' не 'причесал'...

— Да, кстати! А где наш начальник охраны?

Юрку нашли без сознания, завалившегося за Тойоту. Тойоте тоже досталось: она перегораживала стаду выход из долины и животные пошли через верх. Крыша кабины и капот были основательно помяты копытами. Непонятно как уцелело лобовое стекло — на нем не оказалось даже трещин. А вот Юрке не повезло. Чем его так приложило я понял, когда мы начали разделывать застреленного козла: рогов у него было целых четыре штуки — пара больших и толстых, закручивающихся кольцом, как у архара, с торчащими прямо вперед треугольными концами, причем их внутренний край был довольно остро заточен — как острие у ножа. Вторая пара рогов располагалась между первыми и представляла собой прямые тридцатисантиметровые костяные стилеты, ромбовидные в сечении, причем более острые наружные и внутренние углы тоже имели режущие кромки.

Когда стадо 'поперло' через пикап, в кузове которого сидел Юрка, первый козел сразу же атаковал его рогами. Юра сумел уклониться от 'стилетов', но 'поймал' удар толстым рогом. От таранного удара основанием рога были явно сломаны два или три ребра. Кроме того, кончиком рога козел проткнул ему ногу и разрезал мышцу на бедре вместе с брюками. Повезло, что рог вошел с наружной стороны от берцовой кости, иначе бы он скользнул по кости и срезал бы все мясо с ноги, а так — всего лишь образовался разрез мышц и кожного покрова длиной десять и глубиной до пяти сантиметров. Кроме того, с внутренней стороны бедра у человека проходят очень важные артерии, разрыв которых в полевых условиях и при отсутствии хирурга неминуемо привел бы к смерти, а вот с наружной стороны -настолько важных нет. Ну и в завершение — при падении с машины Юра сильно ударился головой о каменистую поверхность и судя по потере сознания — получил сотрясение мозга, скорее всего средней тяжести.

Еще суток не прошло, как мы в отрыве от цивилизации — а у нас уже двое серьезно раненных. Юрка минимум две недели — не стрелок и не водитель. На ребра, несмотря на сильную гематому пришлось наложить давящую повязку. Ногу и рану на голове пришлось зашивать. Начали, пока он еще был 'в отрубе', возможно от этого и пришел в сознание. Пришлось экстренно обкалывать раны новокаином, но все равно зашили практически 'на живую', под бодрые матерки очухавшегося белоруса.

Пока остальные разогревали завтрак и сворачивали лагерь, мы втроем: я и Василий — как практически уже штатные (после разделки варана) 'живодеры-мясники' и Андрей — как главный 'попаданец', по быстрому разделали убитого козла. Веса в этой туше было не меньше двухсот килограмм. Первым делом отрезали яйца. Некоторые народы считают бараньи яйца за деликатес, но мы то даже не знаем толком — баран это или козел, а может быть — вообще какая-нибудь антилопа. В добавок, сразу над корнем члена у него была расположена какая-то вонючая железа, которую мы благополучно вырезали и выкинули вместе с яйцами. Из ливера забрали только печень, внутреннего жира на кишках почти не было. Крупные куски мяса срезали с костей, из косточек забрали только ребрышки, которые сразу порубили на куски для удобства транспортирования. Шкуру традиционно забрал я, а рога вырубили вместе с частью черепной коробки и решили подарить Юрке, так как Андрей забирать свой трофей почему-то отказался.

Все утро колонна продвигалась строго на юг. Дорога становилась все более каменистой, и все так же не радовала растительностью. И справа и слева постепенно приближались каменистые цепи горы, подъемы незаметно становились длиннее, а спуски короче. Одно радовало: топливозаправщик застрял всего только один раз и его быстро вытащили.

Наконец радио донесло предупреждение Геннадия о близости места их назначения. Подъезжаем к белорусскому форту.

Форт оказался не столько белорусским, сколько канадским. Вообще, на Новой земле даже в городах не встретишь моноэтнического состава населения, а уж в таких небольших сообществах, разбросанных по просторам местных пустошей — люди зачастую объединялись исходя из схожести характеров и навыков ведения бизнеса, не обращая большого внимания на национальную принадлежность. Как оказалось, изначально идея проложить новую Дорогу пришла в голову французам, которые организовали в верховьях реки Рио-Бланко аэродром. Место для аэродрома было выбрано очень удачно: он являлся идеальной точкой отдыха и дозаправки для значительного количества воздушных трасс — если бы не он, большинству транзитных самолетов приходилось бы совершать две-три промежуточные посадки, ну и соответственно не только время полета увеличивалось в полтора -два раза, но и соответственно увеличивался расход топлива, а следовательно — стоимость перелета. Большинство грузов к аэродрому доставлялось по реке, наземный транспорт использовался относительно редко. Но после того, как у аэродрома постепенно вырос довольно крупный по меркам Новой Земли поселок — потребность в автомобильном сообщении резко выросла. Еще автор 'Капитала' убедительно доказал, что спрос рождает предложение. Но братьям Леру — владельцам аэродрома — хватало забот с уже существующим бизнесом. Поэтому они перепоручили развитие нового бизнеса своим знакомым — франкоговорящим канадцам из Квебека, сами ограничившись только некоторым финансовым вливанием в новое дело. Канадцам, кровь из носу, нужны были толковые компаньоны. Так в бизнес был привлечен еще один канадец — украинского происхождения. А этот североамериканский хохол хорошо помнил, что его прадед родился и жил до переезда в Канаду в деревне, стоявшей на берегу украинской речки со сказочным названием Горынь. Поэтому, когда однажды из разговора с недавно прибывшими на Новую Землю переселенцами Юрой и Геной он выяснил, что они тоже раньше жили на берегу этой самой речки (а Горынь течет по территории не только Украины, но и Белоруссии) — то счел их чуть ли не родственниками и дал им рекомендации для своих компаньонов. Но конечно интернационал этого форта пополнялся не только славянами, но и другим 'евро— и американо— человеками'.

Сам форт притулился на небольшом взгорке у высокой и острой, словно клык, скалы, у западного основания которой шумела небольшая горная речка или скорее ручей, с кристально чистой ледяной водой, в которой изредка выпрыгивала вверх шустрая рыбешка, охотящаяся на местных насекомых, стаями патрулировавших окрестности. На вершине скалы из-за каменного бруствера выглядывала 'зушка', почти незаметная, так как возвышающаяся неподалеку вышка ветрогенератора сразу отвлекала к себе все взгляды. Сам форт был обнесен сложенным из дикого камня забором, высотой выше человеческого роста. Забор состоял из двух крыльев, примыкавших дальними краями к скале. Ворот в заборе не было: просто крылья забора были разнесены друг от друга на несколько метров, образуя свободный въезд между собой и при этом взаимно перекрывая друг друга. Ни какой охраны возле въезда видно не было, однако когда мы уже въезжали, оказалось что за движением нашей колонны присматривал пулеметчик из гнезда, расположенном в месте изгиба забора — зона обстрела через две бойницы у него достигала двухсот тридцати градусов. Кроме того, он мог развернуться и встретить огнем в лоб любую въезжающую в периметр машину. На случай, если противник окажется бронированным, из-за каменной баррикады напротив въезда выглядывал ствол то ли безоткатного орудия, то ли станкового гранатомета. Как мне впоследствии объяснил Геннадий, это был один из двух имевшихся у местных поселенцев шведских гранатометов 'Карл Густав', причем место расположения второго я так за все время пребывания и не увидел.

Сразу после нашего прибытия все население, за исключением дежуривших на огневых точках, сбежалось к колонне. Юрий с Геной ведь привезли не только топливо, но и гораздо более ценное для изолированного анклава: новости и сплетни. А еще в форт прибыли новые поселенцы! Местное бабье тут же взяло в оборот вновь прибывших женщин, подняв страшный треск сразу на нескольких языках, не забывая при этом постреливать глазками на 'свежих' мужиков. Четверо местных детишек начали 'кидать понты' перед 'спиногрызами' бульбашей. Только мужики старались держаться с достоинством, однако и их распирало от любопытства.