Двигаясь по инерции, промахнувшийся самурай был вынужден наклониться вперед. Всего на мгновение, но он открылся для удара. Молниеносным движением отведя руку себе за спину, Хебимару ударил так, словно хотел хлопнуть противника по лбу ладонью. Самурай, удивленный странной атакой, успел начать движение, которым мог бы отстраниться от шиноби и снова нанести удар, как вдруг из рукава кимоно саннина выскользнуло длинное и острое стальное жало. Ударив во всю силу, Хебимару вонзил потайной клинок точно в прорезь стальной маски латника, пронзил глаз, а затем и череп. Тонкая в этом месте кость не выдержала. Стальное лезвие вошло в мозг солдата, в ослепительной вспышке боли оборвав его жизнь.
Хебимару отступил на шаг, одновременно склоняясь к тяжелому мечу, выпадающему из ослабевших рук убитого. Резким рывком левой руки он вернул "Зуб змеи" на правом запястье в исходное положение и, подхватив меч самурая, взмахнул новообретенным оружием, отбивая удар следующего врага, выступившего из-за спины падающего товарища.
Клинки столкнулись. Удар был страшен, обладающего меньшей массой и физической силой шиноби попросту швырнуло к земле. Хебимару полуобернулся, падая и касаясь земли руками. Полностью потерявший равновесие и способность увернуться... таким он казался, но это была обманка. Инерция от удара и якобы неловкое падение были учтены заранее. Замахнувшийся для удара по упавшему врагу, самурай только глаза выпучил от изумления, когда из-под живота саннина, из пропитанной энергией Ци земли, ударил полуметровый, в диаметре, каменный столб. Среагировать и как-либо защититься самурай, торжествующий победу над шиноби, не успел. Кираса смялась, стальные пластины смещались, выдирая заклепки. Нижние ребра мечника жалобно затрещали. Хебимару, на изумление прытко для потерявшего равновесие, оттолкнулся руками от земли и, вставая на ноги, одновременно скользнул к врагу и замахнулся. Громадный меч, для которого даже не важна острая заточка, обрушился на шею самурая.
Обливаясь кровью, обезглавленный латник неуклюже рухнул рядом с рассыпающимся каменным тараном.
Двое других самураев, видя бесславную гибель предшественников, стали осторожнее и напали одновременно. Хебимару, избегая прямого удара, взмахнул мечом и ударом сбоку заставил летящие в его голову клинки врагов столкнуться, затем сделал шаг влево, оказавшись правее одного из самураев. Замахнувшись левой, свободной от оружия рукой, он нанес удар кулаком в висок латника. Удар кулаком был бессилен чем-либо навредить бронированному гиганту, но, двигаясь быстрее стрелы, по телу Хебимару скользнула каменная змея. Атакующее дзюцу элемента земли, произведенное слишком быстро, чтобы кто-либо успел его блокировать.
— Разрыв!
Но каменная змея, на долю секунды опережая кулак великого саннина, уже врезалась в шлем самурая. Сталь смяло. Камень, раскалываясь в столкновении, проломил защиту и голову солдата. Крутнувшись на месте, могучий латник с грохотом рухнул под ноги Хебимару.
— Ублюдок! — белея от страха и растерянности, последний из десяти телохранителей генерала отшатнулся, понимая, что сил справиться с жутким противником нет. Только сам Садато может...
Удар в спину швырнул мечника вперед, заставив упасть ничком на землю. Мальчишка, Казуши, объятый фиолетовым пламенем буйствующей энергии Ци, ударил упавшего еще раз, с такой силой, что пластины на спине доспеха сместились. Латник охнул и распластался на земле, а мальчишка, покрытый ломаными линиями активированной печати проклятых, вонзил под шлем врага две длинные белые кости, торчащие, словно мечи, из запястий воина Акума. Новый поток горячей крови хлынул на быстро оттаивающую лесную почву. Еще одна человеческая жизнь была оборвана.
Битва близилась к завершению. Только восемь йома еще держались на ногах, но трупы самураев, устилающие землю, ясно давали понять, за кем победа. Хебимару насмешливо взглянул на Садато, который заслонял собой печать штурмового дзюцу и напряженно сжимал латными перчатками рукояти двух длинных катан.
— Садато-сама! — выкрикнул воин-сенсор, видя разгром защитников. — Вызывайте подкрепления, скорее!
— Уже вызвал, — огрызнулся генерал. — Отставить панику! Они придут как раз тогда, когда нужно будет начинать искать наших раненых и оттаскивать прочь трупы врагов! Я, лучший из генералов страны Водопадов, убивший сотни самураев и четверых генералов армии Лугов, брошу вызов и богам, и демонам, что вздумают встать у меня на пути! Готовьтесь к смерти, твари!
— Берегись невидимых клинков! — напрягая до предела голос, проорал старик Нанаши, на голове которого от жара бушующего рядом лесного пожара потрескивали и завивались волосы. — Незримые клинки не знают преград! Уходите оттуда, Хебимару-сама!
— Незримые клинки? — Хебимару ухмылялся, на его лице не было ни тени сомнения или страха. — Забавно. Я слышал о Садато и весь поглощен интересом. Пусть приблизится! Нет никакой радости проверять оружие на рядовых противниках! Демонам нужно настоящее испытание!
Садато, рыча взбешенным тигром, сделал первый шаг и, наращивая скорость, устремился в атаку.
В башне воцарилась тишина, нарушаемая только периодическим грохотом разбивающихся о стену огненных шаров штурмового дзюцу. Солдаты с напряженностью ждали решения своих командиров, хотя какое могло быть иное решение, кроме безрассудной и самоубийственной атаки? В Инакаве не знают о творящихся у Серой Скалы делах. Помощи ждать неоткуда, и тянуть время совершенно бесполезно. Время даже играло на руку Садато, который возводил укрепления вокруг башни. Чем он атакует, когда бастионы будут возведены? Ни у кого не было желания это проверять.
Конская морда ткнула генерала Шичиро в бок, громадный зверь поднял голову, открыл пасть, полную острых клыков, и добродушно куснул хозяина за наплечник. Старый самурай с той же грубоватой лаской ткнул кулаком в скулу боевого зверя.
— Рад, что ты выжил, Морской Ветер, — сказал Шичиро. — Не много у нас было совместных битв, но ты всегда оставался мне добрым другом. Жаль, что я не смог быть достоин твоей верности и дружбы, солдат. Надеюсь, тебе больше повезет с новым хозяином.
Конь вопросительно заворчал, не понимая, о чем говорит человек. Почему в голосе хозяина столько обреченности? И что это еще за новый хозяин?
Морской Ветер знал, что люди, проиграв битву, от стыда вспарывают себе животы. Боевые кони понимали это действие и уважали людей за мужество. Шичиро задумал сделать то же самое? Неужели битва проиграна? Как может быть проиграна битва, если так много солдат продолжают стоять на ногах?!
— Мой генерал, — самурай в красных доспехах приблизился к Шичиро и со всем почтением поклонился. — Куо-сама просит вас прибыть в зал совещаний для участия в военном совете.
— Достоин ли я руководить вами? — с сомнением ответил генерал. — После плена и бесславного освобождения? После стольких ошибок, что я совершил?
— Ни у кого из нас нет в вас сомнений, Шичиро-сама. Вы собрали всех нас, обреченных, бунтарей и смутьянов, детей из семей, неугодных правительству страны. Для казни следом за принцем Кано? Нет. Вы постепенно, тайно, разыскали союзников и заменили нашу охрану на тех, кто не стал докладывать начальству о том, что нам разрешают тренироваться и обучают войне. Вы сделали из нас солдат, и мы будем следовать за вами, своим генералом, пока вы живы и пока живы мы, "рыжие" в толпе одинаковых людей, боящихся выделиться из серой массы. Мы продолжим сражаться, более того, для нас будет честью идти в бой под вашим командованием. Вы — наш генерал, Шичиро-сама. Оставьте сомнения. Любой солдат Красного отряда вырвет сердце тому, кто заявит, будто вы поступили бесчестно, сохранив себе жизнь ради служения своему господину, который сейчас, как никогда, нуждается в каждом из нас!
Морской Ветер толкнул хозяина мордой в бок. Слушай, мол, что тебе говорят. Боевой зверь подбадривал человека, радуясь, что подозрения ошибочны, что у хозяина нет твердых намерений себя убить. Люди планируют новое сражение. Сражение, в котором все бойцы их армии покажут, на какие подвиги способны ради победы!
Слыша слова людей, стоящие рядом кони радостно зафыркали. Поражения они страшились больше смерти и переживали из-за необходимости прятаться даже больше, чем самураи.
Положение было очень тяжелым, враг превосходил осажденных во всем, но ждать нельзя. Атака — дело решенное. Осталось только решить, как атаковать. Куо озвучил это на совете и сел на свое место, ожидая слов других лидеров.
— Не все так плохо, как может показаться, — сказал Кано, оглядев собравшихся. — Нам удалось спасти семьдесят три боевые лошади, из которых даже те, что потеряли хозяев, ввиду тяжелой ситуации и из желания участвовать в битве согласились нести на себе самураев. У врага только пехота. Ударом кавалерии мы сможем пробить их защиту.
— Садато наверняка позаботится о ловушках для лошадей, — произнес Макото.
— Солдаты таскают колья от леса, но много ям и частоколов, наверняка, устроить еще не успели, — сказал один из двоих выживших капитанов Красного отряда. — Минимум осторожности, и потерь от ловушек не будет.
— Я могу позаботиться о вражеских стенах и ямах с кольями, — подала вдруг голос Кицунэ, что продолжала сидеть у мамы на коленях и обнимать леди Хикари за шею. Ни на минуту она теперь после всего, что случилось, не оставит маму без защиты! — Я уже начала перестраивать тело и при хорошем питании быстро наращу массу. Дядя Ива говорил, что в подвале много еды, ее, наверное, хватит, чтобы создать большого монстра с крепкой броней. Я поломаю укрепления врага и затопчу ямы-ловушки, если такие будут на пути. Кони смогут спокойно пройти за мной.
— Садато только того и ждет, чтобы мы вышли из-под защиты стен, — сказал Куо. — Один удар штурмовым дзюцу в центр нашей группы, и на месте сотни самураев останется только дымящаяся воронка. Никакая броня не выдержит, пробьет даже костяной панцирь великана-разрушителя. Печать нужно нейтрализовать, иначе все наши планы по прорыву вражеского окружения не стоят ни одной медной монеты.
Все задумались, прикидывая варианты действий, и первым подал предложение крепчак Ива, который тоже присутствовал на совете как одно из главных действующих лиц, от которого зависело практически все.
— Мы знаем, откуда бьют по нам штурмовым дзюцу. Я смогу проложить подземный ход до того места и даже удержу свод, если долбанут сверху, пока мы будем пробираться под землей.
— А можно сделать такой ход, чтобы мы все по нему выбрались за укрепления врага? — блеснула идеей Кицунэ, но Ива тотчас покачал головой, чем сразу дал понять, что оборотница в своих мыслях не оригинальна.
— Под словами "подземный ход" я подразумеваю не тоннель, а подвижный воздушный пузырь, который тем сложнее держать, чем он больше. Я буду раздвигать землю, но она будет сразу осыпаться за нашими спинами. Двигаться надо очень быстро, опережая врагов, которые могут тоже воспользоваться дзюцу элемента земли и либо раскопать подземный ход, либо, наоборот, мощным ударом заставить "пузырь" схлопнуться и раздавить всех нас. Нельзя недооценивать и сбивающие воздействие Ци дзюцу самураев. Множественными ударами они разрушали даже простые в исполнении каменные волны, которыми я пытался их атаковать, а что же говорить о сложном дзюцу создания тоннеля? Если пойдем под землей все, гарантированно окажемся заживо похороненными. Десять воинов. Больше повести не рискну.
— Наши наблюдатели не могут сказать точно, сколько самураев Садато охраняют печать штурмового дзюцу, но их явно больше сотни. Бросить в атаку всего десять человек?
— Это было бы безнадежно, — Макото уверенно оборвал спор, — если бы необходимо было победить. Нам нужно лишь помешать врагу вести стрельбу, пока главные силы не отойдут на безопасное расстояние. Я выберу надежных людей и лично поведу их в атаку. Как только вы покинете зону поражения штурмового дзюцу, мы тоже отступим и соединимся с вами в Инакаве.
Генерал Шичиро все это время сидел молча. Что он мог сказать людям, чья отчаянная смелость и решительность действительно могла одержать верх над грубой силой врага? Шичиро видел своими глазами, сколько бравады выказывали самураи Садато и насколько эта бравада была лжива.
Только страх удерживал армию Серых от бегства. Страх перед Северной Империей и скорым на расправу Юидаем. Чем еще можно заставить сражаться человека, которого довели до унизительной нищеты, придавили бесправием и измордовали речами о жизни ради клана, результатом служения которому почему-то было исключительно обогащение высшего руководства? Главы кланов, загребая золото, давили на руководителей среднего звена, угрожая отъемом последних привилегий, что у тех еще остались, а руководители среднего звена, такие же рабы, как рядовые воины, как могли, командовали своими солдатами, с которыми жили в одних кварталах, чьим доверием и сочувствием пользовались. Солдаты подчинялись, пока их жены могли вечером поставить на стол плошку риса детям. Великое счастье, ведь бунтарь оказывался в петле, на центральной площади поселка, а его семья становилась отверженной и умирала от голода. Выслуживайся, раболепствуй, чти искаженный кодекс воина, переписанный в угоду богачам, и получишь больше, чем требуется просто для того, чтобы волочить ноги. Тебе не повезло родиться не в правящей семье? Служи верно, грабь, запугивай крестьян и торговцев, убивай бунтарей, отдавай добычу нам и твоя семья будет обеспечена. Неужели ты хочешь, чтобы твои дети плакали, выпрашивая еду? Посмотри на тех, кому действительно не повезло, и будь счастлив, что у тебя есть хотя бы то, чем ты сейчас владеешь!
Самураи Садато выслуживались, как делали это всю свою жизнь с тех пор, как черное отчаяние выбило меч из рук дайме Торио и власть в стране захватили люди, мечтающие только о золоте, роскоши и рабах. Выслуживались, надеясь получить землю и крестьян, повысить доход семьи, стать чуть значительнее в глазах лидеров клана. Они примут столько, сколько им дадут, и будут благодарить тех, кого осыпали золотом, за булку пышного хлеба и дом, в котором хотя бы нет страха пробить головой потолок, встав в полный рост.
Шичиро был бунтарем, искал тех из влиятельных людей, что желали изменить существующий порядок, но слишком многие погрязли в роскоши. Люди Водопадов приняли рабство и, продолжая сопротивляться, одиночки вроде Шичиро или Кано могут добиться только гибели, своей и тех, кто им поверит. Главы страны сжимают хватку заплывших жиром пальцев на шеях не самураев, что идут в бой против повстанцев, а на шеях их жен и детей, чьи жизни могут даже для раба быть святее любых идеалов и мечтаний.
Был бы шанс, если бы младший сын дайме мог освободить семьи самураев от давящей хватки своих врагов. Серые, самурайская нищета, что яростно бросаются в атаку на собравшихся вокруг Кано бунтарей, тотчас повернули бы мечи против своих недавних хозяев и служили бы ему с той же отчаянной преданностью, что и любой из Красного отряда.
Но это лишь мечты, которые никогда не станут реальностью. Юидай, а не Кано, распоряжается жизнью и смертью в этой стране.
