Тропой лекаря

Бешено колотилось сердце, противно ослабли ноги, подкатывал к горлу горький комок тошноты...

А ведь это только первая ласточка.

Меня еще не подозревают — пока! Но что будет впереди?

Выход только один. Беречься и беречься. Не лечить никого своей силой, сбрасывать ее помаленьку... но как?

На то нас и ловят. Мы не можем удержаться, иногда совсем не можем.

Да, надо откладывать деньги и переезжать.

А Шими я все равно уши оборву. Малек трепливый!

* * *

Когда ночью в мое окно забарабанили так, что едва стекло не вылетело, я даже не удивилась. Не в первый раз. Но увидеть за окном Майло Варна не ожидала.

— Что случилось?

— Госпожа графиня... она чем-то отравилась. Ее рвет...

Я поспешно натянула юбку и накинула плащ. Тут надо поспешить.

Чем опасны отравления для беременных? Да потерей ребенка. Или расти он будет плохо, или болезни у него какие будут... у нее сейчас примерно четвертый месяц, но тут надо смотреть чем отравилась, сколько времени прошло...

— Чем она?

Карета тряслась по булыжникам мостовой, я перебирала снадобья в своем саквояже.

Вот этим сразу напоить, вот это от спазмов, вот это успокаивающее... Надо смотреть.

Так сразу я и не скажу, что и как.

— Не знаем. После ужина ей и заплохело.

— После ужина? А что она ела?

— Что господин граф приказал. Супчик куриный, опять же, мясо отварное, пирог с яблоками.

— И все?

— Так вы ж сами, госпожа Ветана...

Я сама. Ну да, дала я кухарке рецепты для беременных, есть такое. Это у крестьянок по-другому, они и беременеют раз в два года, кабы не раз в год, и рожают часто, и выживает у них каждый третий, а иногда и каждый пятый. Да, бывает.

Но там тяжелый труд от зари до зари, мало денег, работать должны все. А аристократы могут позволить себе заботиться и о своем здоровье, и о здоровье ребенка. Вот и пусть.

А правильное питание — это одно из основных условий развития здорового ребенка. И хороших родов тоже. А то бывает иногда... видела я и такое у аристократок. Деньги ведь есть, вот они и лопают что хотят, когда в тягости. И что хотят, и сколько хотят, а потом по трое суток разродиться не могут, потому как мамаша неповоротливая, а деточка раскормлена до жутких размеров.

Не стоит до такого доводить.

Графиня, кстати, не высказывала недовольства рецептами. У нее были другие поводы.

— А в супчике что плавало?

— Курица. Картошка, моркошка, лучок, чуток зелени Лита положила. Я пробовал — вкусно.

— А больше никто не заболел?

— Нет.

И как это понимать? Специально отравилась? Тогда — чем, как и кто принес яд?

Ничего не понимаю, но на месте разберусь.

* * *

'На месте' было весело и интересно. Служанки бегали с грязными мисками и тряпками, несколько человек метались вокруг графини, а ту совершенно неаристократично рвало над очередной посудиной.

Когда я вошла, на меня даже взгляда не бросили.

Пришлось оглядеться — и по-быстрому выставить всех лишних вон. Остались я, графиня и две служанки. Дождавшись конца спазмов, я присела рядом с женщиной, положила ей руки на виски, вгляделась в глаза.

Зрачки расширены. Тело содрогается от спазмов, это плохо. Если спазмы пойдут ниже, она может попросту скинуть ребенка, а на четвертом месяце это опасно. Не факт, что жива останется.

— Что ты пила?

— Да пошла ты...

И чего еще я могла ожидать?

Графиню начали опять сотрясать сухие спазмы, и я невольно — я не хотела, но так получилось! — выпустила дар из-под контроля.

И тут же вскочила.

— Срочно! Молока сюда! Промыть ей желудок! Воды! В молоко вбить сырые яйца!

Дыхание женщины отдавало чесноком.

Мышьяк?

Но — как!? Откуда!?

А почему она не заметила? Или нарочно!?

Служанки заметались вспугнутыми ланями, а я схватила графиню за руки.

— Смотри на меня! Ну!

Глаза в глаза было проще. Пока я связываю ее взглядом, она не заметит другого. Как по моим пальцам, почти незаметные в ярком свете множества ламп, стекают и впитываются в ее кожу крохотные золотистые искорки.

При отравлении мышьяком возможны судороги. Я не знаю, какая доза яда попала в кровь, я не знаю пока, какие будут последствия, сейчас мне это расскажет дар. Но мне жалко ее ребенка.

Детеныш ведь не виноват, что сделать его у мамы с папой ума хватило, а осознать свою ответственность — нет. Так что я нейтрализую судороги.. а потом посмотрим, что делать дальше.

Яд, темного крабом, яд! Где ж ты взяла его и зачем!?

* * *

Спустя шесть часов я выползла из спальни графини вымотанная, как будто кирпичи возила.

Майло Варн ждал меня под дверью, и глаза у него были темные и встревоженные.

— Как она?

— Жить будет.

— А...

— Ребенок тоже жить будет. Господин граф дома?

— Да.

— Доложите обо мне. Нам надо поговорить.

Графиня уснула, и спала она крепко. Теперь до утра можно быть спокойной, а вот мне сейччас предстоял неприятный разговор. Очень неприятный.

Граф принял меня в кабинете, сидя за столом. Карие глаза глядели исподлобья,

— Что у нее сейчас случилось, госпожа Ветана? Опять истерика?

— Нет, ваше сиятельство. Мышьяк.

— Что!?

Граф вскочил, как будто его в попу иголкой ткнули.

— Да, ваше сиятельство, — спокойно подтвердила я. — я уверена, что графиня была отравлена мышьяком. Нарочно.

— Н-но...

— Сейчас она почти в порядке, ребенка тоже сохранить удалось, но чудом. Только чудом.

— Почему?

Граф выразился не вполне точно, но я поняла.

— Ей дали большую дозу яда — и это ее спасло. Графиня, слава Сияющему, относится к людям, которых быстро начинает тошнить от плохой пищи. Вот и сейчас... Ее тело отторгло мышьяк, большую его часть, а то, что впиталось... оно, конечно, причинило вред, но меньший, намного меньший,, чем могло бы.

Граф медленно положил руки на стол.

— Как можно было дать ей мышьяк?

— Не знаю, — честно призналась я. — Подумайте сами, у него резкий запах и металлический привкус, его можно замаскировать острым соусом, но таких графине не подавали. Она могла съесть его только намеренно.

— Чтобы она его съела, кто-то должен был его принести, — спокойно продолжил мои рассуждения граф. — И передать так, чтобы не заметили слуги.

— Но слуги же не все время при ней?

— Две служанки постоянно.

— И ни одна не ходит в уборную? Они никогда не остаются с ней с глазу на глаз?

Граф прищурился.

— Госпожа Ветана, их четверо. Хотя... допрошу всех, а там разберемся.

Я кивнула.

Может, это был кто-то из тех служанок, которые находились с ней сейчас. А может, другая смена. А сейчас она выпила яд, чтобы не навести подозрения на тех... хотя какое дело графине до служанок?

— Вот что мне с ней делать?

Я пожала плечами. Давать советы я не собиралась, это не мое. Что делать?

Жить, воспитывать ребенка, может, находить общий язык, а может, и нет. Бывает по-разному.

— Если это случится еще раз, я могу и не успеть.

— Я разберусь. Вы останетесь у нас до утра?

Я подумала и кивнула.

— Да, ваше сиятельство. Если вас это не затруднит...

— Скажите Майло, пусть подготовит вам гостевую спальню. А с утра осмотрите госпожу. Пожалуйста.

И вот это 'Пожалуйста' я оценила. Все же лекарка, низшее сословие, да еще и такие вести принесла — могли и палками выгнать.

Не выгнали. И благодарят.

Аристократия.

— Благодарю вас, господин граф.

— И пришлите Майло ко мне, когда он распорядится о комнате для вас.

— Да, господин граф. Вы позволите?

— Да, госпожа Ветана.

Майло я нашла на кухне, где и сообщила ему о распоряжениях господина. Мужчина проникся, что-то скомандовал служанкам, и отправился получать закономерную выволочку.

А я принялась болтать с Литой, которая твердо решила меня накормить на месяц вперед. Хорошо...

* * *

Майло отдал распоряжения служанкам, и через полчаса, после плотного ужина, я оказалась в гостевой комнате. Роскошная кровать, цветы — Сияющий! — свежие цветы в вазе, запах пчелиного воска и дорогих духов, уют и спокойствие...

Сложись иначе — и у меня могла быть такая комната. Но — не стоит жалеть о сделанном.

Свобода дороже.

Я погасила лампы и забралась под теплое одеяло. Вытянулась, отбросила длиннющую косу так, чтобы не придавить ее во сне.

Хорошо...

В доме продолжался шум и гам, господин граф тряс служанок на предмет подсунутого супруге мышьяка, а я спала. Если что-то случится, меня позовут. А до утра...

Могу я хотя бы на пару часов расслабиться и вспомнить прежнюю себя?

Хочется...

* * *

Утро было уютным и спокойным. У меня нашлось время и принять ванну, и расчесаться как следует, проведя по волосам сто раз густой щеткой, и даже позавтракать. Графиня все еще спала, и жизнь ее была вне опасности.

А вот репутация...

Лита была неизменным источником сплетен.

— Вета, ты слышала? — повариха уже давно обращалась ко мне 'на ты', резонно полагая, что я не обижусь. — господин граф всю ночь лютовал. Оказалось, что у нас одна из служанок сбежала!

— Как!?

— Известно как, бегом и подальше. И было с чего! Говорят, она графиню отравила...

Я хлопнула ресницами.

— Именно эта? А зачем?

— Ох ты ж... Тут такая история, мне Майло все рассказал! А он-то знает!

— Да? Расскажите? Пожалуйста!, — я умоляюще сложила руки на груди, и Лита не выдержала Посплетничать ей хотелось, к тому же она знала, что тайна дальше меня не уйдет, и потому спокойно принялась вываливать сведения.

Вчера вечером, после того, как меня устроили в комнате, господин граф озверел. Майло досталось и за себя, и за всех служанок.

Господин граф приказал позвать их пред свои очи, Майло позвал, но одной служанки не оказалось. Сбежала.

И... не простой служанки, нет.

Личной доверенной служанки госпожи графини. Которую она привезла с собой из отчего дома, которой доверяла больше всех, которая могла входить к графине в любое время дня и ночи.

И теперь она исчезла.

Как следует допросив служанок, господин граф выяснил, что возможность остаться наедине с доверенной служанкой у графини была.

Почему не пресекли? Так никто и не подумал. Господин граф не вникал в эти проблемы, к чему? Служанка — и служанка, суетится — и пусть себе, без нее проблем хватает.

Могла ли госпожа графиня потребовать у нее мышьяк?

Вполне.

Только вот почему служанка ей помогла?

Ведь понимала, что хорошим это не кончится, что могут не спасти ни мать, ни ребенка, что за такое она обязательно угодит в тюрьму...

Госпожа графиня пока не вставала. С ней слуги, так что все в порядке. А почему так произошло? Так кто ж ее знает!?

Говорят... лично Лита не видела, но говорили, что господин граф пару раз лично беседовал с этой служанкой. Но это как раз ничего не значит. Он мужчина видный, жена ему отказывает часто, служанки были не против, да и вознаграждение им перепадало. Колечко или сережки какие...

Насилие?

Да нет, все по доброму согласию, случай был, господину графу служанка понравилась, он ее и пригласил. А та помолвлена, да и в слезы. Мол, не губите, жениха люблю....

Господин граф ее и пальцем не тронул. И не выгнал. Сейчас-то она, конечно, не работает, дома с детьми сидит, у нее уж второй на руках и третий на подходе. Но — было, Лита точно знала.

А что теперь будет — она и не представляла. Главное, чтобы господин граф жене шею не свернул. Он такой, он может.

Я в этом сильно сомневалась. До рождения ребенка граф точно повременит со сворачиванием шеи, а дальше будет видно.

На кухне меня и нашел Майло Варн.

— Госпожа Ветана, господин граф просил вас зайти к нему.

— Сейчас — или после того, как я осмотрю его жену?

— Сейчас, госпожа Ветана.

Я дожевала вкуснющий омлет, вытерла тарелку кусочком хлеба (могла бы — вылизала бы), и отправилась к господину графу в кабинет.

Сегодня господин граф был не в лучшей форме. Лицо осунулось, под глазами залегли синие круги,, но взгляд был холодным и твердым, как у человека, который принял тяжелое решение.

— Доброе утро, госпожа Ветана. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Благодарю вас, ваше сиятельство.

Я опустилась в кресло и воззрилась на графа. Тот сухо улыбнулся мне в ответ.

— Я хочу, чтобы вы присутствовали при моем разговоре с супругой. Если ей станет плохо...

— Я сделаю все возможное, ваше сиятельство.

— Буду очень признателен, госпожа Ветана. Пойдемте?

— Да, ваше сиятельство.

Госпожа графиня еще спала, поэтому мы сидели у ее постели и ждали. Я разглядывала графа.

М-да.

Если бы меня за такого сговорили....

Я не завидовала, нет. Но было обидно. Меня выдавали за человека, который просто убил бы меня, и поэтому мне пришлось бежать. А эту дуреху сговорили за нормального мужчину, который ее до сих пор и пальцем не тронул за все ее выходки. И она не ценит. Вот почему так?

Кому все, кому ничего?

Сильно подозреваю, что окажись я замужем за господином графом, все бы сложилось иначе. Я бы вела дом, рожала детей, да, и нашла бы время для своего дара. А он бы получил детей, деньги, ну и супругу, с которой всегда можно было бы договориться. А вместо этого криво пошло и у него, и у меня...

Обидно. Просто обидно.

И хочется надавать пощечин его жене. Ее бы выдали замуж за такого, как барон Артау, поглядела б я на нее! Тьфу!

Но вот графиня зашевелилась, приоткрыла глаза, потянулась, потом вспомнила, видимо, о вчерашнем, наткнулась взглядом на меня, на графа... и глаза ее медленно стали злыми и нехорошими. Очень нехорошими...

— Доброе утро, ваше сиятельство. Как вы себя чувствуете?

Пульс у нее был почти идеальным, после вчерашнего.

Меня графиня и взглядом не удостоила.

— Жаль, что твой ублюдок не сдох вчера!

Граф стиснул кулаки так, что я испугалась. Еще немного, и у него бы кости хрустнули.

— Что?

— Я же сказала — жаль. Эта стерва слишком быстро пришла!

Драться графиня не пыталась. Она била наотмашь злыми словами — и у нее получалось. Граф стиснул челюсти так, что в уголках рта образовались беловатые полукружия. И заговорить смог только спустя пару минут.

— Значит, ублюдок. И сдох... Ладно же. Ты специально приняла яд?

— Да.

— Ты понимаешь, что и сама могла умереть?

— И что? Лучше уж умереть, чем с тобой...

— Хорошо же. Госпожа Ветана, последствий для ребенка точно нет?

Для успокоения графа я прослушала живот графини через деревянную трубку, пожала плечами.

— Надеюсь, что обойдется.

— Я не собираюсь тебя удерживать. Сегодня я поговорю с твоими родителями. До родов ты поживешь здесь, под строгим присмотром, чтобы ничего не сделала с собой, потом ребенок родится, ты оставишь его мне — и отправишься к своим родным. Я дам тебе развод — и выходи замуж хоть за своего Айваса, хоть за конюха.

Глаза женщины вспыхнули огнями.

— Ты не врешь?

Граф скривил губы в презрительной гримасе.

— Мое слово. Если вы спокойно родите и отдадите мне ребенка, я не буду вас удерживать или преследовать. Если нет... обещаю. Я вас упрячу не просто в монастырь, я выберу такой, чтобы вы там жили долго. В каменном мешке, без надежды и в молитвах. И распоряжусь специально привозить вам все известия из столицы. Я найду как сделать вашу жизнь невыносимой, я смогу.