"Фредди и остальные"

— Ух ты! — вытаращил глаза совершенно замороченный Мэй.

— Я и говорю! — поддакнул Боуи. — Морду бы ему набить! Так что, если увидишь Зигги — не трогай его, он мой. Я его сам побью.

— Так что же мне делать?

— А ты скажи ему: "Ну-ка, иди к Боуи, он тебя ждет!". И он пойдет, а там уже я за него примусь!

— Лихо. Слушай, а вот я слышал, что ты к Джаггеру ходить повадился...

— Это не я! — с жаром постучал себя в грудь Боуи. — Это все Зигги!

— Ты с ним не водись, — посоветовал Мэй. — Он тебя плохому научит.

— Сам не хочу! — и Боуи, встав, пошел. Дойдя до угла, он спросил сам себя:

— Ну что, Зиг, по мужикам или по бабам?

— По мужикам! — отозвался он визгливым голосом.

— По бабам! — пробасил он, потом дал сам себе по шее и поплелся дальше.

— Пропадет старик-то, — и Брайан тоже пошел — домой, паковать чемоданы. Друзья собирались ехать в Швейцарию, чтобы записать новый альбом в альпийском духе (это была очередная безумная идея Фредди). И еще надо было до вечера сбегать в гости к Роджеру и тайком выдернуть у его попугая зеленое перышко для тирольской шляпы. Все.

/ — картинка N 48 — / СЕГОДНЯ ОН ИГРАЕТ ДЖАЗ, или

А ЗАВТРА РОДИНУ ПРОДАСТ /

Однажды группа "Куин" в полном составе летела в Швейцарию. Брайан всю дорогу глядел в иллюминатор и шумно вздыхал, наводя панический ужас на стюардесс.

— В чем дело? — сварливо спросил Фредди, уже в третий раз разбуженный выхлопом Брайана. — Почему дышишь? Почему не спишь?

— У меня ностальгия! — простонал Мэй. — Я чувствую себя изменщиком!

— Ты — патриот, — монотонно говорил Фредди, укладываясь поудобнее. — Я горжусь тобой. Отечество вас не забудет. Ты рад? А теперь не мешай. Надо поспать. Нам рано вставать. Потом — пресс-конференция, гостиница, пару часов в студии — и лыжи, лыжи, лыжи...

Свистя носом, Фредди погрузился в страну грез, а Брайан продолжал вздыхать.

Но, после пары дней, проведенных в Швейцарии, он и думать забыл о какой-то там глупой ностальгии. Целыми днями он шастал по горам, любовался красотами окружающего ландшафта, открыв в себе склонность к альпинизму, а однажды даже потревожил семью снежных людей, которые думали, что в таких глухих отрогах Альп их уж точно никто не потревожит.

Итак, группа "Куин" в неполном составе стояла на главной площади городка Монтре (где они, собственно, и осели, потому что Монтре — вылитый Кенсингтон, потому что там тоже любят попить пивка и поразбираться, а еще там хорошо знали Дэвида Боуи и даже каждый Новый Год лепили из снега его конную статую). Квины грызли семечки и обсасывали последние новости.

— Кстати, а где Брай? — лениво поинтересовался Фредди у Роджера.

— Последний раз я видел его.. ммм.. вчера. Он делал вид, что катался на лыжах, — вяло откликнулся Роджер.

Фредди заржал, хотя ржать тоже оказалось лень.

— Кстати, а где Джон? — еле двигая челюстями, поинтересовался Роджер у Фредди.

— Последний раз я видел его.. ммм..

— Вчера? — догадался Роджер. — Точно? И он катался на лыжах?

— Верно! — встрепенулся Фредди. — Сам догадался?

— Да мы же сами вчера катались на лыжах, забыл, что ли?

— Ах, да, — почесал за ухом Фредди, и вдруг вдохновенно запел. — Алла-алла-алла!

— Что с тобой? — поперхнулся Роджер.

— Нас снимают, — одним углом рта процедил Фредди, и они приняли картинные позы.

— Я понимаю, что мы катались, — возобновил разговор Фредди, когда вездесущие папарацци удалились. — Но мы-то здесь. А они-то где?

— Насколько я помню, — глубокомысленно заявил Роджер, — мы решили над ними подшутить и бросили их подыхать в горах. А сами уехали кататься на фуникулере.

— Надо было его йодом прижечь, — вставил Фредди, замечтавшийся о заманчивых перспективах потери двух коллег в горах и получки за них всей зарплаты!

— Не о фурункуле речь, а о фуникулере! Глухарка!

— Сам глухарка. Все равно они — мертвые души.

И тут из-за угла на них вывалились мертвые души собственными персонами. При этом они взахлеб рассказывали, перебивая друг друга:

— А где мы были!

— А что мы видели!

— А там такой луг, такой луг!

— Как на пачке масла!

— Такой зелененький-зелененький!

— И все сгребают сено, сгребают!

— А вокруг коровки, коровки!

— И бычок! Бык.

— Молчать, я вас спрашиваю! — гаркнул Фредди. — Где вы были? Покажете на карте — и я вас не накажу!

— А где ваши лыжи, хотел бы я знать? — сухо добавил Роджер. — Казенные, между прочим.

— Лыжи у нас на ногах, — с достоинством ответил Брайан, хлопнув лыжей по асфальту.

— А были мы в местечке, называемом... — начал было Джон, но тут все из-за того же угла вышла толпа негров с трубами, литаврами и другими инструментами в руках.

— Коллеги! — восхитился Брайан.

— Хуже, — пробормотал Фредди, с ненавистью пожирая глазами банду. — Я узнал их. Это джазики. Бей джазиков!

Квины с криками налетели на негров. Началась баталия. Через некоторое время Фредди понял, что перевес сейчас явно не на их стороне. Понял он это особенно отчетливо, когда огромный негр, подняв его за ногу в воздух, ласково сказал:

— Во-первых, не джазики, а джазмены. Во-вторых, это не ваше место, площадь не купленная. И, в-третьих, приехали мы сюда на джазовый фестиваль, куда таким, как вы, дорога заказана!

И Фредди был мощно стукнут об стену. Но не стал обдумывать кровавую месть, а наоборот, проникся к неграм громадным уважением и симпатием, как, впрочем, ко всем, кому удавалось его одолеть. И даже свой новый альбом квины назвали "Jazz" при трех голосах "за" и одном воздержавшемся. Воздержавшимся оказался почему-то Джон. Обосновывать свое решение он отказался, а при более подробных расспросах ругался и лез в драку.

Теперь, когда все чудесным образом разъяснилось, Фредди полюбил джаз всей душой. Он даже купил себе трубу и стал учиться на ней играть, но после трех уроков, одышки и несчетного застревания пальцев в клапанах выбросил ее в окно и зарекся трубить. Но еще много раз поражал кенсингтонцев своим чудным исполнением блюзов. Исполнял он их так — выходил на сцену, вынимал свой огромный клетчатый носовой платок, прикладывал его к носу и важно объявлял:

— Сент-Луи Блюз!

После чего оглушительно трубил в платок. Прослушав овации и крики "Бис!" и "На мыло!", Фредди небрежно отбрасывал платок в сторону. В стороне же самозабвенно трудился полуподросток Аксл Роуз, брызгая во все стороны пеной. Он стирал платки в тазике и вешал их сушиться прямо на протянутой поперек сцены веревке. Пару-тройку платков он, понятное дело, стибрил, иначе откуда бы у нищего Аксла впоследствии взялось столько бандан?

/ — картинка N 49 — / ПЛЯСКА СВЯТОГО ВИТТА, или ВОЗРАСТ, ЗНАЕТЕ ЛИ... /

Однажды среди ночи Фредди проснулся от протестующего шума в собственном животе. Живот просил еды. Фредди повернулся на другой бок. Живот требовал. Фредди положил на ухо подушку. Живот закричал. Фредди, кряхтя, поднялся и пошел на поиски. Однако холодильник был пуст. То есть совсем. Живот неприличными звуками принялся обвинять Фредди в попустительском отношении к органам пищеварения. Фредди, как медведь-шатун, выполз из дома и побрел по улице, отчаянно принюхиваясь. В размышлении он дошел до дома Мэри, и — о, чудо! — в ее окне горел свет!

И оттуда пахло!

Печеным!

Не чуя ног, Фредди взлетел по лестнице и принялся дергать за веревку звонка, приплясывая и выкликая:

— Мэри! Открывай! Фред пришел!

Дверь отворилась, и на порог явилась Мэри, мрачно жующая кусок пирога.

— С грибами? — сунул нос в пирог Фредди. — Славно.

Живот сообщил, что еще как славно, и Фредди, аккуратно отодвинув Мэри с дороги, поскакал на кухню. Там он уселся за стол, взял вилку и нож и выжидательно уставился на подругу жизни. Та жевала и мрачно смотрела на него.

— Смелее, товарищи! — призвал к действию Фредди. — Щелкайте челюстями! И другим дайте.

Мэри, не говоря ни слова, отшмаляла немалый кус от пирога и сунула его в рот. Фредди с животом заскулили на два голоса.

— Как же это? — капризно спросил Фредди. — Я ведь мозг. А мозг нужно питать!

— Твой мозг слабее моего, — заявила Мэри, прерываясь процесс жевания.

— Это почему же? — удивился Фредди.

— Потому что я старше тебя! — отрезала Мэри. Фредди так ошарашило это заявление, что он тоже вынужден был отрезать себе пирога, съесть его и запить молоком, после чего, отдышавшись, он сурово сказал:

— Да будет тебе известно, женщина, что старший из нас — я. И я даже могу сказать, на сколько лет. На целых... Сейчас, сейчас. Я посчитаю.

Он принялся считать в уме, натужно скрипя мозгами и шевеля губами. Вскоре, когда цифры в голове у Фредди уже начали плясать и дразниться, высовывая языки из различных мест, он бросил это дело и пошел за счетами. Он долго щелкал костяшками, затем решительно плюнул в кадку с фикусом и стал с наслаждением чесать себе счетами спину. Начесавшись, Фредди притащил телефон и набрал знакомый номер, нимало не смущаясь тем, что на часах четвертый час, фонарь луны давно погас и с якоря сниматься в самый раз. Трубку долго не поднимали, но Фредди проявил настырность. Наконец щелкнуло, и Фредди услышал знакомый, но сдавленный голос:

— Слу-у-а-а-ха-ха-шаю!

— Чего еще ты там хашаешь? — сердито спросил Фредди. — Отвечай, ты там?

— Это ты там, а я здесь, — проворчала трубка. — Помалкивай себе.

— Ты меня узнал? — не отставал Фредди.

— Я о тебе уже забыл, — и трубку явно хотели брякнуть, но Фредди поторопился продолжить:

— Мэй, нельзя так с друзьями обходиться! Я же выбрал время! Утро на дворе!

— Ты где, в Америке, что ли? — удивился Мэй.

— Какая еще Америка, рядом я, — пожал плечами Фредди.

— Значит, сейчас ночь, — резюмировал Мэй. — Спокойной же ее!

— Погоди! — закричал Фредди. — Посчитай мне, пожалуйста...

— Завтра, — ответил Брайан. — А еще лучше — послезавтра. Вообще, знаешь что, запишись ко мне на прием.

— На какой прием? Мне сейчас надо!

— Да я сплю!!! — пронесся над городом по проводам возмущенный крик Брайана.

— Мне необходим твой математический мозг, — быстро сказал Фредди. На том конце воцарилось недоуменное молчание.

— Ты серьезно? — наконец спросил Мэй.

— Серьезнее некуда, — сухо сказал Фред.

— У нас недостача? — обеспокоился Мэй.

— Круче, — заметил Фредди. — Посчитай, на сколько лет Мэри младше меня.

— Скотина, — заметила трубка.

— Брайан, это вопрос жизни и смерти! — возопил Фредди.

— Не моей же, — равнодушно ответил Мэй.

— Неважно! Посчитай, а?

— А комиком дразнить не будешь?

— Никогда в жизни! — пообещал Фредди.

— Пугать пауками не будешь? — продолжала беспристрастный допрос трубка. — Играть в "мешок"? Выпивать за мой счет? Петь мои песни?

— Ну, ну, ты уж загнул! — ворчливо сказал Фредди. — Когда я твои песни пел?

— Хам! — взвизгнула трубка. — Сам считай!

— Брайан! Я взываю к твоему духу алгебраиста-теоретика! — кинул последнюю гранату Фредди.

Судя по звукам, трубку принялись яростно грызть.

— Ладно, давай, — наконец вздохнул Мэй. — Посчитаю.

После этого воцарилось молчание. Фредди принялся активно дуть в трубку.

— Брай! Ау! Ты там? Заснул, что ли?

— Тише ты, — раздраженно откликнулась трубка. — Я считаю. Загибаю пальцы. Уже целых пять загнул!

— Целых пять? — ядовито переспросил Фредди. — А почему же не шесть?

— Я понимаю ваш язык, — сказал Брайан. — Это язык иронии. Но дело в том, что каждую подсчитанную мной цифру я сопровождаю ритуальными танцами Королевского Колледжа! Вот послушай!

Фредди напряг слух — в трубке раздавался невнятный скрип и скрежет, затем вдруг раздался хлесткий удар, писк и все смолкло. Послышались гудки отбоя.

Фредди набрал номер снова и радостно спросил:

— Разъединили?

— Считать продолжать? — шепотом отозвался Мэй.

— С танцами?

— Иначе никак, — видимо, покачал головой Брайан.

— Валяй с танцами, — вздохнул Фредди. — Интересно, какая сволочь нас разъединила?

— Это не разъединили! — прошипел Мэй. — Это я разбудил сам знаешь кого, и мне попало сам знаешь за что! Теперь она опять храпит!

Фредди опять прислушался. До него донесся мерный гул и рокот — как будто из аэропорта Хитроу медленно и торжественно взмывал самолет "Антей".

— Так ты считаешь? — напомнил Фредди.

— Я-то? — переспросил Брайан. — Считаю. А что я считаю?

— На сколько лет Мэри младше меня, — терпеливо напомнил Фредди.

— А, это сейчас, это мы запросто, — заторопился Брайан.

— Слушай, я вот одного не пойму... — начал было Фредди.

— Какого "одного"? — удивилась трубка. — Там еще кто-то есть? Нас подслушивают!

Самолетный гул прекратился, трубка завопила: "Спасите", и разговор опять оборвался. Фредди на всякий случай решил перезвонить попозже.

— Я не сплю, — обрадовал его голос Мэя. — Ты меня так растрындил, что у меня мениск заболел.

— Неприличными словами не выражаться! — гавкнул Фредди.

— Не буду, — покладисто сказал трубка. — А чего ты не понял в прошлый раз?

— Я не понял, где ты плясал, — уточнил Фредди.

— Как это — где? Не в курином же гнезде! — и уши Фредди наполнились неприятным, клохчущим смехом Брайана. — На кровати, конечно.

— А чего не на полу?

— Пол холодный, Простудюсь, — задрожала трубка.

— Ничего с тобой не будет, — утешал друга Фредди. — Давай на полу! И сейчас же.

— Счас, счас, — бормотала трубка. — Чего не сделаешь ради старого знакомца!

И он начал считать — Фредди услышал дробный цокот и перестук босых ног по полу.

— Одиннадцать! — торжественно объявил Брайан.

— Чего — одиннадцать?

— А чего мы считали?

— Мою разницу с Мэри.

— Ну так вот — одиннадцать.

— Точно?

— Да погляди! — обиженно сказала трубка. — Вот — сколько пальцев загнуто?

— У тебя же их всего десять! — уличил друга в грязном подлоге Фредди.

— Ха! — самодовольно отозвалась трубка. — А ноги?

— Это ты.. Ты своими грязными ножищами смел наши года считать? — вскипел Фредди.

— А чего? Чего? — отлаивался телефон. — Сам ведь просил, никто не заставлял!

— Сволочь ты! — ляскал Фредди. — Вот попроси еще только чего! Ничего не дам!

— Ну и сам считай свои глупые разницы!

И обиженный Брайан отключился.

— Видишь — одиннадцать! — торжествующе повернулся Фредди к Мэри. Но той уже не было. С ней вместе испарилось и блюдо с пирогом. Фредди топнул ногой со злости, но пирог не вернулся. Тут некстати решил напомнить о себе живот, но Фредди взял и так треснул по нему кулаком!..

...Ворота Чаринг-Кросской лечебницы медленно отворились... Оттуда со свистом вылетел Фредди, и двери тотчас захлопнулись. И все. А чего еще скажешь?

/ — картинка N 50 — / МАГАЗИНЧИК УЖАСОВ, или ЗАБАВНЫЕ ЗАБАВЫ ЗАБАВНИКА ФРЕДДИ /

Однажды Фредди увидел из своего большого окна, что напротив его дома открылась новая мелочная лавка! Фредди с детства любил всевозможные мелочные лавки, а посему со всех ног кинулся туда.