— Не заморачивайся, бог не выдаст — свинья не съест! Зато видел бы ты как в госпитале врачи обалдели, прочитав, что травму пациент получил при столкновении грузовика с бомбардировщиком "Юнкерс", двигавшемся во встречном направлении!
Сапер усмехнулся, представив всю нелепость случившейся реально ситуации. С чего одноглазому так интересен немецкий обоз — Новожилов так и не понял, особенно когда прибыли на место, где советские штурмовики плотно накрыли аккуратную колонну из полутора десятков автомашин. Передняя успела заскочить на мост через речушку и теперь ее горелые обломки торчали из воды, вместе с обгоревшими бревнами и досками разбитого низкого мостика. Остальные автомобили стояли вроссыпь, некоторые успели укатиться в стороны, по обочинам стояли и поодаль в поле, но далеко не ушли.
— И что ты хочешь тут найти? — удивленно спросил сапер, морща нос от сильного запаха падали. Сейчас все представшее перед глазами напоминало паскудную помойку. Автомобили были раскулачены еще давно и вид имели — те, что не сгорели и не были разбиты авиаторами вдрызг — самый сиротский. Земля была засыпана размокшими бумажками, ломаными ящиками, рваными тряпками и прочим хламом, которым и небрезгливый старьевщик бы погнушался. Зрелище усугублял десяток вонючих скелетов, разбросанных в беспорядке. Голых скелетов, что Новожилова удивило, обычно шмотки и обувь гнили куда медленнее, чем люди. Подумал, прикинул в уме.
— Это получается она отсюда ползла. Километров шесть выходит...
— Ты о чем? — повернулся к нему здоровым глазом танкист.
— Мины тут должны быть, полагаю — сказал сержант.
— Это я и так знаю, наши подорвались вон на том опельке.
— Кроме сюрпризов — еще и противопехотки тут должны быть. Своим скажи, чтоб не рыпались пока не посмотрю.
— С чего взял? — без недоверия, деловито спросил одноглазый, махнув своим, чтоб остановились.
— Мои огольцы во время инженерной разведки, путем опроса местного населения установили, что была тут старуха-мародерка, торговала сапогами и военной одежкой. Нашли ее без левой ноги аккурат на этой дороге, но ближе к селу. Там я проверил — чисто, подорвалась в другом месте. А тут гляжу — и немцы раздеты и думаю, что отсюда и ползла, пока могла. Потом ее, истекшей кровью, и нашли — немного красуясь, сказал сапер.
— Может, ты и прав. Ты бы пока вокруг того "Хорьха" глянул, мы бы с ним возились, а ты б дальше отработал — показал танкист на роскошную легковую машину с оторванной задницей.
Сапер кивнул. Ясно дело, что ничего особо ценного тут не найдешь, если в штабном этом автомобиле и стояли ящики с коньяком и колбасой, то уже это все утянули ранее работавшие в этом месте трофейщики из вояк и всякие прочие любители поживиться, но этим чумазым нужны детали, наверное у кого из начальства такой же агрегат и его надо чинить. И без родных деталей хрен что сделаешь.
Принялся за привычную работу, отполированное древко длинного щупа скользило по ладони. Не нашел ничего, только застряли в памяти отрывочно всякие ненужные детали — слипшиеся листы бумаги с чужим шрифтом, рваные размокшие пачки от сигарет, видно было, что табак весь до крошечки кто-то собрал, изрешеченный ярко-желтый с бурыми пятнами носок из которого торчали кости голени, клочья волос, какие-то железяки и гильзы. Машина ожидаемо была выпотрошена, даже сиденья кто-то выдрал, но когда махнул рукой, что здесь чисто, кинулись технари как на холодное пиво жарким днем и тут же развили бурную деятельность, гремя инструментами.
— У нее же жопы нет! — скептически отметил истинную правду Новожилов.
— Зато весь передок целый с мотором, подвеской и рулевым — радостно ответил Гриценко.
Сапер пожал плечами, аккуратно двинулся дальше. Понятно, у какого-то высокого чина такая же машинка, только видать недавно нос разбила, вот технари и прогибаются. Известное дело, не подмажешь — так посодют.
Когда вернулся — работа кипела и блестящий никелированный нос, или как еще называют эту решетку впереди на капоте, уже лежал на аккуратно развернутой замасленной плащ-палатке вместе с другими снятыми деталями.
— Не ошибся. Шесть мин нашел. Наши, в поле. Без системы. Сейчас я их обезврежу.
— Бабахай! — великодушно разрешил воодушевленно откручивающий что-то танкист.
— У ваших при подрыве, какие ранения были? — спросил деловито Новожилов, набирая из своего багажа нужное для работы и аккуратно отрезая хвосты от бухты бикфордового шнура.
— Я бы сказал, что как минометка полтинник долбанула сзади. Но им еще и щепками от ящика досталось. И все в капусте были, воняло от них носораздирающе...
— Ты о чем? — поднял взгляд сапер.
— Серые колобахи — это консервные банки. Там тушеная капуста. Она невкусная и вонючая, разве что с голодухи жрать, лежалая сильно на банках 1933 год выбит, вот и смотри — пояснил одноглазый.
— А вы хитрованы и полезли смотреть, чего это такая дрянь в штабном обозе завалялась? — просек ситуацию сержант.
— Ты б не полез? — хмыкнул один из трофейщиков, тоже шибко обгоревший, только по четкому контуру на лице, отделившему нормальную кожу от рубцов, ясно было — в очках горел. Усмехался, но не ехидно, без подначки.
— Я сапер, мне положено лезть во всякие неприятные места — парировал Новожилов по возможности невозмутимо. Соблюдал он свое реноме, чего уж там.
— Ты там поосторожнее — напутствовал его приятель.
— Угу — отозвался сержант. Мины были неплохо видны — если знать, что ищешь. Эти раньше не попадались, запомнил их по учебке. ПММ-6, противопехотки, но особенно хороши против лыжников, для чего сверху — скоба. Ну да ногой ее зацепишься — тоже не сахар, оторвет к черту или размозжит, что еще хуже.
План по сдаче ему не спускали на противопехотки, потому и сейчас возиться никакого интереса нету. Бахнуло несколько раз негромко, походил потом еще попроверял. Нет, земля тут чистая теперь. Перевел дух и полез в раскуроченный грузовик. Рыло разбито вдрызг, передние колеса как собаки рвали — лохмотья резиновые торчат, все вокруг в мусоре, а кузов — фургонный, прочный. Действительно, заинтересуешься, что это они везли, заразы? Для капусты много чести, с другой стороны — сюрприз в виде мины ставить тоже от своих не станешь. Непонятно, в общем. И сама колонна непонятна — больно уж "Хорьх" этот роскошно смотрится, даже в серой раскраске. Так-то навскидку — на батальонные тылы похожа эта угробленная колонна, но многовато бумаги вокруг насыпано. Раньше в таких разгромленных обозах — патроны, гранаты, сбруя всякая попадалась, шмотки, личные вещи... Покрутил носом — да, воняет от капустных банок густо. Много рваных осколками — и вон пара вскрытых давно уже — от содержимого одна слизь сопревшая осталась. Не понравились харчи, тем кто тут рылся. И вроде как из фургона кислятиной прет...
Провозился долго, аккуратно тягая тяжелючие серые банки с надписью "Braunkohl", по миллиметрику двигая деревянные ящики, слушая внимательно и нюхая — не щелкнет ли взрыватель, ни пахнет ли пороховой мякотью замедлителя? Нет, все тихо и зря потратил время. А потом и причину маскировки нашел — стояли в глубине фургона ящики с битыми бутылками и перло оттуда голимым уксусом. Вытянул те осколки, на которых этикетки болтались размокшие.
— Ничего больше не нашел, нет там сюрпризов, зря только разгрузил штабель с банками ювелирно. Там дальше битые бутылки — и протянул технарям.
— Мо-озель-вайн-трокен. Мозельское вино виноградное, сухое — перевел второй горелый.
— И все битые? — удивился танкист бывший.
— Сколько глазом видел — все — кивнул сапер, глядя как отброшенная в сторону этикетка на стекляшках кувыркается в воздухе.
— Фигня. Кислятина водянистая. А зимой замерзла — и полопались бутылки. Зря наши туде полезли — сказал уверенно третий техник.
— И зачем им такая кислятина? — удивился сапер.
— Аристократы — с. Интеллигенция-с. У них считается это изыском и вообще положено — пожал плечами горелый и двуглазый. Одноглазый горелый усмехнулся, вытер лапы ветошкой и сказал:
— Пишлы до перевертыша. Вон, гляди, тот который брюхом кверху. Думаю, там шо в кузови залишылося — и ткнул пальцем в сторону валяющегося в стороне грузовика. Вокруг перевернутой машины все было усыпано мокрыми бумажками, местами — слоем лежали. Видно было, что поставить обратно не хватило ни времени ни желания, скрутили колеса и что получилось, остальное так и валялось, показывая небу ржавое и грязное днище.
— Встань в сторонку, а то сорвется трос или лопнет — хлестанет как бичом — предупредил один из технарей. Новожилов послушался без возражений. Бывший танкист не без лихости подогнал свой "Боргвард", перекинул через днище стальной трос, за что-то зацепил и изящно перевернул мертвый грузовик, из кузова которого сыпанули потоком все те же сырые бумаги, мокрые картонные папки с германским орлом и еще какая-то макулатура. Впрочем, десятка два помятых и попорченных ящиков тоже расщеперенно вывалились в общей лавине хлама.
Танкист не спеша смотал трос, пнул гору размокшей печатной продукции.
— Чи личные дела, чи финотдела папиры... Вон, гляди и фото есть. Черт, с двух сторон листы попачкали, никуда не годно, в сортир разве — пробурчал, вороша сапогом слипшуюся кучу.
Тут были какие-то ведомости, таблицы, вроде как и папки с досье на каких-то военных, но невысоких чинов, молодые рожи.
— Так-то они жгут все, когда отступают, или в окружение попадают — пыхтя заметил сапер, выворачивая из груды мусора целый деревянный ящик. Ну, почти целый. Набит консервными банками, грамм по 400. Одноглазый было заинтересовался, но взяв мокрую банку в руки презрительно фыркнул:
— Брот консервный. Хлиб. Есть можно, если не много зараз, а то потом во рту щипет и изжога надолго. А пахнет вкусно — спиртом. Но ешь и не пьянеешь. Тильки изжога. Там шо?
В большинстве оставшихся ящиков были опять же папки и какие-то книжки без картинок, официального вида. Но несколько оказались полезными — с консервными банками и пакетами. То, что могли погрызть мыши — было сточено в труху, там, где была жесть, неподвластная зубам грызунов, осталось все целым.
Танкист отлично ориентировался во всем этом — по бумажной трухе тут же опознал печенье и галеты, в оранжевых банках с надписью "Maggi" оказались бульонные кубики, ящик был с сухим молоком Нестле, десяток жестянок был с кофе и в нескольких были бисквиты, одновременно и почерствевшие и отсыревшие.
— Кофий мы соби возьмем, а остальное — тоби. Гожо? — сказал танкист.
— Ага. Я капусту тоже возьму — сказал хозяйственный Новожилов.
— На фига? — удивился одноглазый, потом сообразил, что какая ни есть — а все же еда, а у подростков всегда брюхо голодное. Помог разобрать по ящикам жбаны с капустой. Среди винных завалов нашелся еще один упакованный. Раскрыли осторожно — без сюрпризов. Вывалили, из него посыпались банки — сначала испугался сержант — очень уж на мины похожи. Потом угомонился — консервы, просто краска та же. Оказалось, что с фасолью.
— Мы еще из банок посуду наделаем, кружки там и суп наливать можно и кашу — если аккуратно зазубрины жестяные закатать и из крышки ручку сделать — пояснил сапер.
Обратно ехали тяжело гружеными, взяв на буксир легковушку, мужчины шагали рядом, сесть на заставленную ящиками танкетку было некуда.
Простились тепло, пожелал трофейщикам Новожилов, чтоб у них все хорошо прошло со следователем.
— Собака лает — ветер воет! — махнул лапой Гриценко. Договорились встретиться через четыре дня — теперь надо было уже браться за поля, где смертоносного мусора накидано было куда гуще. И как раз в самой густоте стояло несколько гусеничных машин, которые были трофейщикам тоже интересны.
На том и расстались. Как и ожидал сержант, приварок пошел на ура, не мирное, чай, время, даже старая капуста сгодилась, особенно если похлебку кубиками бульонными приправить немножко. А хлеб спиртовой, как случайно выяснили, после легкого обжаривания на печке не вызывает изжоги вовсе. Все слопали и жалели, что мало.
Гвардии лейтенант Кошечкин, командир усиленной танковой роты.
Дождь лил вроде и не сильно, сыпало паскудной липкой и холодной моросью, а промок словно под ливнем ползал, аж зубы застучали. Настроение было тоже соответствующим. Пока переодевался в сухое, свой комплект одежды в танке был на всякий случай оставлен, а лазал в шмотках, собранных для ремонтных грязных работ, подошли вызванные командиры взводов и летюха, командовавший приданной батареей самоходок. Следом ординарец притащил ведро горячего чая, черт его знает, проныру, где ухитрился вскипятить, но и вкус приятный и сладко в меру, а особенно здорово — что горячее, в промозглой мокрой холодрыге даже несколько обжигающих глотков словно оживили уставшее тело и мозги заработали лучше.
Собрание командиров проходило в старом и тесном немецком окопе, накрытом сверху тушей танка. Было сыро и неуютно, хлюпало под ногами, но хоть за шиворот не текло.
— Ситуация такая, что по результатам проведенной мной лично разведки — немцы собираются нас утром атаковать. И похоже, уверены, что справятся. Во всяком случае караульные у них ртом ворон ловят, под носом у них ползал, службу несут беспечно. Подходят танки, среди них — тяжелые по моторам судя, уже с полтора десятка скопилось и что еще хуже — тянут артиллерию и боеприпасы сгружают.
Тут он допил чай из кружки и потянул из-за пазухи карту. Накрылись плащ-палаткой и аккуратно под лучом фонарика показал, где встали гаубицы, где сгрудились танки, где в домах возится пехота. Распределили, кто куда будет бить. Атаку назначил за час до рассвета. По общему мнению немцы только — только начнут просыпаться и готовиться к прорыву. Любят фрицы атаковать на свету, на этой привычке и надо подловить, потому что иначе все плохо будет — у немцев боеприпасов — вагоны и фургоны, артподготовку проведут не жалея, да и танки у них бронированы хорошо, потому в лоб их бить — занятие увлекательное, шумное, но бестолковое.
Бойцы могли еще прикорнуть, придавить ухо пару часиков, а командиру — увы — никак. Связался с начальством, решение одобрили, обещали поддержать с той стороны. Ну, хоть что-то.
То, что задачка будет из ряда вон — понял командир танковой роты тогда сразу, потому как ставил ее сам Черняховский лично. Генерал-полковник так и сказал: 'Отсюда мы нажмем. А ты там встречай. Они будут отступать, ты их бей'. Легко сказать! Задачка и впрямь была головоломной.
Бригада совершила глубокий охват города Тарнополь, а рота Кошечкина смогла пробраться глубже и оседлать шоссе на Збараж. Шли по возможности тихо и ударили неожиданно, угодив аккурат по длинной колонне автомобилей. Снаряды и патроны экономили, тут снабженцев рядом нету, таранили, давили гусеницами машины, поломав с полсотни грузовиков и завалив и дорогу и обочины давленой техникой и грузами, попутно опрокинули пару бронетранспортеров с прицепленными пушками, навели шороху с грохотом. Оседлали шоссе! Немцы контратаковали быстро, но неудачно, видно было, что атаку подготовили плохо, наспех бросив то, что под рукой оказалось. Шесть немецких танков теперь вразброс торчали посреди поля. Один уже догорал. Тяжелых машин среди них не было. Не успели тяжеловесы с того конца города доехать.
