Погасив экран инструментрона и свернув его, Светлана встала. За ней поднялись и мужчины. Вышли из кабинета в холл, присоединились к остальным Знаменским. Завязался разговор. О скором прибытии Кирилла здесь тоже уже знали — Аликс рассказала и даже показала: вот она, сидит в кресле, сворачивает экран. Без улыбки, спокойно, по-деловому.
Кирилл был доволен. Прибыв в город, он с вокзала решил пешком прошвырнуться по основным улицам. Да, он уже знал, что как брат Светланы, он располагает комнатой в базовой гостинице космодрома "Ликино". Светлана, а может быть — и не только она — правильно решила, что ближайшие родственники будут размещены в базовой гостинице космодрома, а остальные — в городских гостиницах. Если Света так решила — это правильно, даже если он сам может снять себе номер в городской гостинице, не особо светя свой офицерский статус и звание.
Чёрт его потянул пройтись по этой торговой улице. Ведь не планировал он никакой транспорт покупать, думал найти кого-нибудь из коллег Светланы с "колёсами" или "крыльями", упросить взять его и подбросить до ангара. А там он уже разобрался бы, куда идти. Так нет-же, потянуло пройтись по этой торговой улице. Увидел гоночный мотоцикл — и пропал. Зашёл в салон, подошёл, всмотрелся, обошёл несколько раз вокруг этого механического чуда — всё. Сразу обычное решение — без этой вещи я из салона — не уйду. Проверил всё от и до, конечно, вызвав искреннее удивление, а затем — и уважение продавцов и механиков с инженерами. Те сразу поняли — не простой покупатель к ним явился, ох, не простой. Собственно, он и не скрывается. Легендироваться ни к чему. Да, он Стрельцов, да, он младший брат генерала Стрельцовой, командира "Волги", того самого разведкрейсера, что стоит сейчас в ангаре на базе-космодроме "Ликино". Сейчас, по нынешним-то временам — это совсем не секретная информация. Было бы по-иному, он бы нашёл, как залегендироваться. Умеет это делать и знает, как это делается. А пока он полчаса колдовал над выбранным "аппаратом". Вот так, именно аппаратом. И этот аппарат ему с каждой минутой нравился всё больше. Зарядив реактор, он сел, проверил наличие регистрации в базах и, попрощавшись с сотрудниками мотосалона, вылетел за его пределы. Теперь проблема с транспортом была решена и задерживаться в городе не было никакой, ну вот ровно никакой мыслимой необходимости. Теперь он приедет сюда на "аппарате" не один, а со Светланой. И купит ей всё, что она только пожелает, на чём остановится её внимательный и задумчивый взгляд. По-иному и быть не может, ведь это же — Светлана, его старшая сестра!
Полупустое шоссе бежало под колёса мотоцикла лентой. Широкой, надёжной лентой. Способной принять и гусеничную технику, а при случае — стать взлётно-посадочной полосой и стоянкой для множества флайеров и самолётов.
Главное — увидеться со Светланой. А потом, конечно, с папой и мамой, с братьями старшими. Он никогда и не задумывался особо о старшинстве — они были равны. Ведь братья. А сестра была всё равно главнее и равнее, потому что — единственная сестра. Единственная. И три брата всегда защищали, поддерживали и помогали Светлане во всём. Потому что она — сестра. А они — её братья.
Впереди показался шлагбаум первого КПП базы "Ликино". Поднимается "жердь" — знают, кто он, потому — пропускают. Машину, конечно, досмотрели, как и его самого — такой порядок, нечего особо отмечать и обижаться. Безопасность. Стратегический объект. Разведка. Ну и всё такое прочее. Теперь, по указателям на нашлемном экране — к ангару, где стоит "Волга".
Рокот двигателей мотоцикла становится тише: дорожки здесь — заглядение, только шины шуршат. А так вообще тишину мало что нарушает. Хотя при случае крейсера стартуют прямо из ангаров. Но, к счастью, ничто пока не указывает на такую необходимость, потому вокруг — сравнительно тихо и спокойно. Стрелочки на нашлемном экране спокойно, по-деловому, указывают седоку на мотоцикле, куда следует рулить. Приятно чувствовать власть над таким аппаратом, приятно знать, что он — твой, личный. Настоящий механический друг. Похоже, они нашли друг друга. Именно нашли. Не зря, ох, не зря он свернул на эту улицу, усыпанную магазинами и салонами. Не зря. Вот, обрёл друга. Вполне себе разумного, мощного, сильного друга. Теперь уж он со Светланой погоняет. Нет, конечно, без экстремизма какого. Просто поездит очень быстро — Свету надо беречь от перегрузок. Тем более — нервных. Не на месте душа у неё. Джона нет рядом — и она не спокойна за него. Всегда была, есть и будет неспокойна. Как говорит мама, люб он ей. Очень люб. А уж как она люба ему — и ни в сказке сказать, ни пером описать. Нашли они друг друга — британец и имперка.
Вот и ангар показался впереди. Обычные огни аэронавигационной безопасности. Куда же без них. Красные яркие точечки. Казалось бы, в эпоху засилья всяческих полей и локаторов такие элементарные светильники — полный анахронизм, но здесь — военный объект и они, эти светильники не выглядят излишними. Мало ли что. Иногда простой топор лучше самого навороченного плазменного резака.
Мотоцикл останавливается, Кирилл отмечает удивление, изумление и заинтересованность в глазах стоящих у ворот вахтенных.
— Кира! — руки Светланы обнимают прибывшего гостя, извлекают его с сиденья, поцелуи холодят кожу. Впрочем, почему "холодят"? Нет, они жаркие. Поцелуи сестры. Любимой единственной сестры. — Приехал! Спасибо! — Светлана обнимает младшего брата, сумка уже давно стоит на земле, она закружила его, сильная, гибкая. Он подчиняется её желаниям, её настроению. Пусть. Она рада, значит и он рад.
Наконец она разжимает объятия, отступает на шаг, обычным внимательным взглядом сканирует его лицо, фигуру. Знаменитый Светланкин взгляд, от которого ничто не укроется. Нет, кажется, в этот раз она не нашла ничего предосудительного и опасного. Её лицо светлеет. Да, день катится к вечеру, скоро начнёт темнеть.
— Отхватил себе таки друга, да?! — улыбается Светлана. — Не утерпел. Друг друга выбрали по взаимному согласию. — понимающе говорит командир крейсера. — Ладно. — она кивает подошедшему подвахтенному. — Закатите, Валера, этот аппарат внутрь ангара, поставьте к остальным транспортным средствам. — Проследив, как мотоцикл исчезает в воротах, Светлана оборачивается к Кириллу. — Что же ты, Кира?! Идём, все уже ждут, как всегда в командирской каюте.
— Охотно. — Кирилл берёт Светлану под руку и они шагают к трапу, поднимаются к шлюзу и вскоре переступают почти одновременно, — он инстинктивно пропускает сестру вперёд, — порог командирской каюты. Обычные приветственные возгласы заполоняют холл. Всё. Он среди своих. Среди самых родных и дорогих людей.
Станислав Титов окончил работу с документами. Поднял взгляд от стопки ридеров, выключил экран последнего, файлы которого он просматривал и прави. Успокаивающий свет экрана настольного пультового инструментрона немного рассеивал полумрак вокруг старпомовского кресла в Центральном Посту.
Уже несколько десятков минут Станислав чувствовал непривычный прилив сил и, параллельно с работой с документами — рутина, куда же от неё денешься, пытался понять, почему он ощущает такой прилив в явно неурочное время. Да, Светлана сейчас в основном занята встречей с родственниками, но как это обстоятельство может быть связано с тем, что он ощущает этот явно необычный прилив сил? Почти всех родственников Светланы он знает хотя бы по её рассказам и по данным, содержащимся в многочисленных базах данных — как офицер-разведчик он мог получить доступ к большинству из них. Как такое может быть? Других причин для проявления этого необычного прилива сил у него просто не может быть — последние несколько часов он был плотно занят обычной корабельной рутиной, ну разве что пообщался немного с первыми прибывшими на крейсер родственниками Светланы.
Взгляд старпома упал на светившийся на инструментроне список. На нём вахтслужба отмечала прибытие и размещение в "Ликино" и в городе родных для командира корабля людей. "Неохваченными" остались только сёстры матери Светланы и знаменитая тройка ЗнаТоКов с родственниками. По всем известным Титову обстоятельствам ни один из уже прибывших не мог являться ни прямой, ни даже косвенной причиной такого необычного прилива сил. Значит, он был связан с теми, кто ещё не прибыл в расположение. А таких оставалось очень мало. Очень. ЗнаТоКи? Они все замужем или женаты, у них — семьи и дети, а такой прилив сил мог быть связан с очень немногими обстоятельствами. Стоп. Он что — влюбился? Только это чувство могло, по свидетельствам людей, испытавших его на себе, могло стать причиной такого необычного — уж в этом-то второй после командира человек на борту крейсера, постоянно занятый работой с многочисленным экипажем, а не только, конечно же с кораблём, разбирался очень хорошо — должность и положение обязывали — поведения.
Да, он до сих пор не нашёл себе пару. Собственно, он к этому и не стремился. Может быть понимал, что во время войны кто-то из них двоих — высших офицеров на крейсере — должен сохранять холодную голову для того, чтобы ни с кораблём, ни с его экипажем и командой ничего не случилось. Светлана — женщина, ей чувства и эмоции ближе. Ему, конечно же, ближе логика и расчёт. Потому и держался. Хотя, что теперь особо даже только от самого себя скрывать, варианты были. Но никаких нарушений или превышений стандартов и обычаев он не допускал. Такого, что он испытывал сейчас, тогда, в недалёком прошлом, точно не было. Значит...
Титов встал. Не дело это — заниматься таким прилюдно, в Центральном Посту боевого корабля. Его вахта закончилась несколько часов назад, он продолжал сидеть здесь, в своём кресле уже по собственной инициативе. Работа с документами, утряска бесконечных вопросов и проблем. Обычная рутина. Оглядев помещение Поста, Титов неспешно прошел к выходному шлюзу. Крейсер — на своей родной базе, идёт обычная работа, его постоянное присутствие в Центральном не требуется. Значит, можно пройти в свою, старпомовскую каюту, где, к слову сказать, он уже давненько не был. Всё работа, всё не было возможности вернуться в своё обиталище. Светлана молодец, выбила таки для него люкс в космодромной гостинице. Заботится, уважает и... любит. Да, да, любит. Любит своего первого помощника, старшего помощника, любит, как всех своих волговцев. Особой, личной любовью. Которая почти неотличима от верховной и истинной. Отличить её могут только волговцы. Её волговцы, кто в свою очередь любит своего командира. Очень необычного командира, сумевшую задолго до достижения сорока пяти лет получить звание капитана первого ранга и заслужить право на участие в строительстве своего корабля. Своего без всяких натяжек и условностей.
Войдя в свою каюту, погружённую в темноту, Титов закрыл дверь, но свет включать не стал. Зачем, если он и так прекрасно знает и помнит, что где расположено в его обиталище? Пройдя к креслу, он сел. Инструментрон включать не стал — его мысли привычно вились вокруг тех Стрельцовых, кто должен был прибыть на корабль в самое ближайшее время. Сёстры матери Светланы. Точнее — только одна из двух сестёр. Вторая, старшая — замужем. А вот младшая... Не было нужды включать даже ридеры — он помнил почти все данные, имевшиеся в базах данных относительно Ренаты. И сейчас не понимал, как его угораздило. Каким таким образом? Всем, кто хоть что-то знал о Ренате, было хорошо известно, что она дала зарок не переходить во взаимоотношениях с мужчинами рамок дружеского общения. Ну, если, конечно, не учитывать ещё служебного и обычного уровней общения. Всё, что выходило за эти рамки — Рената отсекала намертво. Сквозь эту её защиту ещё не удалось пробиться ни одному мужчине, невзирая на статус, возраст и другие качества и особенности.
Он что, серьёзно влюбился в неё? В Ренату Стрельцову? Но тогда... тогда у него просто нет шансов. Она просто не поймёт его. Не поймёт, будет обижена и оскорблена. И тогда... Нет, он никогда не посмеет выйти за рамки с ней... Хотя... внутренне он понимал, что сейчас он имеет право именно на это — выйти за рамки с ней, с Ренатой. Потому что... Потому что сердцу не прикажешь. Оно руководствуется собственными правилами. Всегда.
Титов сидел в кресле, не пытаясь направлять мысли в какое-либо определённое русло. Сейчас логика и рассудительность ему явно отказывали и он не хотел, чтобы таким неуравновешенным его видели коллеги и тем более — Светлана. А если его увидит в таком состоянии мать командира — быть беде. Большой беде. Во всяком случае, ему сейчас так казалось. И он скрылся в своей каюте, чтобы оттянуть этот момент, который уже сейчас казался ему неминуемым. Рената прилетит с Альбиной на корабль. Прилетит к своей маме и к её знаменитой дочери. Прилетит минимум на декаду. Прилетит — и увидит его. Увидится — с ним.
Нет, определённо надо что-то делать. Что-то надо делать. Нельзя просто тратить часы на сидение в погружённой в темноту каюте. Этот странный прилив сил требовал, чтобы он начал действовать. Вот прямо сейчас начал. И если такой необычный и, что уж там скрывать, приятный прилив сил требует... Что-ж, пожалуй, он знает, чем себя следует занять в эти часы, пока в его присутствии в Центральном нет прямой необходимости.
Через час с небольшим старпомовская каюта сияла чистотой и порядком. Оглядывая сделанное, Титов едва сдерживался от удовлетворённого цокания языком — конечно, это убранство каюты было вполне нормативным, но раньше, как он ни старался, такого уровня чистоты он никогда не достигал. А уж о порядке и говорить нечего — каждая мелочь лежала или стояла именно там, где ей было самое место и словно бы безмолвно утверждала — здесь ей и только ей и надлежит всегда быть и теперь всегда так будет. Странно, после такой напряжённой приборки он не чувствует никакой, ну вот вообще никакой усталости.
— Слава? — в каюту вошла Светлана. — Гм. — она явно огляделась по сторонам, использовав свой знаменитый "сканирующий" взгляд. — Что тут произошло, Слава? — командир посмотрела на своего старшего помощника, закрывавшего дверцы шкафа. — Я в курсе, что здесь прибираешься только ты лично, но...
— Сам не знаю, как это пояснить, командир. — тихо ответил Титов, не торопясь поворачиваться лицом к вошедшей Стрельцовой.
— Так-так-так. — Светлана, закончив осмотр каюты, сиявшей чистотой и бывшей непривычно даже для женского восприятия прибранной и упорядоченной, посмотрела на Станислава. — Влюбился.
— Можно сказать и так. — Титов продолжал стоять у шкафа, по-прежнему спиной к командиру.
— Я рада, Слава. — Светлана подошла к своему помощнику, прикоснулась рукой к его плечу, не спеша поворачивать Станислава к себе лицом, понимая, каково ему сейчас. — Что-ж. Это должно было произойти. И я, кажется, догадываюсь, в кого.
— Разве так бывает? Это же... — выдавил из себя Титов.
— Это — жизнь, Слава. Обычная человеческая жизнь. Она — всякая бывает.
— Но... — Титов плохо справлялся со своими ощущениями. Да и избыток сил продолжал сказываться. Приходилось сдерживаться. Очень сдерживаться.
— По меньшей мере, Слав, ты можешь предложить Ренате. И, почему-то мне кажется, Слава, что она и не думает тебе отказывать. — мягким шёпотом сказала командир крейсера.
