Она остановилась, тихонько ахнув. Она знала, где была.
Ее взгляд остановился на противоположной стороне стола, где была начертана гигантская версия логотипа Вооруженных сил Земли. Две стрелы, поднимающиеся вверх к скругленному конверту, давно заменившие более сложную печать ОФ с темой эмансипации.
А если бы и это не было для нее достаточным намеком, она легко могла бы назвать фельдмаршала Роланда Эрвинмарка, начальника Генерального штаба, появившегося рядом с ней и с непроницаемым лицом взглянувшего на нее. Само собой разумеется, она никогда ранее не видела его так близко. Маршал не был красив, как кинозвезда — что десятилетиями разочаровывало кинематографистов, большинство из которых в итоге использовали художественную лицензию, чтобы приукрасить его лицо — но его харизма была легендарна.
Почти смешно, Рёко вдруг подумала, что Руйко убила бы ее, если бы выяснила об этом, так как она принадлежала к легиону онлайн-фанаток маршала.
Прежде чем она успела до конца осмыслить это новое развитие, ее лицо застыло в недоверчивом выражении, она обнаружила, как пожимает руку гораздо более высокому маршалу, ее виртуальное тело на автомате исполнило действие — Кларисса ее прикрыла. В комнате вдруг оказался не только Эрвинмарк, но также и Томоэ Мами и Курои Кана, последняя даже здесь сумела как-то напомнить Рёко одного из ее более вялых одноклассников.
— Рад с вами познакомиться, — формально сказал Эрвинмарк, коснувшись своей расшитой фуражки. — Томоэ говорила о вас только самое лучшее, пусть вы, конечно, и неопытны. Я тоже когда-то был неопытен. Не думаю, что кто-то из двух этих дам может сказать то же самое.
— Вы никогда не упускаете возможности напомнить нам о нашем возрасте, Эрвинмарк, — сказала Курои вроде бы в хорошем настроении, но с легким оттенком предупреждения.
— Возможно, вам интересно, зачем вы здесь, — обратился к Рёко Эрвинмарк. — Причина в том, что хоть я и уважаю мнение Томоэ, мне хотелось бы лично увидеть вас, прежде чем говорить с остальным Штабом. От этого многое зависит.
«Зависит от чего, сэр» — едва не сказала Рёко, но прикусила язык. Она не сомневалась, что скоро выяснит.
— Тогда приступим, — сказал Эрвинмарк, глядя на остальных, кивнувших этому.
После его жеста поверхность стола осветилась, пространство до этого деревянной поверхности заполнила череда зернистых голографических и плоских изображений. Они все показывали один и тот же объект, какое-то здание, расположенное на безводной поверхности.
— Я уверена, во время обучения ты видела что-то подобное, — сказала Мами, подавшись вперед и указав на голограмму.
Рёко слегка нахмурилась.
— Это стабилизатор червоточины, не так ли? — сказала она, сверившись с Клариссой. — Хотя я не уверена. Выглядит неправильно.
— Потому что он не завершен, — сказала Мами. — Но он гораздо ближе к завершению, чем нам бы хотелось, гораздо ближе, чем мы полагали. Они уже начали тестировать основные компоненты.
Голограмма над столом замерцала, сменившись картой местной звездной системы. Она быстро увеличилась к одному из далеких газовых гигантов системы, затем к одной из лун планеты, бесперспективному на вид пустому камню. Один регион подсветился, на поверхности появилось небольшое строение.
— Несколько недель назад мы обнаружили на этой луне строящийся стабилизатор червоточины, — сказала Мами. — Его пытались скрыть, не разместив в этом районе очевидной защиты. Мы отправили команду МагОп, но их обнаружили и уничтожили.
Мами взглянула на Рёко, как и остальные, оценивая ее реакцию. Рёко задумалась, почему говорит только Мами, но догадалась: она была ученицей Мами, выбранной узнать эту информацию. Для Эрвинмарка было бы неприлично расспрашивать ее.
Хотя, что важнее, Рёко обдумывала последствия только что услышанного. Она, конечно, знала, зачем нужны были стабилизаторы червоточины, но мысленно вернулась к показанному до этого Мами изображению — строительство его здесь, посреди человеческого пространства, приведет к резкому сокращению маршрутов снабжения, и…
— Это настоящая причина, по которой они здесь, не так ли? — сказала она, удивившись тому, что сказала это вслух.
Мами слегка улыбнулась, разрываясь между естественным удовольствием от получения правильного ответа и серьезностью ситуации в целом.
— Ну, это большая причина, — сказала она. — Верфи по-прежнему важны. Это великолепная синергия. Если мы потеряем верфи, у нас не будет сил напасть на генератор. Если генератор активируется, мы, скорее всего, потеряем верфи. Обе цели должны быть выполнены одновременно.
— Если посланную вами команду обнаружили, — через мгновение сказала Рёко, — то это значит, это больше не секрет.
— Одна из твоих кузин погибла, пытаясь осуществить этот рейд, — немного сердито сказала Кана.
Эрвинмарк кашлянул.
— Мы перегружены, — сказал Эрвинмарк. — Грубо говоря, флот не создавался для наступательных операций, не против сил подобного масштаба. Против такой численности мы можем лишь удерживать позиции — по сути, мы довольно хорошо справляемся — но не можем контратаковать. Есть вероятность, что мы не сможем прорваться на луну, даже если снимем с Аполлона и Артемиды весь флот прикрытия. Они идеально использовали нашу слабость. Мы думали, что время на нашей стороне. Это не так.
«Но вы атаковали сектор Сахару!» — хотелось сказать Рёко, но слова умерли у нее на губах. Если известный рисковый инициатор Сахарского рейда не считает, что наступательные действия сработают, возможно, так и есть.
— Тогда что? — спросила Рёко, встретившись взглядом с Эрвинмарком, часть ее не верила, что она задает такой тупой вопрос. — Вы же не могли привести меня сюда, чтобы просто это сказать!
Фельдмаршал улыбнулся, гораздо шире, чем Мами до этого, и это выражение медленно распространилось на все лицо, что до этого было строгим и серьезным.
— Нет, конечно нет, — сказал он.
Рёко проследила за его взглядом до Мами.
— Операция провалилась на этапе внедрения, — взглянула на нее Мами. — Одна из девушек сделала что-то не так, или пришельцы разработали даже лучшие сенсоры. В любом случае, они не сумели успешно преодолеть всю дистанцию от низкой орбиты до помещений объекта. Из-за атмосферы они не смогли подобраться ближе ста восьмидесяти километров без неприемлемой угрозы маскировке. Очевидным решением было бы повторить попытку, но провести телепортацию в один прыжок, а не эстафетой. Есть только один человек с такой дистанцией.
Рёко не могла точно определить, но в голосе Мами было что-то тревожное. Он каким-то образом казался унылым, как будто бы ей не хватало обычного динамического диапазона.
А затем она закончила осмысление заявления Мами, настолько лаконичного, что Рёко запуталась, пытаясь решить, о чем именно ей стоит спросить в первую очередь. Однако в итоге она выбрала:
— Вы предлагаете мне отправиться в следующий рейд? — недоверчиво спросила она.
— Даже не поднималось вопроса отправить тебя в первый, — сказала Кана, ее обычно приятный и мягкий голос обрел сильную подспудную ярость. — Мы могли поторопить тебя и вбить немного экстренного обучения. Мы сочли это плохой идеей. Это и сейчас плохая идея, но у нас нет ничего лучше.
Лицо ее предка было ожесточенным, глаза полны резкого, подавляющего огня. Курои Кана больше не напоминала Рёко вялого одноклассника или кого-либо еще ей знакомого. Вместо этого Рёко чувствовала, как будто в этих глазах горели все четыре столетия жизни Каны — это был взгляд стихии, на который человек не должен был быть способен.
— На этот раз кальмары будут даже более готовы, чем в предыдущий, — прокомментировала Мами. — Теперь они больше не бояться обнаружения, так что могут открыто размещать средства обороны и обнаружения. Единственное наше преимущество в том, что они могут не счесть нас готовыми ко второй попытке.
— Они не понимают природы загнанного в угол зверя, — сказал Эрвинмарк. — За время этой войны они уже неоднократно это продемонстрировали. Мы можем лишь надеяться, что они не выучили никаких уроков.
Остальные снова обернулись взглянуть на Рёко, недоумевающую, как именно справиться с наступившей тишиной. Она чувствовала…
— Я не готова, — сказала она, с мрачным лицом опустив глаза. — Я приложу все усилия, и я постараюсь не подвести, но я не готова. От этого зависит весь сектор, не так ли?
— Никто из нас не бывает всегда готовым, — сказал Эрвинмарк, серьезно глядя на нее. — Не с вашим уровнем опыта. Важно то, сделаете ли вы, что должно. Вы выглядите умной и проницательной. На данный момент неразумно будет ожидать от вас большего.
Он положил руку ей на плечо, она удивленно подняла на него глаза.
— Вы справитесь, — сказал маршал. — Я в вас не сомневаюсь. И вы будете не одни.
Затем он оглянулся на других двух лидеров, по очереди кивнув им. Он коснулся фуражки, и его тело растворилось, исчезнув из симуляции.
— Наша семья одна из самых выдающихся среди человечества, — по-японски сказала Кана, подойдя к ней. — И хоть мне и не хочется это признавать, так же и Сидзуки. Не стану делать вид, что это гарантирует успех. Хотя я полностью в тебе уверена.
Девушка протянула руки, и Рёко лишь спустя секунду неловкости поняла, что это приглашение к объятиям.
Матриарх успокаивающе погладила ее по голове, когда они обнялись, и Рёко невольно поразилась очевидной абсурдности этого подростка, лишь немного выше ее, обращающейся с ней как с ребенком.
Затем девушка отстранилась, оставив руки у Рёко на плечах.
— Возвращайся живой, хорошо? — сказала она, грустно глядя в глаза Рёко. — За свою жизнь я потеряла уже слишком много детей.
— Я… конечно, — заверила Рёко, не уверенная, что еще сказать.
Директор Черного сердца кивнула, опустив руки. Через мгновение она тоже растворилась.
— Они с Сидзуки Саякой когда-то были лучшими подругами, — с непроницаемым лицом сказала Мами. — Но она все испортила. Это была не ее вина; она сделала то, что должна была. Глубоко внутри Сидзуки-сан это знает. Но все равно не может ее простить. Если когда-нибудь сможет, они снова станут лучшими подругами. Так я думаю.
Она приостановилась.
— Для них обеих семья это все, — закончила Мами. — Не могу винить их. Нужно за что-то держаться.
— Что мне теперь делать, Мами-сан? — спросила Рёко, даже не остановившись задаться вопросом, почему же Мами в такой момент заговорила о Саяке. — Мне нужно как-то подготовиться, но…
— Осталось не так много времени, — сказала Мами, возвращаясь к главной теме. — Чем дольше мы ждем, тем лучше будет защита. Я отправляю тебя вниз, на Аполлон, присоединиться к остальной команде. Потренируетесь перед выходом. Это должно помочь. И…
Мами повернулась убедиться, что Рёко обращает внимание.
— Слышала, твой дедушка в армии. Он сейчас размещен на планете. Тебе стоит его навестить. Для этого у тебя будет выходной день. Я не могу выделить больше. Не будь это боевая зона, я бы организовала прибытие твоих родителей и остальной семьи.
— Но… — начала Рёко, но Мами, положив руку ей на плечо, заставила ее замолчать.
— Поверь мне, — сказала маршал. — Дело не только в тебе. Остальная команда тоже навещает свои семьи. Это тебе поможет. Хотела бы я помочь чем-то еще, но я слишком занята здесь. Будь у меня выбор, я бы не отправляла вас вот так.
Мами остановилась, явно пытаясь придумать, что еще сказать. Через мгновение она покачала головой.
— Можем поговорить позже, — сказала она. — Думаю, мне нужно вздремнуть. Ну, когда мы закончим прибираться после боя.
Симуляция вокруг них растворилась.
Мами была в отличном настроении.
Правда чуть раньше в этот день она почувствовала вдали Кёко, и это навеяло мрачные мысли. Также оставался вопрос борьбы с этой новой самоназванной Южной группой. У нее было много проблем… но с этим можно разобраться позднее. Она только что заглянула в супермаркет, нашла в продаже хороший сладкий перец и решила приготовить пасту. С этим все будет лучше.
Она вдруг заметила, что напевает себе под нос мелодию, поднимаясь по лестнице к своей квартире. Да, возможно она немного переусердствовала с вынужденным весельем, но со временем она узнала, что вынужденное веселье гораздо лучше совсем никакого веселья, и с достаточно небольшим усилием может быть почти столь же хорошо.
Приблизившись к своей квартире, она нахмурилась, замедлив шаг. Чем-то пахло — никто из ее соседей не сжег случайно что-то во время готовки? Нет, пахло не совсем так. Хотя пахло чем-то горелым. Горелым… деревом.
Она вдруг почувствовала некоторое опасение, несмотря на все ее попытки его стряхнуть. Вставляя ключ в скважину, она напряглась.
Сцена с другой стороны двери была почти за пределами ее понимания. Все — разбито. Они вошли через балкон и уничтожили все, что можно было. Ее драгоценная коллекция фарфора, передававшаяся в ее семье, кусками валялась на полу, вперемешку с кусками других ее тарелок и деревянных обломков разбитых шкафов и мебели. Стена во множестве мест была пробита, среди ее мебели не было буквально ничего по-прежнему стоящего, и даже у посудомоечной машины и печи были сорваны дверцы. Пол затопила гигантская лужа воды, натекшая из-под раковины. Не похоже было на ее дом — похоже было на свалку.
Она долго, мучительно смотрела на это, затем попыталась качнуться вперед, но ее ноги подвели ее всего через несколько шагов. Она прижала ладони к полу, не обращая внимания на режущее правую руку стекло, и почувствовала неизбежно подступающие слезы. Она...
— Что у меня осталось? — спросила она у пустой комнаты или, возможно, у самой вселенной. — Я лишилась всего! Моей семьи, единственной моей подруги, моего дома… Что, черт возьми, у меня осталось?
Вселенная не ответила, и она сидела там, плача, пока больше ничего не осталось.
Когда она попыталась слизнуть последние слезы, ее ноздри снова защекотал запах дыма, и на этот раз она провела связь.
Она медленно и нетвердо поднялась, опираясь на стену, заставив себя двинуться к спальне, к запаху огня. Дверь была окружена черными отметинами, и когда она наконец достигла порога, где смогла увидеть дымящиеся, почерневшие руины ее спальни, она почувствовала, как что-то внутри нее щелкнуло.
Она не остановилась обдумать, что это должны быть целенаправленные усилия, чтобы сжечь содержимое ее комнаты и ничего более. Она лишь знала, что они должны заплатить.
Они должны заплатить.
Мами проснулась, тяжело дыша, в голове все еще крутились остатки гнева. Она долго лежала так. Много прошло времени с тех пор, как у нее был именно этот сон.
Хотелось бы ей, чтобы она могла сказать, что не помнит ничего после этого, что следующим ее воспоминанием был звенящий в ушах безумный смех Хинаты Айны, когда Кёко силой утаскивала ее от Южной группы, связав ее этим своим гибким копьем, справившись лишь потому, что у Мами осталось слишком мало сил для эффективного сопротивления.
