Услышав приветствие, женщина оторвала голову от шитья и спросила:
— Вы что-то хотели, молодые люди?
Представившись, я, не забывая наставления Мирны, предельно вежливо ответил:
— Мирна разрешила нам пообщаться с вами по поводу завтрашнего ритуала.
— Только недолго, — согласилась женщина, — мне ещё праздничное платье готовить.
— Праздничное? — удивилась Ирума.
— Негоже представать перед богиней в повседневной одежде, — наставительным тоном ответила Иттана, — она может счесть подобное неуважением к себе и обидеться.
— Скажите, Иттана, — перехватил нить разговора я, — а кто заставил вас принять роль жертвы?
— Заставил? — в голосе Иттаны прорезалось неподдельное удивление. — Разве жертву можно заставить? Да и бессмысленно заставлять кого-либо становиться жертвой — такое подношение не примет богиня. Я вызвалась сама. Более того, именно я решила, что ритуал должен состояться завтра.
— Но зачем? — для меня оставалось непонятным решение женщины.
— Мой жизненный цикл в этом мире подошёл к концу, — устало пояснила Иттана, — мне больше незачем жить. Я осталась одна. Мои дети давно выросли и стали самостоятельными, женившись и родив мне внуков. Внуки подарили мне правнуков, а для потомков правнуков я уже практически чужая.
— А ваш муж? — переспросила Ирума.
— Мой муж погиб в прошлом году, — с печалью в голосе ответила женщина. — Несчастный случай, который с каждым из нас может случиться в лесу. И с тех пор этот дом опустел, и в нём поселилось одиночество. Лишь богиня способна вновь свести вместе наши души.
— То есть вы приносите себя в жертву для того, чтобы где-то в ином мире вы с вашим мужем снова были вместе? — догадался я.
— Совершенно верно, молодой человек, — подтвердила Иттана.
— Но ведь потусторонний мир — это миф! Суеверие, рождённое невежеством примитивных социумов. — Я не смог сдержать обоснованного скептицизма.
— А кто говорит о потустороннем мире? — улыбнулась женщина. — Мир, скорее всего, окажется вполне материальным. Быть может, мы с мужем воссоединимся даже под этими небесами — на всё воля богини.
— Вы сейчас говорите о реинкарнации? О переселении душ? — уточнил я.
— Материальное тело человека — значительно менее долговечная субстанция, чем его энергетическая составляющая, которую учёные называют структурированной волновой энергетической матрицей, а простые люди — душой, — наставительным тоном произнесла Иттана. — Вверяя свою душу воле богини, я надеюсь, что она справедливо оценит прожитую мною жизнь, взвесив на божественных весах совершённые мною деяния и поступки, и исполнит мою просьбу. Так что следующую свою жизнь я небезосновательно рассчитываю вновь провести вместе с мужем, которого до сих пор люблю.
— Хорошо, предположим, что переселение душ действительно возможно и богиня даст вам новое тело, — я не стал спорить с убеждённой в своих словах женщиной. — Создать новое тело теоретически не столь сложно, но как вы в таком случае узнаете, что встреченный вами в другой жизни мужчина именно ваш бывший муж? Или богиня даст и ему, и вам точно такие же тела?
— Хм... Не знаю... — смутилась женщина. — Какое тело изберёт Мара для вселения души, известно лишь ей одной. Но я всё же надеюсь на её милость.
— То есть вы после ритуала можете очутиться в каком угодно теле? — удивился я.
— И в каком угодно теле, и где угодно, — подтвердила Иттана. — Вселенная огромна, но даже в этом мире существует множество разумных видов, причём далеко не все из них гуманоидны. Богиня любит наделять разумом различных живых существ, многих из которых она сотворила лично.
— Мне говорили, что убитый мною иглобрюх был разумным, — задумчиво пробормотал я.
— Вам сказали правду, молодой человек, — подтвердила Иттана. — Иглобрюхи — искусственно созданные богиней существа, в которые переселена душа когда-то умерших людей. Так Мара, взвешивая на весах судьбы деяния умерших смертных, наказывает провинившихся. Причём иглобрюхи — далеко не самый худший вариант...
— Что может быть хуже, чем оказаться в шкуре дикого животного, на которое каждый разумный готов открыть охоту?
— О, поверьте, существуют значительно более худшие варианты посмертия, — усмехнулась женщина.
— А кто вообще дал право вашей богине решать, кем вы станете после своей смерти?
— А кто ей запретит? — усмехнулась Иттана. — Это её мир, и она здесь полноправная хозяйка. Мы можем соглашаться с очевидным фактом или нет, но ситуации это не изменит.
— Тогда зачем вы вообще ей поклоняетесь? — удивился я.
— Поклонение — не совсем точное определение наших взаимоотношений с богиней, — улыбнулась Иттана, — скорее, это знание. И знание даёт нам... Нет, не право, но возможность договориться. Мы жертвуем чем-то принадлежащим нам, в свою очередь надеясь на ответную милость высших существ. По какой-то причине вещь, отданная добровольно, более приятна богам. Они ценят и преподносимые им дары, и почитание своей паствы, выраженное в молитвах и ритуалах. Можете считать эту ситуацию симбиозом.
— Помощь богов в ответ на поклонение и жертвоприношения?
— На искреннее почитание и добровольные дары.
— А есть разница? — вклинилась в наш разговор Ирума.
— Поверьте, девушка, разница есть, — усмехнулась Иттана. Впрочем, у вас будет возможность убедиться в этом самостоятельно. Вы же останетесь на завтрашний ритуал?
— Мы для этого и пришли в вашу деревню, — подтвердила моя спутница.
— Что ж, у вас будет возможность убедиться в правоте моих слов, — сказала Иттана, поднимаясь со скамейки и беря в руки шитьё, — а сейчас извините, мне надо готовиться к завтрашнему празднику.
Вежливо поклонившись, я взял за руку Ируму и мы направились обратно к дому жреца. В принципе, от Иттаны я узнал всё, что планировал, но хотелось бы получить подтверждение слов женщины от ещё одного заинтересованного лица.
* * *
Пока мы разговаривали с Иттаной, жрец успел разобраться со своими делами и вернуться домой. Мирна, встретив нас на пороге своего дома, провела нас на открытую веранду, где уже стоял накрытый стол, вокруг которого кто-то успел расставить пяток стульев с высокими резными спинками. Усадив за стол и предложив поесть, женщина сообщила, что Арн скоро к нам выйдет.
Отказываться от угощения мы с Ирумой не стали и, взяв себе по тарелке, наложили из стоящих на столе и накрытых вышитыми салфетками горшочков тушёное мясо, овощи и что-то похожее то ли на бобы, то ли на картошку. В фигурные кружки из серебристого металла, внешне похожего на полированное серебро, но отливающего на свету синевой, налили из пузатого запотевшего стеклянного графина напиток, оказавшийся сделанным из местных фруктов и ягод холодным сладким компотом. Но только мы, взяв ложки, приступили к трапезе, как ведущая с веранды в дом дверь распахнулась, и к нам присоединился молодой мужчина, одетый в просторную рубаху из тонкого белёного полотна с такими же просторными штанами. И из того же материала...
Выбрав ближайший стул, мужчина сел за стол, пододвинул к себе одну из тарелок и, наполнив её мясом вперемешку с гарниром и мелко нарезанными овощами, сказал:
— Надеюсь, мне представляться не надо.
— Кейтон. Ирума, — представились мы. — Путники, направляемся в столицу.
— О цели вашего путешествия не спрашиваю. Она мне неинтересна, — сказал Арн. — Что вы хотели получить от меня?
— Кров на одну ночь, присутствие на ритуале и ответы на некоторые вопросы, — сказала Ирума.
— Переночевать вы сможете в моём доме, Мирна постелет вам в гостевой комнате. Одна кровать на двоих вас устроит?
— Устроит, — засмущавшись, подтвердила Ирума.
— Присутствовать на ритуале дозволяется любому разумному, — продолжил жрец, — тем более тому, кто отмечен милостью богини.
— Мне уже неоднократно говорят о том, что я отмечен богиней, — переспросил я, — а рассказать об этом подробнее вы не можете?
— А сами у богини спросить не пробовали? — вопросом на вопрос ответил жрец.
— Я ещё не совсем сошёл с ума и пока ещё не страдаю шизофренией, — парировал я.
— А причём здесь шизофрения? — удивился мужчина.
— Когда ты разговариваешь с богом — это молитва, — пояснил я, — а когда бог с тобой — это уже шизофрения.
— Не понял... — лицо жреца изобразило крайнюю степень непонимания.
— Богов не существует. Их выдумали люди, — пояснил я.
— А... — понятливо усмехнулся Арн, — ну, тогда я не стану переубеждать вас, молодой человек, в ваших же заблуждениях. Надеюсь, та, чья метка пылает в вашей ауре, сделает это сама.
— То есть меня всё же кто-то пометил? — переспросил я.
— Не кто-то, а сама Мара, — поднял указательный палец к потолку жрец. — Даже если вы не верите в её существование, это не мешает ей приглядывать за вами. Чем-то вы заинтересовали нашу богиню.
— Не подскажете, чем? — попытался я выведать у жреца подробности. Быть может, мне даже удастся узнать, как избавиться от полученной метки.
— Нет, не подскажу, — усмехнулся Арн. — Раз она сама вам ни о чём не говорила, значит, и я не стану вмешиваться в ваши взаимоотношения.
— А вы точно уверены в том, что на мне есть метка и точно ли она поставлена некоей высшей сущностью? Быть может, к ней приложил руку человек? Как вообще возможно пометить ауру человека и можно ли избавиться от полученной метки? — я осторожно приступил к сбору информации о своей метке.
— Как я понял, мы с крова и предстоящего ритуала перешли к вопросам и ответам? — усмехнулся жрец. — Хорошо, на этот вопрос я отвечу. То, что на вашей ауре стоит метка, вам, молодой человек, может подтвердить любой, обладающий даром и умеющий видеть. Поставить метку на ауру живого существа действительно способен любой опытный маг разума, и он же может её снять. Вот только особенности вашей метки...
— А что в ней не так? — поинтересовался я.
— Да всё с ней не так. Я вижу, что вы не обладаете даром, и, признаться, крайне сильно удивлён этому факту. Нет, я в курсе, что некоторые люди не обладают от рождения ярко выраженным энергетическим резервом, но сам подобное вижу впервые и, исходя из увиденного, а также того, что вы слабо знакомы с нашими реалиями, делаю вывод, что вы не из этого мира и попали сюда сравнительно недавно.
— Я этого и не скрывал, — подтвердил я, — и в моём мире никто не обладает этим, как вы называете, магическим резервом.
— Старайтесь не использовать столь категоричных выражений, как "никто" или "никогда", молодой человек. Возможно, вы просто чего-то не видели или не знаете. Но вернёмся к вашей метке. Она настолько сильно отличается от известных мне меток, как фруктовый сад перед моим домом отличается от леса за околицей моего посёлка. Разница, как вы понимаете, в сложности — обычно метка состоит из нескольких базовых рун и способна выполнить одно или несколько простейших действий. Чаще всего метка играет роль маячка. Реже это медицинское заклинание, контролирующая программа или функциональный усилитель. Охотники иногда ставят на ауры метки, усиливающие зрение или слух. Можно с помощью метки временно ускорить реакцию или увеличить силу, перераспределив жизненные потоки в физическом теле. Злоупотреблять подобными стимуляторами нельзя, но как экстренная мера в сложной ситуации подобное вмешательство в ауру вполне допустимо. В вашем же случае метка относится к энергетическому конструкту третьего порядка, состоит по меньшей мере из сотен тысяч рун не только первого, но и второго, и даже третьего уровня и является сложнейшим артефактом, смысл которого для меня неясен.
— И только на этом основании вы сделали вывод, что метку мне поставила ваша богиня?
— Привязать конструкт из десятка-другого рун могу и я, — пояснил Арн, — но на большее я не способен.
— Но снять мою метку вы можете? — переспросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.
— Снять метку может лишь маг, способный её же и поставить. Я мог бы снять любую метку, содержащую порядка десяти рун. Ваш случай к этому не относится.
— А другие маги?
— Возможно, в мире есть опытные маги, которые могут составить связку из нескольких сотен рун, но для того, чтобы количество вплетённых в вашу ауру рунных связок составило хотя бы тысячу, необходимо одновременно задействовать нескольких профессионалов уровня архимага. В вашем случае общее количество вплетённых в ауру рун приближается к миллиону. Тысячи разумных должны одновременно расплести заклинание, пометившее вашу ауру.
— Или один... — задумчиво пробормотал я.
— Или один, могущество которого превышает могущество тысяч архимагов, — подтвердил жрец.
— Хорошо, будем считать, что меня для каких-то своих целей пометила некая могущественная разумная сущность, — согласился я, — но что из этого следует?
— А ничего, — отставив в сторону опустевшую тарелку и налив в свободную кружку компота, ответил Арн, — вы можете знать, что за вами постоянно приглядывают, но это знание вам не повредит и не поможет. Не пугайтесь вашей метки — она не несёт в себе зла, но и не особо надейтесь на стороннюю помощь. Каждый должен сам справляться с возникшими трудностями, тем более что большинство этих самых трудностей человек создаёт своими собственными руками.
— Так всё же, какую цель преследует метка в моей ауре? — переспросил я. — Для чего она предназначена и чем мне может повредить?
— Повредить, как я только что сказал, ваша метка ничем не может — она вплетена в вашу ауру крайне аккуратно, минуя ключевые энергетические узлы. А для чего предназначена — об этом лучше спросить у богини, поставившей её. Мне расшифровать принцип действия столь сложных артефактов не под силу.
— И мы опять возвращаемся к вопросу о существовании богов... — буркнул я.
— Молодой человек, если вы не верите в богов, это ещё не значит, что они не существуют, — лекторским тоном ответил Арн. — В этом мире любой разумный знает об их существовании.
— В моём мире богов нет! — уверенным тоном возразил я.
— Или вы просто никогда с ними не сталкивались, — ехидно добавил жрец.
— Бесполезный спор, — возразил я, покосившись на молчащую Ируму.
— Повторюсь ещё раз, молодой человек. Если вы что-то не видели, ваше незнание не говорит о том, что этого не существует, — добавил Арн. — Вы считаете, что богов нет, потому что вы никогда их не видели, а могли бы считать, что боги существуют, просто вы до сих пор не имели возможности с ними встретиться. Согласитесь, абсолютно разные точки зрения при одинаковом жизненном опыте. Впрочем, вы же пришли ко мне не для обсуждения вопросов веры. Итак, каков следующий вопрос?
— Зачем вы приносите жертвы богам? — собравшись с духом, спросил я.
— На этот вопрос нельзя дать полного ответа, — подумав, ответил жрец. — Вернее, можно дать множество ответов, и каждый из них будет по-своему верным.
— И всё же? — продолжил настаивать на ответе я.
— В первую очередь, жертвы нужны самим людям, — ответил Арн. — Они укрепляют связь людей с покровительствующими им божествами.
— Вы хотите сказать — укрепляют веру? — уточнил я.
