Тропой лекаря - 2. Дар смерти

И в том числе пишем, сколько лет, кем работает, какого числа больной пришел, какого ушел...

Я хотела просмотреть записи, и попробовать вывести нечто вроде закономерности. Но вот как сортировать?

По лекарю?

По числу?

По молодости-работе...

Мы ведь не спрашиваем, одинок ли человек, есть ли у него семья... это служительницам рассказывают, когда те спросят. И опять возвращаюсь к тому, с чего начала. Как угадать, что этот ушел, а того — ушли?

Я и отдаленно не представляла. Только начинать с чего-то надо!

* * *

— Госпожа Ветана...

Когда моего плеча легонько коснулся мужчина, я даже не вздрогнула. Просто открыла глаза. Полежала пару минут, привыкая к происходящему вокруг, всмотрелась в темное пятно.

— Здравствуйте.

Рыжий ворюга, имени которого я так и не знала, улыбнулся мне в ответ. В темноте блеснули зубы.

— Доброй ночи.

— Я вас ждала раньше.

— Уж простите. Жизнь у нас тяжелая, иногда и хочешь прийти, а не получается. Работа...

Я кивнула.

— А у меня для вас новости, только вот хорошие или плохие — не знаю.

— О моем сыне, госпожа Ветана?

Я вздохнула, и поведала все то, что узнала от мальчишек, не упоминая источник информации. Потом добавила свои наблюдения, и развела руками.

— Кажется мне, что это — так.

Мужчина слушал, глаза его в темноте вспыхивали недобрыми огоньками, а когда я закончила, молча поднялся, прошелся по комнате...

— Спасибо, госпожа Ветана.

— Я удивлена, что вы об этом не знаете...

— А ничего удивительного тут нет. Мои интересы лежат в другой области. Но надо будет кое с кем поговорить...

Я покачала головой.

— Прошу вас, не упоминайте обо мне?

— Разумеется, госпожа Ветана.

— Почему-то у меня дурное предчувствие.

— Вот как? Что ж, буду вдвойне осторожен.

Только сказано это было без души. Так, чтобы я успокоилась и отвязалась. Ох, плохо.

Вор откланялся и ушел. Я же долго не могла уснуть. Лежала на кровати, смотрела в потолок, думала, что хорошим это дело не кончится. Кто бы не наладил работорговлю, он умен, хитер и осторожен. И защищать себя наверняка умеет.

Но что я могу сделать?

Ничего.

Только то, что уже сделала.

* * *

— Госпожа Ветана! Срочно!!!

Предрассветный час у нас самый сложный, ни разу без гадости не обходилось. Вот и сейчас...

Я в ужасе глядела на несчастную девушку. Наверное, она была красивой. Может быть. Сейчас же...

М-да, лицо из-за синяков не видно, тело все... изуродовано, иначе не скажешь, клочка чистой кожи нет, где не синяк, там ссадина, где не ссадина, там ожог...

А еще ее явно изнасиловали.

И выкинули из кареты у причала, в воду, надеясь, что она утонет.

Не дождались.

Холодная вода привела девчонку в чувство, кое-как ей удалось зацепиться связанными руками за плавающую в воде доску, и она — держалась. Долго бы не вытерпела, да только Светлый помог. Или Темный подшутил, учитывая ночное время? Вынес на причал исключительно недобропорядочного гражданина. Что уж он там делал — краденое толкал, или контрабанду принимал, история умалчивает, но увидев девчонку в воде, нырнул и вытащил ее. Позвал стражу, а сам скрылся.

Стражники пришли в ужас, закутали бедолагу в плащ, и опрометью кинулись в лечебницу. И попали аккурат на мое дежурство.

Теперь бедолага лежала у меня на столе, и надо было что-то делать.

— Все — вон, — скомандовала я. — Лиана, живо за кипятком.

А сама принялась осматривать девчонку более тщательно, уже не пряча свой дар. Пока никто не видит, а ей все равно, ее сейчас хоть чем и как...

Ага.

Внешние повреждения — это не страшно. А вот внутренние...

Разрывов у нее там — страх сказать.

И не только спереди, но и сзади... извращенцы клятые! Темного крабом — и им в глотки! А еще переохлаждение, кровопотеря, и опасность воспаления легких.

Вот последнее и...

Золотистые искорки ручьем потекли с моих рук, впитываясь в кожу. Сейчас я уже могла ими управлять, сколько уж учусь.

Внешние раны не заживут, нет. Но последствий не будет. И самые страшные разрывы подсократятся, и детей она иметь сможет, и не заболеет ничем. Хватит уже — досталось девчонке.

Оххх.

А это что?

В самом дальнем уголке тела теплилась новая жизнь.

Беременность?

От насильника — или от кого-то другого? Как тут определишь? Вроде как недавняя, может день-два, может, чуть больше. Но я ж не знаю, что и как?

Знай я точно, что это от насильника, я бы сейчас вызвала спазм, и не было бы этого зародыша. Каплей крови больше, каплей меньше — не страшно. Девушка и не узнала бы. Все одно, от дурного семени не жди доброго племени. От некроманта целитель не родится, окрас не тот. Но я не знала. И... не хотелось мне этого делать. Спасать жизнь — одно, прерывать — другое. Как магу жизни, мне это решительно не нравилось.

— Вот, госпожа...

Лиана послушно поливала мне на руки, я тщательно отмыла пальцы — еще не хватало грязь занести в рану, маг ты там, не маг, она не разберет, и приступила к работе.

Вычистить, зашить, перевязать, вычистить, смазать, наложить повязку, вычистить, зашить, перевязать...

Через два часа я себя так чувствовала, словно на корабль мешки с мукой грузила. Спина болела, глаза болели, руки тоже болели...

Когда я вышла в коридор, и попросила служителей отнести девчонку в палату, меня и ноги-то едва держали. Один из стражников подошел ко мне. Я рассеяно посмотрела на мужчину.

Молодой, лет двадцати пяти, крепкий, светловолосый и сероглазый, даже симпатичный... кажется. Мне уже было все равно, только спать хотелось все сильнее.

— Госпожа Ветана, она не...

— Жива. Может, и здорова будет.

— Может?

— Она девушка сильная, должна справиться, — по лекарскому суеверию, я привычно избегала четких ответов, вроде 'обязательно поправится', или 'через пять дней бегать будет'.

— А поговорить с ней когда можно будет?

Я едва по голове стражнику не постучала. Ну, баран-с...

— Вы с ума сошли? Какие разговоры?

— Так знать же надо, кто ее так, — насупился стражник. В лицо я его знала, а вот по имени — запамятовала.

— Знать — надо. Согласна. Но раньше утра, а то и полудня, вы с ней поговорить не сможете.

— Это еще почему?

— Не проснется.

— Почему?

Точно, баран.

— Скажите, вы давно в страже работаете?

Мужчина насупился.

— А к чему вы спрашиваете?

— Господин...

— Стерл.

— Господин Стерл, так давно — или нет?

Судя по тому, что я помнила только лицо, но не имя...

— Месяца два. А что?

— Вас ведь еще ни разу не ранили, правильно?

— Да. Но...

— Не обижайтесь, ладно? Она вся, там, внизу, просто в клочья изорвана. Не зашивать же ее было наживую, конечно, мы ей макового молочка дали. Теперь поспит, как проснется, ей плохо будет. Потом уж отойдет, вы и поговорите, — перешла я на простонародный говор.

Стражник понимающе кивнул.

— Вот оно что...

— Да. Думаю, к вечеру узнаете, что с ней и как. А до того — не обессудьте.

— И ни имени... ничего?

Я развела руками, показывая, что ничего. И отправилась в комнату для лекарей. Хоть полежать пару минут на твердом, пусть спина отдохнет.

* * *

Девушка оказалась дочкой купца из Зеленого города.

Из хорошей семьи, с любящими родными...

По-разному в жизни бывает.

Шла девочка домой от подруги, остановилась рядом карета, и ее туда мигом втянули. Она и пискнуть не успела.

Мешок на голову, кляп в рот, а дальше...

Дальше было очень больно и страшно.

Очень.

Я только головой покачала, когда об этом узнала. Все было плохо, еще хуже... Только вот как сказать девчонке, что она — беременна от насильника?

Я подумала, и решила сказать это кому-то из ее родных. А они уж пусть сами разбираются.

Мне приглянулась мать девушки.

Крепкая особа лет сорока пяти, в достаточно скромных платьях, но сшитых из такой дорогой материи, что простота кроя ее только подчеркивала. Держалась купчиха с достоинством, больше подходящим небогатой дворянке, и к служителям и лекарям относилась ровно и спокойно. Уважала и себя, и других. Девушку они собиралась забирать, как только ее можно будет перевозить, через пару дней. Так что надо было поторапливаться.

Я выбрала время, и отозвала мать в сторонку.

— Госпожа, вы позволите с вами поговорить?

— Да. Госпожа... эээ...

— Ветана. Ваша дочь попала ко мне... тогда.

Купчиха кивнула.

— Мы благодарны вам. Лекари говорят, что если бы не вы, все было бы намного хуже. И поверьте, наша благодарность...

Я вспыхнула.

Она что — решила, что я вымогаю у нее деньги?

— Извините, госпожа, но дело не в благодарности.

Темные брови приподнялись.

— Нет?

— Дело в беременности.

Купчиха схлынула с лица. Словно в одну секунду ей на плечи обрушилось лет двадцать.

— Бе... ремен... ности?

— Да. У нас есть свои признаки... и мне кажется, что ваша дочь в тягости. Скорее всего — от насильника, она ведь...

— Да. Милона была девушкой...

— Тогда точно от насильника.

Купчиха схватила меня за руку. Просто впилась пальцами.

— И что...

— Зачем я вам это сказала? Я такими делами не занимаюсь, могу посоветовать хоорошую повитуху. Пусть даст зелье. А хотите — оставьте ребенка.

Женщина задумалась.

— Госпожа Ветана, вы ведь...

— Я никому об этом не скажу. Поклясться в Храме?

Судя по выражению лица, купчиха не отказалась бы. Но намекать не стала. Поблагодарила меня, и отправилась восвояси, чтобы вернуться через несколько часов.

— Госпожа Ветана?

— Да?

— Скажите, если сейчас вытравить этот плод, сможет ли моя дочь иметь детей?

Я задумалась.

Вот тут я точно ответить не могла. Да, плоду только несколько дней, но тела-то у всех разные, и зелья разные, и действуют по-разному! Кто-то после такого век бездетным остается, а кто-то живет и рожает, что та кошка. Тут и чутье мага жизни не поможет, не настолько уж я им умею пользоваться, себя раньше выдам.

Я медленно покачала головой.

— Таких признаков нет. Тут, госпожа, не скажешь, тут надо каждому для себя решение принимать.

— Вы бы не советовали, верно?

Я покачала головой.

— Мне в такой ситуации выбирать не приходилось. Доброго от подонка ничего не уродится, но — как знать?

Купчиха стиснула кулаки.

— Попалась бы мне эта мразь высокородная...

— Высокородная? — насторожилась я. Подозрения у меня были, но...

— Милона говорит, что от него дорогими благовониями пахло. Такие не каждый себе может позволить. Такие... мускусные.

И кажется, знала я этого человека. От барона Артау так пахло, я помнила. Собственный запах у него был неприятным, вот он и уливался, аж мухи на лету падали. Но сказать я ничего не могла. Вместо этого...

— Я могу посоветовать повитуху. А могу назвать вам семью, в которой нет детей. Пусть родит, да отдаст.

— Мы над этим подумаем. Мне бы хотелось знать и то, и другое.

— Тогда дайте клятву, что никому...

— Обещаю.

— И мужу? — прищурилась я.

— Имена ему знать ни к чему. Сама справки наведу...

Я поверила. Дама была — железная. Такая и справки наведет, и все обставит наилучшим образом, а подвернись ей насильник — удавила бы, и ни на минуту не пожалела.

Так что записала ей на клочке бумаги несколько строчек и отдала.

— Удачи вам.

— Госпожа Ветана, если что-то... я могу на вас рассчитывать?

— И на меня, и на мое молчание.

На стол передо мной лег небольшой кошелек.

— Спасибо.

Я медленно убрала его в стол.

— Мы можем принести клятву в Храме в любой момент, когда вы пожелаете. Но и так я буду молчать.

Я не лгала, и женщина поняла это. Улыбнулась дружески, пожала мне руку, и вышла вон.

Я осталась сидеть, глядя в стену.

Барон Артау сорвался с цепи?

Шлюхи, теперь девочки из хороших семей, кто следующий? Девочка, кстати, была чем-то неуловимо похожа на мою младшую сестренку. Те же каштановые волосы, та же фигурка с округлостями в нужных местах — красавица. И ей останется.

Но что же делать с бароном? Что делать мне?

Рассказать все герцогу при встрече?

И про барона, и про работорговлю? Или самой поискать с ним встречи?

Но пока я примеривалась, и прикидывала, что к чему, столица взбурлила.

Пропала и нашлась Клодетта Лорист.

* * *

Вдовая дворянка успела стать заметной фигурой, и ее исчезновение взволновало многих. Кому-то она была должна, кто-то был должен ей, с кем-то она спала, с кем-то нет... неравнодушных не нашлось. А теперь она пропала.

Даилина Террен рассказала мне об этом, трепеща от оживления ресницами, словно сумасшедшими бабочками, с частотой до шестидесяти взмахов в минуту.

Ее не было несколько дней, так что забеспокоились, стали искать, по приказу его величества, стража перетряхнула всю столицу, и ее нашли.

В покойницкой у стражи. Да в таком виде...

На бедолаге, говорят, живого места от синяков не было. И ее... это... того-с... ну, вы же понимаете...

Я понимала. И сильно подозревала барона Артау. Только вот сказать ничего и никому не могла. Что тут скажешь?

Он это, держи гада?

А если не он?

Как я его обличать буду?

Все же, я решилась поговорить с маркизом и чем раньше, тем лучше. Но, как обычно, человек предполагает, Светлый располагает.

* * *

— Госпожа Ветана!!!

Дар иногда благо, а иногда проклятие. И в очередной раз я в этом убедилась. Кто бы ни был бедолага принесенный служителями, жить ему оставалось пару минут. Даже если я волью в него всю силу, его это не спасет.

Нет, не спасет.

Пробита голова, сильно повреждены внутренние органы, переохлаждение... чудо, что он еще жив. Все, что можно тут сделать — облегчить агонию.

Маковое молоко в этом отношении — благо. Дать побольше, чтобы он уснул без боли, и проснулся в новом мире, в новом теле...

И это тоже — обязанность лекаря. Самая ненавистная.

Все же я прощупала пульс у мужчины, как и требовалось, принялась за осмотр. И тело под моими руками дернулось, открыло глаза.

Знакомые, Темного крабом!

Залитый кровью до полной неузнаваемости, передо мной на столе лежал тот самый вор. Мой ночной визитер, отец несчастного рыжика Симуса.

Что же с ним делали?

Хотя я и так понимала.

Его схватили, где-то держали, долго били, пытали, как могли, потом оглушили и сбросили в море. Каким чудом он остался жив — не знаю.

Я бросила взгляд за спину.

Никого не было, Линда тоже вышла, пошла за водой, чтобы хоть кровь смыть...

И я решилась.

Это было как удар. Мгновенный, жестокий, почти физически ощутимый. Сила рванулась из моих рук, плетью хлестнула бесчувственное тело — и мужчина застонал, приоткрыл глаза.

Сейчас я себя почти ненавидела. То, что я делала, было жестоким, чудовищно гадким в своей простоте. Я добавляла ему жизненных сил.

Даже в разбитый кувшин можно налить воды. Конечно, долго она там не удержится, но напиться человек успеет. Мне же и не требовалось долго.