Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Книга 2


Опубликован:
07.11.2006 — 17.02.2009
Аннотация:
О родственниках рассказчика по отцовской линии, о крестовом походе, и снова о безрассудной любви.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Оплеуха врезалась мне в голову, и я упал, вскрикнув от боли в раненой ноге. Из синей пустоты донесся далекий-далекий, почти красивый голос. Голос мессира Эда.

— Встань.

Я снова был мальчиком — бедным ребенком в деревянной зале нашего дома; мне было семь, я совершил ошибку — повесил сушиться на каминную решетку свой мокрый от снега плащ. Зима за дверью, холодная зима, рождественское пламя в камине заставляет плащ плакать на пол и дымиться долгим паром. Человек, стоявший надо мною, как осадная башня, приказывал мне встать, потому что еще не кончил бить меня.

Я вскарабкался с земли — сначала на одно колено, потом попробовал подняться рывком. Стоявший сзади человек — наверное, франкский сержант — вздернул меня на ноги. Ненавижу, подумал я сладостно, глядя в расплывчатое лицо Бодуэна, бывшего сейчас мессиром Эдом. Ненавижу тебя. Но я уже вырос, теперь я могу отвечать. Потому что все так плохо, что я больше тебя не боюсь.

— В Тулузе есть кому тебя выкупить?

— Бодуэн... предатель.

Я даже хотел плюнуть — во рту накопилось немного крови — но плевок повис на губах и упал мне же на грудь. Бодуэн снова ударил — в подбородок, так что клацнули зубы; его кольчужная перчатка сдирала кожу. Похоже, он старался бить не сильно, но я все равно упал. И снова поднялся, опять с помощью сержанта.

— Выкупить есть кому?

Хотел бы я знать, подумал я с возвращающейся от ярости ясностью разума. Что тебе ответить? "Граф Раймон — мой отец, передай ему, что я его сын, он захочет выкупить меня. Или хочешь — выкупи меня сам, брат моего отца, дядя Бодуэн; или убей, только не надейся, что я буду тебя бояться. Вы окружили со всех сторон, но вы не вечны, страх не вечен, мне плевать на вас. Плевать".

— Отвечай.

— Поцелуй меня в зад, провансалец, — как мог раздельно сказал я по-франкски. Фраза из далека-далека, откуда-то из уст брата Эда. И относилась она в те незапамятные времена — когда я еще рассчитывал жить долго — кажется, к графу Раймону.

Кольчужный огромный кулак с грохотом ввинтился мне в переносицу. Послышался какой-то хруст, я издалека успел подумать, что хрустит моя кость. Ничего, сейчас меня прикончат, сказал мой разум — долго больно не будет; но тело все-таки успело закричать. Светлый свет, Господи Иисусе, рано или поздно каждый встречается с этим светлым светом... Я католик, Господи, Ты только помни, что я...

В общем, когда я упал, я думал, что уже умер.

Быстрые руки переворачивали меня, подтирая влажной тряпкой.

— Да не бойся ты его, каноник. Он сам того гляди подохнет.

Я лежал на ложе голый, ничего толком не видя, кроме полоски деревянного потолка перед глазами. Сначала я подумал, что частично потерял зрение; потом понял, что дело в толстых повязках, намотанных мне на лицо. Одна нога казалась толще другой и пульсировала, как огромное сердце.

За мною ухаживал небольшой лысоватый человек в сутане вроде профессорских (которых я навидался в Париже), с широкой — не то тонзурой, не то просто лысиной. Едва заметив, что я смотрю на него и хлопаю глазами, он поспешно отошел и обратился вглубь комнаты:

— Мессен, он опомнился! Слышите? Глазами смотрит!

— Ну и славно. Хорошо ты поколдовал.

— Я не колдун, мессен, — с достоинством отозвался так называемый каноник. — Я лишь в тайных знаниях поднаторел, которые вполне богоугодны! Колдовство — вещь сатанинская, а мои умения основаны на знании сил природы и устройства человеческого организма...

— Ладно. Ступай, каноник. Я за тобой пришлю.

Черный человечек засеменил прочь. Вместе с сознанием ко мне возвращалась боль — теперь она была более тупой, но зато сломанный нос отдавался во всю голову. К моей кровати — то была именно кровать — подошел другой черный человек, повыше, с прямыми грязными волосами, свисавшими по стороны лица. Бодуэн предатель. Он сделал некий быстрый жест по направлению к моей голове.

Я невольно зажмурился, вжимаясь спиной в постель.

— Не бойся, — хмыкнул тот. — Больше бить тебя не буду. Если не будешь грубить.

Я осторожно открыл один глаз. Хотя еще раньше глаз мне сказало правду обоняние. Перед самым носом — вернее, перед белой повязкой — Бодуэн держал деревянную миску с кашей.

— Мягкая кашка, — сообщил он, усмехаясь одной стороной рта. Ни у кого я не видел такой зловещей усмешки! Вся храбрость моя кончилась тогда, на площади перед воротами: я ужасно боялся, боли, смерти, чего угодно... Самого Бодуэна, который наверняка замыслил надо мной что-нибудь еще более ужасное. Показательную казнь — за измену франкскому войску. Пытки... Отлучение. И самое ужасное, что пришло в мою голову — а вдруг Бодуэн знает моего брата Эда? Вдруг сейчас откроется дверь — и Эд войдет? Войдет и скажет: да, это мой брат. Отдайте мне его, я заплачу выкуп. Чтобы убить изменника своими собственными руками...

— Ешь, — сказал Бодуэн, тыкая ложкой мне в зубы. Я открыл рот и послушно проглотил вязкую массу. Две ложки. Три. Потом поперхнулся, и каша сама собой вылетела у меня из глотки на полотно, которым я был прикрыт, и частично — на Бодуэна.

Я смотрел на него с ужасом — только этого еще не хватало: вытошнить ему на одежду! Если он сейчас эту самую ложку воткнет мне в глаз, ничуть не удивлюсь...

В глаз! Я сразу же вспомнил одноглазое, изуродованное лицо рыцаря Гилельма. Боже мой, Боже! Вот чего на самом деле я боялся более всего. Даже более, чем встречи с братом. Я боялся лишиться своего лица.

От страха меня немедленно стошнило еще раз. Рыцарь Бодуэн, брезгливо кривясь, вытер мокрой тряпкой остатки каши с моего подбородка, с одеяла — и с собственной груди. После чего поднес к моему рту чашку воды.

— Вот пей. Да не заглатывай, а пей мелкими глотками. А то опять вывернешься.

Я глотал часто, думая, что сейчас захлебнусь, но боясь ослушаться. Тошнота снова подступала к горлу. Только не плюнуть водой ему в лицо... Только не вытолкнуть ее наружу, глотать, глотать...

Наконец Бодуэн отнял чашку от моих губ.

— Захлебнешься, если будешь так трястись. Сказал же тебе — не бойся. Больше бить не буду.

А что тогда — будете? Резать уши? Вешать? Что? Зачем было вместо того, чтобы просто убить, принести меня в этот дом, и перевязать, и даже приставить ко мне какого-то каноника?

— Чего вы хотите... мессен? — спросил я, ненавидя себя за последнее слово, но ничего не в силах поделать.

Бодуэн опять зловеще усмехнулся и сел на край кровати.

— Пока — поговорить.

Лицо — карикатура на моего прекрасного отца. Те же черты, но им как будто чего-то не хватает. Чего-то важного. И вот еще что — выглядит он по чертам и по количеству седины графу Раймону ровесником. Нашел тоже дело я — рассматривать! Лучше уж глаза закрыть. Может, он хочет, чтобы я сломался, стал плакать, его умолять — после чего расправится со мною? Это похоже на франков, как рассказывал о них рыцарь Гилельм... Впрочем, на провансальцев тоже похоже. Это похоже на людей, когда они встречают человека из стана врага... Miserere mei Domine.

— Зачем... мессен?

— Предположим, из праздного любопытства.

Бодуэн — в одной грязной рубашке, распахнутой воротом, и пыльных штанах, сидел, широко раставив ноги. Как будто отдыхает после трудового дня.

— Положим, парень, я в свое время предал Раймона ради Монфора. И теперь мне интересно, по какой такой причине человек может предать Монфора ради Раймона. Если ты, конечно, не соврал. Но думаю, нет. Во-первых, выговор у тебя шампанский, это верно. И во-вторых... так соврать — глупее некуда.

Я перевел дыхание.

— Терять тебе все равно нечего, — просто сказал Бодуэн. — Так что... давай лучше поговорим. Так почему?

Я снова перевел дыхание, глядя на худое желтое лицо. Худое лицо... своего родича. С ума сойти можно...

— Потому что граф Раймон — мой отец.

— Врешь, болван, — спокойно сказал Бодуэн.

Я молчал.

Тот встал, с хрустом потянулся, отошел из моего поля зрения. Я, скосив глаза, старался проследить его передвижения по тесной комнате. Он что-то взял — меч? Или плеть? Нож? Снова подошел.

За горлышко он сжимал огромную оплетенную тростником бутыль.

— Ну и?

— Что... мессир?..

Опять не знаю, кто первым перешел на франкский. Французский Бодуэна был куда красивей, чем провансальский. Его голос делался выше и даже как будто мягче.

— Давай, говори дальше. Сделай так, чтобы я тебе поверил.

Он тяжело сел на край кровати, на пару долгих мгновений присосался к бутылке.

— Вина тебе не предлагаю — опять сблюешь. Говори.

Вот так и получилось, милая, что мессир Бодуэн Тулузский первым изо всех узнал мою тайну.

Он спросил, католик ли я. Я честно сказал, что да. Он нагнулся надо мной — в какое-то ужасное мгновение я подумал, что сейчас он поцелует меня в забинтованное лицо. От него пахло выпивкой. Но Бодуэн выпростал из-под одежды нательный крест — большой, со стертой временем фигуркой Спасителя — и потребовал приложиться, в знак того, что я говорил правду. Я послушно ткнулся в теплое золото губами, причем от попытки приподнять голову всю ее пронизала острая боль.

Бодуэн снова выпил. Он внимательно рассматривал мое лицо — то, что от него было видно поверх повязок, а именно пару глаз, будто ища обещанного родственного сходства. Он усмехался — уже не весело, но так, будто ему было больно.

— Раймон об этом знает?

— Нет, — честно ответил я.

— Почему?

— Я... еще не сказал ему.

— Я спросил — почему?

— Потому что... потому что не было времени. Война...

В голосе Бодуэна было что-то для меня непередаваемо страшное. Безнадега. Полная безнадега.

— Знаешь, — медленно сказал он, — знаешь, я расскажу тебе кое-что. Некогда я, молодой и веселенький, приехал в Лангедок за отцовским наследством. Приехал к брату Раймону... к своей родной крови.

Молодым — я еще мог его представить, хотя и с трудом, а вот в веселенького — не поверил. Это лицо никогда не умело улыбаться, по моим представлениям — разве что усмехаться краем губ, как сейчас... Окситанцы могут себе позволить явно выражать чувства; франки — сдерживаются. Я вспомнил, как мессир Эд ненавидел, когда я плакал от его побоев. Заплакать — означало верный способ продлить самому себе наказание...

А вдруг — все наоборот, и существовал некогда черноволосый юноша с открытой улыбкой, с широкими распахнутыми глазами, приехавший издалека в веселое приключение, в новую землю, за любовью своего брата?

— Угадай, что сделал любезный брат, когда я нашел наконец его, — продолжал Бодуэн, помавая рукой с зажатой в ней бутылкой. Фривольный жест выглядел в его исполнении угрожающим. — Раймон, кстати, тогда был занят войнами в Провансе. Наконец мне удалось его настичь — проехав по его следам почти что весь Лангедок, я застал его в Сен-Жилле, в графском замке. Не меньше достопамятного легата де Кастельно я за ним гонялся. Так вот, Раймон принял меня и выслушал, даже весьма благосклонно. После чего заявил, что знать меня не знает, не было у него и нет никакого брата; и предложил мне вернуться во Францию за документами, удостоверяющими, что я — сын принцессы Констанс и графа тулузского!

Бодуэн захохотал, будто рассказывал что-то очень веселое. Я начинал понимать, что собеседник мой зверски пьян — еще бы, в одиночку осушил почти что две большие бутылки! Я всегда боялся сильно пьяных — они своими страстями не владеют, такой зарежет — а проспавшись, покается... Я лежал, вжимаясь спиной в постель, и радовался, что лицо мое почти все под бинтами, выражения так просто не разглядишь. А то еще примерещится моему не в меру разбушевавшемуся родичу, что я смеюсь или, наоборот, грущу не к месту...

— Я поехал, конечно, во Францию. А делать-то что? — продолжал тот. — Полгода где-то у меня заняла эта возня с документами! И вот прелаты и бароны двора, общим числом где-то двадцать человек, составили мне бумаженцию о моем происхождении, рождении, образовании... Подписи, печати, все как положено. И доказывала та бумаженция, что я в самом деле сын мадам Констанс, матери графа Раймона VI и сестры короля Франции!

Он снова засмеялся, раскачиваясь взад-вперед.

— Сам смотри: об отце ни слова. Откуда взять доказательства, что покойный граф — мой отец, ежели родился я уже после развода родителей? Мало ли, с кем принцесса Французская по дороге гульнула. А то, что мать моя была честнейшая из замужних женщин, и то, что рожа моя, как все говорят — вылитый Раймон Пятый, чтоб ему пусто было, бабнику и еретику, — это доказательство в бумажку не занесешь. Слова брата, конечно, хватило бы. Но Раймону лишний братец был ни к чему. Я, видишь ли, своим появлением нарушал наследственное право Рамонета — нашего драгоценного принца, Раймончика; так я и стал "сводным братом графа", что может быть глупее при обоих общих родителях? Ничего, Раймон мне еще честь оказал, что вообще признал. А не отправил хорошим пинком под зад, вместе с моей бумаженцией, чистить выгребные ямы. Слышал такое выражение — sed privatum beneficio et honore? Значит, "без личного апанажа и сеньории". Употребляется по большей части в актах признания незаконных сыновей.

Я слушал, похолодев от страха. Все мои худшие опасения, беззастенчиво разбуженные Бодуэном, терзали меня, как скорпионы. Скорпион сам себя гладит ядовитым жалом — так и отчаяние подпитывает самое себя.

— Твою родительницу, парень, когда-нибудь обзывали прелюбодейкой? Притом, что она ей и являлась, коли уложила в свою постель Раймона в обход законного мужа. Не называли? А вот мою — было дело. Косвенно, конечно, очень вежливо, в присутствии многих нотариев. И делал это ее собственный старший сын, лишь бы только не делиться со мною наследством. А вот своему собственному ублюдку, по имени Бертран, недавно отвалил недурную сеньорию — женил его на дочке виконта Брюникельского, дал щенку два замка в Керси — все ради того, чтобы получше вознаградить свою бывшую девку, простолюдинку с руками, загрубевшими от мотовила!.. Впрочем, Бертрановы земли-то теперь мои. Наш добрый граф пожаловал за верную службу! Я графа Монфора имею в виду — он верных людей никогда не обижает.

И еще какой-то незаконный сын Бертран. Откуда взялся этот Бертран? Иисусе, сколько у меня братьев... И ни одному из них я не надобен!

Рыцарь Бодуэн был уже вовсе пьян. Белки глаз его порозовели, движения стали размашистыми и неловкими. Он разговаривал уже не со мной — выплескивал свою давнюю обиду из себя, не особенно заботясь, есть ли у него слушатели... Впрочем, насчет этого я ошибся. Потому что Бодуэн повернулся ко мне, нависая над ложем болезни, глядя прямо в глаза.

— И не надейся, парень, — хрипло сказал он. — Даже не надейся. Ты ему не нужен, Раймону... Ему вообще никто не нужен. У него уже все есть.

Озарение было внезапным, как сияние молнии. Сквозь собственные мои старые страхи, ревность к неизвестному мне Рамонету, какие-то ужасы о наследстве — я узнал эту безнадежную тоску, это яростное желание. Желание, чтобы тебя заметили наконец. Ты увидишь меня, ты на меня поглядишь — хоть с ненавистью, но поглядишь... Я еще займу в твоей жизни место, очень важное место, так что когда упомянут одного из нас — тут же вспомнят и второго... Я узнал это на собственном опыте — некогда у постели умирающей матушки, когда кричал яростно, что ненавижу своего отца, прелюбодея, графа-предателя, что хочу проткнуть железом его черное и злое сердце. И теперь мне было нетрудно узнать корни этого чувства: все она же, безрассудная любовь. Противу которой ничего не может человек.

123 ... 2324252627 ... 373839
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх