Танковый экипаж "Валькирии".

Маргарита удивленно приподняла брови. Это несколько осложняло дело. Хотя неизвестно, сколько они пробудут в этом городе, пока прибудет подкрепление или замена. Впрочем, девушки наверняка сами догадаются, что безопасней находиться в их кампании, чем среди тех, кто прибудет им на замену. Ведь прибудут мужчины. Наверняка гренадерам шестой инфантерии дивизион захочется погулять в соответствии с древними традициями — три дня на разграбление города. Естественно, что вопрос об уважении девственности и женской чести в отношении жительниц этого города будет на время забыт — законы войны. И, немало паненок станут после этих событий матерями. Некоторые возможно наложат на себя руки, не в силах вынести позора, но таких будет немного. Но до наступления данных событий еще есть время, да и их подопечные дурами не кажутся. А с кухни между тем, стали доноситься приятные ароматы выпекаемого кондитерского изделия. Странное здание у этой ратуши — и жилые помещения и служебные и общественные — такого Маргарита еще не встречала. Нужно будет поинтересоваться подробностями. Да и узнать рецепт выпекаемого изделия — лишним не будет. А сейчас можно чуть-чуть расслабиться — она сняла со своей головы форменный берет, который, откровенно говоря, ненавидела за неудобство при носке, и за неэстетический вид, и тряхнула своими роскошными волосами.

— Неплохо бы, когда прибудет подкрепление, разыскать в этом городе фолксдойче и организовать из них отряды самообороны и местную администрацию, — внезапно перешла графиня от интима к служебным вопросам.

— Было бы неплохо обыскать этот городишко и найти парочку машиненгеверов, — согласилась Катажина, — установили бы на колокольне и на крыше.

— Остается надеется, что подкреплением не будет командовать какой-нибудь напыщенный остолоп, хотя с прибытием сил шестой инфантерии дивизион — командовать здесь мы уже не будем, это сейчас мы курфюстфройлян.

— Курфюстфройлян на час, — огорченно вздохнула Катажина, а потом подняв голову лукаво спросила, — Подумываешь как из паненок организовать походный бордель?

— Ну почему бордель? Судя по запахам с кухни они и готовить умеют, скорее уж хозяйственно-тыловое отделение, — парировала выпад подруги графиня, — Все равно у них не будет выбора с прибытием мужчин вермахта.

— Неплохо бы нам отсюда убраться, и не присутствовать здесь, когда мужланы устроят здесь трехдневную оргию, — поморщилась Катажина, — Ведь сорвемся же и в своих стрелять начнем!

— Попытаюсь придумать что-то убедительное для командования, — согласилась Маргарита, — Чтобы удрать отсюда подальше и ничего не видеть.

— Неплохо бы по местным магазинам успеть пройтись, или уже все попрятали и зарыли в лесу в ожидании предстоящего погрома? — мечтательно, с глубоким вздохом, демонстрировавшим всем окружающим все 950 миллиметров окружности ее роскошной груди, изрекла Катажина.

— Наверняка они заняты этим сейчас, пока мы находимся здесь, — ответила графиня, — Впрочем, проблем принести нам требуемое, завтра утром, я думаю не будет. Только тушь "Лореаль" не покупай! И вообще, — поосторожней с этой "Лореалью"!

— А что случилось? — на лице рыжеволосой Катажины Варшавецки отразилось удивление.

Маргарита, подробно рассказала о случившейся с ней сегодня неприятности.

— Кто бы мог подумать! А еще говорят "Лореаль"! — согласилась Катажина после рассказа своего командира, — А где покупала?

— В Берлине, на Пфальцбургштрассе, 14 в магазине "Купплер".

— Это где владельцем некий Ханс Зухалтер?

— Он самый!

— Хорошо, что я туда не пошла, а Дора из отдела связи пятой инфантерии дивизион меня все уговаривала.

— Дора? Эта та белокурая, голубоглазая с округлой попкой и родинкой на лобке?

— Она самая.

— И как она тебе?

— Ты знаешь, не очень. Эти ее дурацкие просьбы — отхлестать ее ремешком по ягодицам — неудовлетворенная мазохистка!

— И тебя тоже об этом просила? — удивилась графиня, — Ну тогда точна мазохистка! Она об этом и Марту просила, и еще Магду Шлипенхуммелль...

Подруги рассмеялись.

— А вот и мы! — весело произнесла Марта, обнимая за талию вторую полячку, — Маргарита — твоя очередь идти в душ!

Судя по поведению второй польки, Ядвижины Бышездышской, как оказалось старшей сестры Ягужины, колдующей на кухне, успехи в ее совращении были более чем на лицо. Ядвижина буквально липла к стройному телу Марты.

— Вы тут без нас не очень! Про ужин и наблюдение за местностью не забудьте, — напутствовала Маргарита своих подчиненных уходя в душ в сопровождении белокурой Ягужины.

Банный армейский набор "Маннстолхейт Фройлян" состоял из следующих предметов: махрового полотенца "Виргинат фройлян"VFr 102 cm, размером 102 на 60 сантиметров, мыла "Сэйффройлян"SFr А4 массой 100 грамм, с легким ароматом ландышей в мыльнице "Сэйфеншале" SSch F4 (К), изготовленной из нержавеющей стали на предприятиях Круппа и украшенной заводским клеймом в виде трех переплетенных колец, а также брошюрой некоего доктора фон Гильотена под звучным названием "Гигиена в "панцертруппен" и не будет грязных трупов!", на 245 листах которой говорилось о том, что танкисты вермахта должны стремиться к гаджету. Маргарита в свое время поинтересовалась у Гудериана, что такое гаджет, тот задумался и ответил, что никто в Вермахте этого не знает, и, по всей видимости министерство пропаганды или здравоохранения что-то напутало с комплектацией банного набора для солдат вермахта. Поэтому Маргарите пришлось самой искать ответ на данный вопрос — и после шестикратного прочтения данной брошюры она пришла к выводу, что гаджет — это чистота — либо телесная, и тогда доктор фон Гильотен — медик, либо духовная, и тогда доктор фон Гильотен — священнослужитель.

Душевая, в которую привела ее Ягужина, состояла из двух помещений — раздевалки, и душевой комнаты. Стянув с себя военную форму, Маргарита подумала, что неплохо бы и постирать ее, но с сожалением отвергла эту мысль — все постиранное будет сохнуть всю ночь, что в их ситуации — одни посреди захваченного города — чревато последствиями. Она обернулась на Ягужину, и с удивлением заметила, что та уже стоит абсолютно раздетой. "Умная девочка" — подумала графиня, — "Учится на ходу, схватывает на лету. Жаль, что не немка. Хотя внешне похожа. Может сагитировать ее перейти на службу во вспомогательные части вермахта?"

К удивлению Маргариты, ставшей под струи душа, вытекавшие из латунного рассекателя, вода была приятно теплой.

— Там наверху на крыше установлен бак, и днем в солнечную и теплую погоду вода нагревается, — пояснила полька, заметив удивление на лице своей спутницы, после чего стала нежными движениями намыливать тело Маргариты.

Чувственно-страстное тело графини тут же отозвалось наслаждением на ласки Ягужины, и Маргарите стоило большого труда дождаться окончания процедуры намыливания. Как только Ягужина положила мыло в мыльницу, графиня обхватила ее рукой за талию, и увлекла за собой под струи теплого душа, где впилась долгим поцелуем в губы Ягужины, одновременно поглаживая второй рукой белокурый лобок спутницы. По сбившемуся дыханию и появившейся дрожи, Маргарите стало ясно, что из ее спутницы через пару уроков выйдет неплохая подруга. Не прерывая ласки и поцелуя, она направила одну из рук Ягужины к низу своего живота, а затем аккуратно ввела тонкие пальцы польки себе в лоно. Та, поняла, что от нее требуется, и сразу же по телу графини стали гулять волны наслаждения. Взрыв страсти они испытали практически одновременно.

"Хорошая девочка", — мысленно подвела итог Маргарита, вновь облачаясь в военную форму, спустя некоторое время, — "Времени бы побольше! Да и условия чуть получше! Хотя... В данном здании должны быть и спальные помещения...Может чуть-чуть ускорить обучение?". На выходе из душевой, графиня резко остановилась, и прижав к себе рукой польку, вновь впилась в ее губы своими губами. Но на этот раз, Маргарита не стала доводить до оргазма любовную игру — пусть девочка останется с зародившимся, но неудовлетворенным желанием — это и намек на продолжение, и время ей на подготовку. Пофантазирует, прокрутит в голове несколько раз свои фантазии — и будет морально готова к более сложным любовным играм.

К их возвращению из душа, ужин был уже готов. Помимо жаренной с мясом картошки, бутылки неизвестно откуда добытого киршвассера, посреди стола стоял испеченный пирог.

— И что за рецепт? Как называется? — поинтересовалась Маргарита, — Пахнет очень вкусно, и выглядит аппетитно!

— Называется пирог — "Дарья Дашкофф", рецепт привезен из России, во времена неудачного похода на Москву в 1812 году. — ответила, польщенная похвалой, Ягужина, — Состав очень простой: три стакана сахара, три стакана муки, девять яиц, нарезанные яблоки. Сахар, мука и яйца тщательно перемешиваются, добавляются яблочные дольки — и запекается.

— А во Франции, этот пирог обозвали "шарлоткой", — вставила Марта Гиндзбург.

— Естественно, они ведь привыкли жить за чужой счет, — хмуро бросила Катажина, — Вначале на проценты от кредитов, которые давали России и ворованное там же золото, потом на наши репарации по Версальскому договору.

— А еще эта чертова тушь! "Лореаль"! — вспомнила Маргарита, — А какие деньги за нее дерут! Как же — Париж, Франция! Поубивала бы гадов! Ладно, давайте ужинать, пока обстановка позволяет.

Трудности стратегического планирования и антипартизанской борьбы.

Традиционными разговорами за ужином руководило лично Маргарита. Как и все блондинки она отличалась остротой ума, и поэтому поставила мысленно сразу несколько задач, которые нужно решить в процессе разговоров. Естественно, что одной из задач было дальнейшее привязывание девушек к их коллективу, и дальнейшее их раскрепощение в плане интима. Этому способствовал и стоящий на столе киршвассер, от которого польки отказываться не стали, хотя пили, судя по всему такой крепкий напиток впервые — обе закашлялись. Другой задачей текущего разговора, была просьба Катажины о посещении здешних магазинов. Поэтому разговор за столом пошел исключительно о женской моде. Ну и третьей, вспомогательной задачей был сбор информации о потенциально опасных местных людях, которые могут организовать вооруженное сопротивление в захваченном городе.

Модный женский силуэт 1939-х годов начал складываться уже во время подготовки начавшейся в сентябре 1939 года Второй мировой войны. Милитаризация общества по обе стороны Атлантического океана выразилась в изменении конструкции женской одежды. Это ввело в моду еще во второй половине предыдущего десятилетия 1930-х годов подкладные плечики, которые придавали женщинам более мужественный, героический образ. Покрой приподнятого и сосборенного по окату рукава был взят из викторианской эпохи, модной в кинолентах и театральных постановках конца 1930-х годов. Немалую роль в становление женской моды внесло и ведомство Геббельса. Большой интерес к немецким и австрийским модам, сильно пропагандировавшимися в журналах и немецких кинолентах, ввел в моду известный рукав — "фонарик", являющийся традиционным элементом тирольских и баварских платьев, называющихся "дирндл". Затянутая талия, часто подчеркнутая ремнем или присобранная на резинках, контрастировала с укороченной по сравнению с 1930-ми годами юбкой, слегка расклешенной или заложенной складками.

— А наши продавцы ездят за модными товарами во Львов, Вильно и другие города, — включилась в разговор раскрасневшаяся и слегка захмелевшая Ягужина, ненавязчиво пододвигаясь к Маргарите.

— А еще нас отец возил в Ригу, — добавила Ядвижина, положившая голову на плечо Марте, — У нас ее называют "маленьким Парижем", но не из-за архитектурного сходства, которого нет — Рига более похожа на довоенный Берлин, а из-за бурной и развратной ночной жизни, первоклассной торговли модными товарами и элегантно одетых рижанок. Там выпускают очень много модных журналов, есть много модных салонов высокого качества.

— Мы заказывали вечерние платья из зеленого панбархата в дамском ателье Г. и К. Плауже, на улице Красного Барона N14, — поддакнула Ягужина, — Выбирали самую последнюю модель из рижского иллюстрированного еженедельника "Для Васъ". Только теперь его некуда одевать. Да и не для нашего захолустья.

— А еще мы видели Анни Симеоне и Мария Лейко — они такие элегантные и экстравагантные актрисы — вспомнила Ядвижина.

— А обувь где шили? — спросила Катажина рассматривая изящные зеленые туфельки на зеленой платформе на ногах старшей из сестер.

— В салоне обуви Р. Эглитис на улице Кальтю N18. А еще там настоящие французские духи продаются — "Chanel N5", "Chat noir", "Soir de Paris".

— Ну с французской косметикой я уже сегодня крупно обожглась... — усмехнулась графиня фон Бюлов.

— А я купила там туфли-лодочки, — добавила младшая сестра, — Только они дома остались. А в Вильно неплохие еврейские ателье. Там Ядвижина себе три платья заказывала. А я себе пальто купила в магазине "Плихаль".

— А в здешних магазинах есть что-нибудь стоящее?— задала напрямую вопрос Катажина.

— Кшиштоф Шишневецкий, владелец магазина "Moja Przyjaciolka", покупает товары в Эстонии, помимо товара привозит оттуда журналы "Maret" и "Ajakiri Koigile" — ответила Ядвижина.

— Сволочь он, этот твой Кшиштоф! — вдруг резко выпалила Ягужина, — сволочь и подонок.

— Почему мой? — удивилась Ядвижина, — Подожди, он что приставал к тебе?

— Приставал? Он не только приставал, но и говорил, что если я не уступлю, то мы останемся сиротами! — Говорил, что у него для этой цели даже пулемет есть!

Маргарита и Катажина понимающе переглянулись.

— И где живет этот Кшиштоф? — спросила Марта.

— Два квартала отсюда на север по улице имени Ежи Третьего. Только его сейчас нет — наверняка товары в лесу прячет — чтобы ваши не разграбили, когда придут, — так же эмоционально выпалила Ягужина.

— Подожди, ты чего молчала! — взвилась Ядвижина, — Почему мне не сказала, что этот Кшиштоф...

— Так я ему коленом между ног врезала и убежала, — стала оправдываться младшая сестра, — А потом его квартал стороной обходила.

— А еще что про ассортимент Кшиштофа ты знаешь? — спросила Катажина.

— Еще? — Ягужина задумалась, все теснее прижимаясь к Маргарите, — Ткани он покупает в "Herman Roiyas", косметику и парфюмерию у фирмы "Orto".

— А что за косметика? — заинтересовалась Маргарита.

— Не знаю, мы сами покупаем у Шмуля Шмулевича в магазине "Паненка", а он ее покупает в Вильно, в магазинах "Пружан" и "Кудревич", у него, кстати есть все выпуски журнала мод "Moja Przyjaciolka".

— Подожди, ты же сказала, что это магазин Кшиштофа, — возразила Марта.

— Кшиштоф назвал свой магазин в честь польского журнала мод, но товары он привозит из Прибалтики. Шмулевич же покупает все в Польше — ему так проще. Кстати во Львове мы были на выступлении самой Ханки Ордоновны, а еще, у меня есть почти все открытки с Ядвигой Смораской, — как-то уж совсем по-детски, открывая свои секреты, закончила фразу Ягужина.

— Там такие соболиные манто, такие бриллианты, — мечтательно вздохнула Ядвижина, — не то, что наши фамильные...