* * *
— Не стреляют больше... — Взволнованно заметил доктор Вашингтон. Мишель шикнула на него, прижимая тяжёлый наушник ладонью. На командной волне возобновились переговоры.
— Противник в здании школы ликвидирован. — Сухо докладывал Лайтман. — Группы завершают осмотр здания, однако нет оснований полагать, что где-то ещё остался враг. Захвачен один пленный и... Вот эта штука, которая торчит в гардеробе — на гроб похожа, но сбоку у неё выступает шар светящийся, вроде как у сектогита из первой группы... Это то, что мы искали? — На последних фразах глава "Альфы" сбился с официального тона.
— Не знаю. — Честно признался полковник Краснов. — С трофеями разбираться уже не вам. Так как механизированный взвод "Гамма" не понёс в бою потерь, он остаётся охранять эту точку. В зону карантина скоро прибудут техники, они и займутся сбором имущества, включая обломки дрона. Потом "чёрные каски" довершат зачистку, а внутренние войска выведут найденных гражданских. Вам осталось собрать людей и возвращаться домой, капитан.
— Сообщите доктору Солнцевой, что её помощь не помешает. — Добавил Джим.
— Я уже связался с Куратором. К нам выслан медицинский вертолёт, который прибудет раньше вас, и заберёт раненого прямо из ангара. Курирующий Комитет обещал им заняться.
В эфире повисла короткая пауза.
— Отлично справились, капитан. — Сказал, наконец, Николай Николаевич. Лайтман ничего не ответил, и командующий оборвал связь.
— "Лидер", это "Линзы". — Мишель отпустила приклад винтовки и постучала пальцем по массивному старомодному микрофону своей гарнитуры. — Вы слышите это?
— Э... Что? — Не понял Джеймс.
— Гул.
— М-м... Нет, не слышу. — Мысли американца явно были заняты чем-то более насущным, чем странные вопросы канадской коллеги.
— Именно. — Снайпер улыбнулась, продолжая придерживать микрофон кончиками пальцев. — Гула нет. "Медведи" ушли.
— А... Принято. — Лайтман не слишком вежливо переключился на другую волну. Хенриксен, впрочем, не обиделась. Она перекатилась на левый бок и подмигнула Иезикилю:
— Мистер Вашингтон, отойдите в сторонку на минуту.
— Зачем? — Робототехник удивлённо приподнял брови.
— Затем, что если вы этого не сделаете, вас убьёт моя напарница. — Усмехнулась девушка и, скинув маскировочный плащ, принялась расстёгивать верхний клапан своего комбинезона. Инженер вскочил на ноги, как пружиной подброшенный...
— Тебе следовало сделать это сразу. — Недовольно буркнула МакГрин, протягивая подруге оранжевую коробочку индивидуальной аптечки.
— Пока мне нужно стрелять, я предпочту чувствовать боль, чем не чувствовать руку. — Мишель вытащила из коробочки шприц-тюбик с местным анестетиком, оттянула облегающий шею воротник, расстегнула ещё один клапан и вонзила иглу себе под ключицу. — Даже частично...
* * *
Мужчина в деловом костюме, наблюдавший за штурмом школы из окна соседнего барака, удовлетворённо кивнул, посмотрел на часы, снял с подоконника плоский чёрный кейс и аккуратно задёрнул штору. Тучи рассеялись, и залитый лунным серебром Нерюнгри как никогда напоминал город-призрак.
А в многочисленных туннелях глубоко под городом гасли тревожные сигналы и толстые бронедвери медленно ползли вверх....
Глава 12. Полковник Краснов. Маркус Штреллер.
25 февраля 2014 года.
Воздушное пространство Российской Федерации.
В "Чинуке" стало просторнее — дрон больше не занимал всю центральную часть пассажирского отсека. Вместо него на пол уложили раненного — на ветхое одеяло, невесть откуда нашедшееся у пилотов, и снайперские подстилки. Вскоре после того, как группа взошла на борт, солдат очнулся, но Лайтман запретил давать ему новую дозу обезболивающего, резонно опасаясь, что после неё пациент может и не проснуться. Несчастного и так накачали химией сразу после ранения.
Вытянувшись, сжав кулаки, он тяжело дышал, время от времени начиная стонать — и сослуживцы каждый раз отводили взгляды. Возбуждение боя оставило их, они были вымотаны душой и телом, но болезненные хрипы мучающегося товарища не давали расслабиться, перевести дух. К счастью, длилось это недолго — в какой-то момент капитан Хенриксен сунула Энн свою винтовку, сбросила белый плащ и поднялась. Пройдя к раненому, опустилась на колени, склонилась над ним и что-то тихо сказала, коснувшись кончиками пальцев его здорового плеча. Солдат, судорожно сглотнув, поймал её взгляд. Капитан улыбнулась и продолжила, иногда легонько касаясь груди парня ладонью. Слов её за гулом турбин не слышали даже те, кто сидел рядом — Мишель говорила ещё тише и мягче, чем обычно, но при этом не умолкала ни на секунду. Едва ли боец, чьё сознание было затуманено болью и медикаментами, понимал канадку. И всё же он перестал стонать — молча слушал, не отводя глаз от её лица. Это как по волшебству разрядило обстановку. Хотя раненый никуда не делся, оперативники словно отмерли, зашевелились, кто-то зашептался с соседом... Один из рядовых полез зачем-то в свой гранатный подсумок, извлёк оттуда плоскую стеклянную фляжку, закупоренную куском льняной материи с сургучной печатью, в которой плескалась прозрачная жидкость, и присел рядом с Хенриксен.
— Возьмите, может, это поможет... мэм. Здесь почти чистый спирт, ну и... — Молодой оперативник сбился, отчего-то покраснел, глядя на девушку, но всё-таки попробовал переиначить свою мысль. — Обезболивающего ему давать нельзя, но, может...
— Алкоголь ему давать тоже нельзя. — Неожиданно раздался ровный голос Лайтмана. Боец обернулся, и увидел, что американец внимательно на него смотрит.
— Этиловый спирт, как метод обезболивания — не альтернатива наркотикам. Этанол не оказывает обезболивающего эффекта, и только затуманивает сознание. При этом восприятие боли только обостряется. — На лице командира "Альфы" мелькнула тень эмоций, однако тон его не изменился. Казалось, что офицер сейчас читает лекцию в университете. — Соответственно, в состоянии алкогольного опьянения раненый с острой болью приходит в состояние возбуждения, испытывая значительно более серьезные страдания, от которых его уже нельзя отвлечь, чем в данный момент с успехом занималась мисс Хенриксен. Если хотите помочь, то дайте ему немного воды, лучше подсахаренной. Немного, мелкими глотками. — Джим зачем-то глянул на канадку, которая продолжала разговаривать с раненым, и снова уткнулся в командирский планшет. Хотя американец и бодрился, выглядел он не лучше подчинённых — нездорово блестящие глаза и зеленоватый цвет лица напоминали о недавней контузии.
Потерявший руку боец снова отключился перед самым приземлением. Мишель, однако, так и сидела на полу рядом с ним, гладя парня по голове, до тех пор, пока шелест винтов не стих, а кормовая аппарель не поползла вниз... Внутрь тут же ворвался яростный ветер — стоящий посреди ангара маленький Ми-2 санитарной модели уже раскручивал лопасти.
— Отойдите, не мешайте! — Пожилой небритый мужчина в белом халате поверх камуфляжа замахал руками, отгоняя сунувшихся на выход оперативников. Вместе с рослым малым, несущим сложенные носилки, он поднялся в десантный отсек, властным жестом отодвинул от пострадавшего Хенриксен, бегло осмотрел кое-как обработанные раны, и распорядился:
— Укладываем...
Врач и его помощник справились быстро — не прошло трёх минут, как носилки с солдатом погрузили в санитарную машину, и она поднялась в воздух. Потолок ангара начал с шумом закрываться.
— Ну... А теперь-то можно выходить? — Спросил один из рядовых, глядя то на Лайтмана, то на Хенриксен. Последняя стояла на аппарели, потирая плечо, и с каменным лицом смотрела на то место, где только что был Ми-2. Видеть её не улыбающейся было непривычно и даже как-то тревожно...
— Команды ещё не было, боец. — Застегнув чехол планшета, Джеймс встал в самом центре прохода, заложив руки за спину. — Сперва сдача амуниции и чистка оружия. После приведения экипировки в порядок у вас будет свободное время до отбоя... за исключением пострадавших в ходе операции. Они должны явиться к доктору Солнцевой на осмотр. Уоррент Сикорски, проконтролируйте.
— Есть, сэр. — Кивнул темнокожий здоровяк.
— Капрал Кобб, для вас отдельная задача — взять двух человек и эскортировать пленника до изоляционных боксов.
— Так точно. — Женщина, не получившая в бою ни царапинки, поправила на плече ремень автомата.
— Ужин через час, советую не опаздывать. Завтра утром, в восемь ноль-ноль, после тренировки, построение в брифинговой и подведение итогов операции. Вопросы есть? — Придирчиво осмотрев подчинённых, капитан заключил:
— Хорошо, вопросов нет. Р-разойдись!
Дважды приказывать не потребовалось — измождённые оперативники высыпали из стального чрева транспортника, как горох из мешка. Почувствовав себя дома, в безопасности, в двух шагах от ужина и кроватей, солдаты спешили избавиться от пропахшей потом униформы и сбросить с плеч тяжесть экипировки... Лайтман криво ухмыльнулся, запивая какие-то таблетки водой из фляжки. Делать этого перед солдатами ему явно не хотелось.
— Мисс Хенриксен, вам также следовало бы явиться на осмотр к доктору Солнцевой. — Сказал он, завинчивая крышечку. — И я бы хотел знать, почему вы не доложили о ранении. Вы ведь понимаете, что это является нарушением инструкции, и могло повлечь за собой серьёзные последствия?
— Простите, Джеймс, о ранении? — Канадка прислонилась спиной к борту "Чинука", сложила руки на груди, и удивлённо выгнула бровь. — Я устала, и после стрельбы из "Барретта" у меня болит плечо, однако это в рамках нормы. Если бы мне что-то мешало на задании действовать с полной эффективностью, заверяю, вы бы об этом узнали сразу.
Она огляделась. Капитаны, по сути, остались наедине — Энн ушла вместе с оперативниками, унося "Баррет", и даже пилот покинул кабину, чтобы наполнить термос свежим кофе, так как ему предстоял обратный рейс за трофеями. — Но мне кажется, нам действительно стоит разъяснить кое-какие моменты... — Девушка встретилась с американцем взглядами. Устало усмехнулась. — Видите ли, Джим, я знаю, что в любом подразделении, где я служу, у меня быстро складывается определённого рода репутация... — Она поправила очки, и опустила взгляд. — Я к ней не стремлюсь, это выходит само по себе, и, тем не менее, вполне меня устраивает. Однако иногда она приводит к не совсем верным оценкам. Во время боя мне показалось, что как раз подобной оценкой моего характера вы руководствовались... В паре ситуаций. Как минимум, при встрече с заражёнными гражданскими. Я права?
— При встрече с зараженными гражданскими я руководствовался исключительно приказом полковника Краснова, который однозначно гласил, что целью операции, помимо зачистки местности от противника, является защита населения. Следовательно, все мои дальнейшие действия руководствовались исключительно тактической необходимостью и должностными обязанностями. В том числе и моей обязанностью, как командира оперативной группы, периодически напоминать личному составу цели миссии. — Отчеканив эти фразы, Лайтман вздохнул и сменил тон на менее официальный. — Если проще... В людях я ошибаюсь редко, и никогда не позволяю эмоциям влиять на мои поступки. В ситуации с гражданским населением я поступил наиболее рациональным образом, поскольку никто иной из оперативной группы просто не имеет достаточного боевого опыта. Ну а что же до иного... я по-прежнему считаю, что высказался абсолютно правильно, и сейчас я даже еще более уверен в этом. Я тоже устал после миссии, вероятно, получил легкую контузию и несколько ушибов и синяков, возможно осколочное... однако, мне бы и в голову не пришло применять местные обезболивающие для подобных мелочей. Не делайте круглые глаза, мистер Вашингтон вас сдал. Уверен, если я попрошу у вас вашу личную аптечку, там будет не хватать дозы. На наркоманку вы не похожи, мисс Хенриксен, и поэтому я должен повторить вопрос. Что случилось с вашим правым плечом?
— Ушибла прикладом, я уже говорила. — Снайпер с улыбкой покачала головой, как учительница, что-то пытающаяся втолковать отборному остолопу из числа своих учеников. — Мне не составляет труда терпеть боль, однако удовольствия от неё я тоже не получаю, и поэтому воспользовалась анестетиком, когда сочла это уместным. Я навещу врача, можете не волноваться... Но прошу вас — не надо считать меня вчерашней выпускницей стрелкового училища, и ждать от меня глупостей и бравады. Я знаю, чего стоит глупость на поле боя — не раз доводилось видеть... Иногда ближе, чем хотелось бы. Рассказать вам небольшую историю, в двух словах?
— Попробуйте. — Пожал плечами американец, не демонстрируя особого интереса. — Если больше двух слов — я бы предпочёл услышать её после ужина.
— Я знаете, плохо переношу жару... — Хенриксен ничуть не смутилась. — Однако и летом ношу одежду, прикрывающую живот, даже в увольнении. У меня там, на левом боку, шрам — почти затянувшийся, но очень некрасивой формы. — Девушка откинула голову назад. Хмыкнула и продолжила уже без усмешки: — В одной азиатской стране мальчик лет десяти-двенадцати воткнул мне в живот заострённую бамбуковую палку, когда я наклонилась к нему, чтобы расспросить о местности и узнать, почему он в таком опасном месте гуляет без взрослых. На мне была только футболка, а у мальчика оказались сильные руки — наверное, он много помогал родителям, там так заведено...
Она умолкла. Джим не стал затягивать паузу:
— И что случилось потом?
— Мальчика убил мой напарник. — Пожала плечами девушка. — Напарника убил отец мальчика, который вместе с матерью прятался за дверной ширмой с "калашниковым" в руках. Отца мальчика убила я. И мать, потому что она наклонилась за автоматом. И ещё двух вооружённых подростков — наверное, это были старшие братья. К счастью, на стрельбу примчался патруль венгров из международного контингента, и меня вытащили оттуда. Конечно, мне выдали путёвку к военному психологу. Тот бился со мной долго, и в итоге признал, что я в полном порядке и пригодна к службе по выздоровлению. Это его малость обескуражило — оказывается, меня ему охарактеризовали как очень мягкую, добрую, эмоциональную и любящую детей. Так что доктор ждал более острой реакции с моей стороны и готовил билет домой с рекомендацией на увольнение из армии... Я тогда и сама немного растерялась, когда он мне всё объяснил...
Убедившись, что снайпер не собирается продолжать, Лайтман уточнил:
— Это всё?
— В общем-то, да. — Мишель оттолкнулась от обшивки локтями и шагнула к командиру "Альфы", встав прямо перед ним. — Так я близко познакомилась с глупостью на поле боя. Мне не понравилось. Больше мы с ней не встречались. — Канадка тронула дужку очков двумя пальцами. — Думаю, вы читали моё досье, но напомню — если не считать наших серокожих друзей, за мной числится пятьдесят семь подтверждённых убийств. Учитывая специфику современных конфликтов, среди них были и женщины, и подростки... Джеймс, я просто хочу, чтобы вы мне доверяли на поле боя. — Она вдруг улыбнулась и отступила на шаг. Сказала, подмигнув. — А пока нам с вами следует подумать, как поднять мораль личного состава. Если плечо пройдёт в ближайшие дни, я думаю научить желающих кататься на коньках. Поразмыслите, и увидимся на ужине...
