Проект Х))

Отпускать пленника в автономку я не собирался, поэтому ежеминутно подгоняемый тычками в спину, бандит в темпе бросился выполнять поручения под моим неусыпным надзором. Сборы вышли короткими. Решил не оставлять свой первый автомат — хоть и глупо, а жаль, рука не поднимается бросить. Невольный грум-конюх и слуга в одном лице вывел и взнуздал-заседлал коней — собрал, как он выразился. Злодея я ему трогать не позволил, решив попытаться справиться самостоятельно. Внимательно наблюдая за действиями привычного к лошадям бандита, постарался запомнить приемы и их последовательность, уточнял и переспрашивал детали, не стесняясь показать свою неосведомленность.

И вот настал момент, когда Ворон и навьюченный припасами Гнедок уже стояли во дворе, я, заново приковал руку Мишани браслетами к перилам, а то мало ли, пока буду жеребцом заниматься, чего мой пленник удумать может, пошел к Злодею. Лампу повесил на крюк и открутил рычаг на максимум — пусть будет поярче. Открыл дверь денника и, стараясь не показывать волнения, шагнул внутрь. Конь неопределенно поглядывал на меня, почти заинтересованно навострив уши, наверно думая, — 'что сейчас сделает этот двуногий, скинуть его с себя или размазать по стенке завсегда успею'. А я даже замер — до того красив конь, даже удивительно, что может природа сотворить.

— Здравствуй, Злодей. — Подойдя сбоку почти вплотную, решительно похлопал его по шее. — Вот пришел к тебе знакомиться, как и обещал. Знаю, что с прежним хозяином у тебя отношения не заладились, ну, так я с тобой согласен, гнилой и подлый двуногий — так, грязь, а не человек. Я, Злодей, понять хочу, можем мы с тобой подружиться или нет? Наездник из меня скромный, но если ты будешь подсказывать, и чуток помогать, постараюсь не подводить и твердо обещаю быстро выучиться на настоящего всадника. Что думаешь? — Конь коротко всхрапнул, и негромко стукнул копытом. — Мне надо на тебя седло и уздечку одеть. Страшно, а деваться некуда. Но для начала, давай, немного тебя почистим на всякий случай.

Взяв в руки щетку и скребницу, принялся за дело. Злодей спокойно принял все происходящее и, почти не шевелясь, стоял на месте. Не жалея рук, я старательно тер его блестящую шкуру. Легкое движение против шерсти и с усилием по шерсти, чистим щетку о скребницу и снова — против, по, скребница. И так десятки раз. Елки. Стукнутая злобной старухой голова закружилась от напряга и сильного лошадиного духа. Да, живое существо это не машина. Положил потник, поставил на спину коня седло и затянул подпругу. Ффухх, неужели получилось? Елкин дом! Даже взмок весь. Теперь самое сложное — надо уздечку надеть. Но сначала стоит коня подбодрить.

— Ты молодец, Злодей. У нас все обязательно должно получиться, уверен. Держи лакомство, — и на открытой ладони протянул ему угощение, которое после нескольких секунд раздумья жеребец подхватил мягкими губами и принялся жевать. Я же, еще раз похлопав его по сильной шее, принялся раскладывать уздечку на левой руке, как только что научился у Рогача. Накинул поводья, уложил узду на морду и приобнял правой снизу за голову. Конь стоит, ждет. И кто сказал, что он злобный? Стряхнул трензель — металлическую штуковину с кольцами по краям, соединяющую собой части уздечки — на ладонь левой. Глубоко вдохнув для храбрости, большим пальцем нащупал в углу рта

коня беззубый участок нижней челюсти и решительно, но не грубо нажал на него. Рот приоткрылся и я чуть поспешно сунул туда трензель, одновременно поддергивая всю уздечку правой рукой вверх. Получилось! Елки, получилось!

Теперь проще. Закрепил части ремней за ушами, застегнул подбородный ремень снизу, но не туго, так чтобы почти кулак проходил. Выпустил густую черную челку поверх налобного ремня и проверил — все ли в порядке — плотно ли лежит трензель, не перекрутилось ли чего. С ума сойти. Я самостоятельно справился — заседлал и взнуздал коня.

— Ну, Злодей, мы с тобой молодцы! Держи еще угощение, заслужил.

Скормив второй ломоть суховатого и крепко посоленного хлеба жеребцу, потянул его за собой из денника.

— Пойдем, Злодей на двор. — Рыже-пегий красавец мгновенье сопротивлялся и к моему несказанному облегчению, поддавшись настойчивому усилию, шагнул вперед. Я шел по коридору конюшни и ощущал себя настоящим героем. События всех предыдущих дней — мордобои, стрельба, беганья по лесам — на фоне только что произошедшей обычнейшего для опытных всадников действия — показались мне детскими играми. Странное существо — человек.

Пока шел, решил снять подвесную и отложить автомат — успею забрать еще, мало ли... Поставив Злодея у коновязи, я сдвинулся чуть назад и, ухватившись за переднюю луку седла, едва коснувшись стремени, почти на одной силе рук, оттолкнулся от земли и взлетел в седло. Не успел порадоваться, как конь сделал резкий шаг в сторону и назад. И словно стрела, сорвавшаяся с тетивы, Злодей бросился вокруг двора бешеным, стремительным галопом. Мертво вцепившись левой в переднюю луку, правой попытался натянуть поводья, но зверь, низко опустив голову, и не думал слушаться, лишь наращивая темп. Ловить стремена я уже и не пытался, плотно обхватив ногами бока коня в попытке удержаться в седле на головокружительных поворотах. Внезапно Злодей резко затормозил, и увлекаемый непреодолимой силой разгона я слетел с седла, лишь чудом успев ухватиться левой за его шею. Тело развернуло в полете, и землю я встретил спиной вперед, зато ногами, кувырок назад и я растянулся на земле, приходя в себя. Но поводья из правой руки так и не выпустил. Не обращая внимания на боль и головокружение от уже второго за этот вечер основательного сотрясения черепа, поднялся на ноги и потянул коня к себе, разворачивая боком. Жеребец, как ни в чем не бывало, спокойно подчинился. И не вспотел ничуть, и дыхание ровное — силен, красавец! Ну как им не восхищаться?!

— Ты, Злодей, зря это устроил. Я — человек упорный и отступать не намерен. Можешь не сомневаться. — И не тратя времени, ухватив переднюю луку, взметнул себя в седло, успев в последний миг поймать ногами стремена и повыше поднять голову коня поводьями. Снова бешеная скачка по двору, в бледном лунном свете мелькают мимо в сумасшедшем танце стены, окна, бородатая рожа Рогача и нервно всхрапывающие кони. Плотно всел в седло, почти опершись о заднюю луку, и смог продержаться чуть дольше. Несколько внезапных рывков, прыжков, и потеряв стремена, я опять вывалился. Благо, даже не упал, лишь соскользнул и тут же снова в седло. Сколько продолжалась эта подлунная карусель — не знаю, время потеряло смысл и счет, осталась одна уверенность — не сдамся, выдержу. Прыжки, рывки, скачки и падения. И снова, снова. Сил уже совсем не осталось, голова раскалывалась от боли, тело ломило, казалось, каждая мышца ноет и вопиет об отдыхе. То, что скоро мне конец, я осознал, когда после очередного выброса мне начисто вышибло дух, заодно с остатками мозгов, очевидно. Плюхнувшись на землю, некоторое время лежал, обессилено глядя в полное медленно кружащихся в безумном хороводе звезд чужое небо. Так плохо мне никогда не было. Никогда. Тихий всхрап Злодея заставил очнуться. Сжав в отчаянии зубы, на одной зачем-то продолжающей мучить меня воле, перевернулся на живот и кусок за куском поднял себя на ноги. Прислонившись к теплой и совсем не взмокшей шее коня, постоял, набираясь сил. Гордиться оставалось только тем, что поводьев я так и не потерял, но утешало это слабо. Пришлось медленно ловить стремя, и кряхтя от натуги и шипя сквозь зубы, медленно подниматься на спину вновь затихшего коня. Но, что за чудесное создание и какой умный, ведь он играет со мной, негодник! Нет, я такого удивительного зверя не заслуживаю, а чего я вообще заслуживаю? А, плевать! Все равно не сдамся. Лучше сдохнуть прямо здесь.

Едва оказался в седле, как Злодей рванул вперед, на этот раз я точно убьюсь, сил не осталось. Прощай, земля!

— Эй, Злодей, все, ты победил, ты сильнее, умнее и круче меня в тыщу раз, но я все равно не могу сдаваться, слышишь?! — Зачем я крикнул это? Сам не знаю.

Но вдруг произошло нечто необъяснимое. Конь неощутимо изменил свой бег, и я обнаружил, что почти плыву в седле, доверчиво принимая поступок лошади и расслабляя мышцы, спина выпрямилась, в голове прояснело. Да что происходит, елки?! Попробовал натянуть поводья, останавливая коня, и он послушно перешел на шаг, а потом и вовсе замер на месте. Не в силах поверить, что экзамен сдан, я, сдерживая рвущийся из самой глубины стон, сполз с седла. Шипя от боли и чертыхаясь сквозь зубы, для проверки повторно забрался наверх. Тишина. Лишь короткое, дружелюбное фырканье. Аут.

Легко коснувшись шенкелями, послал жеребца вперед, подводя к лежащему оружию и снаряге. Опять с дрожью в избитых, истерзанных ногах съехал на землю. Преодолевая головокружение, с трудом поднял внезапно потяжелевшие автомат и разгрузку за ремни и, надев, принялся неспешно застегивать пряжки. Закончив, благодарно прижался к его шее. Это не конь, это сам дух ветра. Его не Злодеем, его Ураганом надо было назвать.

— Рогач, поднимайся, пора выезжать. — Отстегнув браслет от перил, и перемкнув по-новой его руки, сам уселся на лавку, прислонившись к прохладной деревянной стене дома, и на миг прикрыл глаза.

Двор затих, давая телу честно заработанную передышку, я расслабленно сидел, прислушиваясь к ночным шорохам и стрекоту цикад. В который раз за эти дни вспомнился Мадху — доброй души пёс. И словно наяву увиделись его бодро торчащие вверх уши, блестящие глаза, радостно оскаленные в приветливой улыбке острые и белые клыки. Все это представилось мне так ясно, что уже не в силах отличить реальность от вымысла, я протянул вперед руку, желая коснуться широкого лба пальцами. Но Мадху вскочил и отбежал на пару шагов, бодро тявкнув, мол, пошли скорее.

Громкое ржание Злодея вырвало меня из забытья. Открыв глаза, только и успел заметить темный силуэт перед собой, и холодный блеск стали — нож в руках. Времени вытаскивать оружие не осталось. Качнувшись всем телом, выбросил вперед левую руку, пытаясь локтем отвести летящий в грудь клинок. Правой выхватил свой и без замаха, коротко ткнул врага в бок. И не удержавшись, повалился на землю, выпустив рукоять крепко застрявшего, видимо, меж ребер, ножа. Нападавший, забулькав горлом, шагнул ко мне. Без сил, молча, я смотрел на Рогача. Не сумев сделать и шага, он со стоном повалился на землю.

Пробурчав вполголоса заковыристое ругательство, я, подобравшись к телу, постарался нащупать пульс на шее бандита. И с удивлением его обнаружил, правда, вялый и не ровный.

— Живучая ты тварь, Мишаня. Никак не сдохнешь. Бинты на тебя, гниду, тратить жаль, обойдешься тряпкой. — Поднял нож бандита и отхватил кусок полы его куртки. Взявшись за рукоять, торчащую из раны, плавно потянул на себя, одновременно накрывая ее тряпкой.

— Держи крепко, урод, может еще и выживешь. И вспоминай мою доброту.

Больше не обращая внимания на тихо скулящего бандита, взял под уздцы Злодея и навьюченного запасами Гнедка, привязав его длинный повод — чумбур к передней луке седла бело-рыжего скакуна и заодно моего спасителя, точно, елки!

— Злодей, прости, сразу не сообразил, ведь ты меня разбудил, иначе лежал бы Славка Ертаров холодненький и неживой ни разу. Спасибо тебе, друг. — И я, обняв коня за теплую шею, зарылся лицом в его разноцветную гриву. Злодей в ответ лишь тихо стукнул копытом, мол, чего там, пора в путь. И то верно, только куда? И снова короткое, зовущее тявканье. Неужели Мадху зовет меня? Прислушался, напрягаясь до предела и еще раз, словно в подтверждение раздался далекий, знакомо-звонкий лай. И удивительно, что на него не откликнулись бесчисленные лайки Алтына, которые привычно поднимали настоящий собачий концерт, стоило одной возвысить голос. А здесь — тишина. Или только мы со Злодеем слышим его? В голове такая путаница и слабость, что разобраться в этой задачке я и не попытался, а отворив ворота, с трудом поднялся в седло и тронул коня с места. Злодей с готовностью сам двинул на зов. Размеренный, плавный шаг скакуна усыплял, глаза слипались, но сна не было, неровная, какая-то рваная дремота охватила со всех сторон, окутав тишиной и отстраненно созерцая происходящее, словно и не я еду в ночной лес, а кто-то другой наблюдал за одиноким всадником медленно плывущем в темноте.

Проехав через предместья и миновав широкую луговину, мы оказались в тайге. И будто сама собой под копыта коня легла тропа, которую невозможно было бы и угадать за пологом листвы. Злодей наддал, и мы стремительно понеслись по неширокому просвету меж высоких серебрящихся в лунном свете стволов.

Сознание постоянно уплывало в пустое, тусклое небытие и толчками возвращалось назад, заставляя на миг встряхнуться и попытаться увидеть хоть что-то кроме беспредельной черноты ночи. Всякий раз виной тому был призывный лай Мадху, не позволяющий мне отключиться окончательно, жаль, самого пса я так и не смог разглядеть.

В какой момент эта безумная скачка прекратилась, я так и не заметил, видимо, снова срубило в вязкую, дурную дремоту. Но, когда глаза открылись, сил хватило понять — мы стоим на месте, а не скачем вперед. Тишина, никакого глухого стука копыт по земле. Преодолевая слабость, повернул голову, ища причину остановки, и сумел разглядеть тусклое желтоватое светящееся пятно окна. Что-то очень знакомое, вот только никак не пойму, что. Высвободив одеревеневшие от долгой скачки ноги из стремян, уцепившись за переднюю луку, на животе соскользнул вниз, к земле, встретившей меня совсем не гостеприимно тупым ударом в ступни. Колени подломились, и я осел на траву. Вот же, елкин дом. Стыд-позор, хорошо хоть дам и дев нежных рядом не видать, а то бы совсем худо — такой герой и так постыдно вял...

Со стороны дома послышался невнятный шум и в открывшуюся дверь, прорезая ночную тьму, полился свет. Некто с лампой в руках, как я заметил из-под ладони, приставленной к глазам, двинулся в мою сторону. Ухватившись за стремя, я с ощутимым усилием, но сумел подняться. Обхватив рукой шею Злодея, ощутил прилив уверенности и сил. Отлично. Пока боролся с земным притяжением, человек с лампой добрался до нас.

— Слав? — Знакомый голос, полный удивления и радости, не узнать я никак не мог.

— Сашка! Ты? Значит, меня Мадху к вам привел?

— Мадху привел? О чем это ты говоришь?

— А, не важно. Главное, я здесь, с вами. Ердей дома? Как он, выздоровел уже?

— Слав, чудной какой. Деду еще долго лечиться, кости срастаются медленно, но уже не лежит, на костылях туда-сюда скачет.

— Уж не ты ли изготовил?

— А кто еще? — И, словно спохватившись, добавил, — Так чего мы стоим? Пошли в избу скорее, а за коней не тревожься. Я все сделаю.

— Спасибо тебе, Сашок, а то я не в форме чуток сегодня. Голова кружится. — Если бы не верный Злодей, за которого я упорно продолжал цепляться, то упал бы наверняка. — Что-то худо мне, парень. Может, Ердей, чем помочь сможет? Как думаешь?

— Конечно, сможет, это же дедушка, он... — парень сам себя оборвал на полуслове.

— Ну, вот и славно. Пошли к нему.

Уже у самого входа, отлипнув от коня и держась обеими руками за стены дома, медленно побрел внутрь. Такой короткий путь до знакомой лежанки оказался на удивление сложным. По ходу дела, успел бормотнуть слова приветствия Ердею, спокойно сидящему на лавке у печи и внимательно, как показалось, рассматривающего меня.