— Ты когда-нибудь слыхал про боевой дух? — Так же шепотом осведомился Федор. -Невозможно победить там, где страх перед врагом сковывает людей еще до боя.
— А-а... — Сообразил монах.
Капитан тем временем высунулся из своей амбразуры.
— Плыви своей дорогой, жалкий прощелыга! — Храбро завопил он Махмуду. — Ты не получишь от меня и медяка! А попробуешь напасть, — мои стрелки живо утыкают тебя болтами!
На палубе купеческого корабля раздался издевательский смех матросов и стрелков. На пиратском в ответ горестно взвыли, и начали сыпать проклятиями. Махмуд сжал кулаки так, что казалось, у него треснут суставы, и наконец разродился воплями.
— Проклятый кафир! — Завопил глава пиратов. — Ты отнял у меня средство к заработку — мою кровью заработанную репутацию! А теперь лишаешь даже моего собственного имени! Порождение иблиса! Да будь ты трижды проклят, вонючий сын шайтана!
— Давай-давай, плыви отсюда! — Федор ненавязчиво показал в амбразуре жерло ручного огнемета — Отрастет твоя... репутация, года через два-три.
Федор едва успел отпрянуть от амбразуры, — у кого-то из пиратов не выдержали нервы, в воздухе просвистела пуля, выпущенная меткой рукой из пращи. Через секунду запели стрелы, и по щиты загудели, принимая на себя стрелы и дротики.
— Огонь, сеньоры! — Крикнул арбалетчикам капитан.
Команды, впрочем, и не требовалось. Воздух уже дрожал от непередаваемого звука распрямляемых арбалетных дуг. С пиратского корабля послышались крики раненных.
— Прекратить стрельбу! — Раздался мощный рык Махмуда, — Отворачивай Отворачивай!..
Вскоре перестрелка прекратилась, и пиратский корабль, провожаемый издевательскими улюлюканьями команды "Хромой Кобылы", начал быстро удаляться. На палубе купца царило необычайное воодушевление.
— Вот так-то, господа— довольно сказал капитан, обратившись Федору и Священникам. — Как видите, моя команда способна отразить любого агрессора! Путешествие на борту моего корабля — всегда безопасно, да. Спасибо вам за то, что помогли вывести на чистую воду эту жалкую каналью. Если вы не против, приглашаю вас отобедать в моей каюте. Лучшие вина, и запеченный молочный поросенок к вашим услугам.
— Не преминем воспользоваться вашим щедрым приглашением, — обрадовался Окассий.
— Не преминем! — согласились Парфений и Федор.
* * *
Глава восемнадцатая.
На небе творилось черти-что. Тяжелейшие свинцовые тучи висели так низко, что казалось, до них можно достать рукой. Ветер рвал облака, и они периодически изрыгали вниз тяжёлой ливень. На море был страшный шторм. Моряки, собравшись под палубой на средней части корабля, горланили удалую песню.
Лодка, — через океан,
Птица, — через ураган,
Утл челн, страшен шторм,
Так хрупки крыла.
Ветер-волны швыряют прочь.
Ты один, некому помочь.
Ты кричи, иль молчи.
Так плохи дела.
Эй, сильней на руль навались!
Эй, быстрей мах крылами ввысь!
Все, кто в этой жизни сдались.
На дне,
На дне!
Надо курс в буре найти
Галс сменить, от вала уйти.
Суждено погибнуть в пути
Не мне,
Не мне!..
Федор, приоткрыв дверь каюты, посмотрел на небо, и прислушался к моряцкой песне. Героизм и удаль её слов несколько смягчало то, что что шторм хоть и был страшнейший, — однако, он бушевал в море, а корабль, благодаря дальновидности капитана — своевременно успел укрыться в одной из закрытых бухт большого острова Кипр; где теперь и стоял со спущенными парусами, аж на трех якорях. Лишь иногда в бухту долетали короткие порывы шквального ветра, да палубы полосовало сверху дождем. Однако Федор подумал, что видать, не всегда морякам удавалось так удачно схоронится от божеского гнева. Бывало наверно, что приходилось им встречать шторм и в открытом море, полагаясь только на свое упорство, умение, да крепость корабля. Пение моряков было, чем-то вроде вызова страшному зверю, от которого сейчас удалось схоронится, но с которым еще придется столкнуться в будущем.
...Подними к небу взгляд,
Птицы там полет,
Опусти к морю взор,
Лодка там плывет.
Твердо идет в порт.
Не ко дну, не ко дну.
Птицу с неба не сбить,
Не сбить никому.
Эй, сильней на руль навались!
Эй, быстрей мах крылами ввысь!
Все, кто в этой жизни сдались.
На дне,
На дне!
Надо курс в буре найти
Галс сменить, от вала уйти.
Суждено погибнуть в пути
Не мне,
Не мне!
Шторм не вечен,
И ветер конечен.
Шторм утихнет,
И ветер потухнет.
Если только ты
Не опустишь рук.
Буря сдохнет,
Солнце проглянет вдруг.
И войдешь ты усталый,
В тихую гавань.
В порт куда шел.
И все хорошо.
Все хорошо.
Хорошо.
Федор прикрыл дверь.
— Ну что там? — Осведомился, не вставая со своей койки Окассий.
— Льет как из ведра. — Утирая попавшие на лицо брызги, сообщил Федор. — Страшно подумать, что сейчас в море.
Парфений возлежал сверху на своих нарах, уткнувшись в книгу.
— Илли робур эт аэс триплекс цирка пэктус эрат, кви фрагилэм труци коммисит пелаго ратэм примус!58 — Продекламировал Окассий.
— Аппарент рари нантэс ин гургитэ васто,59 — Не вынимая носа из книги, отозвался со своей койки Парфений.
— Э-ээ... да, шторм — дерьмо. — Внес свою лепту в культурный обмен Федор.
— Еще партеечку в табулу? — Предложил Окассий Федору.
— Нет, надоело... — Федор подошел к своей койке, и раздумчиво поглядел на ножны своего нового меча. — Я вот чего подумал. Мы до сих пор не знаем, зачем едем в пустыню, и что нас там ждет. Но может быть — он знает? Он ведь жил, ну... то есть был в то время.
— Мысль дельная, — согласился Окассий.
Парфений тоже опустил книжицу.
Федор взял ножны, собрался с духом, и резко наполовину выдвинул меч из ножен.
— У-ха-ха! Щекотно! — Заверещал на всю каюту меч. — Когда ты уже наконец обернешь рукоять, хозяин?
— Как только прибудем в порт, Солнцедар, — заверил Федор.
— А что, мы еще не прибыли? — Удивился меч.
— Нет.
— Ваши лохани плавают со скоростью умирающих черепах.
— Это да. Слушай, Солнцедар. Я хотел тебя спросить.
— Ну?
— Ты случайно не знаешь, что произошло во времена императора Константина в древнем городе Мари?
Меч помолчал, а когда заговорил, легкомысленности в его голосе поубавилось.
— Случайно знаю. Вспышка древней заразы.
— Там была какая-то эпидемия? — Приподнялся Парфений.
— Можно и так сказать — прошелестел меч.
— Какова же была природа этой болезни? — Оседлав своего конька уточнил Парфений.
Меч опять взял паузу.
— Я уже говорил вам. Племя, которое меня создало, стояло неизмеримо выше вас. Они владели искусством ковать небесные клинки. И они владели искусством изменения плоти. Один из древних — будь проклято его имя, — перековал часть людей. Превратил их в нечто иное.
— Твои создатели были демоны? — Спросил Окассий.
— Я уже несколько раз слышу от вас это слово, — буркнул меч. — Когда я засыпал в последний раз, оно означало просто дух, суть вещи. Но вы произносите его так злобно, что видимо значение слова изменилось?
— Демоны есть павшие ангелы! — Сурово сказал Парфений.
— Павшие вестники?60 — Переспросил меч? — Речь о каких-то почтальонах, которые споткнулись по дороге?
— Это не почтальоны, но божьи ангелы, которые преступили перед Господом, и были за то сброшены с небес. Твои создатели были из них?
— Ну, мои создатели действительно спустились с небес. Но никакой бог их не сбрасывал. Они сами были как боги.
— Демонское богохульство! — Подскочив, взвыл Окассий.
— Если быть точнее, мои создатели спустились не с небес, а со звезд, — уточнил меч.
— Как это, — со звезд? — Посунулся вперед Парфений, на всякий случай осенив себя крестным знамением. Глаза его, однако, заблестели. Звезды были явной слабостью в щите веры Парфения.
— Ну, я ведь не навигатор, я просто узкоспециализированный инструмент. А в то время во мне было еще много логических блоков, чтоб я слишком много не думал и не спрашивал — оружию это вредно... Мои создатели были переселенцы. Их звездный дом вошел в Солнечную Систему, нашел среди находившихся в его гравитационном поле самое подходящее тело, опустился, и окончил здесь свое путешествие.
— Кровь Иисусова! — Крякнул Окассий. — Бесовские словеса, клянусь распятьем!
Парфений молчал.
— Вы все поминаете какого-то Иисуса, понтифики — осведомился меч. — Не тот ли это иудейский партизан, которого казнили в Палестине при императоре Тиберии? Когда меня отправили спать, культ обожествления сего смутьяна стал довольно популярным. Не его ли вы служители?
Федор поглядел на святых отцов, и пока они не разродились реакцией, — на всякий случай перекрестился, и громко хлопнул по столу.
— Не будем отвлекаться. Расскажи нам толком про болезнь. Что значит — перековать людей? Зачем твои создатели такое создали?
— Не мои создатели. — Опроверг меч. — Один. Отступник. Пришла блуждающая звезда, и едва не убила жизнь. Изменение орбиты. Сейсмическая волна. Землетрясения. Выброс пепла в атмосферу, долгая зима. Ресурсов стало не хватать, и брат пошел на брата. Я тогда пролил много крови... Город одного из царев-братьев был разрушен. И он попросил своего брата — моего создателя — принять его людей. Но тот не мог — не хватало энергии, погибли бы все. Мой создатель отказал. И первый брат сошел с ума от горя, видя, как гибнет его народ. Тогда он решил спасти своих людей сам. Он изменил их, чтобы они могли выживать там, где не может выжить человек. Но перекованные люди оскудели разумом и приросли злобой. Падший создал чудовищ.
— И... что?
— И тогда мой создатель отыскал падшего брата. — Меч помолчал, будто изымая из глубин памяти что-то очень давнее даже для его нечеловеческой памяти: — "Проклята будь блуждающая планета, что убила тела моих братьев, освободила их души, а у последнего брата убила душу, оставив жить тело. Ныне я — сирота. Доставай оружие! Будем биться". И они бились, — оружием куда более ужасным, чем я. Таким, что вам никогда не увидеть, — на ваше счастье. Но потом они сошлись в рукопашной. В тот день я единственный раз испил звездный ихор... Мой кузнец победил. И потом еще долго охотился на детей Падшего. Но те были как ржа, въевшаяся в металл. Очистишь все, но стоит перестать смазывать и дать волю влажности — ржа снова расползается. Всегда оставалось гнездо. Они могли спать веками. Ждать пока про них забудут. А потом снова появлялись, чтобы пить кровь, и рождать из людей подобных себе. Сгинул мой создатель. А эта дрянь все вылезает.
— А как связано появление этих чудовищ с Багряной Звездой? — Прервал молчание Парфений.
— Не знаю, — ответил меч. — Еще до катастрофы, часть странников пыталась укрыться от падающей звезды, поднялась в небеса, и возлегла там в ледяной сон. Они так и не вернулись, насколько я знаю. Возможно эта звезда, — один из малых звездных домов древних. Ныряя к земле, она может слать незримый сигнал. Но как с этим связаны дети Падшего, не могу сказать. Может быть, кто-то из ушедших в небо поддерживал Падшего? То было время сложных союзов... многое так и осталось неизвестным.
Некоторое время все молчали, пытаясь осмыслить речи одушевленного меча.
— Эти древние чудовища. — Наконец прервал молчание Федор. — Их можно убить?
— Любого можно убить. — Отозвался меч. — Этих тварей ранит и обычное оружие. Но их организм способен к необычно быстрому восстановлению. Чем больше они живут, — тем более живучи. Вся их сила в чужой крови, которой они накачивают свое тело. Хорошо, если удастся отрубить им голову. А лучший способ справится с ними, — я и мои братья. Я знаю их строение, и могу выпрыснуть в рану созданный мной яд, что обратит кровь этих тварей против них самих. Наши раны отравляют их, замедляют, губят. А если вогнать меня этой твари в сердце, я сам могу выкачать из этой погани всю кровь.
Клинок меча в руках Федора на миг будто бы покрылся крохотными приподнявшимися крючками — Федор пригляделся, и понял, что это нечто вроде пустотелых иголок, или малюсеньких твердых ртов. Зрелище было неприятным. Но миг — и иголки пустились, полотно снова стало гладким, будто обычный металл.
— Кровосос против кровососов, — буркнул Окассий.
— А ты не лопнешь? — С сомнением спросил Федор. — Выкачать в себя всю кровь?
— Я могу работать как прямоточный насос, — с достоинством сообщил Меч. — Кстати, если будешь у грязной воды, могу отфильтровать — будто из родника изопьешь.
— Ты и не меч будто, а какое-то неведомое животное, — Покачал головой Федор. — Разобраться бы только, где у тебя голова, где лапы... Интересно, за что я тебя держу?
— Лучше тебе и не знать, за что, — хохотнул меч.
— Значит, если окажется, что древние монстры появились вновь — у нас есть шанс на победу? — Уточнил Окассий.
— Я убивал таких тварей. — Отозвался меч. — И как видишь, мои братья загнали эту погань под лавку на много сотен лет. Так что не вижу почему бы нам не сделать это снова.
* * *
Глава девятнадцатая.
К полудню, "Кобыла на сносях" вошла в древнюю гавань Валании. Корабль прошел по широкому проходу, между двух огромных молов, охватывающих акваторию будто две заботливых руки, разминулся со встречными судами, и пришвартовался у пирса. Капитан Велизарий был настолько любезен, что дал троим компаньонам в провожатые матроса, чтобы те не заблудились в городе. Сердечно попрощавшись с отважным мореходом, который смог обратить в бегство самого Черную Бороду (пусть даже и не узнал этого) — путешественники спустились по трапу на берег.
— Наконец-то мы на Святой Земле, — благовейно произнес Окассий.
— Давайте определимся, что делать, — произнес Феодор. — Ты, Окассий должен свести нас с вашим хранителем меча. Тебе и кости в руки.
— Сего хранителя зовут Фабиан де Ластик. — Отозвался Окассий. — Это рыцарь, рожденный недалеко от города Динь, что в Провенсе. Он вступил в орден Иоанитов, и был послан ими в место рождения Господа нашего, дабы защитить этот благословенный край от муслимов.
— Отлично, — резюмировал Федор. — И где он, этот твой Фабиан?
— Здесь, недалеко от города, находится крепость ордена под названием Маргат. Брат де Ластик, как условлено, ждет нас там. Нам нужно найти в городе церковь святых мучениц Марты и Марии, там знают, что мы должны прибыть, и дадут нам провожатых до крепости.
— Хорошо поставлено дело у римского папы, — уважительно кивнул Федор. — Но погоди, прежде чем идти к твоим связным, мне сперва нужно купить моему мечу новые ножны. Я обещал. Если не выполню, — он же меня поедом заест...
— Не будем медлить, — кивнул Окассий, и повернулся к матросу. — Эй, любезный! Проводи нас, где можно купить ножны к мечу.
— Есть несколько лавок прямо у порта, патре, — отозвался матрос.
— Опять погодите, — поднял руку Федор. — Я буквально на минутку.
С этими словами Федор огляделся на проходящих мимо по пирсу, портовых гостей и завсегдатаев, и отбежав укрылся за двухколесной огромной телегой, которую очевидно, использовали для подвоза грузов. Там он вытащил меч из ножен.
