В южном плену

Вот теперь сон окончательно испарился. С животрепещущей природой можно разобраться и позже, сейчас он будет немного занят, если конечно правильно понял недвусмысленный намек. А в том, что, Маша знала о наличии зрителя, сомнений не осталось. Вряд ли кто-то без задней мысли отважился бы прогуляться ночью в неглиже к озеру, температуру которого в состоянии выдержать только морж.

— Кхм-кхм, — игра затягивалась, а ночью в горах очень свежо. Не хватало еще, чтобы глупышка простыла. Но как играет — талант! Условно ничего не подозревающая Маша, тихо (правильно, чтобы не привлечь лишних свидетелей) вскрикнула и, обернувшись, ручками прикрыла выдающееся (четвертый размер, не меньше) достоинство.

— Яр? — вот здесь немножечко переигрывает: столько удивления не изобразил бы и бегемот, увидев бритого мамонта.

— Маша, — мягко начал Яр, поднимаясь. — Ты решила искупаться?

— Я... э-э-э, — либо план по соблазнению был недоработан, либо девочка понадеялась на избыток тестостерона (не импотент же он, в самом деле).

— Ну кто же так охотится?! — светловолосая шпионка уткнулась носом в землю, горестно накрыв голову руками.

— Ха, я же говорила! — возликовала блондинка. — Признайся, ты проспорила!

— Ярик не подведет, — отказалась признавать поражение Паша, тут же толкнув соучастницу локтем. -Во, смотри.

— Машенька, это горное озеро, — ласково улыбаясь, раскрыл 'тайну' Яр, подходя к заметно продрогшей соблазнительнице и стягивая на ходу ветровку. — Здесь нельзя купаться даже днем, в лучах солнца. Ты же не хочешь заболеть, правда?

— Н-нет, — словно загипнотизированная удавом, мотнула головой брюнетка. Прохладный ветерок делал свое дело, планомерно покрывая кожу пупырышками.

— Вот и умница! — Светельский укутал самонадеянную гулену собственной курткой и ненавязчиво подтолкнул к палаткам. — Иди спать. Завтра, при свете дня, я тебе кое-что покажу. Это чтобы ты поняла, как глупо лезть в ледяную воду, да еще когда никого рядом нет, да еще ночью.

Дождавшись, пока пристыженная девушка исчезнет в палатке, Яр неспешно двинулся следом, взяв немного ближе к 'чувствительным' кустикам.

— Попалась? — поравнявшись с зарослями, резко нырнул вниз и выдернул за шкирку, пискнувшую от неожиданности шпионку.

— О, да вас тут двое? — краем глаза заметил шуганувшую блондинку. — Веселимся, значится?

— А я это... — пятясь задом, попробовала придумать подходящее объяснение Леся. — Мы тут это...

— Ага, — сочувственно покивал Яр. — Да-да, я понял, — и ка-ак рявкнет: — Ну-ка, брысь в спальный мешок и чтоб через две минуты я видел вздымающуюся от храпа крышу палатки! — удовлетворившись видом сверкающих пяток одной из лазутчиц, чернющие глазюки переключились на замершую в позе вопроса проныру. — Ну что, побеседуем?

— На плохую погоду посетуем, — это не она, это Расторгуев со своими запоминающимися песнями.

— Ангелочек замерз? — идиотски изумился разоблачитель. Блин, ну кто ее за язык дергал, когда пари это дурацкое заключала? Обидно-то как: и проиграла, и поймалась. Может, на жалость надавить, вдруг прокатит? Голову пониже. Еще ниже, чтоб по бесстыжему лицу не догадался о надувательстве. И сымитировать дрожь, да посильнее. Нет, это уже перебор, так он чего доброго подумает, что ее эпилепсия хватила.

— Ой, бедненькая! — не заставил себя ждать Ярик. — Такой озноб даже дюжиной ватных одеял не снять. Что же мне с тобой делать?

— Отпустить? — где-то она слышала, что наглость — второе счастье...

— И дать тебе замерзнуть?

Если наглость и счастье, то беспрецедентно не ее.

— Слушай, Ярик...

— Ангел, не беси меня!

— Тебе значит можно, а мне нет?

— Я серьезно. Еще раз назовешь меня Яриком...

— Назову и не раз, — бросив притворяться, попробовала вырваться. — Пусти, а то до пенсии Яриком ходить будешь, и даже когда помрешь, приду и буду голосить над гробом: Ярик, на кого ж ты меня покинул?!

Угроза подействовала: бедолагу аж перекосило от подобной перспективки, но пальцы 'змей' не разжал, наоборот крепче стиснул, так что ткань затрещала.

— Отпусти! — прошипела беспомощно болтающаяся девушка. — Если влюбился, то знай, я твоей пылкой страсти не разделяю!

— Правда? — свободная рука без позволения обвилась вокруг ее талии, вторая надавила на лопатки, после чего она прилипла к тренированному торсу, но из чистого упрямства продолжила сопротивление. Безрезультатно, зато продуктивно: два раза заехала локтем под ребра, со всей дури потопталась по мешающимся ботинкам, воплотила детскую мечту — стала барабанщицей. В роли барабана выступила Ярикова спина. Она бы и дальше продолжила экзекуцию, но Светельскому представление быстро надоело, поэтому ее руки с легкостью оказались за ее же спиной.

— А говоришь, не разделяешь, — согрев ухо хрипловатым шёпотом, усмехнулся Яр. — Страстная, как кошка. Завтра у меня все бока болеть будут. Ребята спросят, а я скажу, что всю ночь твою страсть утолял.

— Господи, — сорвавшись на жалобный скулеж, уткнулась носом в дурманящую тем самым парфюмом, что пропитал спальный мешок, флиску.

— Не надейся, работодатель спит. А если не спит, то славно притворяется.

— Я когда-нибудь тебя прикопаю.

— Не поверишь, это взаимно, — кольцо обнимающих рук стало теснее, а последующая выходка вообще вымела напрочь все разумные мысли, ибо он склонил голову, зарылся носом ей в макушку и глубоко вдохнул.

— Ярик, ты глинтвейн часа два назад пил, — испугавшись собственной реакции на столь невинное действо, отшатнулась Паша, и о, счастье — вырвалась. Отпрыгнув на несколько метров, зачем-то добавила: — И вообще, занюхивают водку.

— Собственным опытом делишься? — сложил на груди руки несносный тип. — А дядь Сережа знает?

— Нет, он до сих пор думает, что я пай-девочка, — процитировала его же слова, оброненные на диком пляже. И тут ей вспомнились 'лабутены' ...

— Эй, херувимчик, что-то мне твой взгляд не нравится, — Ярик блеснул сообразительностью и чувствительностью пятой точки, решив, что пора бы уже и поспать. И ведь сбежал гад! Смылся, оставив ее пыхтеть, как переполненный самовар. Ну как она могла простить такое? Шутки кончились. Разбираться в причинах предательского поведения собственного тела она не собиралась. Какая ей разница, как и почему? Главное, она знает, кто в этом виноват, и кому за это отвечать.

* * *

Брр-р-р.... Холодновато, однако. Бегло осмотревшись и не заметив в предрассветной мгле ничего подозрительного, Паша, ежась и дробно стуча зубками, на цыпочках посеменила к склону. Еще вчера она заметила там лохматые головки каких-то неизвестных цветов, чем-то похожих на пионы. Последний штрих, и можно с чувством исполненного долга укладываться спать.

Двумя часами ранее.

В сотый раз, нарезав круг вокруг озера, без сил упала на тот самый камень, где не так давно сидело безрогое исчадие ада и, дыша, как буйвол, после стадной беготни, поняла, что надо делать.

В лагере стояла тишина. Покрутившись у палаток, убедилась, что бодрствующие отсутствуют, с особой осторожностью, заглянула в ту палатку, где почивали Леся с Сашей, ну и Ярик, конечно же. Прислушавшись к ровному дыханию, протянула руку и медленно-медленно, как сапер заминированный снаряд, вытащила наружу, педантично сложенную флиску, об которую совсем недавно вытирала нос (признаться, воспользовалась моментом). Затихнув на минуту, повторила поползновение в сторону сложенных у стеночки вещичек, утащив даже носки, свернутые клубочком. Подождав еще минуту и убедившись, что просыпаться никто не собирается, сгребла награбленное в охапку и отползла от палатки. Первая, самая трудная задача успешно выполнена, теперь можно приниматься за осуществление задуманного.

Отыскав в пределах тлеющего кострища топорик, с деловой рожей направилась выбирать подходящую 'вешалку'. На поиски ушло больше времени, чем она рассчитывала, но добытая рогатина стоила мытарств и беспрестанной ругни сквозь зубы. Срубив еще одну толщиной не больше двух сантиметров, метровую ветку, очистила добытые детали будущей конструкции от листьев и довольная, как выкупавшийся в розовой акварели слоник, вернулась к сонному царству.

Та-ак, скотч, ей нужен скотч. Погладив себя по головке за предусмотрительность, совершила повторный набег на палатку, но теперь уже к собственному рюкзаку. Добытый кровью... ладно только потом, но каким обильным, необходимый инструмент тут же пошел в расход.

— Ешкин морок! — осмотрев собственное творение, как только от гордости за себя талантливую не лопнула. Что там какой-то Рафаэль Санти со своей 'Сикстинской мадонной'. Вот это шедевр! Вылитый... не будим произносить его имя всуе, а то проснется еще ненароком, и испортит сюрприз. Но хорош! С какого ракурса не взгляни. Премию ей! Какую там дают за пугала?

Просто супер! Осталась одна маленькая, незначительная деталь...

Вот именно за этой недостающей деталью, она сейчас карабкалась по склону. Сгустившиеся перед рассветом сумерки, уже начали рассеиваться, это позволило без труда отыскать искомое. Головки цветов были еще закрыты, но это уже не имело принципиального значения. Главное, чтобы букет был. Сорвав пять стеблей, кубарем скатилась вниз, к лагерю, где прямо перед Машиной палаткой возвышалось миленькое такое чучело. Букет был скреплен все тем же скотчем и прикручен к одной из двух, выставленных вперед и выполняющих роль рук рогатюлек. К другой прилепила бумажную салфетку с начерканным посланием.

Ну вот, теперь все. Наскоро ликвидировав улики, прикинулась невесомым таким червячком и аккуратно, боясь зацепить спящую Лесю, забралась в мешок.

Наконец-то спать!

— Паш? — сонный шепот из соседнего мешка, словно не выспавшийся дворник метлой, разметал маячившие на горизонте радужные сны. — А который час? — уже бодрее спросила соседка, расстегнув молнию и сев.

— Не знаю, сама только проснулась, — сцедив зевок в кулак, соврала Паша. А мозг уже заволокло,... откинувшись на поролоновый валик, заплетающимся языком пробормотала: — Рано, давай еще поспим, — и вырубилась.

Ее нетерпеливо потрепали за рукав ветровки, снять которую уже не хватило сил. Выразив протест невнятным мычанием, покидать вязкое небытие отказалась и повернулась, то есть, попыталась перевернуться на другой бок.

— Па-а-а-ша, вставай! Там та-акое! — настырная блондинка с утроенной силой подергала за ткань. — Ты должна это видеть!

— Девчонки, что за переполох? — подал скрипучий со сна голос, разбуженный брюнет. — На нас напали джунгли?

— Круче, — девушка, сдавленно хихикая, сдала назад, освобождая проход для приподнявшегося Тахера и трущей слипающиеся глаза Паши.

— Что там та... — выбравшийся парень проглотил окончание фразы. Около минуты вялый мозг обрабатывал полученную информацию.

— Хм, Хм-хм! — смех заклокотал где-то в горле, прорвавшись короткими смешками. При свете дня ваяние доморощенного Церетели смотрелось... Не смотрелось, а просто бросалось в глаза. Прямо напротив входа в палатку, где мирно отдыхали в спальных мешочках Володя с Леней и Маша с Ирой, стояло чучело. Высотой в человеческий рост, одетое в флиску, штаны цвета хаки, на псевдоногах носки, на голове — бейсболка. Приличное такое пугало, но оттопыренный зад — а ля ДжейЛо и вырезанное из пенки лицо, большую часть которого занимали глазищи в виде сердечек и лыба от края до края со щербатыми заячьими резцами, вкупе с малость поникшим букетиком производили неизгладимое впечатление.

— А он вам никого не напоминает? — блондинка потыкала пальцем 'выдающуюся' заднюю часть штанов. — Больно вещички знакомые.

-Хм-ха! — Тахер согнулся пополам, когда, рассмотрев это чудо со всех сторон, расправил прилепленную к руке Ромео салфетку.

— Дай мне посмотреть! — Леся заглянула через спину парня в послание.

— Ой, а че это у вас? — Из соседней палатки выбрался еще один ранний птах. — Ой, ой... Это че?! Это кто?!

— Догадайся, — брюнета хватило только на взмах в сторону расписочки. Для пущей убедительности к композиции вместе с Ваней подобралась Паша (надо же проявить должное любопытство и отвести от себя подозрения).

— Машуня, царица снов моих, прекрасная Брунгильда!

Я покорен, я просто болен, больной на голову, на всю!

Клянусь, что буду вечно молчаливым, как стылая могила,

Но если не подаришь, то бельишко — до утра не доживу! — торжественно продекламировал Ваня, внимательнее приглядевшись к чучелу. — Прикид как у Яра, — лицо озарила сумасшедшая улыбка. — Так он че, все-таки расколдовал нашу царевну?!

— Какую царевну, что за сыр-бор? — откликнулся Серебряников, расстегивая молнию на входе. Вслед за ним из палаток посыпались любопытствующие. И каждый, узнавая в пылком Ромео Яра, начинал ржать. Паша тоже смеялась (все смеются, а она что левая?). К тому же никому даже в голову не пришло, озадачиться вопросом, кто же автор сего замечательного гротескного создания?

— Что вы здесь устроили?! — На шум показалась Ира. Всклокоченная со сна, с кругами от косметики под глазами, она напоминала валькирию. Взгляд не выспавшейся девушки остановился на 'герое' дня. — Кто это сделал?

— И почему оно стоит перед нашей палаткой? — вылезшая за подругой брюнетка слегка зарделась, когда, рассмотрев 'гостя', признала одежку.

-Маша, не обижай поклонника, — заступился за чучело Володя. — Посмотри, он тебе цветочки принес.

— Да, — подхватил Егор. — Погляди, как спешил, аж ботинки растерял!

— Такой мачо! — многозначительно присвистнул Ваня. Заливисто хохотнув, руками обрисовал контуры заднего штандарта. — Один бампер чего стоит!

— Маш, а Маш, — высунулся еще один зубоскал. — Ну, колись уже, чем околдовала красавца? — Придурки?! — воспламенилась брюнетка, срываясь на крик. — Кто это устроил?! — Что стряслось?

А вот и главное действующее лицо! Это ж надо так дрыхнуть, что гогот целого отряда поднять не смог. Или он запрограммирован исключительно на женские вопли?

— Кто кричал?

Все тут же обернулись.

— О-о-о-о-о! — издал горловой рев Серебряников.

— Колоритненько так, — одобрил новоявленный имидж друга Ваня и подражая манерам 'братьев наших меньших', пискляво добавил: — Был бы девчонкой... Р-р-р-аф! Покусал бы!

Светельскийдо этого, очевидно, незадумывавшийся о своем наряде, опустил голову...

Че-е-ерт! Как же он забыл...Ангельское создание,чтоб ее! Женский крик, вырвавший его из царства грез, заставил ошпаренным гусем выпрыгнуть из спального мешка. На поиски одежды, которую он, кстати, аккуратно слаживал перед сном, времени не было, поэтому, не раздумывая выскочил, в чем был...

— Машка, теперь я знаю, на что ты купилась! -снабдив голос театрализованными нотками зависти, понял Егор и жалобно заканючил: — Яр, ну где такие продаются?! Я тоже хочу, чтоб за мной девчонки составом бегали!

Светельский скрежетнул зубами.

— Да не злись ты, Яр, — пришел на помощь другу Леня. — Подумаешь, трусы в клубничку. У моего братки вообще в слониках, и ничего, даже гордится. Остальные-то пацаны в садике в цветочек носят.

Упали все, даже те, кто сидел, предоставив красному, от злости естественно, Светельскому полный обзор.