Встретимся над облаками. Часть первая

Крылов опустился на балку и сделал шаг к нам.

— Спасибо, — коротко сказал он. — Весь город у вас в долгу. На самом деле это наша работа но раз так получилось... Не знаю что скажут эти надутые индюки, — он мотнул головой куда-то вверх, — но что касается Стражей, знайте: теперь вы одни из нас.

Не дожидаясь ответа, он склонил голову, потом развернулся и прыгнул вниз. Секунду спустя его голос загрохотал, словно горный обвал — у стражей за время их короткого отсутствия накопилось много работы, следовало торопиться.

— Слова командира Стражей дорого стоят, — заметил Манцев. — Хорошо иметь таких сильных друзей.

— Что наверху?

— Когда мы пошли вам на помощь, три большие группы Шатунов формировались ввиду города.

— Интересно, как они отреагируют, узнав, что их хитроумный план с треском провалился?

— Надеюсь, возьмутся за ум и начнут переговоры...

Прерывистый тревожный звук, приглушённый расстоянием раздался где-то высоко над головами. Лицо Ильи исказилось.

— Ревуны службы гражданской обороны! — бросил он. — Вот и ответ, похоже, наши гости решили проверить на прочность защиту города. Нужно лететь. Вы со мной?

— Да, — ответил я поднимаясь.

— Я не успела зашить до конца! — воскликнула Таня.

— Ерунда, дырки в крыльях это так стильно!

(1) Фрагмент песни Светланы Гавриловой "Эпитафия".

Глава 25. В огне брода нет.

Таня стояла, пошатываясь, крепко вцепившись пальцами ног в неровную трибаксовую крышу. Внезапно она наклонилась вперёд, и её вырвало полупереваренным обедом. Я отвернулся, чувствуя что, вот-вот последую примеру подруги.

— Что это? — хрипло спросила она, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Вроде продукты были свежие.

— Надышалась дыма.

— Да? — она сделала шаг в сторону, потом внимательно стала рассматривать свои чёрные от копоти руки, покрытые волдырями ожогов. — А ничего цвет. Главное что на краску денег тратить не надо.

— Верно, во всём нужно искать позитив. Впрочем, твой выходной костюм можно смело пускать на половые тряпки. Или добавив ещё немного дырок использовать как сеть для ловли птичек.

— Плевать, — отмахнулась Таня, потом посмотрела в сторону уродливого провала на месте, которого ещё совсем недавно находился остров. — Мы так и не узнали, какого цвета у неё крылья...

Я подошёл ближе и осторожно, чтобы не задеть свежие ожоги обнял за плечи. Слов не было. Была горечь и скорбь. Всегда больно смотреть на руины собственного дома, а здесь даже и их не осталось.

— Я им этого никогда не прощу, — зло сказала Таня и с ненавистью посмотрела вверх, туда, где виднелись исполинские туши трёх гранд-островов. — Возьму у Ильи пушку и сожгу к чертям!

— Успокойся...

— Нет! Баба Поля была самым добрым человеком, а Тигра самой лучшей кошкой на свете! За что их убили?! Что они им сделали плохого?!

— Мы тоже убили многих. Гораздо больше, чем нужно, — горько сказал я.

— Ерунда, мне их не жаль! — выкрикнула Таня и внезапно заплакала. Моё сердце сжалось от боли. Феечка была слишком чистым человеком, до сих пор верящим в справедливость и доброту, потому жуткие события сегодняшнего дня ударили по ней с удесятерённой силой, погрузив в пучину безнадёжного отчаяния.

— Всё будет хорошо, — шептал я, ласково гладя её по голове, чувствуя как под ладонью, крошатся и ломаются опалённые огнём волосы. — Тебе сейчас кажется что, всё кончено, что прошлая жизнь никогда не вернётся, но это не так. Мы пойдём дальше навстречу новым радостям и горестям, а нынешние беды уйдут во тьму, постепенно затягиваясь, словно раны.

— От ран остаются шрамы!

— Ерунда. Знаешь сколько у меня этих шрамов. И ничего. Всё будет хорошо. Тебе просто нужно отдохнуть. Сон как вода смывает грязь и копоть ненужных воспоминаний.

— Я не смогу заснуть, всё тело болит.

— Да уж, досталось тебе. Давай найдём Илью, возможно у него есть мазь от ожогов и обезболивающее. Надеюсь, он не откажет нам в такой малой просьбе. Сможешь взлететь?

— Нет у меня сил. Если хочешь, то лети, а я останусь здесь.

Таня со стоном опустилась ничком, вытянулась и уткнулась лицом в жёсткие стебли трибакса.

Когда мы, бросив Стражей расхлёбывать последствия неудачного теракта, поднялись до уровня островов, я просто не поверил глазам. В небе кипел бой. Мне ещё никогда не доводилось видеть такое количество крылатых людей кружащих в воздухе. А если учесть что эти люди не просто так летали, а усиленно мутузили друг друга, зрелище получилось просто феерическим.

Какое-нибудь понятие боевого построения отсутствовало напрочь. Возможно, изначально две армии ещё соблюдали строй, но сейчас Шатуны и защитники Шпиля перемешались так, что управление сражением стало невозможно и это пугало больше всего. Никаких тактических приёмов — внезапных ударов, ложного отступления и прочего в том же духе, а просто тупая мясорубка, когда каждый дерётся сам за себя. Горожан было больше, зато агрессоры были лучше вооружены и обучены.

Основой наших вооружённых сил (если их можно так назвать) составляли ополченцы. Любой обитатель столицы, имеющий крылья и крепкое здоровье автоматически записывался в ополчение и приносил присягу. Я тоже прошёл эту несложную процедуру, когда получал вид на жительство. Равенство полов здесь было полное — священная обязанность защищать Родину распространялась как на мужчин, так и на женщин. Раз в цикл в городе устраивался День Защитника, когда ополченцы собирались на квартальных опорных пунктах, получали оружие и под присмотром наставников обучались основам ратного дела. Понятно, что в теории это выглядело гораздо лучше, чем на практике. Само оружие — пики и луки, учебные стрелы которых в целях экономии делались из стеблей трибакса, были скверного качества, а уровень подготовки наставников мало отличался от уровня курсантов. Тем не менее, некоторое представление о поведении в бою ополченцы всё же получали.

Помимо серой массы ополчения в городе имелось некоторое количество национальных гвардейцев. Будучи добровольцами они не получали денег за службу и занимались военным делом в свободное от работы время ради кой-каких налоговых послаблений и самоутверждения в глазах окружающих. Боевой потенциал этих отрядов был немного выше, тренировки проходили чаще и более-менее регулярно. Во время Дня Защитника именно гвардейцы служили инструкторами, получая уникальный шанс вдоволь покомандовать роднёй и соседями. В случае мобилизации они ставились во главе ополченческих отделений взводов и рот.

За время существования Шпиля мобилизация проходила трижды. Первый раз в период короткой, но кровавой войны с Шатунами, второй раз во время внезапного налёта восьми дикарских островов получившего название "Атака безумцев" и, наконец, сегодня.

Похоже, что вражеские командиры, своевременно получив известие о провале операции "Пироксилин" поспешили перейти к плану "Б" введя в бой специальные отряды стрелков-огнемётчиков, вооруженных огромными луками в полтора человеческих роста и привязанных к ступням крепкими кожаными ремнями. Тетиву у них натягивали обеими руками, а толстые, длинные стрелы были способны прошить человека насквозь, словно булавка бабочку. Правда, целиться из такого оружия достаточно сложно ведь стрелки могли бить только по врагам находящимся под собственными ногами, зато по островам они палили не промахиваясь.

Огненные стрелы делались из поющей травы — растения напоминающего обычный бамбук. Полые стебли имели прочные стенки и в срезанном виде выглядели как обыкновенные трубки. Их выпрямляли, затачивали и привязывали пропитанную маслом паклю сразу под оперением. Перед выстрелом паклю поджигали. Стрела, глубоко вонзившись в почву обречённого острова, пробивала газовый мешок. Водород, находящийся под давлением выталкивал земляную пробку, образовавшуюся внутри трубки, и начинал с шумом выходить наружу. Смешавшись с воздухом, он, вспыхивал от горящей пакли, после чего превращался в небольшой огненный гейзер поджигающий всё вокруг. Пара десятков таких "гейзеров" была способна поджечь любой остров. Таким образом, огненные стрелы здесь являлись воистину "оружием Судного Дня".

Пока ополченцы медленно отжимали толпу шатунов прочь от города, поднимаясь, всё выше, огненные стрелки скользнули в образовавшийся разрыв и дружно взялись за дело. На их перехват рванулись оставленные в резерве наиболее боеспособные части Национальной Гвардии, гаишники и дружины дожей. Между ними и отрядами тяжеловооружённых бойцов прикрытия закипела отчаянная схватка, что дало возможность стрелкам безнаказанно поражать неподвижные острова. Следом за стрелами вниз полетели пироксилиновые бомбы, после чего вся западная часть города скрылась в огненном вихре.

Появились флайеры дожей. Лишённые вооружения они, не вступая в общую свалку, оттаскивали пылающие острова при помощи железных крюков закреплённых на длинных цепях. Отчаянные пожарники рубили канаты, скрепляющие острова между собой и, пробив копьями газовые мешки, "топили" поражённых гигантов. Те безмолвно уходили навстречу бездне, словно смертельно раненные корабли с открытыми кингстонами.

При виде происходящего безумия, нами овладело сначала отчаяние, затем дикая ненависть. Не сговариваясь, мы с Таней рванулись в самую гущу схватки, и с яростью берсерков принялись отстреливать огнемётчиков, не считая заряды, быстро потеряв друг друга в кровавой карусели. Взрывы гремели практически непрерывно, огненный смерч пожирал острова один за другим словно голодный зверь и в какой-то момент, мне заблудившемуся в густых клубах дыма пришло в голову, что всё кончено.

— Яна, сестрёнка, ты меня слышишь? — задыхаясь, прокашлял я.

— "Да, братик. Что там у вас происходит?"

— Это конец, города больше нет! Жги их! Жги их всех, они должны ответить... Отомсти за нас!

— "Держись, иду на помощь"!

— Отставить помощь, всё равно не успеешь! Жги их чёртовы острова!

— "Поняла, но..."

— Действуй! — я замолчал не в силах больше вымолвить ни слова. Мимо меня вниз, пылая словно гигантский погребальный костёр, проплыл погибающий остров. Яростно работая крыльями, я ушёл в сторону, пытаясь спастись от непереносимого жара. Горящие лёгкие требовали кислорода, но вокруг был только дым.

— "Вот и всё, — пронеслась неожиданно спокойная мысль. — Теперь действительно конец"... — внезапно в лицо ударил солнечный свет и я, отчаянно кашляя и почти ничего не видя сожжёнными дымом глазами, вырвался наружу.

— Таня, ты как? Жива?

— Жива, только... Получи гадёныш!.. Извини это я не тебе... Ты где?

— Рядом, — я оторвал от рубашки лоскут, смочил водой из фляги и протёр горящие глаза. Стало немного легче.

— Тимур, Таня, вы живы? — голос Ильи дрожал от волнения. — Я только что получил приказ расстрелять гранд-острова! Ужас конечно, но делать действительно больше нечего. Пробивайтесь к мастерской, если сможете.

— Опоздали, слюнтяи! Переговорщики хреновы! — рявкнул я. — Лучше займитесь тушением пожаров, я уже приказал всё что нужно!

— Но...

— Делай, что тебе говорят!

Сверкающая металлом звёздочка пронеслась в вышине, и над одним из гранд-островов вспыхнуло пламя. Пушки "Валькирии" это вам не подствольная пукалка — двойная очередь буквально разрубила гиганта пополам. По измученным глазам ударила яркая вспышка, затмившая на мгновение солнце.

— Так их, так! — шептали мои пересохшие губы. Сейчас я не думал о сотнях несчастных, для которых эта вспышка положила конец всему. Они напали первыми, презрев договоры и честь. Следовательно, им нет, и не будет прощения.

Безжалостная "Валькирия" ещё дважды прошлась над обречённым островом, поливая его плазмой. Никакие огненные стрелы, никакие пироксилиновые гранаты не смогли бы причинить такие жуткие разрушения за столь короткое время.

— "С одним закончила, — лаконично сказала Яна. — Продолжать?"

— Да.

— "Есть командир!"

— Яна постой может, они остановятся... — умоляюще попросил Манцев.

— "Простите Илья, но я подчиняюсь только приказам Тимура".

— Тимур!

— Мы должны закончить то, что начали! Иначе городу конец! Действуй сестрёнка!

— Это будет бойня! — не сдавался Илья.

— А сейчас мы что, в салочки играем?! Давай, не медли!

Манцев замолчал. Я жадно смотрел как далёкая "Валькирия" несётся к следующему острову. В отличие от добряка-учёного маниакально уверенного в том, что всегда можно договориться я был уверен, что единственный способ остановить битву и спасти гибнущий город это вселить в сердца Шатунов ледяной страх, всеобъемлющее понимание — если продолжать веселье и дальше, не выживет никто... Тут мимо пронёсся небольшой отряд огнемётчиков, после чего мне стало не до размышлений.

Счётчик выстрелов застыл на цифре пять, когда Яна сообщила что, второй гранд-остров отправлен вслед за первым.

— "Мне продолжать?" — словно мимоходом поинтересовалась она.

— Нет, подождём. Посмотрим на их реакцию.

Чёрт побери, реакция последовала почти незамедлительно. Тугой клубок сцепившихся горожан и шатунов стал редеть и рассыпаться. Агрессоры спешно уходили к своим домам, наверное, только сейчас осознав, что в случае чего, возвращаться будет некуда. В свою очередь наши защитники, увидев пылающий Шпиль, ринулись помогать тушить пожары. Немногочисленные оставшиеся в живых огнемётчики растратившие боеприпасы, ласточками неслись прочь. Их никто не преследовал.

С костяным крюком в руках я спикировал к крыше дома, зацепил им сразу две связки трибакса и посмотрел на Таню, которая занималась тем же в полуметре от меня.

— Готово! — кивнула она, поймав мой взгляд.

Я взмахнул рукой и наши помощники, висящие над головами двумя небольшими группами, дружно потянули за верёвки. Раздался громкий треск — крыша, изо всех сил сопротивлявшаяся насилию поддалась, в ней образовалась дыра весьма приличных размеров. Сложив крылья, мы спрыгнули вниз прямо на удачно подвернувшийся стол. Нужно было спешить — одна из стен дома уже горела, следовательно, жить ему оставались считанные минуты.

Оказавшись внизу, Таня рванулась к закрытой двери боковой комнаты, я же быстро оглядел помещение, решая, откуда начинать поиски. Так, под столом никого нет, под стульями тоже. Кровать слишком низкая, под ней не спрятаться и мышонку. Значит, шкаф... Небольшое количество мебели в здешних домах играло на руку, делая поиски достаточно простым делом. Плетёная дверца шкафа отлетела в сторону, и я увидел двух малышей не старше шести циклов, забившихся в угол. Они сидели, крепко обняв друг друга и, похоже, были напуганы настолько, что не могли даже пикнуть.

Резко схватив их на руки, я одним прыжком заскочил на стол и посмотрел в дыру.

— Берите скорее! Не спите! — треск пламени стал совсем громким, правая стена дома горела во всю.

Лежащие на краю дыры помощники подхватили детей и утянули наверх.

— Тимур мне нужна помощь! — прозвучал в наушнике взволнованный Танин голос.

Я спрыгнул на пол и нырнул в дверной проём. Девушка стояла, нагнувшись над низкой кроватью на которой лежала пожилая женщина с белым, как мел лицом.