Тень Императора

-А лошадь... — Бородач затянулся трубкой, — лошадь кто-нибудь вел или она ехала сама?

-Сама.

-Я так и думал, — буркнул Бородач.

Несколько секунд мы молчали. Чуть левее от меня заворочалась Инель, молча перевернулась на спину и продолжила спать. Я смотрел на темнеющие угли костра, который сейчас никто не поддерживал. Надо бы подкинуть несколько полений, чтобы с утра приготовить завтрак.

-А что видел ты?

На мой вопрос Бородач не ответил. Попыхтел трубкой, пуская кольца дыма, потом поднялся и направился к костру, словно прочел мои мысли.

-Ты не видел города? — спросил я громче, — верно?

Теперь неподалеку завозился мой господин. Все мы привыкли вставать рано. Да и спокойного сна не было очень давно.

-Город был, — отозвался Бородач, кидая на угли сначала хворост, а когда тот разгорелся, дрова потолще. — но не большой и веселый. Там были одни развалины. Серый город мрака. Город смерти. От него веяло смертью, понимаешь? И я видел мертвых людей, шагающих по его улицам.

-Безумцев?

-Мертвецов. — сказал Бородач.

Костер вспыхнул, освещая Бородача, его лицо, темные глаза. В тот же миг в самодельной постели напротив села Алис. Вскрикнула, коротко, едва слышно, и подавила, видимо, крик еще более сильный. Ее широко открытые глаза уставились на Бородача.

-Доброе утро, — поприветствовал Бородач вполголоса, — кошмары?

Алис сглотнула, неуловимым движением поправила волосы, убрала темную прядь со лба.

-Кошмары.

-Город мертвых?

Непонимающий взгляд Алис дал ответ на вопрос.

-А что тебе снилось? — поинтересовался Бородач, вороша угли веткой, — если не секрет.

-Город, — отозвалась Алис шепотом. Взгляд ее устремился куда-то вдаль, она смотрела на макушки деревьев, словно хотела разглядеть что-то сквозь серый рассветный полумрак, — но не мертвый город, живой. Город в моем сне был... — она запнулась, подбирая слова, — он был... как во сне. Мне казалось, что он такой город существует, но одновременно с этим я прекрасно понимала, что его существовать не может.... Не может быть такой красоты на свете...

На своей лежанке сел мой Император, закутался в плащ, обвел нас хмурым взглядом.

-Это настоящий город, — произнес он, — я думаю, что он существует в каком-нибудь другом мире. Ловкач уничтожил наш мир, теперь ему нечего здесь делать, и он ушел. Дальше.

Бородач ухмыльнулся, но не сказал ни слова.

-Выходит, идти к Светлому бесполезно? — спросила Алис, — Палача там не будет?

-Скорее всего, его уже нет в этом мире. Сдается мне, он ушел.

-А где же тогда безумцы? Зачем он собирал армию безумцев в Шотограде и повел ее за собой из Империи?

Три головы повернулись в мою сторону. Бородач продолжал ухмыляться.

-Ты что-то знаешь? — спросил я, — скажи нам.

-Я знаю не больше, чем ты, служака Императора, — отозвался Бородач, — но мне очень интересно наблюдать за вашими разговорами. Одно я могу сказать точно — Ловкач все еще здесь, в этом мире. Я чувствую его. Мне даже кажется, что он где-то неподалеку. Возможно, он без своей безумной армии, если позволите поиронизировать таким вот образом. Возможно, люди ему нужны были только для того, чтобы разжигать костер и добывать еду, а совсем не для того, чтобы завоевывать земли Вечного Леса. Но это всего лишь мое предположение. Если у кого-то есть еще мнения, прошу, высказывайте.

-Вековой Человек показал нам всем город, которого в этом мире нет, — сказал Император, — значит, нам нужно искать способ попасть в этот город. Это мое мнение.

-Мое мнение таково, — подала голос Алис, — нужно идти в поселение и расспросить местных жителей. Никто не продвигался дальше Вечного Леса. Кто знает, что откроется за его пределами? Может быть, до города идти всего неделю или две.

-Ага, и будем шляться по миру до скончания века, — усмехнулся Бородач, — нетушки, господа. Не выйдет. Мне нужен Ловкач как можно скорее. Я не намерен гоняться с ним до старости, хоть и состарюсь в то время, когда вас уже давно не будет в живых.

-Но это здравая мысль. Нужно дойти до поселения. В конце-концов, нам нужно пополнить запасы еды и немного отдохнуть. Даже если мы не найдем там Ловкача, мы сможем набраться сил и двинуться дальше.

Бородач вздохнул, провел веткой над костром, и кончик ветки вспыхнул ярким желтым пламенем.

-Видно, не зря я видел мертвый город. Наши пути должны вот-вот разойтись.

Резко наклонившись, Бородач воткнул ветку в снег, и в небо устремился тоненький серый дымок.

-Кого же он ищет? Что он забыл в этом мире?

-Я считаю, нужно идти дальше, — подала голос Алис, — мы все узнаем, когда найдем Ловкача, ни раньше, ни позже. А пока вы все тут сидите и болтаете, он уже, может быть, ушел еще дальше.

-Мы еще не позавтракали, уважаемая, — проворчал Бородач, — идти на пустой желудок, знаете ли...

-Ставь воду, — распорядилась Алис, поднимаясь со своего места. Снег захрустел под ее ногами.

Я тоже стал подниматься и в этот момент заметил, что еще один человек из нашей компании проснулся. Инель лежала, укрытая до подбородка черным меховым полушубком. Выглядывало лишь детское личико и кончики пальцев с короткими белыми ногтями. Ее светлые голубые глаза, не отрываясь, следили за Бородачом.

* * *

Все-таки мы двинулись к поселению.

Бородач был против, но ворчал тихо, почти неслышно, и шел сзади всех, ведя под узды Франца, на котором сидела Инель. Кажется, последние несколько часов он разговаривал только с девочкой, а она что-то писала ему на листах бумаги в ответ.

Мы шли по зимнему Лесу, по снегу, по оставленным кем-то тропкам. А Лес все тянулся и тянулся, и, казалось мне, что он не кончится никогда. Я поднимал голову и смотрел на небо. Небо было серым, облака были серыми, и солнце тоже было серым. Одна радость — как ни злился ветер, как не выл за спиной, а добраться до нас не мог. В полную свою силу он порезвился в Степи, а здесь до нас долетали лишь легкие порывы, обессилевшие от борьбы с деревьями.

Алис шла впереди и указывала путь. С ее слов, летом здесь располагался торговый путь, по которому жители поселений перевозили продукты и товары, а также просто гуляли и путешествовали.

-Здесь оживленные дороги, — говорила она, — летом и ранней осенью можно встретить за день человек двести. И это еще не предел. Вот только времени очень мало. Месяц-полтора, и дороги сначала заливает дождем, потом грязь по колено, а затем зима наступает. В такое время, конечно, тоже ходят, но очень редко. Есть любители, из охотников, которые настреляют лисиц и белок, а потом носят по поселениям и продают. Мы их всех в лицо знаем. А так зимой каждый в своем поселении сидит. В поселении и без торговли дел много...

Император шел возле меня, молчал, хмурился. Невеселые мысли одолевали его, но делиться он ими не хотел, несмотря на мои просьбы. Молчал, молчал.

Таким образом, день прошел незаметно. Лес вокруг меня слился в сплошную серую массу из голых стволов, сухих веток и серого тумана. Мне казалось, что за много часов ходьбы мы не сдвинулись ни на шаг. Так всегда бывает, когда местность вокруг к вечеру остается такой же, как и утром.

К тому моменту, как начало смеркаться, мы решили остановиться. Я и Алис отправились за хворостом и дровами, а Бородач стал организовывать лагерь на ночлег и выкладывать костер.

Когда мы начали собирать хворост, я задал Алис вопрос, который интересовал меня больше всего:

-Когда мы придем?

-К завтрашнему обеду, если не будем останавливаться надолго, — ответила Алис, складывая упавшие сухие ветки в кучу.

Я потянулся, отломил от дерева кривой сук.

-Устал? — в свою очередь поинтересовался Алис.

Я не отрицал.

-Все устали, — продолжила Алис, — но подумай о том, что Ловкач в это же время уходит все дальше и дальше. Эта мысль меня подстегивает больше всего.

-Мы так долго гонимся за ним, что я уже перестал верить, будто мы его когда-нибудь настигнем.

Алис усмехнулась, протянула мне охапку хвороста:

-Держи, писарь. Если твое стремление иссякло, я могу поделиться.

-Я знаю. У тебя есть повод.

-У тебя он тоже есть.

-У меня не повод, у меня долг. Я поклялся служить своему Императору. И поэтому я здесь.

-А как же сын? Или он не в счет? — Алис подошла ближе и вдруг неуловимым, незаметным движением провела рукой по моей щеке. Пальцы ее были едва теплыми, но я вздрогнул, как он ожога. И отпрянул в сторону, роняя хворост.

Тогда Алис засмеялась — тихо, зажав рот рукой:

-Будто мальчик на первом свидании...

-Зачем ты это сделала?

-Ты отвык от нормального человеческого общения, Геддон, — продолжала улыбаться Алис, — я наблюдаю за тобой и все больше убеждаюсь, что ты похож на маленького неприметного зверька. Знаешь, что ты хочешь больше всего?

-Есть, — буркнул я.

-Нет. Ты хочешь, чтобы тебя никто не трогал. Ты как тень. Самая настоящая тень своего Императора. Твой господин где-то впереди, а ты плетешься за ним темный, невидимый и неслышный. У тебя одно желание — остаться в стороне.

Я дотронулся пальцами до щеки. Мне казалось, что прикосновение Алис оставило на щеке обжигающе-горячий шрам, и под моими пальцами должна быть красная шелушащаяся кожа... но нет. Ничего подобного. Всего лишь прикосновение.

-Видно не зря тебя называли ведьмой... — буркнул я первое, что пришло в голову.

Улыбка сошла с лица Алис, но не полностью, оставив грустную ухмылку, собрав морщинки в уголках губ.

-Дурак ты, Геддон, — сказала она, — открой глаза и оглядись. Мир не умер. Все вокруг живет. Ты видел много смертей, ты слишком долго жил в мертвом мире. Но ты уже за пределами своей Империи, и здесь все по-другому. В ином случае ты очень плохо кончишь. А я не хочу, чтобы такой хороший человек, как ты, умирал.

-Я же тень. Зачем обо мне беспокоиться?

-Может быть, у меня натура такая, ведьмовская, жалеть всех, кто мне нравится?

-Подумай о муже и сыне, а потом уже думай обо мне, — слова сорвались с губ прежде, чем я успел закрыть рот. Сказал — и пожалел. Но было уже поздно.

Ее лицо потемнело, посуровело, и словно сама Смерть накинула ей на лицо вуаль из тонких морщинок. Я видел ее седые локоны, вплетенные невидимой рукой в угольные волосы, и белый свет слепил меня от стыда.

-Дурак ты... — ответила Алис и отвернулась.

А я остался стоять с хворостинами в руке, и смотрел, как она удаляется в сторону лагеря. Затем нагнулся, собрал хворост и поспешил за ней.

Что-то кололо в груди, больно, безжалостно, но я терпел. Так мне и надо. Я действительно чувствовал себя тенью.

* * *

-Вы с ней много болтаете, — сказал мой господин, — Шиджилл, Инель, конечно, немая, но исписала много листов. Не хочешь рассказать нам что-нибудь?

Бородач пожал плечами. В дрожащем свете костра Бородач казался старым и очень сильно уставшим. Я не видел его глаз, но видел руки, которые тот держал над костром. Пальцы Бородача дрожали.

Мы сидели вокруг костра, в то время как ночь опускалась за нашими спинами, бережно укрывая Лес темнотой. Алис уже спала, или делала вид, что спит, отвернувшись к сидящим спиной, свернувшись в клубок, закрывшись шубой и покрывалом с головой.

-Нечего рассказывать, — сказал Бородач, повернул руки ладонями вверх, довольно крякнул, поежился, — девочка помнит совсем немного, а то, что помнит, похоже на разобранную мозаику.

-И чего же она к тебе так привязалась?

-Я похож на ее отца, — хмыкнул Бородач.

Инель сидела по правую сторону от него, закутавшись в шубку, из которой торчала лишь голова на тонкой худой шее. Большие светлые глаза бегали по сторонам. Пыталась успеть прочитать все по губам.

-Отца она помнит... а еще кого-нибудь?

-Это допрос? — добродушно отозвался Бородач, — тогда отвечу, мой господин. У Инель есть родители, только в другом мире, она не помнит в каком. Еще она помнит о брате, но ничего о нем не рассказывает. Кажется, брат ее тоже странствующий. Я так думаю, он затащил ее в другие миры, да там и оставил.

-Хороший брат. Врагу не пожелаешь.

-Я тоже так думаю. Оставил либо нечаянно, либо нарочно, я не понял. Инель надеется, что он ищет ее, чтобы вернуть домой, но надежды у нее совсем не осталось.

-Что она думает о нас?

Бородач почесал бороду, подкинул в костер хвороста и ответил:

-Ты забываешься, Император. Твоей Империи уже нет, а я не твой подчиненный. Не стоит устраивать допрос на ночь глядя. Все, что я хочу сказать — будет сказано, а чего не хочу, о том буду молчать. Понятно?

-Если ты не заметил, Ловец, сейчас мы перешли на новый уровень отношений, — произнес Император холодно. Он не привык, когда ему грубят. Но сдержанности за время нашего похода набрался, — несмотря на свои силы, ты имеешь столько же шансов настигнуть Ловкача, как и мы. И я считаю нужным уточнить, что и ты и девочка-странствующая входят в отряд, который возглавляю я, как император. А я не желаю, чтобы в моей отряде был хоть кто-то, кто не разделяет моих мыслей.

-Она же еще девчонка, — произнесла Алис глухо, не поворачиваясь, — какие у нее могут быть мысли? Давайте спать, у нас целый день впереди.

Император бросил взгляд на Алис, затем повернулся обратно к Бородачу:

-Девочка хочет идти с нами дальше?

-Она хочет идти со мной. Куда пойду я, туда и она, — сказал Бородач и, помолчав, добавил, — она очень сильно привязалась ко мне. Честно говоря, меня самого пугает такая привязанность. Ума не приложу, что я буду с ней делать, когда поймаю Ловкача и отправлюсь в следующий мир.

-Она пойдет с тобой. Она же умеет прыгать по мирам.

-Я думаю, она не может контролировать свои прыжки... Да я и бы не хотел таскать за собой маленькую девочку. Не на прогулке же.

-Куда ее тогда?

-Доведу до поселения, а там видно будет, — уклончиво ответил Бородач, — я ведь тоже не могу просто так... я тоже, в некотором роде, привязался.

-Вот так мы привязываемся к людям, привязываемся, а потом ой как сложно отвязаться.

Светящиеся серебром глаза Императора закрылись. Он прилег сначала на один бок, потом, для удобства, на спину, убрав руки под полушубок. Подушкой ему служил рюкзак, прикрытый, для мягкости, еще одним полушубком. Вытянув ноги в сторону огня, Император сказал:

-Лично я уже отвязался от всех. Нет у меня никого, кого было бы жалко или за кого я бы действительно переживал. Люди — это лист в книге. Прочитал до конца, перевернул страницу, а там новый текст, другой человек.

-А как же твой писарь? Геддон не считается? — заулыбался Бородач, видимо шутка показалась ему весьма забавной.

-Геддон мой верный и любимый помощник. Я не стану переживать, если с ним что-нибудь случиться. Но если он останется со мной до конца моей жизни, то я буду и дальше любить его, как самого дорогого мне человека.

-Интересная логика получается, — Бородач попытался развить тему. Не хотелось ему, видимо, спать, — ты его любишь, но о смерти его жалеть не будешь. По твоей логике, он, стало быть, книжный корешок. Или нет, я другое сравнение подыскал — книжный червь.