Дейтрос-1. Не бойся, девочка!

За два года квиссаны уже привыкли к этому вою. Изредка устраивали тревоги учебные, тогда звук сирены был другим. Сейчас была боевая тревога. Самым младшим квиссанам можно не реагировать — только тем, кто вне помещений, надо укрыться в учебном корпусе, он самый укреплённый. Оттуда можно было смотреть, как выскакивают во двор и строятся старшие сены.

А второкурсникам теперь тоже полагалось бежать за автоматами и бронежилетами, а потом — на построение. Иль Кон, двадцать четвёртый сен второго курса, строился в передней линии, у самой ограды, куда уже подали задом первый грузовик — на место прорыва им предстояло ехать. Старшие уже лезли в кузов. Руки у второкурсников подрагивали, нервно тискали рукоятки шлингов на поясе, даже по команде "смирно", сцепив руки перед корпусом и чуть расставив ноги, многие стояли с трудом.

— ...потом около трёхсот метров — марш-бросок до места прорыва, — говорила между тем Меро иль Лав, оглядывая своих квиссанов. — Действуем по обстановке. Вольно!

Откинутый бортик машины. Руки соскальзывают. Тебя вздёргивают вверх. Cерая пятнистая форма. "Клоссы", шлинги. Бледные возбуждённые лица. Грузовик трогается. Трясёт по кочкам. Кажется, согласишься так ехать до бесконечности и никогда не приезжать. Сейчас ещё всё в порядке и ничуть не страшно. Кто-то у самого брезента бубнит, разговаривает — кажется, Скеро с компанией, она ж не способна заткнуться хоть на полминутки. Но это пусть, главное — можно сидеть спокойно в полутьме, никуда не бежать, и до страшного ещё очень далеко. Очень. Оно никогда не наступит.

Остановка.

Спрыгнуть на землю. Бегом. Триста метров, грузовик здесь уже не проедет, но есть тропинка, узкая, протоптанная среди высокой мокрой травы. Утром был дождь. Бежать надо чуть в гору, ноги проскальзывают, не дай Бог ещё упасть, впереди подпрыгивает "Клосс" на спине Клайда, Ивик оказалась за ним, а собственный автомат привычно тянет плечи. Временами приходится продираться сквозь заросли, всё лицо уже мокрое, а вытереть нечем. Когда это кончится наконец? Когда? Как же я не люблю все эти кроссы... И вдруг спереди — оглушительный сухой треск, грохот, свист и вой.

Дарайцы прорвались на Твердь. В Медиане их численное превосходство значит меньше, но здесь, на Тверди, их остановить гораздо труднее. И там уже гэйн-вэлар, они уже ведут бой. Главное, что должны сделать гэйны, — поставить триангуляр, три портативных прибора, чтобы перенести весь участок боя в Медиану. Но этим занимаются сейчас другие сены, а двадцать четвёртый — во второй линии. Их задача — не пустить дарайцев к Лансу, мы ведь уже почти на полпути к посёлку. Но может быть, подумала Ивик, мы с ними и не столкнёмся. В первой линии — гэйн-вэлар, взрослые, они умеют воевать на Тверди. И старшие квиссаны. До нас не дойдёт... наверное... не так уж и страшно, упрямо подумала она.

— Сен! Рассредоточиться! Залечь цепью!

Местность полуоткрытая — бугорки, ямы, кустарники. Залечь цепью. Клайд упал впереди, метрах в пяти от Ивик. Она осмотрелась, увидела камень. Ненамного больше её головы, но прикроет. Залегла за камень, одновременно снимая автомат, передёргивая затвор, ставя на предохранитель. Слева от неё, слишком близко, метрах в трёх крутила головой залёгшая в рытвинке Венни. Раздался гул, сразу заглушивший разрывы и почти непрестанную стрельбу впереди, — над головой пошли вертолёты. Слава Богу, подумала Ивик. Ей даже стало немножко жаль дарайцев. Через Медиану не пронесёшь технику с Тверди, только то, что на себе. Правда, у них есть переносные ЗРК, зенитки, но против вертолётов... Зачем же вы к нам лезете, подумала Ивик. Зачем? Кто просит?

Надо только дождаться, пока установят триангуляр, а это не так быстро... Ивик сглотнула. Уши раз за разом закладывало — грохот впереди стоял такой, что вблизи ничего не слышно. Оглушительный свист и вой тяжёлых снарядов, частые глухие разрывы, постоянный фон из звуков автоматных очередей, неразличимая какофония, до боли в барабанных перепонках, до саднящего давления в груди. Господи, помилуй, начала Ивик молиться. Господи, помилуй! Она повторяла и повторяла одну и ту же короткую молитву, и так было легче. И вдруг, перекрывая грохот, — пронзительный крик Меро:

— Двадцать четвёртый сен, прямо, десять, по атакующим огонь!

Машинально Ивик сняла автомат с предохранителя, хотя в голове ещё билось — по каким атакующим? — никакого врага не обнаруживалось, и уже изготовившись к стрельбе, она увидела, как впереди земля вспучилась и взлетела фонтаном, и загремело... совсем рядом. Ивик переждала, пока всё осядет. Выпустила очередь — не зная, куда. В кого. Так никого и не видно. Нет, мелькнула впереди чья-то фигура, мелькнула и тут же слилась с местностью. Ивик прицелилась и пальнула туда, где по её предположениям залёг дараец. Видимость улучшилась, теперь в нескольких метрах впереди зияла воронка. Ивик подумала, что если переползти вперёд и укрыться там, в воронке, то позиция будет лучше. И тотчас исполнила своё намерение, быстро поползла, придерживая автомат, и добралась благополучно, свалилась в воронку и снова стала готовиться к стрельбе. Вокруг свистело — уже над самым затылком, и хотелось лежать ничком, носом в землю, и, наверное, это было бы правильно, но так невозможно стрелять. Ивик чуть-чуть подняла голову и стала целиться. Самое худшее, что так и не видно ничего впереди. Откуда стреляют-то? Снова шарахнуло, впереди и слева, и на Ивик посыпался град камней, комьев земли, обрушились потоки пыли, больно барабанило по спине, по затылку. И ничего сделать нельзя... Господи, помилуй! Наконец кончилось, Ивик вдохнула остатки пыли. Чуть приподняла голову. Вслепую выпустила несколько очередей. Слева и впереди теперь прибавилась ещё одна воронка. Видно, не только Ивик пришло в голову продвинуться вперёд — сразу двое квиссанов свалились в новообразованную воронку, приладились и стали вести оттуда огонь. Краем глаза Ивик успела заметить, что это Венни и Чен. Господи, и ведь это всего-навсего небольшая перестрелка, судя по тому, что изучали на тактике. Небольшая, и... Впереди снова вспучилась земля, раздался грохот, Ивик вжалась в дно воронки, молясь про себя.

Когда она подняла голову, впереди было чисто.

Соседняя воронка сильно увеличилась и состояла теперь из двух частично перекрывающихся кратеров. В заднем из них — в старой воронке шевелилась Венни. Чена нигде видно не было. Потом Ивик увидела на земле прямо перед собой ногу. Отдельную, без тела ногу, оторванную по бедро, из места разрыва быстро вытекала тёмная кровь, и кровь эта пахла — так воняла, что у Ивик потемнело в глазах и голова закружилась. Потом Ивик бросилось в глаза тело, оно лежало дальше, за воронкой, она не разглядела, целое или нет, но голова — с мягкими вихрастыми волосами — была очень страшная, то ли размозжённая, то ли... Ивик не стала приглядываться. Понятно было, что это Чен. Ивик сразу подумала, что? там с Венни, скорее всего, она ранена, надо переползти к ней и посмотреть, но тут впереди наконец-то показались дарайцы.

Они, как видно, решили, что этот участок свободен, что здесь никого нет и можно атаковать, — и побежали, сильно пригибаясь, прямо на Ивик.

Тёмный ужас, оцепенение, неспособность понять происходящее ушли на задний план, перелившись в одно ясное, страшное чувство, и оно выражалось единственным словом: дорши.

Это были дорши. Они убили Чена. И бежали теперь на неё — чтобы и её убить. Ивик стиснула зубы, прицелилась под верхнюю треть туловища и дала очередь. Дорши впереди мгновенно залегли, и она так и не поняла, попала или нет. Надо было ползти к Венни, но надо было и держать доршей под прицелом. Она чуть приподнялась, пули тут же засвистели вокруг, Ивик снова нырнула в воронку. И раздался откуда-то издалека крик:

— Эшеро Медиана!

Ивик закрыла глаза, ощутила переход. И поднимаясь на ноги — здесь уже не надо прятаться от пуль, — переводя автомат в походное положение, быстро оценила обстановку.

Всё вокруг резко изменилось. Не было больше воронок, полуоткрытой местности, горящей рощи впереди, и грохота тоже не было. Серая голая равнина, и впереди — дарайцы, кажется, до самого горизонта, мамочка, как же их много! И квиссаны... Рядом с Ивик санитар, гэйн-вэлар с чашами на нашивках, возился с неподвижной Венни, мелькали белые бинты, обнажённое бледное плечо в кровяных разводах. Затем он исчез вместе с раненой, Ивик успела это отметить мельком, — перешёл на Твердь.

Один из отрядов вангалов стоял прямо напротив их сена, и атака уже началась, дорши быстро приходили в себя, а неопытные ещё второкурсники не сразу начали действовать. Ивик всё ещё чувствовала тёмное и страшное внутри: там, впереди, дорши. Они только что убили Чена. Ужас, тоска и гнев — только они не обессиливали, они переплавлялись внутри Ивик в ярость. Девочка неторопливо выпрямилась. Созданный ею щит уже действовал — со стороны доршей летели стрелы, эффектные, неоново-синие, и гасли на его невидимой грани. Ивик подняла руки ладонями вверх, задумалась на полсекунды — и из её ладоней в небо забил фонтан ослепительных алых искр.

Это было красиво. Смертельно и красиво — сверкающий алый дождь из продолговатых капелек. Сталкиваясь в воздухе с дарайскими синими стрелами, капельки Ивик гасли, но уничтожали эти стрелы, а прорвавшись вниз, падая на головы и плечи дарайцев, при соприкосновении с живым телом — взрывались. Взрывы были небольшими, но их силы хватало, чтобы разнести в клочья голову или вырвать кусок плоти. Ивик не видела подробностей, дорши стояли слишком далеко, на таком расстоянии заметно было только то, что куда долетает алый дождь, там сминаются ряды, словно провал возникает. Ивик спохватилась и краем глаза взглянула на соседей — как же совместные действия и всё такое... Справа опять был Клайд, в руках у него — огромная, но, судя по хвату, лёгкая серебристая пушка, смахивающая на гранатомёт, и из этой пушки Клайд непрерывно стрелял сгустками серебряного огня. Ладно... А слева стоял Верт, и он — с радостью заметила Ивик — копировал её алый дождь. Давай, с ожесточением подумала она. Мы их раздавим! Она не замечала, что говорит это мысленно — Верту, которого на дух не выносила. Четыре потока алого дождя струились из их ладоней, и вот уже кто-то дальше по цепи скопировал эти потоки, а потом Меро крикнула:

— Сен, в атаку, за мной!

И цепь медленно двинулась на доршей, сминая их ряды, заставляя отступать вглубь Медианы, в те места, откуда возможен выход в Дарайю.

Чен лежал третьим слева. Что-то завёрнутое в плотный полиэтилен, и сверху — алый флаг. И дальше — длинный ряд таких же пакетов, накрытых флагами цвета крови. Квенсен потерял тридцать пять человек, и ещё полсотни было ранено. Отец Райн читал молитвы, а Ивик слышала только отрывки, отдельные слова. Она плакала. Даже не думала сначала, что будет плакать. Но перед глазами всё стоял щупленький вихрастый мальчишка, и как они шли вдвоём по дороге, и он рассказывал ей про детский лагерь и как вылечился от астмы. Это было невозможно, несправедливо. Он не мог умереть! Но его не было здесь, собранные в Медиане куски тела под непрозрачной плёнкой не были Ченом. Его не будет больше никогда. Никогда. Ивик плакала, и слёзы было нельзя вытереть, потому что стояли в строю.

Это недолго продолжалось. Молитвы, траурная музыка оркестра, короткая речь начальника квенсена — иль Рой выглядел совершенно больным, Ивик казалось, что у него и голос изменился. Он говорил тихо, не так, как всегда. Потом тела погибших погрузили в машину, а квиссанов распустили.

— Идёмте все в тренту к мальчишкам, — сказала Скеро. И все двинулись за ней. Ивик, Дана — с бледными заплаканными лицами — пошли тоже. Дверь спальни закрыли, по рукам начали передавать стаканы. Кто-то достал большую двухлитровку, и Скеро стала разливать всем сорокаградусную шеманку.

— Давай, давай, — бормотала она. Ивик тоже подставила стакан, и Скеро налила ей до половины. Потом она встала.

— Давайте, ребята, — сказала она, — за Чена.

И опрокинула в себя стакан.

Ивик пробовала шеманку лишь однажды, в прошлом году, и тогда решила, что ни за что не станет такое пить. Все пьют, пусть, но она не будет. Теперь же она выдохнула и стала быстро, большими глотками хлебать настойку — как лекарство. Оказалось совсем не противно. Даже вкусно. Да, шеманка немилосердно обжигала рот и глотку, горячей волной скатывалась в желудок, но сейчас это было самое то, сейчас только это и нужно было. И в голове сразу легко и горько зашумело. Ивик почувствовала, что может не плакать. Что может думать о случившемся почти без отчаяния.

— Меро сказала, такого прорыва давно не было, — заговорил Марро, — года два или три.

Ашен села рядом с Ивик, обняла её за плечи. Многие сидели вот так, обнявшись.

— У Дэйма и Рейна в сене убили девчонку, — сказала Ашен тихонько.

— Видно, готовились они всерьёз, — с ожесточением сказала Скеро, — а мы ж их остановили!

— И правда, одни только квиссаны ведь были, — подтвердил Дирза, — без гэйн-вэлар почти...

— Без вертолётов мы бы не продержались, — заметил Клайд.

— Да, гэйн-вэлар молодцы, но остановили их мы. Мы их отбросили, не так разве? — возразил Верт. Он сидел прямо напротив Ивик, и вдруг их взгляды встретились. Ивик показалось, что Верт едва заметно кивнул ей. Как будто с благодарностью. Ведь это её оружие он копировал в Медиане. Странно, сейчас она совсем не чувствовала враждебности к нему. И на Скеро тоже совсем не злилась. И Скеро, похоже, ничего против неё не имела.

— Это наша задача, — сказала Ашен, — мы и должны их отбрасывать. Мы гэйны.

Все замолкли ненадолго. Наверное, подумала Ивик, положено говорить сейчас о Чене. Какой он был. Как жил. О чём мечтал. Как погиб — она одна это видела, кроме неё ещё Венни, но Венни лежала в Лансе в госпитале, её здорово покалечило. Наверное, положено говорить, но у неё бы не нашлось сил. Может быть, потом... когда перестанет быть так больно. А то ведь кажется, что он прямо тут сидит, и говорить о нём как-то даже неловко... И все, наверное, одинаково это чувствовали.

— Давайте ещё выпьем? — Марро достал откуда-то новую бутыль. — У меня тут ещё есть.

Часть четвёртая

Умеющие творить

И мы знаем, что так было всегда,

Что судьбою больше любим,

Кто живёт по законам другим

И кому умирать молодым.

Он не помнит слова "да" и слова "нет",

Он не помнит ни чинов, ни имён

И способен дотянуться до звёзд,

Не считая, что это сон,

И упасть опалённым звездой по имени Солнце.

В. Цой

Компания собралась во дворе у Мары — и Шагин жил рядом, и отсюда рукой подать до реки. И сразу пошли купаться.

Шан в этом месте выглядел совсем иначе, чем выше по течению, у тоорсена. Река текла по-прежнему стремительно, закипая бурунами вокруг могучих камней. Но здесь поток был шире, вода теплее, а пологий бережок покрыт мелкой галькой. Почему мы раньше не ходили сюда, размышляла Ивик. Ведь никогда же не ходили. А тут так здорово! Она блаженно растянулась на полотенце, расстеленном поверх камешков.